Сказки, рассказы, притчи для больших и маленьких. книга вторая

Крайон

Эта книга, продиктованная Ангелом по имени Крайон, учит своих читателей состраданию, любви, доброте. Учит понимать души животных и любить их. Кроме того, в этой книге есть рассказы об истории Земли, об Атлантиде, о Великом потопе и Ное – та информация, которая была забыта, и только сейчас стала вновь доступна людям.

Императорский пингвин

Вам приходилось видеть птицу красивее и благороднее императорского пингвина?.. Ах, вы вообще не видели императорских пингвинов?.. Не может быть!.. А по телевизору?..

Самая середина лета в Антарктиде — январь месяц. Самки императорских пингвинов откладывают яйца… В гнёзда?.. Что вы! В гнезде было бы слишком холодно! Самочка откладывает одно единственное яйцо и сразу берёт его на лапки, грея в пушистых пёрышках под животом. К ней подходит её супруг и бережно-бережно — не уронить!.. не остудить!.. не разбить!.. — самочка передаёт ему яйцо. С лапок на лапки — прямо в тёплые пёрышки отца. Сама же уходит отдыхать после «родов» — уплывает охотиться и набираться сил.

А папа-пингвин целый месяц вынашивает на лапках своего будущего ребёнка. Так и ходит с яйцом на лапах — не уронить!.. не остудить!.. не разбить!.. Он не может оставить драгоценную ношу и пойти охотиться.

Через месяц из яйца вылупляется пушистый комочек. Его нельзя оставить — он сразу замёрзнет на антарктическом льду. И папа-пингвин носит своего малыша — так же, на лапах, под тёплым пушистым животом. Носит целых три месяца! Да! Он четыре месяца ничего не ест! При этом он всё время подкармливает своё дорогое дитя, отрыгивая еду из специального зоба. Перед тем, как принять яйцо от любимой супруги, он создаёт этот запас, охотясь в море.

В южном полушарии наступает осень. Крепчают морозы. Все отцы-пингвины сбиваются в кучу, грея друг друга и своих детей. Они чередуются: те, кто уже согрелся внутри стаи, уходит на внешний круг, а кто стоял снаружи и замёрз, идут греться внутрь. Они делают общее дело: растят своих детей. Ни ссор, ни борьбы за лучшие места — только так можно выжить!

И вот прошло четыре месяца. На берег начинают выходить отдохнувшие и набравшие в море запас еды и сил мамочки-пингвинихи. Теперь их очередь. Они принимают на лапки своё подросшее дитя… А отцы — отцы уходят в море.

Но в Антарктиде уже глубокая осень. Морозы доходят до минус шестидесяти градусов по Цельсию! И так же, как их мужья, мамочки растят и греют детей все вместе, уступая тёплое местечко в середине тем, кто уже замерзает снаружи.

А пингвинята растут. Им надоедает сидеть под животом у матери. Детское любопытство уже через месяц побуждает их выпрыгивать из тёплого укрытия, и только жуткий холод заставляет вернуться обратно. Наиболее любопытные дети могут и потеряться. Не все пингвинята выживают. Кто-то может замёрзнуть, потеряв свою маму, кто-то — стать жертвой хищных морских птиц — фрегатов, альбатросов. Но потерявшегося малыша может приютить и чужая мама, лишившаяся своего детёныша.

Одного пятимесячного пингвинёнка просто распирало от любопытства. Он постоянно высовывал голову из тёплого материнского пуха и всё время норовил выскочить. Ему казалось, что вокруг так же тепло, как и на лапах у мамы. Однако строгая мама-пингвиниха сразу загоняла своё чадо обратно — она-то понимала, что малышу ещё рано вести самостоятельную жизнь.

Однажды, когда мама-пингвиниха задремала внутри сбившейся в кучу стаи, любопытный малыш всё-таки выбрался из тёплого пуха и решил обследовать окрестности. Он пробрался между другими мамочками и поковылял на своих коротеньких лапках посмотреть, что это там блестит. А блестело всё вокруг, потому что был ясный солнечный день. Малыш и не заметил, как оказался на скользком склоне и покатился вниз. Назад пути не было — он ещё не умел забираться наверх по крутым склонам. Пингвинёнок громко пискнул несколько раз, но мама не отозвалась, и малыш пошёл. Он не думал о том, куда он идёт. Просто шёл — и всё. Вдали показалось что-то тёмное, и пингвинёнок направился туда — может быть, именно там его мама?..

Матвей вышел из тёплого зимовья, держа в руках большой сачок. На улице было «тепло»: всего лишь минус 42 градуса по Цельсию. Полярник с наслаждением вдохнул свежий воздух, зажмурился от яркого солнца.

Вот уже полгода, как он работает в антарктической экспедиции — сбылась его мечта. Дружная весёлая команда, интересная, а главное, любимая работа — что ещё нужно молодому, двадцатипятилетнему парню?

Матвей слегка размялся, умылся чистым снегом и, подхватив сачок, пошёл по направлению к «аквариуму». «Аквариумом» полярники называли ледяную «ванну», в которой вода замерзала почему-то не очень быстро и, видимо, слегка прогревалась на солнце, так как в этой «ванне» постоянно плавали мелкие рыбёшки. Полярники подхватывали мальков сачком и варили что-то вроде рыбного супа со снетками. Они даже прорубили во льду ступени, чтобы легче было пробираться к поверхности воды и взламывать образовавшийся за ночь прозрачный лёд.

Подходя к «аквариуму», Матвей услышал какой-то писк — то ли мяуканье котёнка, то ли крик чайки? Заглянув в «ванну», полярник увидел скользящего по льду и барахтающегося птенца императорского пингвина.

— Ничего себе! Ты откуда взялся, пушистик? — Матвей оглянулся по сторонам, но нигде не видно было ни одного пингвина.

Пытаясь выбраться из «ванны», пингвинёнок отчаянно пищал. Видимо, он уже выбился из сил, потому что периодически замирал и закрывал глаза. Медлить было нельзя! Как кстати оказался сачок! Матвей вытащил из «аквариума» пушистое создание и поспешил к дому.

В зимовье сидел Леонид и снимал какие-то показания с приборов. Увидев вошедшего Матвея с сачком, сказал:

— Ну что, принёс? Ставь воду. Картошку я уже начистил.

— Ты собираешься сварить суп из этого пушистого чуда? — спросил Матвей и поднял повыше сачок с пингвинёнком.

Леонид повернулся и широко открыл глаза:

— Ты что, с ума сошёл? Зачем ты его поймал? Он же погибнет без родителей!

— Понимаешь, я его не поймал. Я его выудил… Из «аквариума». А родителей его нигде не видно. Наверное, сбежал от родительской опёки, — пошутил Матвей. — Ну, а если серьёзно, то он совсем замёрз. Ты, Лёнь, давай-ка, согрей его как-нибудь — хоть к себе под пузо запихни. А я за мальками схожу. Его же накормить надо!

Матвей передал пушистый комочек в руки Леониду и, взяв сачок, вышел на улицу. Через несколько минут он вернулся с сачком, наполовину заполненным мелкими рыбёшками.

— Слушай, Лёнь, а ведь он, наверное, ещё не может целую рыбку проглотить, а? Как ты думаешь? Их ведь родители из зоба кормят?

— Да уж! Мороку ты себе приволок… Может отнести его в стаю?

— Да где она, стая-то? Я все окрестности, пока ходил, обозрел! Нигде ни одного пингвина!.. Сейчас я что-нибудь придумаю…

Матвей положил в миску несколько рыбёшек и раздавил их вилкой:

— Ну вот, смотри: детская рыбная каша получилась.

— А детская рыбная ложка для кормёжки пингвинят у тебя есть? — съязвил Леонид. — Что ещё Мишка скажет, как вернётся со своих «этюдов»? Ведь это чадо, небось, и по ночам пищать начнёт!

— Зато Мишка будет с натуры подрастающее поколение пингвинов рисовать! — торжественно заявил Матвей. Он взял у Леонида пингвинёнка, посадил к себе на колено и постарался запихнуть ему в клюв «рыбной каши».

Но пингвинёнок не захотел открывать рот. Он испуганно озирался по сторонам и жалобно попискивал. Пришлось насильно открыть пингвинёнку рот и запихнуть кусочек еды. Малыш проглотил, пискнул и сам открыл клюв для следующей порции «каши».

— Ур-ра! Смотри! Понравилось! — воскликнул Матвей, но пингвинёнок вздрогнул от этого возгласа и чуть не свалился с коленей своего кормильца.

В дом вошёл Михаил.

— Ты что, с ума сошёл?! — воскликнул он, увидев, как Матвей запихивает двумя пальцами в рот пингвинёнку кусочек еды.

— Ну вот! И ты туда же! — огрызнулся Матвей. — Что нам его — на мороз выбросить, пусть погибает?

Выяснив обстоятельства дела, Михаил вздохнул и заявил:

— Ладно! Я как ваш начальник постановляю: пусть живёт! Благо есть, чем кормить. Но чтобы не в ущерб работе! А то будете целый день крутиться вокруг этого чуда!.. Кстати, надо ему и имя дать… Только какое-нибудь помудрёнее — он же императорский пингвин!.. Ну, скажем, Альберт или Рудольф…

— Ты считаешь, что он похож на Альберта… — сыронизировал Матвей. — Этот-то комочек пуха? Пусть будет Сашка. А вырастет, станем звать Александром… Что, разве не годится для императорского пингвина?

— А если твой Сашка окажется пингвинихой? — подал голос Леонид.

— Ну, тогда будет Александрой — всё чин по чину! — Матвей нагнулся к пингвинёнку. — Ты как, согласен быть Сашкой?

Пингвинёнок пискнул, поднатужился и выложил на брюки Матвею небольшую беловатую кучку.

— Ах, ты… — только и сказал Матвей и ссадил малыша на пол. — Но твой писк означает, что ты согласен на «Сашку», так?

— Он у нас будет вместо кота, — сказал Михаил.

— Пушистого кота, замечу! — подхватил Матвей.

Не прошло и двух дней, как Сашка стал всеобщим любимцем. Правда, его неуёмное любопытство доставляло полярникам немало хлопот. Куда только ни совал Сашка свой пингвиний нос! Все приборы даже приходилось закрывать чехлами, когда пингвинёнка оставляли дома одного. Зато «дела свои» Сашка делал в одном и том же углу. Туда стали подстилать газету, и вопрос с чистотой помещения был решён.

Когда Сашка хотел есть, он подходил к Матвею, запрокидывал голову, трепыхал крохотными крылышками и быстро-быстро пищал, будто посылал сообщение азбукой Морзе.

Пингвинёнок быстро рос. У него стало появляться оперение. Ему уже не нужно было делать «кашу» — он съедал целых рыбок, а вскоре начал и сам наведываться за пропитанием в «аквариум». Сашка часто гулял на улице вместе с полярниками, внимательно следил за всем, что они делали. Его любознательность с возрастом нисколько не уменьшилась. Иногда он оставался на улице один — ему уж были не опасны хищные морские птицы. Никогда он не уходил далеко от зимовья. Троих полярников он считал своей стаей.

Однажды Михаил пошёл обедать и оставил на улице мольберт со своими красками. После обеда он вышел, но сразу вернулся обратно и аккуратно притворил дверь.

— Скорее, скорее идите сюда. Смотрите, — зашептал Михаил и приоткрыл дверь.

Выглянув, друзья увидели, что Сашка держит в клюве кисточку, макает её в краски и водит ею по холсту на мольберте. Появление полярников его нисколько не смутило — он продолжал заниматься рисованием.

— Ну, всё, Мишка, пропал твой пейзаж! — с шутливой горечью произнёс Леонид.

— Ничего, не отчаивайся! — добавил Матвей. — Вернёшься на большую землю, будешь картины Сашкины за бешеные деньги продавать! Представляешь, вывеска: «Выставка-продажа картин, нарисованных императорским пингвином Сашкой?..». Нет, «Александром Первым!».

С тех пор на улице невозможно стало оставлять мольберт — Сашка немедленно принимался за дело…

Прошло полгода. Полярники стали готовиться к отъезду. Должна была прилететь новая смена.

— Что с Сашкой делать будем? — спросил Михаил. — Не с собой же его везти!

— Ну, а что, придётся оставить новым хозяевам, хоть и жалко, конечно… — сказал Матвей и потрепал Сашку по холке.

Пингвин переводил глаза с одного полярника на другого и, казалось, внимательно слушал.

На следующий день Сашка исчез. Понял ли он, что скоро уедут его друзья, или просто наступало время пингвиньих свадеб — кто знает? А картины, нарисованные Сашкой, друзья поделили между собой. Эти картины заняли в их домах почётные места.