Психофора

Кости Азазеля, 2023

В февральский день на Землю прилетела комета Психофора и перевернула все с ног на голову: термометры показывают плюс тридцать в тени, а мир медленно и неторопливо искажается под натиском трансцендентных сил. Эта история про Диану, Дмитрия и Евгения, молодых людей, пытающихся выжить в устроенной на них охоте жуткого сообщества, использующего ткани и органы людей для улучшения своих тел. Эта история про Виталия, мужчину чуть за пятьдесят, и его жизнь разрушилась за один день. Психофора – вестник нового порядка? Или комета – это лишь лупа, позволившая увидеть все, что было всегда рядом

Глава 3

Зомби оживает

На часах семь утра. Виталий давно научился просыпаться без будильника. Он открыл глаза и увидел перед собой черный экран выключенного телевизора. Виталий заснул прямо в кресле, а хотел в кровати рядом с женой. Он просил позвать его, когда она соберется спать. Но просьба была проигнорирована. С кухни доносился звон ложек, треск масла и аромат крепкого кофе. Кое-как расшевелив ржавый от остеохондроза позвоночник, Виталий выбрался из кресла и неторопливо побрел к столу. В запахах завтрака он давно стал ощущать неприятные примеси — предательства и отчаяния с безысходностью.

Виолетта парила по кухне в легком халате с незаплетенными волосами и неразборчиво напевала под нос попсовый мотив.

— Доброе утро, — сказал Виталий.

— Доброе, — кивнула супруга, не глянув на него. — Яичницу будешь?

— Конечно, — ответил мужчина.

За завтраком разговор не задался. Супруги смотрели каждый в свою тарелку. Постукивание зубов, скрежет вилками о стеклянные тарелки и жадные глотки кофе. Завтрак был проглочен и, казалось, ничего их больше не удерживает за столом.

— Ты не торопишься? — смутился Виталий, глядя на нерасторопность жены.

— А? Да, — кивнула Виолетта. — Я решила взять сегодня отгул за дежурство в прошлую субботу.

— Устала работать? — улыбнулся мужчина.

— Ага, — согласилась супруга. — Буду отдыхать. Сегодня вечером ужин не жди. Пойду к Алинке на сабантуй небольшой.

— Хорошо, — кивнул Арсений. — Подожди… А разве Алина не уехала в Грузию?

— Нет, — сверкнула глазами Виолетта. — И, кстати. Ты просил, кажется, постирать твою форму?

— Ага.

— Я забыла.

— Ладно, — тоскливо проговорил Виталий, пожав плечами. — Думаю, найдется в цеху запасная. Отдыхай.

Мужчина вернулся в зал, где ночевал, отыскал в темной комнате телефон и ненароком бросил взгляд на приложение с погодой. Ему показалось, что он увидел «плюс» вместо «минус», однако… Нет, не показалось. Прогноз обещал плюс двадцать шесть днем, а на данный момент воздух каким-то чудом прогрелся до плюс шестнадцати. В семь утра. В феврале.

Виталий распахнул окно.Темные бесснежные улицы лежали внизу. Уже несколько лет подряд зимы не балуют снегом, поэтому и таять нечему. Однако щеки вместо жгучих морозов встретили тепло. Настоящее весенне-летнее. Виталий пригляделся к бегущим на работы под светом тусклых фонарей людям. Шли люди в легких одеждах. В каждом их шаге прослеживалось смятение. Этим смятением заразился и Виталий.

Одолеваемый сомнениями, он достал спрятанные глубоко в шкаф шорты, майку и кроссовки. Переброситься с Виолеттой хотя бы парочкой фраз перед выходом он не успел — она набирала себе ванну и натиралась маслами, а шум воды ограничил ее от всех звуков извне. Она и не думала выходить даже на секундочку.

Виталий покинул квартиру, не попрощавшись.

Первые шаги к машине он совершал максимально осторожно, точно проверял асфальт на твердость. Мужчина посмотрел на соседа, снимавшего пуховик и свитер, чтобы бросить их на заднее сидение автомобиля.

— Мне это не кажется, Витя? — спросил полный сомнений сосед.

— Видимо, нет, — ответил Виталий.

— А что скажешь на это? — сосед показал пальцем на небо.

Виталий поднял голову и почесал голову, издав протяжное: «Да-а-а-а». Необычная комета медленно плыла по небосводу.

— Надеюсь, она не упадет, — сказал Виталий и сел в свою машину.

Мотор тихо запыхтел после нажатия на кнопку зажигания, и мужчина тронулся с места. Виталий пытался найти на подключенной к магнитоле флешке какую-нибудь песню, пока выезжал со двора, но ни одна из композиций не резонировала с его настроением. Тогда мужчина включил радио, и попал на местную станцию.

— Приветствую всех, всех, кто подключился по пути на работу, — ведущий уже во всю тараторил. Никто не знал, как его зовут, хотя он представлялся каждый раз, выходя в эфир, никто не знает, как он выглядит, потому что лица цепляются к именам. — Надеюсь, вам понравились тридцать минут музыкального вступления. Я попытался подобрать что-нибудь драйвовое для пробуждения. Очень тонкая работа, должен сказать, слишком легко скатиться в грайндкор, — рассмеялся он.

Автомобили неуклюже катились по своим полосам, казалось, в этот день зимняя резина мешала им так же, как теплые куртки — водителям.

— Знаете, дорогие радиослушатели, я уверен, что сегодня вечером вы встретитесь не со своими родными, а с совершенно другими людьми. Как, впрочем, и ваше естество перевернется. Меня переполняют мысли, и меня распирает от предвкушения. Я ведь готовился к сегодняшнему дню. Приготовил вам парочку сюрпризов! Может быть, нужно будет ввести новую памятную дату? Приурочить ее к прилету Психофоры. Что скажете? Как по мне, неплохая идея. Что такого необычного в прилете кометы, вдруг спросите вы. Я даже не знаю, стоит ли отвечать на этот вопрос… Надо просто выйти на улицу или выглянуть в окно, посмотреть на небо. Хотя понятия не имею, пришло будущее, или альтернативное настоящее.

Дорога плавно закончилась, и завод вырос перед Виталием. Проходная, отметка о приходе, приветствия коллег.

— Мужики, где тут запасная форма? Забыл свою дома.

— О-о-о, склероз. Да…

— Не молодеем.

Разговоры мужиков на курилке сливались в один серый поток информации. Виталий никогда раньше не курил, но сегодня сигарета как-то сама оказалась в его руках. Горький дым нырнул в легкие, но пропитанные копотью цехов бронхи стойко вынесли канцерогенный удар.

— Виталя, ты чахнешь на глазах, — говорил Федорович — старик с белоснежными усами и двадцатилетним стажем алкоголика. — Ты ж вчера еще не курил?

— Любой день может стать первым, — подметил Никита Игоревич — главный по смене.

— Тяжело что-то, мужики, — отвечал Виталий. — Не знаю. Проснулся, и на душе неприятно. Тревожно как-то.

— Веришь в байки про комету что ли? — усмехнулся Никита Игоревич.

— Срал я на комету, — отмахнулся Виталий. — Есть дела поважнее.

— А я вот верю в то, что она делов натворить может, — пожал плечами Федорович. — Вот, прислушайтесь, сейчас. Что слышите?

— Ничего, — ответил Никита Игоревич.

— То-то. Тишина. Гробовая. Что-то будет, — Федорович перешел на шепот.

— Белка к тебе идет, Федорович, — вздохнул Виталий.

— Да иди ты, Виталик, я не пил уже неделю.

— Вот я о чем и говорю.

— Все, хорош трепаться, надо работать, — сказал Никита Игоревич. — А то вон директор идет.

— Че он приперся? — смутился Виталий.

— Торопится куда-то, — задумчиво проговорил Федорович.

— Может, поработать захотел? — рассмеялся Никита Игоревич.

Работа все не давалась в руки. Виталий стоял над станком, беспомощно наблюдая, как детали одна за другой браковались под его управлением. Обычно программа станка сглаживала угли на поворотах, но сегодня она, видимо, играла по своим правилам. Мужчина боролся с яростным желанием сорваться и вернуться домой, к жене. Задать тонны вопросы, убрать отвратительную недосказанность. Когда именно Виталий начал ощущать сочащийся от нее холод? Вопрос дней, недель или месяцев?

В мыслях вспыхнула идея.

— А что если отсечь себе немного пальца? — спросил сам себя Виталий. — Дадут больничный, тогда-то…

Вдруг за плечом появился Федорович. Он испуганно смотрел в сторону выхода, и его поведение в целом выходило за рамки адекватного.

— Что случилось? — появление коллеги вырвало Виталия из цепких лап деструктивных мыслей.

— Виталик, — Федорович дергался от каждого случайного звука. — Я тебе говорю, что-то странное творится на улице. Я слышал, как подъезжали машины. Не знаю, сколько, но точно больше двух.

— А что ты от меня хочешь?

— Чтоб ты хотя бы перестал смотреть на меня, как на идиота.

— Ладно, буду просто смотреть на идиота, — ответил Виталий и повернулся к станку.

Телефон начальника смены назвонил. Никита Игоревич ответил и сразу же начал материться. Вся смена отложила свои дела и внимательно следила за разыгрываемой пантомимой. Начальник ходил кругами и орал в трубку, создавая на основе лишь одного матного корня бесконечные вариации слов, словно джазмен-виртуоз играет соло десять минут на трех нотах. Когда он закончил разговор, то грустно вздохнул и сказал:

— Пиздец, мужики. Останавливают работу цеха и отправляют всех по домам.

— Чего? Насколько долго это все? — спросил кто-то из смены.

— Не знаю, не знаю, — мотал головой Никита Игоревич. — Звонил лично директор. Говорил невнятно. Будто член во рту держал.

— Мне кажется, что как раз-таки член во рту он и держит, — задумчиво сказал Федорович, удивленно уставившись в окно. — Или вот-вот возьмет.

Вся смена посмотрела туда, куда показывал Федорович. Мутное стекло не позволяло четко видеть улицу, но множество мельтешащих черных теней наводили на странные размышления. Из-за дверей доносились кодовые переговоры. Шипела рация. Кто-то крикнул: «Открывай!» Дверь цеха распахнулась, и помещение внезапно быстро заполнилось спецотрядом милиции с оружием и в броне. Быстро из-за их спин выбежали оперативники в штатском с маленькими камерами и принялись все вокруг снимать. Последними зашли двое мужчин в деловых костюмах. Они вели под руки директора, закованного в наручники.

— Кому вы только что звонили? — спросил у директора один из конвоиров.

Тот моментально указал на Никиту Игоревича.

— Ах ты, гнида продажная! — завизжал он тут же. — Как горелым запахло, так ты сразу всех сдавать? Срок решил себе скосить? А вот отсоси! Я все про тебя этим пидорам выдам! Ублюдок! Членосос!

Никиту Игоревича вязали под его чрезмерно эмоциональные речи.

— Надо было меня слушать, кусок идиота, — мрачно ответил директор.

Когда его и начальника смены увели, к оставшимся в полной прострации работягам подошел один из оперативников и приказал им расходиться по домам.

— Но, пожалуйста, будьте в нашей досягаемости ближайшие несколько недель, — добавил он в конце. — Если вдруг нам понадобиться с вами пообщаться.

— Мы все под подозрением? — уточнил Федорович.

— Ни в коем разе. Но лишние препятствия следствию с вашей стороны могут натолкнуть нас на неверные выводы. И они будут крайне неприятны для вас.

На этой благоприятной ноте с рабочими попрощались.

Территорию завода оцепили и активно опечатывали. Всюду шныряли похожие один на одного бойцы в черных шлемах и бронежилетах с автоматами наперевес. Они прибывали и прибывали. Если судить по масштабам мобилизации спецназа, на заводе скрывали нечто не меньше атомной боеголовки. Но Виталия подобные вопросы не волновали. Он торопился домой, ведь внутри как будто маленький перочинный ножик вырезал по сердцу фразу «Время уходит, ты не успеешь». Почему тот самый день, когда нужно решить все недосказанности именно сегодня, Виталий не знал. Знаки свыше или интуиция — это совсем не важно. Он будто бы оседлал волну — казалось, на совсем утерянное чувство из далекой молодости.

Виталий наспех переоделся и суетливо бежал к машине, то и дело роняя ключи. Он раза с третьего попал в замочную двери, и только взявшись за руль, смог успокоиться.

В окно постучали. Виталий дернулся от испуга. Там улыбался во все двадцать зубов Федорович.

— Чего тебе? — спросил Виталий, опустив стекло.

— Это все комета, Виталик, — говорил Федорович. — Я уверен.

— Что мне с этой информацией делать, Федорович?

— Просто… будь осторожен…

— Буду, Федорович, — кивнул Виталий. — И ты не хворай, — добавил он, поднимая стекло.

Мужчина последний раз бросил взгляд на взволнованного коллегу. Федоровича еле заметно трясло, и его лоб покрывала мелкая испарина, сверкающая в лучах солнца. Виталий тронулся с места, отдав коллеге прощальную честь. В зеркало заднего вида он увидел, как Федоровича немного качнуло в сторону, однако мыслями мужчина был уже далеко.

Включилось радио, и из динамиков полился голос ведущего.

— А вот и первый дозвонившийся, — вещал диск-жокей. — Представьтесь, пожалуйста.

— Тамара, — ответила болезненно дрожащим, старческим голосом женщина.

— Вас прямо так и можно называть? Тамара? — уточнил ведущий.

— Ну да. Это же мое имя.

— Прекрасно! Расскажите же нам, Тамара, чем вас успел удивить этот необычный день?

И Тамара погрузила эфир в вязкую, тягомотную предысторию. Пенсионерка рассказывала об скудном урожае огурцов. Как она надеялась получить минимум на десять кило больше, чтобы испробовать несколько рецептов закаток. И ладно только урожай не удался, так еще и дед, полоумный алкаш, размолотил три банки, пока пытался дрожащими руками выпить рассол. И это еще стоит учесть, что рассола-то в банках не было, ведь вместо него она решила залить маринад. И только чудо спасло старика от пробуждения только-только успокоившейся язвы.

— Это все интересно, — ведущий прервал рассказ резким, громким кашлем. — Но как насчет сегодняшнего дня?

— А, — задумалась Тамара. — Так сегодня дед мой помер, — сказала она и положила трубку.

— Эм… что ж, дорогие друзья, — можно было физически ощутить, как сгущалась атмосфера в эфире. — Признаюсь, я не совсем понял мораль истории Тамары, но уверен, она там есть… А вот еще один дозвонившийся слушатель! Доброе-доброе-доброе утро. Как ваше настроение? Как вас зовут?

— Я… й-й-а-йа-я, — то звонил мужчина. — Я-й-й-а-а-а, — он то ли заикался, то ли заводился. — й-й-й-а. Я…

— Не торопитесь, — вздохнул ведущий.

— Не мешайте мне! — огрызнулся звонящий и продолжил: — Й-й-й-й-а-я…

Виталий смотрел вперед, на дорогу, практически не моргая. Сперва белые полосы слились в одну, потом вовсе исчезли, а еще погодя и дорога с мелькающими автомобилями превратились в расплывчатый фон старого кино. Виталий вслушивался в творящийся на радиоэфире абсурд, и это помогало ему немного отвлечься. На лице даже проскочила легкая ухмылка.

— Семен Иванович я, — вдруг совершенно четко сказал звонящий.

— О, рад знакомству, Семен Иванович! — от ведущего исходило чистейшее облегчение. — Удивило вас чем-нибудь сегодняшнее утро?

— Конечно, чего ж я тогда звоню? — раздраженно спросил слушатель. — В общем, я сегодня разговаривал с сигаретным дымом. Как вам?

— То есть? — хохотнул диск-жокей.

— А вы не смейтесь! И он, между прочим, напророчил конец света!

— Сегодня что ли? — уточнил диктор.

— Нет-нет. Несколько лет точно у нас есть, — отвечал Семен Иванович. — Причем, он особенно акцентировал внимание на том, что никто не заметит, как он придет, и никто не поймет, что он идет.

— Если мы не поймем, что пришел конец света, то, может быть, это и не конец света? — предположил ведущий. Но, опасаясь конфликта, поторопился сменить тему, услышав, гневный вздох собеседника: — А как это случилось? Как вам довелось пообщаться с сигаретным дымом?

— Как, как. Курил я утром. Выдыхал дым через ноздрю, а он плотный был. Черный, черный, как из печки прям. Клубился так сильно, что я пола уже не видел. Потом он поднялся на мой уровень глаз, сформировав из себя какое-то подобие шара, и заговорил.

— Хм. Рассказав про конец света через несколько лет? — подытожил ведущий.

— Да. До свидания.

— Удивительно…

Газ, тормоз, газ, тормоз. Город далеко не столица, но даже в нем иногда случаются пробки. А виной всему неудачная проектировка улиц. Ведь никто не мог вообразить, что в будущем автомобили займут практически все пространство людей. Газ, тормоз, газ, тормоз. Виталий полз по чахлой пробке. Подобного опыта у него хоть отбавляй, поэтому нервы раскалялись добела.

— А вот и третий дозвонившийся, — радостно оповестил слушателей ведущий. — Мы вас слышим, представьтесь, пожалуйста.

— Я… Федорович, — Виталий поперхнулся воздухом. Да, это был тот самый Федорович. Его хриплый голос безумного проповедника ни с каким другим не перепутаешь. — Со мной сегодня много чего приключиться успело. Но самое страшное то, что я только что умер.

— Что? Это как? — не понял ведущий. Виталий не понял тоже.

— Ну, так случилось, что нашу смену отпустили с работы, — рассказывал Федорович. — Я прощался на парковке с коллегой, Виталик, кстати, привет, думаю, ты меня слышишь. Вот, прощался с коллегой. И чую, что-то сердце шалит. В дрожь бросает, в пот. Дышать тяжело. А потом раз, и лежу. А тело мое того — черепушка об асфальт раскололась, да и сердце стало.

— Так это вы сейчас нам откуда звоните? — спросил ведущий.

— Не-не-не. Я на земле, не думайте ничего такого, — рассмеялся Федорович. — Но очень странное дело. Как бы это выразиться. Я… В теле другого человека. Да и так тоже неправильно… Тело-то мое, а одежда не моя. Слишком большая. Штаны сваливаются.

— Так вы… Что-то вроде вселились в кого-то? — уточнил диктор.

— Да нет же, — вздохнул Федорович. — Как я могу вселиться в свое тело?! Я посмотрел на отражение в витрине — это я, каким я себя помню. Но в другой одежде. В другом месте.

— То есть вы кого-то заменили? — сделал вывод ведущий.

— Получается так, — задумался Федорович. — Как вам такая интересная история?

— Да это бред какой-то, — проговорил Виталий.

Поток абсурдных и безумных историй и не думал прекращаться. Люди звонили и звонили на прямой эфир радио. Уже один этот факт заставлял задуматься о каком-никаком чуде. Истории эти помогали отвлечься от жестоких выходок мира вне автомобиля. И когда Виталий вот-вот поверил, что он в собственной машине может уехать куда угодно, где нет и намека на страдания, а есть лишь коммунизм и буддизм, как на дорогу выскочил какой-то полоумный.

Виталий в последний момент вдавил педаль тормоза в пол и лишь с повеления целого воинства ангелов-хранителей не превратился в фарш, остановившись буквально в метре от бетонного столба. Он пулей вылетел из машины. Мужчина не заметил, как поднялась его рука, но в следующее мгновение паренек лежал на асфальте, отказываясь прекращать дебильно улыбаться. Виталий вскипел.

— Ебаный кусок идиота! День и так говно, а еще какой-то калека плешивый под колеса бросается! — заорал он.

— Говно, не говно, а другого такого не будет, — раздражающе спокойно ответил суицидник.

Виталий понял, что не знает, как реагировать на столь возмутительное спокойствие. Из его горла вырвался жалкий писк.

— Пошел в жопу! — смог выдавить из себя мужчина, после чего прыгнул в машину и сорвался с места.

Виталий вцепился в руль до бледных пальцев. Руки дрожали то ли от страха, то ли от гнева. Мужчина гнал, не разбирая дороги, не замечая, как стрелка спидометра постепенно приближалась к сотне километров в час.

Вдруг его внимание привлек плотный столб дыма, подозрительно возвышающийся над районом как раз в том месте, где стоял его дом. Мысли моментом переключились. Все утренние проблемы стали несущественными. Он вошел в поворот, не сбавляя скорость, пролетел насквозь несколько дворов и с визгом остановился перед столпившимися соседями.

Полыхал подъезд Виталия. Люди выбегали из распахнутых дверей, некоторых выносили спасатели. Лица многих покрывала плотная копоть, другие же, посинев, валились с ног. Пламя охватывало абсолютно ровно половину этажей подъезда.

До квартиры Виталия оставалось всего ничего — прослойка бетона между этажами. Он ринулся, что есть мочи, забыв про одышку, боли в спине, коленях и начинающийся панкреатит.

Конец ознакомительного фрагмента.