One Two Three Four. «Битлз» в ритме времени

Крейг Браун, 2020

Книга – лауреат важнейшей британской премии в жанре нон-фикшн (Baillie Gifford Prize for Non-Fiction) за 2000 год. Как сказала председатель жюри Марта Кирни, «Брауну удалось переизобрести сам жанр биографии». Автор 18 книг и многолетний ведущий пародийной колонки в журнале Private Eye, Браун «искусно переплел детали из множества источников: дневниковые записи, письма фанатов, расшифровки интервью, рейтинги и чарты», создав уникальный портрет изменившей мир «великолепной четверки» к полувековому юбилею ее распада. «Непросто представить себе, чтобы кто-то сумел сказать нечто новое про „Битлз“, учитывая, сколько всего про них уже написано, – и все же это очень оригинальная книга. Это веселая книга, но и очень глубокая, заставляющая задуматься о самой природе славы». По словам Брауна, он стремился «передать возбуждение и беззаботность эпохи „Битлз“ и то, с какой скоростью менялись Джон, Пол, Джордж и Ринго, причем как к лучшему, так и к худшему. Я хотел показать, какое влияние они оказывали буквально на каждого, от ее величества королевы до Чарли Мэнсона. И я решил, что лучше всего для этого подойдет россыпь коротких глав, из которых, как из призм, сложится калейдоскоп». Впервые на русском! В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

7

Джона и Пола связывало нечто более глубокое, чем просто музыка. Оба еще подростками остались без матерей: мать Пола умерла, когда ему было четырнадцать, мать Джона — когда ему было семнадцать.

Когда Пол встретил Джона, его мать уже умерла, а мать Джона, Джулия, еще была жива. «Его мама жила совсем недалеко от меня. Моя-то мама умерла, и это одно дело, но, когда ты подросток и твоя мама жива, а вы с ней живете порознь, это очень печально. Просто ужасно. Помню, Джону это совсем не нравилось».

Пол вспоминал, что жизнь Джона без Джулии имела «оттенок грусти». «Она была рыжеволосой красавицей. Любила смех и музыку; научила Джона аккордам на банджо, а в те дни всякая женщина, игравшая на банджо, считалась особенной, артистической личностью… Мы с Джоном оба были влюблены в его маму. Ее смерть выбила его из колеи».

Это их объединило. Парни как бы сговорились вывернуть свое горе наизнанку, превратить его в оружие. «Если кто-нибудь спрашивал: „А мама твоя придет?“ — мы грустным голосом отвечали: „Она умерла“. Нарочно смущали людей, заставляли их тушеваться. А сами понимающе переглядывались».

Связывало их и еще кое-что особенное. В 1977-м Пол рассказал своему другу и биографу Барри Майлзу: «Как-то ночью она, в одном нижнем белье, прошла мимо нашей спальни. Больше такого не случалось, но тогда я сексуально возбудился. В смысле, дальше этого не пошло, но я этим очень гордился и думал: „Как здорово!“ Не у каждого мама способна возбудить».

Джон как-то днем заглянул к матери в спальню. Джулия, в черном свитере ангорской шерсти, поверх облегающей блузки в темно-зеленую и желтую крапинку, крепко спала. Джон запомнил это в точности. Он лег рядом с Джулией на кровать и случайно коснулся ее груди. Этот момент он потом проигрывал в памяти до конца жизни: «Я думал: стоит ли останавливаться? Момент был странный, потому что в то время я, как тогда говорили, ухлестывал за девчонкой классом пониже, которая жила через дорогу. Я по-прежнему думаю, что не надо было останавливаться. Она наверняка позволила бы».

Приятелям Джона Джулия запомнилась как жизнерадостная и кокетливая. Во время первой встречи с ней Пит Шоттон «услышал звонкий девичий хохот, и в дверь вбежала, пританцовывая, привлекательная женщина с головой, обмотанной старыми шерстяными панталонами». Джон представил его. «О, это Пит, да? Джон мне столько про тебя рассказывал». Пит протянул ей руку, но Джулия не пожала ее. «Она с хихиканьем погладила меня по ляжкам, приговаривая: „О-о, какие у тебя ладные, стройные бедра!“».

Спустя двадцать четыре года, в 1979-м, сидя у себя в квартире в «Дакоте», Джон записывал кассету. В начале он объявил: «Запись первая в текущей истории жизни Джона Уинстона Оно Леннона». Перебрав несколько разнообразных тем — дом его деда и бабки на Ньюкасл-роуд, недавний «христианский» альбом Боба Дилана «Long Train Coming» («жалкий… просто стыд»), как ему понравились волынки на эдинбургском параде военных оркестров, проходившем в его детстве, — он вернулся, в который раз, к воспоминанию о том, как лежал рядом с матерью на кровати и касался ее груди.

Песня «Julia» в «Белом альбоме»^[57] звучит даже не как элегия, но как любовная песня, полная страсти к тому, кем не овладеешь:

Julia, sleeping sand, silent cloud, touch me

So I sing a song of love — Julia^[58].

Примечания

57

Получивший официальное название «The Beatles», он стал широко известен как «The White Album» или же «The Double White» («Белый альбом» или «Двойной белый»; десятый студийный альбом «Битлз», их единственный двойной релиз, выпущенный в 1968 г.). В этой книге я буду называть его «Белый альбом». (Прим. автора)

58

«Джулия, спящий песок, безмолвное облако, коснись меня, / И я пою песню о любви, Джулия».