Психофора

Кости Азазеля, 2023

В февральский день на Землю прилетела комета Психофора и перевернула все с ног на голову: термометры показывают плюс тридцать в тени, а мир медленно и неторопливо искажается под натиском трансцендентных сил. Эта история про Диану, Дмитрия и Евгения, молодых людей, пытающихся выжить в устроенной на них охоте жуткого сообщества, использующего ткани и органы людей для улучшения своих тел. Эта история про Виталия, мужчину чуть за пятьдесят, и его жизнь разрушилась за один день. Психофора – вестник нового порядка? Или комета – это лишь лупа, позволившая увидеть все, что было всегда рядом

Глава 2

На новых улицах

Диана ощущала, как адреналиновая жажда мучит ее после выходки Евгения. Она судорожно искала спокойное место, чтоб успокоить нервы и сердце. На глаза попался маленький продуктовый магазин в неприметном спальном районе. Ассортимент в таких не меняется с момента открытия, и сроки годности порой тоже могут оказаться под стать возрасту магазина, но тут уже как повезет.

Девушка выбирала воду, пока Евгений и Дмитрий крутились у входа, безучастно бросая взгляды с полки на полку. А из какого-то угла под потолком говорило радио. Неугомонный и бессменный диджей местной станции восхищался кометой и странностями, связанными с ней.

— Да, конечно, я не спорю, может показаться крайне утомительным говорить на одну тему четыре часа подряд, — вещал мужчина, — но я вам скажу больше: я собираюсь говорить об этом весь свой рабочий день. Вы можете переключаться или жаловаться, но мир подарил нам сегодня очень яркую, даже насыщенную тему для обсуждений. И никакой главред мне не указ! — смеялся диктор. — Так что пока не закончится этот день или пока я сижу на своем месте и дышу, я буду и дальше рассуждать с вами или без вас о комете. Боже! — он ударил кулаком по столу. — Да я как будто именно ее и ждал всю свою жизнь! Так что потерпите, ладно? День, всего один день. Считайте, что у меня сегодня день рождения, — вновь рассмеялся мужчина.

Диана смотрела пустыми глазами на одинаковые бутылки с водой. Наверное, она могла бы простоять здесь целую вечность, ожидая, пока сердце не успокоится, но сверлящий взгляд продавщицы, раскладывающей товары практически нагрел ей спину.

— Поэтому не знаю, как вы, — продолжал ведущий, — а я ощущаю невероятный эмоциональный подъем сегодня. Да, чаще слышно, что прилет кометы сулит одни лишь несчастья, но вы посмотрите на эту красавицу! Если конец света будет таким же красочным, то он уже не так плох.

Дмитрий ушел глубоко в дебри своих мыслей. Он пытался подобрать слова, которые помогут ему высказать Евгению все, что о нем думает. Но минуты шли, а с ними утекал шанс. Перед ним на полке лежали подгнивающие яблоки, и внутри он чувствовал себя схоже.

— Хочу, кстати, сказать, если кто не следит за новостями, — радио продолжало вещание, — то для научного сообщества прилет Психофоры стал крайней неожиданностью, ведь она появилась в нашей Солнечной системе где-то полгода назад буквально из ниоткуда. Мало удивительного, на самом деле в подобном. Я слышал, что метеоры, которые могут стереть в труху нашу старушку Землю, мы рискуем заметить прямо перед столкновением. Но все равно! Подобное явление — настоящий нонсенс и фурор для всего человечества! Правда сколько я не разговаривал со своими знакомыми, никто и не интересовался новостями о комете. То ли дело дюжина очередных супергеройских блокбастеров!

Евгений переминался с ноги на ногу прямо возле входа, готовый выпорхнуть на улицу, чтобы бежать дальше. Он внимательно наблюдал за перламутровыми бликами, прыгающими по витринам магазина. Евгений мог поклясться, что слышал эти блики, и звук тот напоминал тонкий треск кристаллов, крошащихся под собственным весом и от контакта с суровой реальностью. Он слышал самый что ни на есть перламутровый звук. И если парень встретится с ним еще раз, то узнает его в то же мгновение.

— Вы, разумеется, не обязаны верить мне на слово, — говорил диджей. — Поэтому я договорился заранее с ученым о небольшой беседе именно сегодня. С настоящим академиком! Я приветствую вас, Игорь Алексеевич.

— Да-да, и я вас тоже категорически приветствую, — из динамиков лился суетливый, шепелявый обрывающийся стариковский голос. Мужчина будто бежал, сидя на стуле. — И вас, и ваших слушателей…

— Что вы можете сказать о сегодняшнем явлении? — диджей перехватил инициативу. — Я думаю, вы согласитесь с моим видением Психофоры, как чего-то крайне аномального, но очень и очень любопытного.

— Несомненно, мой друг! Несомненно! — тараторил гость.

— А научное сообщество уже пришло к какому-либо консенсусу?

— Смотря кого вы называете научным сообществом, — с легким смущением говорил академик. — Это сообщество, кхм, весьма разношерстно. Вообще многие университеты, издания и обычные светила наук скоро начнут нести в неподготовленные массы свои гипотезы. Нужно просто подождать.

— Подождать, подождать. Нет! — обрубил на корню диктор. — Конкретно вы! Ваша позиция. Или ваших ближайших коллег. Давайте. Прямо сейчас!

— Конкретно мое? — задумался академик. — Хорошо. Как по мне, глядя на Психофору, мы должны задаться единственным вопросом: реальности происходящего.

— Что вы имеете в виду? Я, например, не сомневаюсь, что реальность реальна.

— Ну как сказать, — говорил академик. — Вы на работе со скольки?

— С самого запуска эфира, — ответил диктор.

— Ага… Поймите меня сейчас правильно. Вещи, события, о которых я пытаюсь рассказать, как мне кажется, должны были… как бы это сказать. Созреть.

— Созреть, — рассмеялся диджей. — Любопытно. И что же должно было созреть?

— В итоге? — уточнил академик. — Только Бог может знать. Или кто-то подобный. Но если говорить про мой личный опыт, то все начиналось очень просто: странные мысли, желания, предпочтения. Потом пришли необычные звуки и видения. Что-то не очень заметное. Например, невиданный раньше цвет, или… Не знаю… У тишины свой звук появился. Такой клишированный пример, но все же.

— Да это галлюцинации обычные!

— И да, и нет, — отвечал академик. — Да посмотрите хотя бы на саму комету! Как она те же облака окрашивает.

— Тут не спорю, удивительное зрелище, — согласился диктор. — Думаете, скоро мы станем свидетелями чего-то действительно грандиозного?

— Не знаю, что для вас значит грандиозное. И не знаю, насколько далеки будут последствия прилета кометы.

— Пф, — фыркнул Дмитрий. Он обратил внимание на радиовещание, когда в эфире появился ученый. — Последствия… Еще один фрик, — сказал он, косо глянув на Евгения.

Евгений же слушал на полном серьезе. Он даже перестал суетиться, когда в эфир вышел так называемый академик и начал нести в мир свои размышления.

— Хорошо, — гаркнул ведущий. — Расскажите тогда, какие необычные вещи успели приключиться с вами за сегодня?

— Утром… Когда мыл кружку после кофе, — задумчиво отвечал академик, — я услышал странный звук. Что-то похожее на рифмованные, ритмичные религиозные песнопения. Яркие, высокие, звенящие голоса. Но неразборчивые. Звучали они только тогда, когда текла вода и словно растворялись в ней. Я прислушался, пытаясь разобрать хоть слово, но ни одного я так и не понял. Знаете, если у молекул воды был бы голос, их разговор, думаю, звучал бы именно так.

— Ого. Живая вода, считай, в прямом смысле, — хохотнул ведущий.

— Громко сказано, наверное, но даже если так, — размышлял академик, — как было сказано, сегодня на наших глазах решается вопрос реальности. Возможно, нам стоит переоценить вероятностей различных событий. Вот, скажем, живет ли на дне океана огромный Кракен? Есть ли призраки в шкафу вашей бабули? Вчера я бы сказал твердое, уверенное, нет. Но сегодня…

— Все наши фантазии могут стать явью, — подчеркнул ведущий.

— Станет явью даже то, что мы вообще не в состоянии нафантазировать, — продолжал академик. — Проблема в другом. Люди и раньше разговаривали с горящими кустами, видели ангелов и похищались инопланетянами, но раньше вопрос всегда упирался в исследование биохимии из мозга, нет ли там какого-то сбоя. Теперь же… Мне кажется, теперь нужно будет сдвигать грани, которые позволяли определять объективность реальности.

— Какая-то прям магия, — сказал диктор.

— Нет, скорее материализующаяся философия. Или практическая метафизика. Пока только так, ведь вряд ли ближайшие годы доказательная наука будет заниматься корректировкой тех границ.

— Хорошо, а есть ли идеи или даже примеры этих границ? Тест, допустим? Согнуть ложку взглядом? — спросил ведущий.

— Мы не попали в какую-нибудь матрицу. Мир останется таким же реальным, каким и был, если можно так выразиться, просто измененным, — сказал академик и добавил: — а возможно, он и всегда был таким, просто мы не замечали. Единственное, в чем я уверен, так в том, что смерть останется той самой гранью, которую невозможно подменить или сдвинуть. Смерть куда реальнее жизни. В объективности жизни можно сомневаться, в объективности смерти — нет. Ибо мертвец обращается в ничто, теряет свою форму. И рано или поздно, он распадётся на атомы, оставив пустое пространство там, где он разлагался. Пустое — метафорически, разумеется.

— А если мы вспомним про живых мертвецов из фильмов? — уточнил ведущий.

— Если мертвец живой, он будет своеобразно жить до момента, когда полностью сгниет и перестанет бродить по миру. Если же он совсем не гниет и бродит в поисках еды, значит, и не мертв он вовсе. Потому что смерть — это не холодное тело, не трупное окоченение и не гниль, смерть — это процессы циркуляции молекул и информации. Смерть — это торжество и апогей неживой природы. Смерть — это нежизнь. И для всего мира естественно состояние именно смерти, а не жизни, — заключил академик.

— Так мы — ошибка? — уточнил диджей.

— Нет, — отвечал академик. — Я бы сказал, что мы — необходимый момент для фиксации реальности. Ведь вселенная существует только тогда, когда в ней живет наблюдатель. И жизнь дает смысл окружающему миру, дает смысл смерти, — закончил академик.

Радиоэфир захватил внимание и Дианы. Она забыла про воду и застыла возле стеллажа, подняв голову к потолку. Но разговоры те вызывали в ней смешанные чувства. Однако когда академик закончил говорить, она взяла первую попавшуюся бутылку воды без газа, потрясла ее и прислушалась. Не услышав ничего, кроме тихого плеска, она прошептала:"Идиотка".

Стоя на кассе и расплачиваясь, девушка старалась не обращать внимание на полный подозрения пристальный взгляд продавщицы. И прыгая взглядом по товарам, созданным для вытягивания последних денег на кассе, она в какой-то момент поняла, что не узнает некоторые из них. Расплатившись, Диана уставилась на странный батончик. Его обертка отдаленно напоминала дизайн маунти дью: рваные черные и зеленые полосы начинались у краев упаковки и встречались в центре, точно клыки хищника, создавая подобие замкнутой, но дырявой пасти. На всю длину обертки растянулось название"Sotiris", выполненное яркими желтыми буквами с розовой обводкой. Чуть ниже белыми буквами слоган объяснял, почему нужно купить именно этот батончик:"Вся сладость благочестия! И ни грамма сахара!"

— Что-то еще хотите? — раздраженно поинтересовалась продавщица.

— Я? А… Да, — Диана хотела купить тот батончик, но растерялась и потеряла его из виду. — Нет… Нет, ничего. Спасибо, — сказала она и пошла к выходу.

— Да… Видимо, плохи дела у радио, если они всяких сектантов зовут, — на улице сказал Дмитрий.

— Он, между прочим, академик, а не хуй с горы, — вступился Евгений. — Как минимум уважаемый человек.

— Хоть каких наук он академик, блаженный ты наш? — рассмеялся Дмитрий в ответ.

— Согласна с Димой, — кивнула Диана, отпив. — Голос из динамиков — просто голос. Там даже ты мог бы сидеть, если б захотел.

— Постмодернизм испортил трезвый взгляд на мир, теперь люди готовы верить в подделки и при этом на дух не переносят истину! — пророческим тоном сказал Евгений.

— Объективная истина людям пока не доступна, — говорил Дмитрий. — Но такие, как ты, доверчивые дурачки, никогда не пропадут.

Евгений лишь презрительно фыркнул в ответ.

— Ну и вот скажи мне, пожалуйста, — продолжал Дмитрий, — мужик слышал «голос воды», — парень показал в воздухе кавычки, — а где в нашей жизни что-то необычное? У тебя уже было что-то? У меня вот нет, только один придурок пытался прыгнуть под машину недавно. А у тебя, Диан?

Откуда-то заиграли The Smashing Pumpkins. Она достала из кармана телефон, взглянула на экран, заулыбалась и тут же ответила:

— Привет!

Однако в ответ на нее лилась истерика. Женский голос то кричал, срываясь, то резко убавлял в громкости, переходя на хриплых шепот, а динамики позволяли парням услышать лишь обрывки фраз.

— Что? Помедленнее, пожалуйста, — просила Диана.

— Они… твари… — доносилось из трубки. — Сосед бежал, а его…

— Давай по порядку…

И истошный вопль вылетел из трубки. Звонок не прервался, но звонящая больше не отвечала Диане.

— Что случилось? — Дмитрий всерьез занервничал.

— Что-то с моей подругой, — ответила девушка. — Какой-то бред. Ничего не поняла, что она сказала… Кто-то напал? Не знаю, что с ней… Мне страшно.

— Подруга? — удивился Евгений. — Я думал, люди не выносят тебя, Токси, как и ты их.

— Заткнись, Жень, — отмахнулась Диана.

— Где она живет? — спросил Дмитрий.

— Восточная олимпийская, — отвечала девушка. — В новых районах.

— Я вызываю такси, — сказал Дмитрий.

Пока Дмитрий ковырялся в телефоне, пытаясь вызвать машину с дико сбоящим интернетом, Диана не могла найти себе места. Она ощущала, как воздух пропитывается разноцветной вибрацией, еле-еле незаметной, если всматриваться, и слегка наэлектризованной. Девушка физически ощутила на себе ужас, одолевший ее подругу, будто бы их нервы срослись высоковольтными километровыми проводами. Она ощущала вибрации, видела покачивание воздуха, как легкой дымки. В любой другой ситуации Диана решила бы, что вот-вот потеряет сознание, но сейчас она понимала, что будет дальше крепко стоять на ногах и какие-то внутренние силы донесут ее туда, где ей следует быть.

Она заметила в маниакальном взгляде Евгения оранжевый огонь безумного азарта. Он наверняка хотел визжать от счастья, как тревожная сирена, ожидавшая полвека начало ядерной войны, но сдерживался изо всех сил. Что-то изнутри прошептало Диане: «Что-то странное грядет».

Подъехавшая машина сверкала розоватым глянцем. Ее желтый кузов окаймляло ярко-фиолетовое свечение, как блики на фотографиях, сделанных через мутный объектив. Девушка ожидала увидеть на водительском сидении кого угодно и даже что угодно, но там сидел самый обыкновенный уставший таксист. Но это не дало Диане полного облегчения. Зерно сомнений в искренность окружающего мира уже начало прорастать внутри.

— Садиться будем? — уныло и недовольно поинтересовался водитель.

Диана нырнула на заднее место, Дмитрий поспешил сесть рядом, а Евгений с радостью расположился на переднем пассажирском.

— Олимпийская, — громко оповестил Дмитрий, и машина двинулась с места.

Евгений полностью опустил окно, вылез по плечи и глазел на Психофору с девственной улыбкой ребенка солнца. По радио играл зарубежный пост-панк. Солист спрашивал у кого-то, знает ли он, или она, с чего началась Вселенная. А потом сам же и отвечает — со взрыва. Комета сверкнула пару раз, как бриллиант на свету, и по облаку пробежала трещинка, которая разделила его надвое. Вдруг песня прервалась, и в эфир влетел неугомонный ведущий.

— Не знаю, друзья, смотрели ли вы сейчас в небо, — вещал он крайне возбужденно, — но поверьте мне, прямо сейчас Психофора разрезала небо, как мать его, Моисей раздвинул море. Я могу ошибаться, но, кажется, с неба падает что-то сверкающее.

Водитель ехал, держась за руль правой рукой, ею же переключал передачи, а второй подпирал голову. Его заспанные глаза лежали в мягких мешках под веками, а по телу разливались покой и умиротворение. Он слушал, как диктор восхищается какими-то небылицами, и искренне, но беззвучно смеялся. Его радио захрипело, и из динамика, перекрикивая ведущего радио, полилось отборное недовольство:

— Я ща, мужики, магнитолу вырву… *пш*

— Что случилось? *пш*

— Я не могу переключиться на другое радио. *пш* Везде он*пш* У меня крыша поедет. *пш*

— Так выруби радио. *пш*

— Я тогда усну. *пш*

— Не засоряйте эфир, мужики. *пш* И лучше следите внимательно за дорогой. *пш* Кажется, я только что видел, как прямо из асфальта выполз какой-то урод. *пш* И под колеса мне пополз. *пш*

— Сколько ты уже работаешь, Серег? *пш*

— Вторые сутки пошли. *пш*

— Поспать бы тебе. *пш*

— Мне б лучше посрать. *пш*

Водитель не удержал в себе смешок. Потом он быстро глянул в зеркало заднего вида, встретился с Дмитрием взглядом и мигом сбросил свою улыбку. Парень смутился, но виду не подал, а уставился в окно. Ему не нравилось небо. В облаках просматривались легкие розовато-желтые оттенки, а небо отдавало зеленцой.

— Знаете, — в это же время диктор неустанно вел свой монолог. — Я сегодня весь день переписываюсь со своими друзьями, знакомыми. Разумеется, расспрашиваю о комете. И знаете… Некоторые даже не знают, что комета прилетела. Говорят они такие: «Я не смотрю новости. Они засоряют мозг». Я им говорю: «Так причем тут новости? Посмотри наверх! Вон! Комета!» Они в ответ: «Комета и комета».

Такси проезжало мимо шныряющих по своим делам людей. Людей, одетых по погоде, и тех, кто стоял в зимней куртке, обливаясь потом, оказавшись во власти утренних привычек. Людей, с интересом смотрящих в небо — на комету, и тех, кто видел эту же комету на экранах смартфонов. Людей, проживающих свой самый обычный день, и тех, кто в ужасе пытался собрать внутри собственных мыслей паззл из картины нового мира. Они все были здесь — на одной улице, в одном городе, на одной планете. И те, кто заперся в бункеры еще за неделю до прилета, и те, кто не знает о Психофоре, потому что для них важные дела на земле, а не среди облаков. И вот вопрос. Кто же переживет конец света: тот, кто спрятался в самую глубокую нору, или тот, кто его даже не заметит, потому что слишком занят?

— А потом звоню другу и спрашиваю, что он обо всем этом думает, — продолжал диджей. — А он отвечает, что это не комета, а китайский аппарат, который может управлять погодой. Почему именно китайский, спросите вы. А потому что американский давно бы сбили, ответил он мне. Вот в таких условиях мне приходится жить и работать.

Такси въехало в промышленно-парковый район. Пролески и полузаросшие парки, склады и производства с рельсовыми дорогами сменяли друг друга на протяжении почти шести километров. Вдали, из дрожащего от жары горизонта, выросли пики новых спальных районов. Туда по трещащему от перепадов температур и давления асфальту, по засыхающей слякоти, мимо разбуженных голых деревьев и лежал их путь.

Приложение оповестило водителя, что он въезжает в районы города с повышенным спросом, поэтому тариф оплаты меняется.

Проснулась рация.

— Пиздец, мужики. *пш* Я сейчас был на Западный лугах. *пш* Тут за одну посадку можно срубить выручку за часа два. *пш*

— Да ну нахер. *пш*

— Серьезно. *пш* Люди с ума сходят. *пш* Вез сейчас мужика, ему вообще было насрать, куда ехать. *пш* Лишь бы подальше из Олимпийской. *пш*

Водитель, услышав"Олимпийская"сделал рацию чуть громче.

— Не, ребят. *пш* Ехать туда на свой страх и риск. *пш* Там что-то странное творится. *пш*

— Да-да. *пш* Я сам еще не видел. *пш* Но говорят, что тут людей на части рвут. *пш* И это не фигурально. *пш* В машины влазят прям на ходу. *пш*

Диана вскрикнула. Справа, по обочине, прочь от автобусной остановки, падая и поднимаясь, трусцой бежал голый, окровавленный человек непонятного пола, непонятного возраста. Кровь лилась сразу отовсюду. Незнакомец потерял половину скальпа, а на бедре двигались обнаженные мышцы.

Водитель непроизвольно сбавил скорость, зеленея на глазах. Окровавленный силуэт остановился, глядя на останавливающуюся машину. Он беззвучно открыл рот, пытаясь выдавить из себя"Помогите". Однако вместо слов из глотки вывалился кровоточащий кусок плоти, а живот треснул по середине. Незнакомец схватил в охапку выпадающие кишки и рухнул в кювет. Водитель вжал педаль тормоза в пол, резко открыл дверь и выблевал все содержимое желудка, а потом еще несколько мгновений мучился от болезненных позывов.

— Все. Дальше не поеду, — прохрипел он, задыхаясь.

— Чего? — начал возмущаться Дмитрий, но водитель демонстративно отменил заказ.

— Могу отвезти вас назад. Бесплатно, — сказал таксист.

— Нам не нужно назад! — Диана пыталась побороть охватывающую ее истерику. — Нам нужно на Олимпийскую! И как можно быстрее!

— Дальше не поеду, — повторил таксист. — Можете жаловаться. Выходите.

Никто не шелохнулся.

— Выходите, блять, сейчас же! — взревел водитель.

Он выскочил из машины с молотком, открыл дверь со стороны Дианы и выволок ее, швырнув после на землю. Мужчина начал махать молотком перед собой, отгоняя окруживших его Евгения и Дмитрия.

— Уебок! Ты, блять, больше не работаешь! — взвизгнула Диана.

— Зато я не сдохну! — ответил водитель. Потом он прыгнул в машину и рванул с места.

Диана материлась и отряхивалась, Дмитрий задумчиво смотрел в след уезжающего такси. Евгений нерешительно приблизился к обочине, куда завалился окровавленный силуэт и глянул вниз. Фигура, напоминавшая человеческую, определенно точно была мертва. Соединительная ткань тела не справлялась со своей работой, и при падении изорванная кожа треснула еще в нескольких местах, выпятив на всеобщее обозрение бесформенные органы и мышцы. Фигура неторопливо, но верно превращалась в алое месиво.

— Что там? — спросил Дмитрий.

— Труп, — ответил Евгений. Он удивился своей стойкости и невозмутимости, рассматривая тело.

— Черт, — прошептал дрожащим голосом Дмитрий. Он попытался дозвониться в скорую — Сети нет, — обреченно сказал он. — Ни сотовой, ни интернета. — Парень подошел к остановке и глянул на расписание — ближайший час транспорт не ожидался. Приложение такси сказало, что машин нет и не предвидится. — Кроме, как пешком, отсюда не выбраться, — сказал он.

— В смысле пешком? Тут идти тыщу лет! — вскрикнула Диана.

— Автобусы по этой дороге практически не ходят, а такси сейчас почему-то не вызвать, — пояснил Дмитрий.

— Ждать смысла нет, — согласился Евгений, — пойдем через лес, — он указал на стоявшие чуть поодаль деревья. Тут недалеко живет мой товарищ. У него есть машина. Думаю, если попросить хорошо, то подбросит.

— Тут? — смутился Дмитрий. — Мы, во-первых, около леса, а во-вторых, вокруг на километры промышленная зона.

— Ну… он немного с ебанцой, — задумчиво отвечал Евгений. — Не, бля, если хотите пердолить полжизни, то пойдем пешком. Но если согласны сделать крюк ради машинки…

Все молча согласились.

Евгений отобрал у Дмитрия телефон — сеть появилась моментом. Евгений удовлетворенно расплылся в улыбке и набрал номер, потребовав Дмитрия заткнуться.

— Эм, здаров, — в голосе Евгения легко считывалась неуверенность. — Слушай, мы тут очутились недалеко от тебя. Есть дельце небольшое, мы залетим к тебе? — из трубки на парня начали кричать, — Да, блять, тихо, послушай. Нормальные они ребята, все будет без лишней суеты, бля буду, — кричать начали еще яростнее, и вопли постепенно превращались в фонящий шум.

Евгений положил трубку и сказал друзьям:

— Он согласен.

Диана и Дмитрий глянули на него с прищуром, но пошли следом.

Голые деревья, жара, грязь и ручейки навевали ощущение ранней весны, когда природа не ожидала ее прихода, но считаться с ней все равно приходится. Перелесок представлял собой скопище запутавшихся друг в друге и блуждающих среди стволов тропинок, которые растворяются в листве и скрываются от лишних глаз, когда приходит летняя пора.

С самого начала, как молодые люди только ступили на лесную тропинку, воздух вокруг пропитался едкими и слегка дурманящими химическими ароматами. Психофора продолжала искажать привычный миропорядок, внося раздор и неуместные цвета всюду, куда могла дотянуться. Некоторые вечно зеленые сосни и ели сменили окраску, став фиолетовыми, а их верхушки гротескно вытянулись и закрутились в причудливые спирали. Лес что-то впитал. Яды и токсичные мутагены перемещаются вверх и вниз по ксилеме и флоэме, питая многолетние стволы своей искажающей сущностью. Вряд ли человек сам был способен синтезировать нечто подобное, однако метафизический конфликт объективных законов и сюрреалистичной природы неведомой кометы вносит свои коррективы.

— Как тебе? — спросил Евгений у Дмитрия, указав на особенно покореженную ель.

— Я знаю, что ты хочешь услышать, — отвечал заметно растерянный Дмитрий. — Но мне нечего сказать…

— Согласись, что я был прав.

— Прав в чем?

— Комета — причина всей хуйни вокруг, — уточнил Евгений. — Не только жары, а прям всего.

— Судьба может сделать подобное с деревьями? — спросил Дмитрий.

— Причем тут судьба?

— Утром ты ее считал главным действующим лицом. Даже под машину прыгнул, будучи уверенным в своем бессмертии.

Евгений загадочно улыбнулся в ответ:

— Был не прав. Теперь мне кажется, что судьба тут ни при делах. Мы имеем дело с чем-то более хитровыебоным, — он замолчал ненадолго, о чем-то задумавшись, а потом добавил: — Судьба — это определенность. А мы видим вокруг, как эта самая определенность летит в ебеня.

Диана крайне тревожно оглядывалась по сторонам. Искривленные сосны точно не помогали успокоиться. Девушка мучала себя страшными фантазиями о произошедшем с Лизой несчастье.

Спустя пару десятков метров тяжесть атмосферы начала ощущаться физически, а сам воздух перестал быть прозрачным, обретя легкую, но тягучую лиловость. Деревья начали постепенно расступаться, и перед молодыми людьми возникла любопытная картина.

На просторной поляне, окруженной глухими стенами леса с трех сторон, стоял ветхий дом. Перед ним то тут, то там лежали пластиковые и сгнившие металлические бочки, несколько омерзительно грязных ванн с подозрительным содержимым, стоял один диван, три изодранных кресла, обугленный пластиковый столик, зонтик от Солнца и кучи всякого другого мусора: банки, склянки, шприцы, пакеты, пустые и полупустые пластинки из-под таблеток и куча коробок, диски и виниловые пластинки. Из трубы дома валил очень густой дым, однако он растворялся без следа в облаках. Сюрреалистичное воздействие Психофоры не обошло стороной и эту поляну. На потрескавшейся, отравленной земле, царила буйная растительность. Кислотно-зеленая трава тянулась к небу, источая стремление жить, среди ее зарослей торчали яркие, разноцветные бутоны невиданных цветов, приближаться к которым не позволял непонятный страх.

— Пришли, — сказал Евгений.

— Что это за место? — удивилась Диана.

— Тебе здесь не понравится, — ответил Евгений, а потом добавил голосом, в котором чувствовалось нарастающее волнение: — А теперь без резких движений. Помните: он с ебанцой.

Тут в одном из окон дернулась рваная занавеска, а потом с жутким скрипом открылась входная дверь и из нее быстрым, дерганным шагом вывалился высокий, худой длинноволосый мужчина в противогазе, плюшевых тапочках в форме карасей, с небрежно накинутым пестрым легким халатом, под которым скрывалось домашнее рванье.

— Хм, я думал, он нас пристрелит прям из дома, — могильным проговорил Евгений.

— Че ты сказал? — ужаснулся Дмитрий.

— Решил сперва поздороваться, — продолжил Евгений.

— Я вас, блять, пидарасов, прям тут положу нахер! — истошно вопил хозяин дома. Он снял противогаз и бросил у порога, а к незваным гостям он приближался, размахивая маленьким револьвером, который он достал из кармана халата.

— Он не настоящий? — без капли надежды спросил Дмитрий.

— Самый настоящий, будь уверен, — ответил Евгений и медленно поднял руку. Дмитрий и Диана последовали его примеру.

— Кто вы, нахуй, такие?! — продолжал орать хозяин дома.

Дмитрий открыл рот, намереваясь что-то сказать, однако он понятия не имел, что именно нужно сказать и зачем вообще он решил говорить.

— Фильтруй, блять, каждое слово! — шипел псих.

Дмитрий испуганно кивнул.

— И каждую ебучую мысль! Потому я вижу, как они влетают в твою тупую башку!

Лицо незнакомца выражало чистое безумие. Красные белки глаз, не знавшие отдыха минимум три дня, серая, тусклая кожа, испарина на лбу, дергающееся левое веко, глубокие морщины под носом. Когда он орал, то его лицо не выражало ровным счетом ничего. Нижняя челюсть опускалась и поднималась, как у робота, но мышцы никак не реагировали на эти движения, точно залитые воском.

Евгений возмущенно закричал:

— Торо, мы, сука, тебе звонили буквально двадцать минут назад, опездол!

Псих резко нацелился на Евгения. Его рука с пистолетом напрягалась до треска связок, словно он дрался с ней за право выстрела. Торо посмотрел на Евгения, опустил челюсть, как железный дровосек, издал звуки, фальшиво пародирующие смех, и громко клацнул зубами, захлопнув рот.

— Только такой ебантяй, как ты, Женек, мог заявиться сюда, — сказал Торо. — Я ж сказал, не приходить!

— Бля буду, мужик, ноги сами принесли, — сказал Евгений.

— Хули вам тут надо?! — рыкнул Торо.

— Опусти пукалку свою — скажу, — натянуто улыбнулся Евгений.

Торо спрятал оружие и подобрел прямо на глазах. На его лице засияла добродушная улыбка, а восковая маска безумия стала толще на пару сантиметров.

— Не обижайтесь, просто маньяки в этих местах ходят, как у себя дома, — сказал он.

— И чего тогда ты тут живешь? — спросил Дмитрий.

— Маньяки — лучшие клиенты! — гордо отвечал Торо. — Купят что-нибудь, чтоб ствол стоял, как сосна, и работал, как трактор, а потом в путь, — рассмеялся он. — Ладно. Пройдем в дом. Хочу вам предложить попробовать мой новый десерт. Совершенно случайно придумал его сегодня утром. Я, кстати, Торо Шульга.

— Это твое настоящее имя? — смутился Дмитрий.

— В моей профессии настоящие имена противопоказаны, — ответил Торо. — Это псевдоним, я выбрал его в честь Александра Теодора Шульгина — папы психофармакологии.

— Вижу, гордишься своей оригинальностью, — внезапно огрызнулась Диана.

— Ясное дело! — расплылся в улыбке Торо. — А тебя как звать, красавица?

Диана фыркнула в ответ и вошла в дом, брезгливо толкнув дверь.

— Что с ней? — растерянно спросил Торо у парней.

— Внутри расскажу, — ответил Евгений.

Войдя в дом, нежданные гости словно утонули в газовом океане. Каждый вдох обжигал и тут же тушил пожар в легких, вызывая яркие вспышки в мозгах. Слезы лились небольшими каплями, а химикаты растворялись в них и катились по пылающим щекам — точно душа вытекала через глаза.

Пол и потолок для Дианы соединялись в одну маленькую точку где-то в конце бесконечной линии на другом конце комнаты. Она оглядывалась в попытках найти кого-нибудь знакомого в этом потоке геометрического хаоса, но голова поворачивалась не одну тысячу лет. Трое парней неустанно растягивались и сжимались. Их тела — чистое средоточие антиприродной пластичности — закручивались в невиданные петли и ломали границы трех измерений, начинаясь и заканчиваясь в себе. Их лица — бессмысленные кляксы на полотне пространства. Их слова — песня вечности. Их силуэты — тени лживых пространств.

Диана различила что-то отдаленно напоминающее звуки, а потом где-то в углу растекающейся реальности образовалась сверхмассивная Черная Дыра, которую, однако, у нее никак не вышло рассмотреть. И если где-то на пустом, бестелесном краю Вселенной вселенных живут и развлекаются абсурдные боги, то Дыра станет их ртом. Космический пожиратель жадно впитывал трещащую по швам материю, и вдруг девушка поняла, что он высасывает воздух из ее легких, и как она не пыталась вдохнуть, вожделенный кислород лишь улетал. Диана хотела рыдать, кричать, выть и ругаться. Ей казалось, что вот-вот она потеряет себя. Черная Дыра поглотит ее генетический код.

Как вдруг все прекратилось.

Диана упала на колени и жадно вдохнула в себя столько воздуха, что ощутила, как легкие уперлись в ребра.

— Это что за дерьмо? — кашлял Евгений, пытаясь устоять на дрожащих ногах.

— Не ебу, — отвечал Торо и искренним восторгом в голосе. — У меня сегодня тут столько химических чудес уже было! Но хорошо, что я недавно вытяжку поставил.

Дом Торо, казалось, состоял исключительно из летучих миазмов. И пусть трудно отрицать наличие стен, потолка и пола, но гнилые доски испарялись прямо на глазах, распадаясь на легкие взвеси, заполняющие хибару под завязку.

— Ты чуть не отравил нас, ублюдок! — кричал Дмитрий.

— Тихо, тихо, тихо, — Торо вытянул перед собой руку, предупреждая парня не приближаться. — У меня есть оружие, помни, Рэмбо. Плюс это вы ко мне притащили свои жопы. За все надо платить.

— Вытяжку лучше не отключать, — предложил Евгений, наблюдая за постепенно растворяющимся в воздухе сгустком, который секунду назад был деревом.

— Надеюсь, моя халупа не выдуется через мою же вытяжку, — проговорил Торо.

— Где тут у тебя туалет? — спросила Диана, пытаясь удержаться на дрожащих ногах. — Мне плохо.

— Вон он, — Торо указал на неприметную дверь. — Но осторожнее там. Старайся не лазить по склянкам разным, потому что я сам не помню, где там щелочь, а где просто вода.

— Тебе помочь? — Дмитрий подскочил и попытался взять ее под руку.

— Нет, — Диана крайне ловко вывернулась и шаткой походкой двинулась к санузлу.

— А парень не промах, — зубоскалил Торо. — Только время подбирать не умеет.

Диана выскочила с воплями из туалета, только зайдя в него.

— У тебя, бля, в ванной труп! — вопила она.

— Че орешь? Трупы не кусаются. И это не труп, а медицинский манекен, — рассмеялся Торо, а когда он увидел хмурые лица гостей, то предложил чай, добавив: — но в сахаре и в чашках может быть амфетамин.

Все отказались.

— Ну и ладно, — пожал он плечами.

— Торо, ты что-нибудь слышал о нападениях на людей? — поинтересовался Евгений.

— На каких людей? — ответил вопросом на вопрос Торо.

— Не знаю… Разных… На подругу Токси кто-то напал, когда она ей звонила. Да и таксисты по радио что-то подобное обсуждали.

— Токси? — смутился Торо.

— Это он так по-дебильному Диану называет, — пояснил Дмитрий.

— Не по-дебильному, а по-уебански, — задумчиво проговорил Торо. — Ладно, щас попробую че-нить узнать.

Он подошел к шатающемуся на невидимом ветру столу и принялся крутить ручки огромной вундервафли, при помощи которой явно можно было рискнуть достучаться даже до Марса. Радиостанция кряхтела, сопела и пару раз пискнула, а потом из динамика полился чистейший, без единой помехи мужской голос.

— Че те надо, Торо? — спросили динамики.

— А это, слышь, известно че-нить про нападения на людей? — спросил Торо.

— Я ж тебе, сука, уже раз сто сказал! Все утро про это вещаю, а ты, падла такая, сказал, что поедешь лично разберешься! У меня, сука, дел других нет что ли, кроме как тебе тыщу раз одно и тоже говорить?!

— Ну извини, извини, — кривлялся Торо, — хочешь, я тебе отсосу?

— Пошел в жопу!

— Можно и так…

Связь прервалась.

— Нервный он, — с обидой проговорил Торо.

— А ты лично разбираться собрался? — спросил Евгений.

— Не ну, не прям так уж разберусь, — говорил Торо, — приеду, осмотрюсь. Надо оценить почерк, пойму, может, из какого района, какая группировка. Местные ли вообще.

— Нихера себе, прям Шерлок Холмс, — напомнила о себе Диана. — Может быть, мы уже пойдем?

— Да, кстати, ты на машине? Можешь нас подкинуть? — попросил Евгений.

— Ага, щас. Экскурсию провести еще может быть? — съязвил Торо. — Гуляйте. Где выход, вы знаете.

— Торо, ебаны в рот, нам пиздец как надо на Олимпийскую. Давай договариваться.

— Договариваться? — задумался Торо. — Хм… Ладно. Скупите втроем у меня весь оставшийся запас солей.

— Нахер нам столько? — удивился Евгений.

— Не ебет. Меня ебет, что мне дерьмо это прятать уже некуда, а что делать с ним, сами решите.

— Ладно, — кивнул Евгений.

— В смысле «ладно»? — возмутился Дмитрий. — Я должен покупать у него наркотики? Сколько?

— Не помню точно, — задумчиво говорил Торо, — но я вам сделаю скидку оптовую. А за это купите у меня карты постоянных клиентов.

— У тебя есть карты клиентов? — удивилась Диана.

— Конечно, — ответил удивлением на удивление Торо. — Ты в каком веке живешь?

— Я не собираюсь покупать наркотики! — истерил Дмитрий.

— Успокойся, будешь мне деньги давать, я сам все куплю, — успокаивал его Евгений.

— Я не собираюсь этого делать!

— Все, не плачь, — устало вздохнул Торо. — Где ты их нашел?

— Да нормальные ребята, — смутился Евгений. — Так ты нас подвезешь?

— Ты предлагаешь нам ехать с наркобарыгой-сыщиком? — недовольно проговорил Дмитрий.

— А че ты имеешь против моих талантов? — возмутился Торо. — А кому ты предлагаешь искать тех беспредельщиков? Ментам? Ага. Еще скажи, что школы детей жизни учат! — рассмеялся он. — Ладно, добрый я сегодня. Прокачу вас.

— Тогда вперед! — заявил Евгений.

Черный, скрюченный лес скрипом приветствовал своих гостей. Длинные, кривые, покрытые светящимся даже днем флуоресцентным мхом стволы сосен покачивались на легком, хохочущем ветре. Вся природа проснулась на один единственный день. Но бодрость эта противоестественна, и если прислушаться, то легко понять, что лес сходит с ума.

Торо скрывал от лишних глаз свой красный форд мустанг в трухлеющем деревянном подобии гаража. Скорее выломав, чем открыв, двери, он впустил новых знакомых внутрь, а сам недолго покрутился снаружи, что-то разбрасывая в разные стороны. Вскоре Торо под пристальными взглядами Дмитрия и Дианы уселся на водительское место и завел двигатель.

С ревом мотора они неслись по извилистой лесной дороге. Искривленные деревья нависали над автомобилем, точно крючковатые, голодные пальцы ромеровских бродяг. Вдалеке из-за крон выглядывали три трубы местного металлургического завода. Они всасывали атмосферу над заводом, образовав дыры в земном куполе, а в них виднелась космическая мгла с мерцающими звездами.

— Это будет хуже озоновых дыр или что-то наравне? — задумчиво проговорил Евгений, глядя на проплешины в небе.

Никто ему не ответил.

Молодой человек с по-детски дурацкой улыбкой смотрел на небо, выискивая в нем знак непосредственно для него. Куда податься, кому задать все вопросы и кто на них ответит? Когда, если не сегодня, Евгений узнает все это?

А ведь вопросов накопилось уже слишком много. И некому помочь сложить паззл из воспоминаний в голове, если только пропавший черт знает когда отец, приказавший через запись на видеокассете ждать прилет кометы, не спустится внезапно с облаков или томящаяся в психушке мать не вернет ясность рассудка.

Евгений убеждал себя, что сегодня мир вертится вокруг него, и совсем не важно, что до сих пор он только лишь сходил с ума.

— Мы успеем, Диан, — говорил Дмитрий. — Все будет хорошо, — сказал он, чуть погладив девушку по руке.

Диана тут же убрала руку и, ничего не сказав, уткнулась в окно.

Дмитрий и Диана смотрели на один лес, но для них он стал проводником разных чувств.

В мелькающих кривых стволах и пустой, не успевшей проснуться от зимнего сна земле, Дмитрий видел пустыню смыслов, выжженное пепелище логических цепочек. Долгие-долгие месяцы ухаживаний, граничащих с унижениями, и вот Диана уже первой здоровается с ним. А пару часов назад она чуть ли не набросилась на него! Ну или Дмитрию так показалось. Все же шло хорошо, все шло своим чередом. Но теперь… Парень чувствовал, что что-то идет не так. Только вот что? Кем же он станет для нее сегодня? Какое место займет между подругой в беде, которую сам же Дмитрий самозабвенно бросился помогать выручать, и между полудурком и хамом, вполне себе могущим быть и торчком? Дмитрий не мог поверить, что оказался в столь абсурдной ситуации. Быть может, действительно сегодняшний день припас еще немало сюрпризов…

Диана же хотела всего лишь проснуться. Она не верила в реальность происходящего. Звонок Лизы навеял самое дурное предчувствие, которое она только испытывала. Девушка наблюдала, как медленно и уверенно погружается в пучины кошмара.

Дурные мысли чуть приутихли, когда мустанг выскочил на заасфальтированную дорогу.

Психофора указывала им путь. Угольно-черная трасса тянулась параллельно ходу кометы и вывела огненный мустанг прямиком в дремучие районы спальных новостроек. Тянущиеся вверх монолитные блоки человеческих термитников встретили гостей обманчивой тишиной. С первого взгляда не понять, как сюрреалистичный яд кометы повлиял на места, созданные, чтобы люди мирно сжигали свои жизни в сансарической рутине. Однако Олимпийские кварталы источали неуловимые спектральные ароматы искаженной реальности, ощущаемые не рецепторами, но самими чакрами.

Мустанг тихо подкатил к нужному подъезду и остановился, как Диане на мобильный позвонила Лиза.

— Лиза! Лиза! Что происходит? Ты как?

— Д… д-д-д-дииииии-а-а-а-н-н-н-а-а-а, — доносилось из трубки. — Б-б-б-б-быстррррррр.

Связь оборвалась.

— Я бы не советовал туда заходить, — сказал Шульга, глядя на распахнутую подъездную дверь, — профессиональное чутье.

Диана проигнорировала его предостережение, выскочила из машины и нырнула в жуткий проход. Дмитрий незамедлительно последовал за ней. Евгений и Торо переглянулись, покачали головами и побежали следом.

Что делает бойню особенной? Шок! Полное небытие сознания, даже голос собственных мыслей замолкает, оказавшись в плену у настоящих кошмаров. Вряд ли с чем-то может сравниться встреча с триумфом абсолютного насилия. Масакр. Резня. Кровавая баня. Подбирай, не подбирай синонимы, а описать не выйдет. Только прочувствовать.

Бойня обесценивает человеческое тело. Она превращает части единого целого в разбросанные, бесхозные, бесполезные запчасти. Когда кровь, стекающая по стеклу лампы, окрашивает свет в красный цвет. Когда ковер усеян кусками внутренностей, и не поймешь, где ворс, а где волосы. Когда сорванное лицо — это лишь чья-то потерянная маска. Тогда сам мир выворачивается наизнанку.

— Боже, — прошептала Диана. Она хотела рыдать, но слезы пересохли.

— Пиздец, — согласился Торо, доставая револьвер из кармана.

Выпотрошенное тело Лизы лежало в спальной, и от человека там осталось лишь подобие формы, все остальное — лохмотья плоти. Над убитой возвышалось три незнакомца. Один рассматривал сердце девушки, точно самый большой в мире алмаз, а в его левом подреберье зияла дыра, из которой со свистом вылетал воздух. Закрывалась эта дыра обычной застежкой-молнией. Второй стоял спиной к двери и массировал свою толстенную шею. Третий расположился у окна и пытался подкурить, щелкая бензиновой зажигалкой, он и заметил ошарашенный квартет.

Тот, с толстой шеей, обернулся и сказал, идеально подражая голосу Лизы:

— Приветик.