One Two Three Four. «Битлз» в ритме времени

Крейг Браун, 2020

Книга – лауреат важнейшей британской премии в жанре нон-фикшн (Baillie Gifford Prize for Non-Fiction) за 2000 год. Как сказала председатель жюри Марта Кирни, «Брауну удалось переизобрести сам жанр биографии». Автор 18 книг и многолетний ведущий пародийной колонки в журнале Private Eye, Браун «искусно переплел детали из множества источников: дневниковые записи, письма фанатов, расшифровки интервью, рейтинги и чарты», создав уникальный портрет изменившей мир «великолепной четверки» к полувековому юбилею ее распада. «Непросто представить себе, чтобы кто-то сумел сказать нечто новое про „Битлз“, учитывая, сколько всего про них уже написано, – и все же это очень оригинальная книга. Это веселая книга, но и очень глубокая, заставляющая задуматься о самой природе славы». По словам Брауна, он стремился «передать возбуждение и беззаботность эпохи „Битлз“ и то, с какой скоростью менялись Джон, Пол, Джордж и Ринго, причем как к лучшему, так и к худшему. Я хотел показать, какое влияние они оказывали буквально на каждого, от ее величества королевы до Чарли Мэнсона. И я решил, что лучше всего для этого подойдет россыпь коротких глав, из которых, как из призм, сложится калейдоскоп». Впервые на русском! В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

4

Нам было велено собраться в Спик-Холле, в пригороде Ливерпуля. Национальный фонд объектов исторического интереса или природной красоты описывает этот особняк как «редкостный образец тюдоровской фахверковой архитектуры, расположенный на живописном берегу реки Мерси». Как говорится в путеводителе, поместье «пережило более 400 лет неспокойной истории».

Час был ранний, вот я и знакомился с гостевым комплексом — это постройка, а не состояние, — разглядывая кру́жки, шарфы, мыло и книги о Тюдорах. «Ты книжный червь? Пролистай нашу подборку книг для взрослых и детей и открой для себя новое отличное чтиво!»

Вскоре бойкий водитель по имени Джо собрал нас в кучу и проводил к микроавтобусу. Там он спросил, кто откуда будет. Выяснилось, что трое из Испании, двое из Италии, четверо из Австралии, двое из Австрии и четверо из Англии. Еще несколько человек купили билеты, но задержались, и нам пришлось их ждать. Наконец к автобусу бросились две молодые женщины, отчаянно размахивая руками. «Сейчас мы их попугаем, — сказал Джо, включил зажигание и тронулся с места. Женщины замахали еще отчаянней. — А сейчас посмотрим, как слезы сменятся улыбками», — произнес Джо, останавливаясь и впуская опоздавших.

Как только мы оставили Спик-Холл позади, Джо нажал на панели кнопку, и динамики в салоне взорвались песней «Love Me Do»^[28].

— Эт’ чё за мусор? — выкрикнул австралиец.

— Я знаю, кто идет пешком! — ответил Джо. — Выпустим его из салона, а потом его переедем!

Было очень весело.

Скоро мы уже были на Фортлин-роуд, вдоль которой тянулся ряд непримечательных домов, в которые редко, а то и вовсе не заглядывают члены Национального фонда.

В 1995 году Национальный фонд купил дом номер 20 по Фортлин-роуд — по предложению тогдашнего генерального директора Би-би-си Джона Бёрта^[29], уроженца Ливерпуля, который заметил, что дом выставлен на продажу. Семь лет спустя Национальному фонду перешел и дом, где рос Джон Леннон, — «Мендипс» на Менлав-авеню, после того как его купила Йоко Оно. Тогда она объявила: «Узнав, что дом продается, я испугалась, что он попадет не в те руки и на нем попытаются нажиться. Вот я и решила купить его и пожертвовать Национальному фонду, чтобы за ним присматривали и пускали в него посетителей. Я в восторге, что Национальный фонд взял дом под опеку».

Однако решение это одобрили не все. Тим Нокс, бывший тогда главным куратором^[30] Национального фонда, заявил, что он «в ярости». Он считал, что основной критерий, по которому фонд принимает недвижимость под опеку, — подлинная художественная и архитектурная ценность — забыт в угоду дешевому популизму. «Это рекламные маневры, а не серьезные приобретения, — сказал он, добавив полушутя: — Теперь придется купить еще четыре дома, чтобы не обидеть Ринго».

Остальные согласились. «С точки зрения архитектуры дом не более и не менее интересен, чем любой другой дом на одну семью в ряду соседних домов с фактурно оштукатуренными наружными стенами, в любом другом районе, населенном представителями среднего класса, — говорил архитектурный критик Стивен Бейли^[31]. — Его особенная ценность заключается в опосредованной, мистической связи с гением. На беду историков архитектуры из фонда, из дома вынесли практически все содержимое, а следовательно, в нем не осталось никакой опосредованной, мистической связи с телевизором гения, кухонной утварью или еще какими-нибудь артефактами, которые могли бы позволить приобщиться к вдохновению, подарившему нам такой поток блестящих слов и музыки. Все это пришлось подделывать.

Национальный фонд […] гордится доступом к экспертизе. У него в штате ведущие мировые историки архитектуры; вот они-то и отправились скупать вещи, чтобы воссоздать дом Леннона. Но когда высокоученые эксперты отправляются в волшебное таинственное путешествие^[32] к подозрительным ливерпульским дельцам, чтобы приобрести у них всякий хлам, разговоры об экспертизе звучат глупо и смешно. Хлипким аптечным шкафчиком восхищаются из-за его аутентичности. Линолеум изучают так же пристально, как рельеф Донателло. Конические ножки от телевизора они отыскали, а вот сам „ящик“ — уже нет… Раз ж вы ступили на долгую и извилистую дорогу^[33] фальсификации, то где остановитесь? Ответ — в мире грез народной памяти и фантазий».

Однако Национальный фонд все это не смущает. «Вообразите, как входите на кухню через черный ход, где тетя Леннона, Мими, готовила ему ужин» — гласит сквозящее благоговением описание «Мендипс». Дом преподносят как религиозную святыню, место паломничества. «Следуйте за нашим восхитительным экскурсоводом по закоулкам памяти… Спальня Джона — очень атмосферное место, где можно побыть наедине со своими мыслями об этом невероятном человеке…»

Паломников в «Мендипс» ожидают правила и ограничения строже, чем в Сикстинской капелле. «Фотосъемка или запись аудиотура строго запрещены. При входе в дом вас попросят сдать все сумки, камеры и звукозаписывающую аппаратуру».

И уж конечно, пройдет совсем немного времени, прежде чем какой-нибудь пилигрим узрит в «Мендипс» некое чудо: слепой обретет зрение, калека встанет и пойдет или какой-нибудь маленькой девочке будет явление матери Джона, Джулии, — и тогда еще больше паломников повалит на Менлав-авеню, образуя стройные очереди в ожидании увидеть то самое место, где Джулия преставилась.

Пока пассажиры нашего микроавтобуса потихоньку выгружались из салона, позади нас еще больше людей вывалило из автобуса «Волшебного таинственного путешествия», а позади него из такси выбралось четыре немца. У калитки дома номер 20 по Фортлин-роуд кипела толпа гостей со всего мира: в футболках с символикой «Битлз», они позировали для селфи. Металлический знак у дома гласит: «Фамильный дом, гордость семейства Маккартни — Джима, Мэри, Пола и Майка. Доступен благодаря Национальному фонду».

Я потихоньку продвигался к голове очереди. Заранее (сильно заранее) забронированный официальный тур по обоим домам битлов обошелся мне в 31 фунт (включая путеводители), и я теперь боялся, как бы приехавшие с неофициальным туром не протиснулись мимо экскурсовода и, работая локтями, не заняли мое место в доме Пола. К счастью, водитель Джо стоял неподалеку и присматривал за избранными. Наша маленькая группа с важным видом прошествовала в садик перед домом номер 20 по Фортлин-роуд, и за нами, к нашему удовлетворению, заперли калитку, отгородив всех остальных.

Наш экскурсовод от Национального фонда представилась Сильвией. За год она проводит по дому, где прошло детство Пола, 12 000 человек: по двадцать человек за раз, четыре раза на дню. Манера ее речи наводит на мысли о Гиацинте Бакет^[34]. Из садика она радушно приглашает нас пройти в дом номер 20 по Фортлин-роуд. Тут, говорит она, Пол прожил восемь лет; «очень важные восемь лет для его музыки. Одним из первых гостей Пола был Джордж Харрисон. Он приносил с собой гитару».

В толпе зашептались. Похоже, начинала формироваться обещанная Стивеном Бейли мистическая связь.

— А потом начал захаживать и Джон Леннон: он на велосипеде среза́л через поле для гольфа, и дорога занимала у него менее десяти минут. А в комнате позади вас, — она указала рукой, — Джон с Полом и устраивались, когда писали песни. К тому времени, когда Пол отсюда съехал, был конец шестьдесят третьего года, то есть битлы уже попали в чарты, их показывали по телевизору. Пол, однако, по-прежнему возвращался сюда до самого конца шестьдесят третьего года, ночевал в своей спальне наверху. Из битлов он последним перебрался в Лондон. И поэтому, когда семья Маккартни… извините, вы там что, записываете?

Я замер. Я и правда скрытно записывал речь Сильвии на мобильник, но оказалось, что обращается она к одному из австралийцев, что стоял возле нее. Тот принялся уверять ее, мол, нет, ничего он не записывает.

— Правда? — с подозрением отозвалась Сильвия. — Прошу прощения, просто мне это не нравится, — пробормотала она, не сразу возвращаясь в прежнее русло. — Э-э… когда… э-э… семья Маккартни… В общем, э-э… Когда Маккартни сюда переехали, э-э, это были муниципальные дома, то есть Маккартни домом не владели и, как и все здешние жители, платили муниципалитету аренду.

Незаметно для Сильви я продолжал записывать — держал мобильник как можно небрежнее, чтобы не привлекать внимания. Это щекотало нервишки, будто я воровал товары в магазине под самым носом у охранника.

— За прошедшие годы, как вы понимаете, окрестные дома выкупили у муниципалитета, новые владельцы сменили двери и окна. Когда Национальный фонд приобрел этот дом двадцать два года назад, тут были новые фасадные окна, но члены фонда заметили, что в доме напротив сохранились старые рамы, и заключили сделку с соседями: они получили новые окна, а мы вернули сюда старые. Теперь он выглядит в точности так, как в то время, когда здесь жила семья Пола.

Мы все послушно уставились на фасадные окна, дивясь тому, что они выглядят именно так, как и должны были выглядеть, пока не стали выглядеть иначе. Я же тем временем продолжал записывать, а тревожное предчувствие разоблачения все нарастало.

— Так, ладушки, если кто-то хочет сфотографироваться у переднего фасада дома, просто дайте мне свой мобильный или фотоаппарат. Встаньте у края окна, чтобы я могла взять вас в кадр, теснее. — Группы гостей встали, улыбаясь от уха до уха, у старой парадной двери Пола, ну или двери, поставленной на ее место, чтобы напоминала подлинную дверь, которой, естественно, не была. — Это все? Все в кадре?

Сильвия предупредила, что в доме и в садике на заднем дворе снимки делать запрещено:

— На то есть особая причина. В доме повсюду висят авторские фотографии, сделанные Майком, младшим братом Пола. Мы очень рады были их заполучить. Они вам понравятся. Но если их начнут фотографировать, Майк их заберет.

Мы переместились в садик на заднем дворе. На обложке буклета Национального фонда перечисляются «5 вещей в доме номер 20 на Фортлин-роуд, достойных внимания». Первая описывается как «Водосточная труба на заднем фасаде. После смерти матери Пола его отец требовал, чтобы оба его сына возвращались домой к ужину, потому что вечером он запирал двери на замок и в дом их не пускал. Опаздывали братья неизбежно, поэтому всякий раз бежали на задний дворик, взбирались по водосточной трубе и влезали в окошко ванной, которое на такой случай держали приоткрытым». Пока мы глазели на трубу — или, точнее, на копию трубы, — Сильвия пересказала эту забавную байку практически слово в слово.

— Итак, прежде чем пройти в дом, сдайте мне свои сумки и фотоаппараты, а если у вас есть мобильный телефон, то выключите его и тоже отдайте мне. Телефонов у вас в карманах быть не должно.

С этими словами Сильвия завела нас в дом. Гости выстроились в очередь, сдавая ей телефоны и камеры, словно на границе какой-нибудь особенно нервной страны. Гаджеты Сильвия закрыла в шкафу под лестницей. Я же ослушался правил и спрятал телефон в карман, о чем немедленно пожалел. Во время всей экскурсии я с ужасом ждал, что кто-нибудь мне позвонит: рингтон сработает как тревожная сирена, по сигналу которой меня раскроют и пристыдят.

Мы втиснулись в гостиную, обклеенную тремя разными видами обоев — «Маккартни купили остатки рулонов», — ни одни из которых не были подлинными. Не были подлинными ни коричневое кресло, ни массивный телевизор из 1950-х, ни журнальный столик, как не были подлинными и ковры.

— Эту комнату Маккартни называли залой. Национальный фонд воссоздал ее, опираясь на старые фотографии и семейные воспоминания, — сказала Сильвия. На вопрос, подлинное ли пианино, она ответила: нет. — Пол все еще владеет отцовским домом и останавливается в нем во время визитов в Ливерпуль. Там-то и стоит подлинное пианино. Джим, бывало, играл на нем «The Entertainer»^[35]. Ну, знаете? Скотт Джоплин. Если вспомнить Скотта Джоплина и песню Пола «When I’m Sixty-Four»^[36], то влияние сразу становится заметным… Папа Джим был хорошим музыкантом-самоучкой. Пол пошел по стопам отца. После нескольких уроков он сказал: «Буду как папа. Сам всему научусь». Тут он сочинил «World Without Love»^[37] и самое начало «Michelle»^[38] писал тоже тут, и «Love Me Do»… Они сидели здесь, когда писали ее. Пол сидел вот здесь и писал «I’ll Follow the Sun»^[39]. — Она указала на фото Джона с Полом на стене. — Песня, которую они дописывают на этом снимке, — это «I Saw Her Standing There»…^[40] Еще одна песня, которую они тогда довели до ума, была «Please Please Me»^[41].

То и дело Сильвия пыталась выставить это как нечто личное, начиная предложения словами: «Пол мне рассказывал…», например: «Пол мне рассказывал: „Мы пережили несколько печальных лет, но большую часть времени мы были счастливы“». Или: «Вот здесь была столовая. Пол мне рассказывал: „После смерти мамы мы тут больше не ели“». Она добавила: «Пол мне рассказывал: „Многие сочли, что песня «Let It Be»^[42] — про Деву Марию, но она о моей матери, которая всегда говорила: «Будь что будет»“. Таких историй я за долгие годы начитался^[43], но Сильвии, видимо, доставляло удовольствие сообщать о том, что она слышала их лично от Пола; как будто мы и сами потом еще много лет будет кайфовать, сообщая всем, что слышали это от человека, который слышал это от Пола напрямую.

Мы гуськом прошли в кухню.

— Напольную плитку не меняли. На этом кафеле постояли все битлы… разве что Ринго всего дважды, ведь он появился последним.

Мы воззрились на священную плитку у нас под ногами.

— Подлинная мойка обнаружилась в саду, где ее использовали как садовый горшок, и фонд вернул ее на изначальное место.

Мы с благоговением взглянули на кухонную мойку, вообразив, как юный Пол в поте лица намывает тарелки.

Подлинного в кухне только плитка да мойка, все остальное — приличные копии, найденные экспертами фонда: пакет мыльных хлопьев «Люкс», маргарин «Сторк», чайная жестянка и жестянка из-под печенья, радиоприемник, сушилка для белья. Фотографии всех этих предметов — бытовые эквиваленты групп-двойников — можно приобрести на сайте Национального фонда: фотоснимки проигрывателя 1950-х, пылесоса, хлебницы, щипцов для стирки, сковородки, чайника, бельевых прищепок, скалки. Все это рачительно каталогизировано, словно экспонаты из лондонского Тауэра. Фотография деревянной ложки (дата: 1960–1962 гг., 260 мм; материал: дерево) подписана как: «Исторический предмет из категории „приготовление пищи и напитков“; краткое описание: деревянная ложка в миске на буфете».

Также можно приобрести фото чайного ситечка, коврика у входа, сковороды, вешалки для одежды или «ведра эмалированного с черной кромкой и ручкой с деревянной ухваткой; дата неизвестна».

И конечно, гордость коллекции — «ведро мусорное, металлическое, дата: 1940–1960 гг.; краткое описание: металлическое мусорное ведро с отдельной крышкой (плюс запасная крышка в угольном сарае)». Вообразите себя старым помятым мусорным ведром годов так 1940–1960-х: с какой гордостью вы стали бы ключевым экспонатом Национального фонда, чтобы ежегодно вами восхищались 12 000 гостей просто за то, что вы в точности похожи на ведро, в которое семья Маккартни когда-то выбрасывала мусор!

Пока мы все еще толпились внизу, я, вконец перепугавшись, что мне позвонят, незаметно отключил-таки телефон и стал делать пометки вручную.

— Линолеум на полу точь-точь как тот самый, — сказала Сильвия, — нам удалось его раздобыть, а шкаф, куда я убрала ваши сумки, ну, именно туда Пол, наверное, вешал свою куртку, а порой и кожаные брюки. Простите, вы записываете? Зачем вы записываете?

Я испуганно сообразил, что Сильвия обращается ко мне.

— Для кого это?

— Для себя, — ответил я.

— Я просто хотела убедиться, что вы не журналист.

— Так я журналист. Пишу книгу.

— Мне не нравится, что вы делаете пометки.

— Почему?

— Потому, что многое из того, что я вам рассказываю, было рассказано мне Майком, а это личные сведения.

— Какие же они личные? Вы сами говорили, что пересказываете их двенадцати тысячам человек ежегодно.

— Простите, но вы меня смущаете. Как, говорите, вас зовут?

Так мы стояли и препирались посреди гостиной Маккартни, очень жарким августовским днем. В конце концов мы пришли к некоему соглашению: я не буду записывать то, что Сильвия сочтет строго конфиденциальным. Однако она то и дело бросала на меня подозрительные взгляды. Я чувствовал, что попутчики сторонятся меня, будто я испортил воздух.

Наконец нас допустили наверх. Сильвия провела нас в спальню Пола. На его кровати лежала акустическая гитара, настроенная под левшу. Само собой, гитара была не подлинная. Еще на кровати были пластинки, альбом для зарисовок и экземпляр «Нью мюзикл экспресс»^[44].

— Мы собрали всевозможные вещицы, которые были у него в комнате. Например, книги о птицах — Пол был заядлым орнитологом-любителем. А вот еще, но это строго конфиденциально, — добавила она, пронзив меня взглядом, как ножом. — Пол рассказывал мне, что ему нравилось смотреть на поля, они тогда принадлежали полицейскому колледжу. Ему нравилось наблюдать за полицейскими лошадьми на заднем поле.

И лишь позднее, листая цветной путеводитель Национального фонд по дому номер 20 на Фортлин-роуд, я случайно наткнулся на этот пассаж в предисловии от Пола: «Из нашего дома был виден полицейский колледж, и с крыши сарая мы бесплатно смотрели ежегодный парад полиции».

Примечания

28

«Люби же меня» — дебютный сингл «Битлз» (1962).

29

Джон Бёрт был генеральным директором Би-би-си с 1992 по 2000 год. Летом 1962 года он устроился на каникулах вышибалой в саутпортский Кембридж-Холл, где битлы выступали два вечера подряд, тогда как звездами были Joe Brown and the Bruvvers. После первого концерта ему с приятелем велели охранять гримерку битлов от — как он сам выразился — «двух десятков моих сверстниц, которые были все в слезах и на эмоциях». Одна из них оказалась «первой красавицей Формби. Мы каждый день видели ее в электричке по пути в школу. Она была красоткой не нашего уровня и на нас внимания не обращала. Еще никто в моем кругу с ней не разговаривал». Она молила Бёрта и его друга впустить ее посмотреть на Пола Маккартни. «Мой друг ответил: „Впустим мы тебя к Полу, но ты нас поцелуешь взасос и дашь помацать“. Она махом согласилась и отвела нас куда-то на заднюю лестницу. Мне сразу стало как-то стремно, но я поучаствовал в этом, даже несмотря на ее холодность. Этот недостойный опыт вскоре был резко прерван, и мы отвели ее назад к гримерке… а битлов уже и след простыл. Охваченный чувством вины и паникой, я заметался в поисках Пола и, к счастью, нашел его в баре. Тогда я вернулся за девчонкой и привел ее к Полу, окруженному поклонницами. Он обернулся, увидел меня, признал во мне вышибалу и, сообразив, что у меня к нему какое-то дело, вопросительно вскинул брови. Я объяснил, что со мной кое-кто, кто очень хочет с ним познакомиться, и представил Полу призрак, что стоял у меня под боком. Пол учтиво поклонился, а когда я, смущенный, уходил, они уже вежливо болтали». (Прим. автора)

30

В настоящее время он директор Королевской коллекции. (Прим. автора)

31

Тот самый Стивен Бейли, который в возрасте пятнадцати лет прислал Джону письмо, вдохновившее его на написание песни «I am the Walrus» (см. главу 105). (Прим. автора)

32

Отсылка к девятому студийному альбому «Magical Mystery Tour» (1967) и одноименному фильму.

33

Отсылка к песне «Long and Winding Road» с последнего, двенадцатого студийного альбома «Let It Be» (1970).

34

Гиацинта Бакет — героиня британского комедийного телесериала «Соблюдая приличия» («Keeping Up Appearances», 1990–1995), которая всеми силами пытается подняться по социальной лестнице.

35

«Затейник» (1902) — популярный регтайм-тустеп афроамериканского композитора и пианиста Скотта Джоплина (1868–1917).

36

«Когда мне будет 64» — песня с альбома «Sgt. Pepper», сочиненная Маккартни в 14 лет.

37

«Мир без любви» — песня, написанная Маккартни и в 1964 г. исполненная дуэтом Peter and Gordon.

38

«Мишель» — песня с альбома «Rubber Soul».

39

«Я пойду за солнцем» — песня с альбома «Beatles for Sale» (1964).

40

«С тех пор, как я ее заметил» — первая песня с дебютного альбома «Please Please Me» (1963).

41

«Пожалуйста, обрадуй меня» — оттуда же.

42

«Пусть будет так» — песня с последнего студийного альбома «Let It Be».

43

Самая недавняя — от 2018 года, когда Пол Маккартни участвовал в проекте «Carpool Karaoke» (50 000 000 просмотров, 70 000 комментариев); тогда он сказал: «В шестидесятых мне приснился сон, в котором ко мне пришла моя покойная мама и заверила: „Все будет хорошо, будь что будет“. И мне стало так хорошо, как будто все и впрямь будет здорово… И так я написал песню. Но суть в маминой позитивности». В февральском выпуске журнала «Ньюйоркер» за 2020 год Джеймс Корден, который возил Пола по Ливерпулю в эпизоде своего шоу «Carpool Karaoke», признался, что поначалу Пол не горел желанием возвращаться в семейный дом. «Он сказал: „Я как в двадцать лет ушел оттуда, так больше не возвращался. Как-то не с руки мне туда ехать“». (Прим. автора)

44

«New Musical Express» (NME) — английский музыкальный журнал, издававшийся с 1952 по 2018 г., в котором также публиковались музыкальные чарты и хит-парады синглов.