Лука Витиелло

Кора Рейли, 2019

В одиннадцать лет я впервые убил человека. Жестокость, как яд, бурлила в моих венах. Меня воспитывали как будущего Дона, чтобы я правил без капли жалости и, не колеблясь ни секунды, жестоко наказывал. Меня учили калечить и убивать людей. Когда Арию отдали мне в жены, все с нетерпением ждали, как скоро я и ее сломаю, следуя по стопам своего отца, который издевался над всеми своими женщинами. Мне, как и отцу, всегда доставляло удовольствие внушать страх окружающим. Пока не появилась она – Ария. Рядом с ней мне нет нужды скрывать свою тьму. Ее свет куда сильнее моего мрака. За то, чтобы не разрушить ее, придётся дорого заплатить. Не будет ли слишком высока цена для такого чудовища, как я? Содержит нецензурную брань.

Глава 3

Лука, 20 лет

Музыку и смех мы услышали ещё в лифте.

— Похоже, мы неплохо проведём время на этой вечеринке, — сказал Маттео, оценивая свой вид в зеркале на дверях. Если не считать общих черт лица, в остальном мы с ним очень разные. Я копия отца — те же холодные серые глаза и чёрные волосы, но в отличие от отца, никогда не стал бы носить такую прическу с отвратительно зализанными волосами.

— Это радует, но в первую очередь мы здесь для того чтобы наладить связи.

Апартаменты принадлежали сенатору Паркеру, который на данный момент вместе с женой находился в отъезде. Воспользовавшись случаем, его сын Майкл устроил вечеринку, пригласив на нее практически всех, кто хоть что-то значил в Нью-Йорке.

Когда мы с Маттео вышли из лифта, Майкл уже поджидал нас в проеме открытых дверей. Без костюма я видел его впервые с тех пор, как парень решил пойти по стопам отца-сенатора. Он помахал нам. По его кривой ухмылке было видно, что он уже бухой.

Я молча кивнул. На мгновение мне показалось что Майкл собирается обнять меня, как это принято у обычных людей, но потом, видимо, он передумал. Ему же лучше.

— Рад, что вы смогли прийти, — еле ворочая языком сказал он. — Возьмите себе что-нибудь выпить. Я нанял несколько барменов, которые замутят любой коктейль, какой только пожелаете.

В пентхаусе было полно гостей, ритм музыки отдавался у меня в висках. Обычно мы с Маттео почти не пили, если вообще пили. Даже если эти люди казались безобидными, мы извлекли урок из ошибок прошлого. Большинство гостей обделались бы от страха, узнай они, сколько всего у нас с Маттео за плечами после того, как мы стали членами Семьи. Хорошо, что у них нет никаких подтвержденных фактов о нас, только слухи. Официально мы считались наследниками бизнесмена, владельца недвижимости и хозяина клуба Сальваторе Витиелло.

С нашим приходом люди начали перешептываться. Каждый раз одно и то же. Майкл махнул в сторону бара и что-то промычал, но я его почти не слушал. Меня привлек танцпол в центре большого зала, который, вероятно, считался гостиной, пока ради вечеринки из него не вынесли всю мебель. Несколько девушек, танцевавших с сыновьями политиков, бросали на нас томные взгляды.

Мы переглянулись с Маттео. Любительницы острых ощущений уже нацелились на наши персоны. Такие девушки, из порядочных семей, изнеженные пустышки, были нашей основной добычей.

Одна из девушек тут же принялась трахать меня взглядом. То была высокая блондинка — настоящая секс-бомба — с силиконовыми сиськами, в платье, обтянувшем ее тело, как вторая кожа. Оставив своего партнёра по танцу недоуменно смотреть ей вслед, она направилась ко мне, цокая высокими каблуками.

Майкл застонал, привлекая мое внимание.

— Это моя младшая сестра Грейс.

Я нахмурился. Такой расклад может спутать мне все карты. Майкл посмотрел на меня и на Грейс.

— Мне плевать, если ты с ней замутишь. Она все равно никого не слушает. Вечно в поисках новой жертвы. В эту банку с горчицей окунулось много сосисок, если ты понимаешь, о чем я.

Это меня удивило. Конечно, мне нет дела до того, перетрахала ли Грейс половину мужского населения Нью-Йорка. Кроме как сосать и трахаться, такая больше ни на что не годится. Но в отличие от Майкла, если бы она была моей сестрой, я бы точно не позволил ей вести себя подобным образом.

Майкл тряхнул головой.

— Я пас. Избавлю себя от этого зрелища.

Он двинулся к бару, и Маттео, задержавшись, чтобы подмигнуть мне, отправился следом за ним.

Грейс, пританцовывая, подбиралась все ближе и ближе, пока не положила руку мне на грудь.

— Я слышала, ты связан с организованной преступностью, — пропела она мне на ухо. Рука скользнула ниже. Грейс жадно и томно заглянула мне в глаза. Она недвусмысленно демонстрировала свое желание.

Если она продолжит меня гладить, наткнется на пушку, заткнутую за пояс и прикрытую рубашкой.

— Значит, вот что ты слышала? — спросил я с улыбкой, которая всегда заводила девок типа нее. Улыбка достаточно мрачная, чтобы зацепить натуру пустой избалованной богатенькой девицы. Но моя внешность совершенно не отражает мою истинную темную сущность.

— Так это правда? — затрепетала она.

— А ты как думаешь? — пророкотал я, прижимая ее к себе и демонстрируя грубоватую брутальность.

Приоткрыв губы, она смотрела на меня со смесью страха и желания.

— Я думаю, что хочу, чтобы меня оттрахали.

— Прекрасно, — мрачно сказал я. — Потому что собираюсь прямо сейчас это сделать. Веди.

Расплывшись в восторженной ухмылке, она схватила меня за руку и потянула за собой. Маттео радостно покивал мне, но уже через секунду засунул язык в горло какой-то брюнетке.

Грейс привела меня в свою спальню. Толкнув ее к туалетному столику, я приподнял девушку и усадил задницей на столешницу, сбив при этом на пол половину косметики и тюбиков помады. Грейс поджала губы.

— Ты всё разбросал.

Я хищно оскалился.

— Я похож на того, кого это ебет? Когда я тебя трахну, вся остальная помада тоже окажется на полу.

Она раскрыла ротик. Привыкла к бесхребетным богатеньким соплякам, которые и мухи не обидят.

— Значит, будешь потом ее собирать.

Она что, проверить меня решила? Хочет посмотреть, можно ли помыкать мной, как предыдущими бойфрендами?

Задрав ей юбку, я проверил кожу на бёдрах на наличие шрамов, скорее по привычке, чем по необходимости. Она не убийца Братвы, определённо.

— Грейс, черта с два я буду это делать. Уяснила? — прорычал я. Сунув руку ей между ног, отодвинул полоску стрингов и обнаружил, что она уже течёт. — Люди делают то, что говорю им я, а не наоборот. Этот ебучий Нью-Йорк принадлежит мне! — продолжил я, вгоняя в неё два пальца. В ее глазах сверкнула искра восхищения.

Ее восхищала опасность, даже если она не знала о ней ни черта.

Я грубо трахал ее пальцами.

— Придуши меня, — прошептала Грейс.

Так мы из тех, кто пожёстче любит?

Я сжал пальцы вокруг ее горла и прижал ее к зеркалу, отправляя оставшуюся косметику на пол. Грейс задрожала от наслаждения. Я почти не нажимал; если бы Грейс знала, что таким образом я когда-то убил человека; если бы знала, что этими руками я делал много чего и похуже, о таком не просила бы. Но для неё это была всего лишь игра, возбуждающее извращение. Все девушки видят во мне воплощение своих самых тайных фантазий.

Она не понимала, что перед ней я не строил из себя жестокого брутала. Что бы она ни думала, образ на публике и близко не стоит с моей истинной темной сущностью.

Нам с Маттео удалось поспать от силы пару часов, когда пришел отец и велел спускаться на завтрак. Но перед этим он хотел переговорить со мной с глазу на глаз. Это не к добру.

— Как думаешь, что ему надо? — спросил Маттео по пути в кабинет отца.

— Да кто его знает?

Я постучал.

— Войди, — наконец, крикнул отец, заставив меня потоптаться под дверью больше пяти минут.

— Удачи, — криво усмехнувшись, напутствовал Маттео.

Не обращая внимания на его слова, я зашёл в кабинет. Меня бесила эта необходимость каждый раз бежать по первому зову отца. Приказывать мне мог только он — и наслаждался своей привилегией на всю катушку. Сейчас он восседал за рабочим столом с той самодовольной улыбкой, которая меня бесила особенно сильно.

— Отец, ты меня звал? — произнёс я, пытаясь казаться невозмутимым.

Его улыбка стала шире.

— Лука, мы нашли тебе жену.

Я выгнул бровь. Я знал, что вот уже несколько месяцев они ведут переговоры с чикагским Синдикатом по поводу возможного союза, но делиться информацией отец особо никогда не спешил. Ему нравилось иметь надо мною власть.

— Из Синдиката?

— Конечно, — ответил он, постукивая пальцами по столу и внимательно наблюдая за мной. Ему не терпелось услышать от меня вопрос — кто она такая, хотелось подольше потянуть кота за хвост, чтобы позлорадствовать. Хрен ему. Я сунул руки в карманы, смело встретив его взгляд.

Его лицо потемнело.

— Она самая красивая женщина из тех, что есть у Синдиката. Потрясающая красотка. Золотые волосы, голубые глаза, светлая кожа. Ангел, спустившийся с небес, если верить Фиоре.

Я трахнул множество красоток. Не далее, чем вчера ночью осквернил с Грейс все поверхности в ее комнате. Неужели он считает, что меня как-то потрясёт новость о том, что мне нашли красивую жену? Будь моя воля — я бы не стал жениться в обозримом будущем.

— Надеюсь, тебе понравится обламывать этому ангелу крылья, — добавил отец.

Я ждал «но». Отец выглядел слишком самодовольно, как будто за пазухой у него что-то спрятано, и он знал, что мне это не понравится.

— Может, ты о ней слышал. Ария Скудери. Дочь Консильери, несколько месяцев назад ей исполнилось пятнадцать.

Мне не удалось быстро скрыть шок. Пятнадцать? Блядь, он, наверное, шутит?

— Мне казалось, им нужно, чтобы свадьба состоялась в ближайшее время, — осторожно сказал я.

Отец откинулся на спинку кресла, выискивая в моем облике малейший проблеск слабины.

— Им нужно. Нам всем нужно.

— Я не собираюсь жениться на чертовом ребёнке, — прорычал я, меня достали эти расшаркивания. Меня уже тошнило от его игр.

— Лука, ты женишься на ней и будешь с ней спать.

Я глубоко вздохнул, прежде чем сказал или сделал что-то, о чем позже пожалею.

— Неужели ты на полном серьезе считаешь, что наши люди будут меня уважать, если я поведу себя как сраный педофил?

— Да ладно тебе. Они нас уважают, потому что боятся. И Ария не настолько юна. Она достаточно взрослая для того, чтобы ты раздвинул ей ноги и трахнул.

Уже не впервые я задумывался, а не пустить ли ему пулю в голову. Он мой отец, но к тому же чертов садист, а я ненавидел такое больше всего на свете.

— А что девочка говорит о вашем плане?

Отец залился лающим хохотом.

— Она пока не в курсе, да и кого волнует, что она думает. Она сделает то, что ей велят, впрочем, как и ты.

— Неужели ее отец не против отдать мне свою дочь до того, как она станет совершеннолетней?

— Он не против.

Что за скот этот Скудери? Я видел, что отцу доставляет удовольствие моя ярость.

— Однако Данте Кавалларо был против этой идеи и предложил отложить свадьбу.

Я кивнул. По крайней мере, один человек в Синдикате не лишился своего гребаного разума.

— Разумеется, мы ещё не решили, как поступить. Я дам тебе знать, как только определимся. Я спущусь в столовую через пятнадцать минут. Передай Нине, что я хочу яйцо пятиминутной варки. Ни секунды дольше.

Посчитав, что разговор окончен, я вышел. Маттео поджидал, прислонившись к стене напротив кабинета отца. Я метнулся мимо него, пытаясь справиться с охватившей меня яростью. Жаждал убить кого-нибудь, и лучше, чтобы этим кем-то оказался отец. Ноги сами привели меня к бару в гостиной.

— Что на этот раз учудил наш папаша-садист? — спросил Маттео, догоняя меня.

Я просверлил его взглядом.

— Он хочет, чтобы я женился на каком-то гребаном ребёнке.

— Что за хуйня? Я думал, он хотел свести тебя с самой красивой женщиной ебучего Синдиката? — с сарказмом бросил Маттео.

— Судя по всему, красивые женщины у них там закончились, потому что они хотят женить меня на Арии Скудери — а ей, блядь, всего пятнадцать.

Маттео присвистнул.

— Что за хуйня!. У них совсем крыша поехала? Чем бедная девочка заслужила такую печальную участь?

Я был не в настроении для его шуток. Мне хотелось кому-нибудь вдарить.

— Она старшая дочь консильери и похожа на ангела, спустившегося с небес, если верить Фиоре Кавалларо.

— Поэтому они выдают её замуж за дьявола. Союз, заключённый в аду.

— Маттео, ты начинаешь меня бесить.

Я перегнулся через барную стойку, схватил самую дорогую бутылку виски, которую наш отец берёг для особых случаев, поднёс к губам и сделал большой глоток.

Маттео забрал у меня бутылку и опрокинул в себя, уничтожив значительное количество янтарной жидкости, после чего передал мне. Какое-то время мы так и передавали ее туда и обратно, как вдруг Маттео подал голос снова:

— Неужели они всерьёз собираются женить тебя на этой девочке? В смысле, я обеими руками за всевозможные извращения, но трахнуть пятнадцатилетнюю слишком странно даже для меня.

— Этот мудак, ее отец, передал бы ее мне хоть завтра. Похоже, этому ублюдку плевать на неё.

— Так что ты будешь делать?

— Я сказал отцу, что не женюсь на ребёнке.

— И он ответил тебе, что надо быть мужиком и делать то, что велит тебе твой Дон.

— Ага, так и сказал. Он не видит причин, по которым для свадьбы девочка должна быть старше. Все, что ей нужно делать, — раздвигать ноги передо мной.

Маттео прищурился в этой своей чертовски раздражающей манере, которая появлялась у него, когда он пытался что-то понять.

— И ты сможешь?

— Смогу что?

Я понимал, что он имел в виду, но меня до чертиков раздражало то, что ему приспичило спросить. Я ожидал подобный вопрос от кого угодно, но только не от него. Он знал, что даже у меня были определенные границы, которые я не готов был нарушить. И все же. Я давно усвоил, что «никогда не говори никогда» должно быть жизненным кредо.

— Ты трахнешь ее?

— Я убийца, а не педофил, тупой ты мудак.

— Говоришь как истинный филантроп.

— Пошёл ты, и завязывай читать этот ебучий словарь!

Маттео ухмыльнулся, а я покачал головой, улыбнувшись в ответ. Этот ублюдок знал, как поднять мне настроение.

Маттео почти не умолкал с тех пор, как мы вышли из самолета, и явно не собирался останавливаться теперь, когда шли по дому Скудери. Я был в нескольких секундах от того, чтобы свернуть ему шею.

— Лука, кончай дуться. Ты должен быть счастлив. Встретишься сегодня со своей невестой. Неужели тебе не любопытно, как она выглядит? Может, она уродина.

— Нет, не может. Отец не позволил бы Синдикату так нас надуть. Но я не нашёл ее фотографий в интернете. Похоже, Скудери держит свою семью подальше от внимания общественности.

— Я удивлён, что прислуга не последовала за нами. Это вроде как риск — позволять потенциальным врагам шляться без присмотра по дому. Наводит на мысль, не ловушка ли это, — сказал Чезаре, поглядывая через плечо.

— Это демонстрация силы. Скудери хочет дать нам понять, что не волнуется по поводу нашего присутствия, — ответил я, когда мы двинулись в направлении, указанном служанкой.

Я услышал топот бегущих в нашу сторону ног и потянулся за пушкой. Когда мы заворачивали за угол, Чезаре и Маттео тоже схватились за оружие. Увидев, что вызвало переполох, я расслабился. Дети, играя в догонялки, неслись прямиком на нас. Мальчишке удалось затормозить, а вот маленькая девочка, взмахнув ручками, со всего маху, врезалась в меня. Я подхватил ее, чтобы она не упала. Я удерживал ее за плечи, а она рассматривала меня округлившимися глазами.

— Лилиана! — вскрикнула другая девочка. Я заметил ее золотые светлые волосы и понял, кто она. Ария Скудери, моя будущая жена. Она была среди них самой старшей, но, черт побери, все равно казалась чертовски юной. То есть, конечно, увидеть взрослую женщину я и не ожидал, но у меня теплилась надежда, что ее возраст не будет так очевиден. Когда мне было столько же, я уже ощущал себя мужчиной и вел по-мужски. Не знаю, как бы я поступил, если бы Кавалларо с отцом не согласились подождать, пока ей не исполнится восемнадцать.

Она оказалась по-детски миленькой, но за этими юными очертаниями скрывалось обещание настоящей красоты. Девочка была небольшого роста, но с моими габаритами большинство женщин можно было бы назвать невысокими. Через несколько лет, когда станет моей женой, она будет сногсшибательна. И до тех пор ей стоит научиться лучше скрывать свои эмоции. Вид у нее был чертовски испуганный. Я привык к тому, что люди так реагируют на меня, но предпочитал, чтобы женщины восхищались и хотели секса со мной.

— Лилиана, иди сюда! — произнесла Ария. Она так явно старалась выглядеть смелой и взрослой. Это вышло бы у нее гораздо убедительней, если бы ее голос не дрожал, а глаза не были испуганными. Я отпустил Лилиану, и та помчалась к Арии так, будто за ней гнался сам дьявол. Эти девочки никогда не видели посторонних мужчин? Похоже, Скудери держал их в золотой клетке, но меня это вполне устраивало.

— Это Лука Витиелло! — выпалила рыжеволосая и сморщила свой чертов нос, глядя на меня.

К такому хамству я не привык. Люди понимали, что ко мне нельзя относиться непочтительно. Но, видимо, не отпрыски Скудери.

Послышалось шипение, и пацан бросился на меня, на полном серьезе собираясь мне навалять.

— Оставь Арию! Ты ее не получишь!

Чезаре дёрнулся, собираясь вмешаться, как будто я сам не справлюсь с малявкой.

— Нет, Чезаре. — Я перевёл взгляд на мальчишку. Его пыл достоин восхищения, но совершенно бесполезен. Я поймал парнишку за руки.

Ария приблизилась ко мне, как будто опасаясь, что я могу свернуть шею ее брату, а потом и ей самой. Блядь, что ей обо мне наплели? Лучше бы наврали. Я понимал, какая у меня репутация, и чертовски ею гордился, но все же Арии о ней знать необязательно — до поры до времени.

— Какой теплый прием мы получили! Вот оно, пресловутое гостеприимство Синдиката! — изрек Маттео, разрешив, как обычно, своему болтливому языку нести что ни попадя.

— Маттео, — предупредил я, пока он не сболтнул лишнего. Они дети — даже моя будущая жена — и им ни к чему слышать его разнообразный красочный лексикон.

Малявка извивался у меня в руках, огрызаясь и рыча, как бешеная собака.

— Фабиано, — позвала Ария, на долю секунды задержав на мне взгляд, прежде чем схватила за руку своего братца. — Достаточно. Мы не так встречаем гостей.

Несмотря на ее хрупкость, похоже, брат и сестры Арию слушались. Фабиано прекратил бороться и уставился на нее так, будто она центр его мира.

— Он не гость. Он хочет украсть тебя, Ария.

Извини, дружок, все эти чертовы договоренности о браке не моя идея. И все же мне пришлось признать, что после того, как увидел Арию, я бы ни за что не дал ускользнуть ей из моей хватки. Теперь она моя. Я любовался ее улыбкой, обращенной к брату, в ней было столько доброты и нежности, что меня это потрясло.

Маттео захихикал.

— Это что-то новенькое. Не жалею, что отец убедил меня приехать.

— Приказал. — Наш отец никогда никого не пытался убедить. Он приказывал, подкупал или шантажировал.

Арии нелегко было выдержать мой взгляд; мое внимание ее заметно смущало. Ее щеки стали пунцовыми. Я отпустил ее брата, и она крепко прижала его к себе. Девушка была так застенчива и испугана, что я задался вопросом, посмела бы она выступить против меня, если бы я на самом деле попытался сделать что-нибудь с ее братом? Не в том смысле, что я сделал бы. В нападении на детей и женщин чести нет.

— Прошу прощения, — произнесла еле слышно Ария. — Мой брат не хотел проявить неуважение.

— Я хотел! — закричал мальчишка.

Ария резко вскинула руку и зажала ему рот. Я чуть не засмеялся. Давно уже женщина не вызывала у меня улыбки, даже случайно.

— Не извиняйся, — прошипела рыжеволосая девчонка. — Не наша вина, что он и его телохранители занимают так много места в коридоре. Фабиано сказал правду. Все думают, что должны лизать ему зад, потому что он станет Доно…

Я послал Маттео красноречивый взгляд. У этой девочки такой же отвратительный характер, как у него.

Наконец, после долгих препирательств Ария заставила сестер и брата уйти, что меня порадовало. Они действовали мне на нервы. Не удивительно, что Скудери хотел поскорее выдать своих дочерей замуж.

Взглянув на меня, Ария смутилась.

— Прошу прощения за сестру и брата. Они…

— Защищают тебя, — подсказал я ей. — Это мой брат Маттео.

Ария едва взглянула в его сторону, но правда в том, что и в мои глаза она не смотрела.

Я кивнул на Чезаре.

— А это моя правая рука, Чезаре.

Она моргнула. Казалось, она бросится наутек, если я шагну в ее направлении.

— Я должна пойти к брату и сестрам.

Она развернулась и поспешила прочь, я проследил за ней, пока ее белокурая головка не исчезла из поля зрения.

— Лука, у тебя получилось. Своим грубым шармом вселяешь в девочек ужас направо и налево, — заметил Маттео.

— Пора идти. Скудери спросит, почему мы так долго.

Скудери — последний, с кем бы я хотел встречаться, если только встреча не подразумевала ножи, пушки и кровопролитие. Я уже ненавидел его. Какой отец стал бы выдавать такую девочку, как Ария, за парня вроде меня? Она похожа на ангела, так же застенчива и невинна. Относительно себя у меня не было никаких иллюзий: холодный ублюдок в лучшие дни и монстр в остальное время. По крайней мере, у неё в запасе имелось ещё три года до того, как я получу шанс разрушить её жизнь свои тьмой.

Выпивки целого мира не хватило бы, чтобы сделать присутствие Скудери и Фиоре Кавалларо более терпимым. Больше всего на свете мне хотелось перерезать им глотки и посмотреть, как они истекут кровью. Маттео искоса взглянул на меня, наверняка зная, о чем я думаю. Он и секунды бы не колебался, попроси я его достать ножи. Маттео всегда готов воткнуть нож в очередного мудака, который его бесит.

— Лука, она настоящая красавица, — гордо заявил Скудери. — Вы не пожалеете о своем выборе.

На самом деле, выбора у меня не было, но эти слова я оставил при себе. Нет смысла затевать спор, особенно если отец ястребиным взором следит за мной.

— Она абсолютно целомудренна. Ей никогда не разрешалось ходить куда-то без телохранителей. Она только твоя.

Я выдавил из себя улыбку. Мысль о том, что кто-то может прикоснуться к Арии, заставляла мою кровь кипеть. Я чувствовал себя чертовым собственником. Меня никогда не волновало, если девушки, с которыми я сплю, трахаются с другими мужиками, но я убил бы любого, кто посмеет косо посмотреть на Арию.

— Нет ничего лучше, чем их ломать, — влез кузен Арии Раффаэле.

Он был на голову ниже меня. Если бы сегодняшний вечер закончился кровавой баней, я убил бы его в последнюю очередь. Так, чтобы иметь возможность не торопиться с ним. И посмотреть, получилось бы у него продолжать так гаденько ухмыляться, когда мой нож будет торчать из его глазницы. Данте хмуро глянул на своего солдата, и Рафаэле поспешить уткнуться в стакан перед собой. Это был первый раз, когда Данте проявил хоть какую-то реакцию. Совсем недавно у него умерла жена.

Конечно, Доном Синдиката официально все еще считался Фиоре, но я не мог отделаться от ощущения, что именно Данте дирижирует на этом концерте.

В дверь постучали.

Когда она открылась, и в комнату, не поворачиваясь к нам лицом, прокралась Ария, я напрягся. Она была не похожа на ту девочку, что я видел вчера. Эта нарядилась в откровенное платье, открывающее сливочную кожу длинных стройных ног и подчеркивающее отличную задницу. Проклятье. Когда она наконец повернулась, я обнаружил, что спереди вид тоже что надо. Ария низко опустила голову, потупив взгляд. Я видел, что она дрожала от страха и смущения. Ярость собственника поднялась у меня в груди. Это испугало меня. Она моя. Как могла ее мать позволить ей разгуливать в таком наряде? Совершенно уверен, что у Арии не было права голоса при выборе этого охуительно смешного платья. Я трахал девушек, которые одевались еще откровеннее, но это моя будущая жена, и ей всего пятнадцать. Родители должны ее защищать, а не обращаться с ней вот так. Ария наконец рискнула поднять голову и встретилась взглядом со мной. Блядь, она похоже реветь собралась. Если мне когда-нибудь представится такая возможность, я замочу Скудери и получу от этого ни с чем несравнимое удовольствие. Я поставил свой стакан, чтобы не зашвырнуть его в стену.

Ария нервно обвела глазами комнату. Остальные мужчины смотрели на нее с должным почтением, и только этот гребаный мудак Раффаэле раздевал ее своим похотливым взглядом. Если бы мы сейчас были в Нью-Йорке, я живьем содрал с него кожу. А может, я прямо сейчас ему помогу, если не прекратит пялиться.

Скудери, сделав вид, что не заметил непочтительности Раффаэле, подвел ко мне Арию. Он уставился на меня так, будто ожидал, что у меня сейчас слюна начнет капать от вида Арии. Она прекрасна, и через три года я бы по достоинству оценил ее наряд. Но в данный момент меня лишь разозлил тот факт, что Скудери пытался силой сделать из Арии какую-то секс-бомбу, в то время как ей самой это явно не нравилось.

— Это моя дочь, Ария, — произнёс Скудери с нетерпеливым взглядом немецкой овчарки, ждущей, когда хозяин бросит ей палку.

Фиоре самодовольно ухмыльнулся мне.

— Я не наобещал слишком многого, не так ли?

Да пошел ты.

— Ты был прав.

Младший брат Арии потихоньку подкрался к ней и сунул ладошку в ее руку. На мгновение я опустил взгляд вниз к ее ногам, но тут же снова посмотрел ей в лицо.

— Возможно, будущие жених и невеста хотят побыть наедине несколько минут? — проронил отец с тем видом, который я слишком хорошо знал. Он, вероятно, считал, что оказывает мне охрененную услугу. От меня не укрылась паника в выражении лица Арии и то, с какой мольбой она смотрела на своего отца, чтобы тот не разрешал такое.

Конечно, Скудери ничего против не имел. Наверное, он позволил бы мне облапать ее и у него на глазах, при условии, что я не украду ее невинность до свадьбы.

— Мне остаться? — спросил ее телохранитель.

В глазах Арии мелькнуло облегчение. Относительно того, какое впечатление произвожу, у меня иллюзий не было, но в этой комнате меня Арии стоило бояться меньше всего.

— Дай им несколько минут побыть наедине, — ответил Скудери, и Ария замерла.

Что, по ее мнению, я мог с ней сделать? Обесчестить на диване? Отец мне подмигнул. Очевидно, он считал, что я хочу потискать свою пятнадцатилетнюю невесту. Наверное, сам он именно так бы и сделал. Все начали покидать свои места, пока не остался только маленький мальчик, который, защищая, уцепился за свою сестру. Мне стоило отдать должное этому малявке: он единственный из Синдиката, кто проявил хоть немного храбрости.

— Фабиано, выметайся оттуда сейчас же! — рявкнул Скудери, и мальчишка, отпустив Арию, послал мне уничтожающий взгляд, прежде чем выйти. Мне понравился это дерзкий сорванец.

Закрылась дверь, и мы с Арией остались одни. Прикусив губу, она смотрела на меня из-под полуопущенных длинных ресниц. Ей обязательно выглядеть такой чертовски испуганной? Я знал, каким представлялся в глазах окружающих, и для такой маленькой девочки как она, вероятно, казался зловещим гигантом, способным ее раздавить. Но правда в том, что у меня не было абсолютно никакого намерения обижать ее, а тем более грязно приставать, как бы аппетитно она ни выглядела. Уж растлителем малолетних я точно не был. Я никогда не брал женщину силой, а Ария вдобавок была девственницей. Моя невеста. Моя. Под моей защитой.

Чтобы отвлечь девочку, я спросил:

— Ты выбирала платье сама?

Она дернулась, широко распахнув глаза. Огромные голубые глаза, в них было столько невинности, что казалось, они способны смыть даже мои грехи. А эти золотистые волосы… Блядь, как же хотелось прикоснуться к ним, проверить, такие ли они шелковистые, какими кажутся.

— Нет. Его выбрал мой отец, — ответила она этим своим кротким, нарочито вежливым голосом.

Кто бы сомневался.

Я заметил, что ее потряхивает от холода и страха и решил прервать это нелепое свидание, пока Ария не потеряла сознание. Я потянулся за кольцом, которое купил для нее пару дней назад. Моя маленькая невеста вздрогнула, и настроение у меня испортилось еще больше. Я показал ей бархатную коробочку в надежде, что это успокоит ее, но она молча смотрела, не проявляя любопытства. Мне хотелось встряхнуть Арию, но это лишь доказало бы правоту ее страхов. Я сунул ей коробочку, и она наконец протянула за ней руку. Когда пальцы Арии коснулись моих, она ахнула, отдернув руку. Мне пришлось подавить раздражение не на нее, а на ее родителей, на Кавалларо и моего отца, втравившего нас в этот хаос. Она такая маленькая еще! Я мог только надеяться, что в течение следующих трех лет смогу завоевать у нее хоть немного доверия. Мне не нужна жена, которая будет дрожать при виде меня.

— Спасибо, — примерив кольцо, выдавила Ария.

Наши глаза встретились. Я протянул ей руку. Она с едва заметным колебанием приняла ее, и я сопроводил ее в гостиную к людям, предавшим ее.

Стоило мне отпустить ее руку, как Ария тут же бросилась к сестрам и матери, словно они могли защитить ее от того, что грядет.

Я подошел к мужчинам.

— Ну как? — спросил отец с самодовольным видом.

Не знаю, чего он ожидал. Пошлого рассказа о том, как я использовал время наедине с Арией?

Маттео покосился на меня.

— Ария приняла кольцо, — сказал я сухо.

У Скудери вытянулось лицо.

— Ну так и должно быть. Моя дочь воспитана очень послушной. Сами позже убедитесь.

— Лука заставит ее слушаться. Он может поставить на колени сильнейших из мужчин. А уж слабая женщина подчинится его воле и подавно, — с ехидцей заметил отец.

Как раз в это время подали ужин, что и спасло нас от ссоры. Жаль. Я бы с удовольствием развлекся.

Я сел рядом со Скудери, как того требовали традиции. Маттео посадили напротив, на его лице читалась скука. Скучающий Маттео — это бомба замедленного действия.

Фиоре Кавалларо поднял бокал. По его мутному взгляду я бы сказал, что ему уже хватит. Старый мудак! Я бы предпочел иметь дело с его сыном, этой холодной рыбой Данте. Но пока у руля его отец, мне придется общаться с этим старым маразматиком.

— За долгое и плодотворное сотрудничество!

Я поднял бокал, залпом выпил красное вино и посмотрел на Арию. Снова. Она сидела вместе с остальными женщинами на другом конце стола, уставившись на свое кольцо так, будто это что-то пугающее. Да, так и есть. Оно связало ее со мной. Пометило ее как мою. Ария подняла голову, и наши взгляды встретились. Она вспыхнула и поспешила отвернуться. Румянец пополз вверх по ее нежной шейке.

Маттео, ухмыляясь, пнул меня под столом.

— Уже испытываешь вожделение к своей маленькой невестушке?

— Жду не дождусь, — мрачно сказал я. — Это не значит, что мне нельзя продолжать развлекаться.

Но с этого дня она стала моей.

Поужинав, мы переместились в гостиную, выпить и выкурить по сигаре. Рокко Скудери и Фиоре Кавалларо были несносными хвастунами, и отец всеми силами старался их переплюнуть. Мне хотелось залить себе в уши горячий воск, чтобы не слушать их пустой треп. Надеюсь, Ария стоит того, потому что с каждой ебучей секундой, проведенной за одним столом с этими ублюдками из Синдиката перемирие все меньше привлекало.

Я приканчивал уже четвертый по счету стакан виски, когда из гостиной разошлись почти все, остались только мы с Маттео и Ромеро с Чезаре. Отец отправился в элитный бордель Синдиката к высококлассной проститутке, но я рисковать не собирался, помня о том инциденте со шлюхой, подосланной Братвой.

Я оперся о мраморную полку камина и позволил себе расслабиться. Веки потяжелели от напряжения, от того, что пришлось весь день быть начеку и не терять бдительности, пока мы не покинем Чикаго. Маттео развалился в кресле как у себя дома. Его улыбочка не предвещала ничего хорошего.

— Могло быть хуже, — изрек Маттео, улыбаясь еще шире. — Она могла оказаться уродиной. Но блядь, твоя маленькая невестушка — это мечта. Это платье. Это тело, волосы и лицо. — Маттео присвистнул.

Меня зло взяло. Мы с Маттео часто обсуждали баб словами и похлеще, но это совсем другое дело.

— Она — ребенок, — бросил я небрежно, скрывая раздражение. Маттео только повод дай как следует меня позлить.

— По мне, она не похожа на ребенка, — сказал он, поцокал языком и ткнул в бок Чезаре. — Что скажешь? Лука ослеп?

Чезаре повел плечами, бросив на меня осторожный взгляд.

— Я ее особо не рассматривал.

— А ты, Ромеро? У тебя со зрением все в порядке?

Ромеро поднял голову, но тут же снова уткнулся взглядом в свой стакан. Я сдержался, чтобы не улыбнуться.

Маттео.

— Блядь, Лука, ты сказал своим людям, что отрежешь им члены, если они посмотрят на эту девушку? Ты пока не женился на ней.

— Она моя, — тихо напомнил я, свирепо уставившись на Маттео. Мои люди меня уважали, но спорить с Маттео — дохлый номер. Не то, чтобы у меня были причины для беспокойства. Он никогда не положит глаз на мою женщину.

Маттео покачал головой.

— В течение следующих трех лет ты будешь в Нью-Йорке, а она здесь. Ты не всегда сможешь следить за ней, или ты собираешься выяснять отношения с каждым мужчиной в Синдикате? Ты не можешь отрезать всем им причиндалы. Возможно, у Скудери есть на примете несколько евнухов, которые могли бы за ней следить.

— Я сделаю все, что в моих силах, — ответил я, взбалтывая виски в стакане и задумавшись над словами Маттео. Мне не понравилось то, что я услышал. Не нравилась мне мысль о том, что я буду так далеко от Арии. Три года — долгий срок. Она красивая и ранимая, — опасное сочетание в нашем мире.

— Чезаре, найти тех двух идиотов, которые должны охранять Арию, — приказал я.

Чезаре вышел и десять минут спустя вернулся вместе с Умберто и Раффаэле. Скудери вошел вслед за ними, вид у него был разъяренный.

— Что это значит? — поинтересовался он.

— Я хочу поговорить с людьми, которых выбрали вы, чтобы защитить то, что принадлежит мне.

— Они хорошие солдаты, оба. Раффаэле — двоюродный брат Арии, а Умберто работает на меня почти двадцать лет.

Я проверю обоих.

— Я предпочитаю сам решать, могу ли им доверять. — Я подошел к Умберто. Он был почти на голову ниже меня. — Я слышал, что ты хорошо управляешься с ножом.

— Он лучший, — влез Скудери. Мне хотелось заставить его заткнуться раз и навсегда.

— Не так хорошо, как ваш брат, если верить слухам, — ответил Умберто, кивнув в сторону Маттео. Тот ответил ему акульей ухмылкой. — Но лучше, чем любой другой мужчина Синдиката, — признался Умберто.

Маттео, без сомнения, лучше всех владел ножом.

— Ты женат? — задал я следующий вопрос. Хотя брак никогда не останавливал мужчин от измен.

— Двадцать один год.

— Большой срок, — посочувствовал Маттео. — Ария, должно быть, кажется чертовски аппетитной по сравнению с твоей старой женой…

Я бросил на Маттео предостерегающий взгляд. Неужели нельзя хоть секунду подержать язык за зубами?

Умберто потянулся к кобуре на поясе. Я положил руку на пистолет, встретившись взглядом с Умберто. Он прочистил горло.

— Я знаю Арию с момента ее рождения. Она — ребенок. — В его голосе слышалась обида.

Если он думал, что таким образом вызовет во мне чувство вины, значит он еще глупее, чем я думал.

— Но скоро уже не будет им.

— Она всегда будет ребенком в моих глазах. И я верен своей жене, — добавил Умберто, свирепо зыркнув на Маттео. — Если ты еще раз оскорбишь мою жену, я попрошу у вашего отца разрешения бросить тебе вызов в бою на ножах, чтобы защитить ее честь, и тогда убью тебя.

Этот день для Маттео стал бы самым лучшим. Для него ничто не могло сравниться с кровопролитной дракой на ножах, вероятно, даже женщины не доставляли ему такого удовольствия.

— Можешь попробовать, — оскалился Маттео, — но ничего у тебя не выйдет.

Умберто угрозы не представлял. Ни для Маттео, ни для Арии. Я мог сказать, что он по-отечески защищал ее.

— Я думаю, что ты подходишь, Умберто.

Я повернулся к Раффаэле. Если бы мы находились в Нью-Йорке, я уже пустил бы пулю ему в лоб. Возможно, он считал, что никто не заметил, какие взгляды он бросал на Арию, когда думал, что на него не смотрят. Я подошел к нему вплотную, и ему пришлось задрать голову, чтобы посмотреть мне в глаза. Он пытался хорохориться, но меня не проведешь. Я чувствовал его страх. Отлично.

— Он член семьи. Ты действительно собираешься обвинить его в том, что он интересуется моей дочерью? — опять вклинился в разговор Скудери.

— Я видел, как ты смотрел на Арию, — сказал я Раффаэле. У него нервно забегали глазки.

— Как на сочный персик, который не прочь укусить, — с чересчур явным удовольствием поддакнул Маттео.

Рафаэле, как бесхребетное чмо, — впрочем, он такой и есть — попытался заискивающе заглянуть в глаза Скудери. Я знал таких, как он. Они утверждались за счет слабых, особенно за счет женщин, потому что только так могли почувствовать собственную власть.

— Не смей отрицать! Я узнаю похоть, когда вижу ее. И ты хочешь Арию, — прорычал я. Раффаэле отрицать и не пытался. — Если я узнаю, что ты снова смотришь на нее, если узнаю, что ты находишься с ней в комнате наедине… если узнаю, что ты коснулся ее руки, я убью тебя.

Раффаэле побагровел.

— Ты не член Синдиката. Никто тебе ничего не расскажет, даже если я ее изнасилую. Я мог бы откупорить ее вместо тебя. Может, даже сниму фильмец для тебя.

Я вцепился в этого ублюдка и повалил его на пол. Прижав мордой в пол, уперся коленом ему в спину. Мне хотелось переломить пополам позвоночник и оторвать к черту его яйца. Чтобы он больше и думать не смел использовать в одном предложении слова «изнасилование» и «Ария».

Раффаэле вырывался, изрыгая проклятия. Он походил на назойливую муху — такой же бестолковый и мерзкий. Не достоин и пыли у меня под ногами. А чтобы он даже думать не смел касаться Арии… я вытащил нож и крепко прижал его запястье.

По хорошему он заслужил, чтобы ему отрезали яйца и член. Но здесь не моя территория. Поэтому я посмотрел на Скудери, ожидая разрешения.

Скудери кивнул, и больше не медля я рубанул ножом по мизинцу Раффаэле, отсекая плоть и кость и наслаждаясь его воплями.

Раздался женский крик, эхом отражаясь от стен.

Я отпустил Раффаэле и поднялся. Он громко всхлипывал и как ребенка баюкал свою покалеченную руку. Отвратительное зрелище. Ромеро с Чезаре схватились за оружие.

Скудери открыл потайную дверь, за которой оказались Ария и ее рыжеволосая сестра.

— Конечно, — прошипел Скудери. — Стоило догадаться, что тебе мало неприятностей.

Он выдернул рыжую из объятий Арии. Вытащив на середину гостиной, поднял руку и дал ей увесистую пощечину. Я крепче сжал рукоять ножа.

А потом этот мудак подошел к Арии и снова занес руку для удара. Внутри меня все обожгло вспышкой ярости. Моя.

Я остановил его руку, поймав ее за запястье. Пришлось собрать всю свою выдержку, чтобы не воткнуть окровавленный нож ему в живот, чтобы посмотреть, как эта свинья будет истекать кровью.

Краем глаза я заметил, что Умберто уже достал нож, а Скудери потянулся к кобуре. Маттео, Ромеро и Чезаре тоже встали с оружием наготове.

Мне ненавистно было говорить то, что я должен был сказать в этой ситуации.

— Я не собирался проявить неуважение, но Ария больше не в вашей зоне ответственности. Вы потеряли свое право наказывать ее, когда сделали моей невестой. Теперь она моя.

Скудери зыркнул на кольцо на пальце Арии, говорящее о том, что отныне она моя. Когда он кивнул, я отпустил его руку.

— Это правда. — Он отступил от меня и махнул в сторону Арии. — Тогда, может, ты окажешь честь и вобьешь в нее немного здравого смысла?

Я посмотрел на Арию. Она побледнела. С ужасом опустила взгляд на нож в моей испачканной кровью руке, а затем снова заглянула мне в глаза и застыла. Мне противна была сама мысль о том, чтобы поднять на нее руку. Что за мужик, который бьет женщину? Тем более такую как Ария? Нет, стоило мне лишь подумать об этом, как от бешенства глаза застилало красной пеленой. В ней веса раза в полтора меньше, чем во мне. Невинная, беззащитная.

— Она не ослушается меня.

Скудери состроил чертовски недовольную мину. Как будто мне не похуй.

— Ты прав. Но Ария будет жить под моей крышей до свадьбы, и поскольку честь запрещает мне поднимать руку на нее, придется найти способ, чтобы она подчинилась мне. — Он еще раз ударил сестру Арии, и мне опять захотелось остановить его, но я не имел права вмешиваться. — За каждую ошибку, Ария, твоя сестра будет принимать наказание вместо тебя.

Ария выглядела так, будто предпочла бы, чтобы наказали ее, а не сестру. Она слишком наивна и добра для человека вроде меня.

Скудери обратился к телохранителю:

— Умберто, отведи Джианну и Арию в их комнаты и проследи, чтобы они оставались там.

Умберто спрятал нож в чехол и увел девочек. На меня Ария больше не взглянула.

Раффаэле все еще продолжал подвывать, прижимая к себе руку и распустив нюни, как ебучий слизняк. Так ему и надо. Маттео протянул мне салфетку. Я попытался оттереть руки и нож. Понадобится вода с мылом, чтобы отмыться дочиста.

— Надеюсь, ты оградишь Арию от мужского внимания, — холодно сказал я, не сводя со Скудери жесткого взгляда. — Чтобы духу его не было рядом с ней. Если услышу, что кто-то даже посмотрел на нее как-нибудь не так, ничто не помешает мне развязать такую кровавую бойню с Чикаго, что ты и представить себе не можешь. Я не делюсь тем, что принадлежит мне, а Ария моя. Только моя. С этого дня она под моей защитой.

Скудери поджал губы, понимая, что Фиоре придет в ярость, если перемирие закончится из-за того, что Скудери не смог обеспечить сохранность собственной дочери.

— Не волнуйся. Она под надежной защитой. Я уже говорил: она учится в католической школе и никогда не остается наедине с мужчинами.

Я встал на одно колено рядом с Раффаэле. Он отпрянул, в его глазах читался животный ужас. Наклонившись ближе, я прорычал:

— Это еще цветочки. Эта боль — хуйня по сравнению с той мукой, что ждет тебя, если еще раз приблизишься к Арии. Если ты хоть волос ее заденешь, — голос у меня дрожал от злости, — один чертов волосок, и я засуну тебе в задницу нож и буду долго трахать, пока ты не истечешь кровью. Усек?

Он судорожно закивал.

— Я хочу это услышать.

— Я ее не трону, — выдавил он, с таким выражением на лице, будто его вот-вот вырвет мне на ботинки.

Я поднялся и с отвращением отошел подальше от этого жалкого труса.

— Нам пора, — подытожил я.

— Я провожу вас, — дребезжащим голосом сказал Скудери.

Мы с Ромеро, Чезаре и Маттео пошли вслед за ним. Прощаясь, никто не стал пожимать друг другу руки. Эти бесполезные расшаркивания оставим до свадьбы.

Вернувшись в отель, мы завалились в бар пропустить еще по стаканчику. Ромеро едва пригубил свой. Я задумчиво его рассматривал. Я знал его с детства. Они с Маттео почти ровесники, вместе ходили в школу. Он преданный солдат и надежный товарищ.

Заметив мой интерес к своей персоне, Ромеро нахмурился.

— Что-то случилось?

— Что ты думаешь об Арии?

Чезаре с Маттео тут же прекратили разговор. Ромеро напрягся, отставил в сторону свой стакан.

— Она станет твоей женой.

— Я не хочу, чтобы ты констатировал очевидное. Хочу услышать твое впечатление о ней.

— Она застенчивая и послушная. Воспитанная. Не думаю, что за эти три года доставит каких-то хлопот. — Он осторожно старался подбирать слова.

— Сейчас она миленькая. Через три года она станет сногсшибательной красоткой. Мне нужен человек, который будет ее охранять. Кто-то, кому я могу доверять, кто не позарится на то, что ему не принадлежит.

Ромеро, широко распахнув глаза, уставился на меня, сообразив, наконец, к чему это я. Маттео и Чезаре тоже удивились.

— Лука, — тихо сказал Ромер. — Если ты выберешь меня телохранителем Арии, клянусь, она будет в безопасности. И я никогда не посмею даже думать о ней неподобающим образом.

Маттео фыркнул.

— А вот клясться не надо. Чую, будет очень непросто не думать об Арии неподобающим образом.

Я строго посмотрел на Ромеро.

— Ты знаешь, я тебе доверяю и ты мой лучший солдат, но то, что сегодня я пообещал Раффаэле, относится к любому, кто ее хоть пальцем тронет.

Я обвел взглядом всех троих парней, ухмыльнулся и поднял руку, подзывая бармена. Они намек поняли.