Самоучитель Истории Запада. Книга первая. Дела недавние

Константин Хайт

Что представляет собой традиционный учебник истории? Короли, войны, революции и опять короли. Даты, даты, даты. Имена и снова даты. Которые невозможно запомнить и за которыми стирается понимание того, что же в самом деле происходило тогда в мире. А происходила масса всякого интересного…

Последний привет Средневековья

Мы очень любим считать, что любые события объективно обусловлены, имеют ясно выраженные причины и понятные следствия. Однако, это не так. Зачастую поводом для серьезных дел может стать нечто совершенно незначительное: личная обида, несчастный, или наоборот счастливый случай, накопленная злость, или усталость. Иногда достаточно опрометчивого решения одного человека, а в другой раз все происходит по воле взбудораженной толпы.

Психология играет в истории не меньшую, если не большую роль, чем экономика, и людские страсти нередко оказываются более существенной причиной, чем доводы разума. Потому, что изучаемая нами история — это история человечества, со всеми его достоинствами и недостатками.

Второй мировой войны хотели все, но с высоты нашего времени она выглядит полным идиотизмом⁵⁶. С одной стороны: крупнейшая держава мира — Великобритания, самая большая и хорошо вооруженная армия — советская, лучшая экономика — американская и страна с самым прогрессивным на тот момент общественным строем — Франция. С другой — разгромленная в пух и прах Германия, лишенная права на армию, авиацию и флот. Раздерганная на части Италия, и оторванная от мира, затерявшаяся на краю Земли Япония. Если войну выигрывает экономика, а это практически всегда справедливо, исход должен был быть решен сразу и, что называется, в одну калитку. Однако, за три года Оси удалось подмять под себя почти всю Европу, изрядную долю Азии и крупно порезвиться даже в Океании, походя громя еще недавно непобедимые армии и флоты, многократно превосходящих держав.

Как это вообще могло случиться? Как пусть не карлики, но вполне второстепенные по возможностям страны могли годами «возить» гигантов, признанных мировых лидеров, тогдашние сверхдержавы?

Обычно, это объясняют тем, что Англия, Франция, СССР и США были «не готовы к войне». Стараясь не расшифровывать, в чем именно заключалась неготовность, чтобы не приходилось объяснять изобилие советских танков и британских линкоров⁵⁷. И, тем не менее, это правда — войны хотели все, но практически никто не был к ней готов. В том смысле, что «никто не хотел умирать».

Мальчишки и историки любят меряться танчиками, количеством самолетов, пехотных и моторизованных дивизий, бомбовой нагрузкой и радиусами виражей. Но война — она в большинстве случаев не про то, у кого толще лобовая броня и пушечный ствол, хотя в отдельном сражении, вроде Ютландского⁵⁸ или Цусимского⁵⁹, это может иметь решающее значение. Война — это про готовность стоять насмерть. Как солдаты Веллингтона⁶⁰ при Ватерлоо⁶¹ или Мида⁶² при Геттисберге⁶³. Когда вроде бы уже проиграли, и надо сдаваться, или бежать, а они все угрюмо держат ряды, умирают, но не уходят. И атака захлебывается, за ней другая, третья, а потом появляется кавалерия Блюхера.

Немцы тридцать девятого, да и сорок пятого, были готовы умирать. За фюрера, за Германию, за то, чтобы смыть позор Версаля⁶⁴ и кровью заработать право на лучшую жизнь. Веймарская республика⁶⁵ была, вероятно, не худшим местом для жизни, но местом совершенно беспросветным с точки зрения ожиданий и перспектив большинства населения. Вкалывать до седьмого пота в надежде не остаться нищим к старости — вот все, что могла предложить немцам тогдашняя власть. Неудивительно, что Гитлер с его национальным величием и мировым господством был воспринят почти как божество.

Японцы были готовы умирать за микадо примерно по тем же причинам. Унылая жизнь на перенаселенных островах, клеймо диких варваров и незавидные перспективы для всех, кому не повезло оказаться «элитой» — вполне достаточный набор мотиваторов, чтобы идти в бой, и не просто в бой, но в самоубийственную банзай-атаку⁶⁶, или рейд камикадзе⁶⁷.

Их противники в большинстве умирать были не готовы. Для европейцев эта неготовность упирается в Первую мировую войну, и поныне воспринимаемую многими, как самая тяжелая война в истории. Не по масштабу потерь, а по их бессмысленности. Вторая мировая — это время, когда миллионные армии совершали броски на тысячи километров, фронты вели наступательные и оборонительные операции, громадные флоты пересекали океаны, чтобы высаживать десанты на дальние острова. Да, люди при этом гибли, как мухи, но у их гибели в большинстве случаев было какое-то обоснование, причина, цель. Первая мировая — это торжество обороны, миллионы солдат в окопах и траншеях, годами не меняющих своего расположения. И артиллерия, месяц за месяцем молотящая эти окопы. Люди умирали, так и не сдвинувшись с места, не перейдя в решительное наступление и не побежав с поля боя. Год за годом.

У Второй мировой была цель. Для одних — стать господствующей расой, захватить новые земли, вылезти из нужды и забвения к славе и процветанию. Для других — избежать уничтожения, порабощения, остановить обезумевших и озверевших супостатов. У Первой мировой цели не было, вернее она была у правительств, а еще точнее — у государей воюющих держав. Другими словами, это была последняя война, устроенная королями с традиционно королевским объяснением «потому, что я так хочу».

Справедливости ради, никто из этих монархов, приходившихся друг другу ближайшими родственниками, не планировал четыре года кровавой бани. Все они были уверены в своей скорой и практически бескровной победе — немножко побряцаем оружием и разойдемся. И то, что случилось, стало колоссальным, трудно осознаваемым ударом по доверию между людьми, обществом, и правительствами, или государствами.

В самом начале ХХ века Киплинг славил «бремя белых»⁶⁸ и миллионы британцев были готовы ехать на край Земли, чтобы отстаивать интересы Империи. От реального Черчилля⁶⁹, до литературного Ватсона⁷⁰, каждый уважающий себя молодой англичанин был счастлив сделать карьеру в заморских колониях, войны и завоевания считались почетными, общественное мнение славило покорителей Афганистана, Судана и Трансвааля⁷¹. Через тридцать лет от былого энтузиазма ничего не осталось. Вестминстерский статут⁷² раздает доминионам самоуправление в обмен на номинальное признание британского монарха и добровольную помощь от метрополии. Которая не хочет отвечать за свои многочисленные земли — устала и денег нет. Последнее тоже немаловажно — Первая мировая обошлась казне в такую копеечку, точнее пенсик, что теперь денег не хватает не то, что на два флота, но и на один с трудом наскребается. Нет, англичане воевать не хотят. И, если за «белые скалы Альбиона»⁷³ они все еще готовы складывать голову, то за всякие окраинные земли — извините, увольте. И уж тем более не хотят воевать за своих хозяев индусы и малайцы, разбегаются кто куда при первой опасности.

Нет желания воевать и у французов. Тем паче воевать с немцами. Да еще из-за какой-то Польши⁷⁴. Польша далеко, а немцы рядом, и за последние сто лет от них пару раз изрядно влетало. И, если политика настоятельно требует от французской элиты совать нос в чужие дела, то простому месье совсем не улыбается сгинуть от немецкой пули невесть за что. Поэтому, едва объявив войну, Франция немедленно начинает ее саботировать: свалить Гитлера проблематично, а вот получить от него вполне возможно. И, когда выясняется, что Германия воюет по-настоящему, французы растеряны настолько, что даже не успевают оказать настоящего сопротивления.

Американцы, наоборот, готовы драться с кем угодно, когда угодно, и хоть голыми руками. Янки вообще те еще забияки. Но сейчас у них тоска зеленая, работы нет, Рузвельт приказал мостить дороги⁷⁵. Даже выпить как следует получается не везде⁷⁶. Естественно, чем рыть землю и таскать гравий, было бы куда интереснее кому-нибудь навалять. Но мешает доктрина Монро, хоть и основательно потрепанная временем, но все еще глубоко въевшаяся — все, что происходит вне Америки американцев не касается. Потребовалась масса дипломатических усилий вкупе с Перл Харбором⁷⁷, чтобы на третий год США лениво потянулись к кольту.

А как же русские? Вы удивитесь, но и у них нет никакого желания умирать. И это несмотря на то, что благодаря пропаганде, они давно забыли Первую мировую (называемую теперь «Германской»), списали шесть миллионов своих убитых, несмотря на то, что их десятилетиями готовили к неизбежности войны за счастье мирового пролетариата, учили кидать гранаты и прыгать с парашютных вышек⁷⁸. Довоенный СССР, как государство, был куда как агрессивен. А вот народ — наоборот, более чем миролюбив.

Потому что зачем? Газеты, радио, парторг на работе и замполит в части каждый день убеждают, что с приходом рабоче-крестьянской власти жизнь наладилась. Вовсю идут комсомольские стройки, растет выплавка чугуна и стали, ставятся рекорды по добыче угля и перелетам через Северный полюс. От Москвы до Британских морей Красная армия всех сильней… Жить стало лучше и действительно веселее. Куда веселее дореволюционных трущоб и сохранивших феодально-крепостной уклад деревень. Зачем идти на смерть, если все и без того день ото дня становится краше? Ради рабочих всего мира? Они далеко, для их освобождения есть Коминтерн и Красная армия. Которая тоже не для кровавых побоищ, а для триумфального шествия мировой революции. И, стоит начаться мясорубке, хоть с финнами, хоть с немцами, а хоть и с японцами — советские люди особого рвения воевать не изъявляют. И перековываются только тогда, когда другой дороги нету совсем.

Что же сломало все, ну почти все, нации Европы, превратив из воинственных держав, привычных решать вопросы силой оружия, в полигон для немецких наступательных операций?

Сейчас мы живем в мире, где война представляется чем-то исключительным, экстраординарным, где существуют международные трибуналы и «преступления против человечества». Справедливости ради, все это работает только для «золотого миллиарда»⁷⁹, но мы с вами к нему относимся, поэтому воспринимаем прошедшие события через призму своей антивоенной морали. Даже самые лютые милитаристы рассуждают о необходимости «вмазать» и «навалять» без реального намерения этим заниматься. Но так было не всегда. Большую часть своей истории человечество воспринимало войну, как повседневный способ разрешения противоречий. Понадобилось царю Петру окно в Европу — пошло войско в поход на шведов. Не понравились Ришелье протестантские сепаратисты — отправились мушкетеры под Ла Рошель⁸⁰. Никаких дебатов, Объединенных Наций и общественного осуждения. Что в целом неудивительно, поскольку тогдашняя армия — несколько тысяч, а часто и сотен мужиков с палками и заточками: кого-то побьют (само слово «убить» подразумевает бить, и долго), кого-то пырнут, но в целом при тогдашней стоимости человеческой жизни, 50-процентной детской смертности, эпидемиях, выкашивавших до трети населения, ущерб от войн был весьма умеренным.

Другой анахронизм — «государственные интересы». Мы, счастливые дети ХХ-ХХI веков, привыкли, что это что-то непосредственно нас касающееся. И, если уж война случается, то она случается либо ради того, чтобы сделать нам лучше, либо ради того, чтобы нам насолить. Поскольку государство — это мы, граждане.

Но этот взгляд на вещи чрезвычайно молод. Если бы вы попробовали объяснить его Николаю Второму, не говоря уже про Людовика Четырнадцатого, он вряд ли понял бы, что вы вообще имеете в виду. А поняв — отправил бы отбывать ссылку в Шушенское⁸¹ (Николай), или просто весело посмеялся (Людовик). Потому, что этот экзотический подход, характерный для античности⁸², снова начал набирать силу только после Великой Французской Революции, и то далеко не везде. В большинстве же стран тысячелетиями словосочетание «государственный интерес» означало «интерес сюзерена». И не было никаких граждан, а были подданные. Предназначенные для того, чтобы служить, или впахивать. В ряде случаев взаимоотношения между государем и подданными могли регулироваться какими-то законами и актами, но при необходимости сюзерены охотно этими актами подтирались. И, если у подданных не находилось своего Оливера Кромвеля⁸³, им приходилось служить дальше на новых условиях.

За много веков к этим взаимоотношениям привыкли все. И, хотя XIX век поколебал и общественный уклад, и способ ведения боевых действий, переучиться на новый лад оказалось непросто. Поэтому Первая мировая начиналась, как классическая склока феодальных государей, решившихся померяться амбициями под видом национальных интересов своих держав. Делить-то им особо было нечего. Немцы и австрийцы, вроде бы заварившие кашу ради колоний, в колониях этих не сильно нуждались. А противостоящие им англичане уже начинали думать, как бы от своих колоний избавиться, хотя бы частично. Русский император хотел оттяпать Балканы, по возможности присовокупив к ним жирный кусок старого врага — Османской империи. Народу его эти Балканы были до лампочки, у него, всего 50 лет, как освобожденного от крепостного рабства, хватало других проблем, но православный государь считал необходимым подмять под себя единоверцев помельче, а заодно расквитаться за позорище Крымской⁸⁴ и Русско-японской войн⁸⁵.

У французов сюзерена не было. Но было горячее желание отомстить немцам за франко-прусскую войну и вернуть спорные территории Эльзаса и Лотарингии. Отошедшие Германии больше 40 лет назад⁸⁶, а потому вряд ли имевшие для страны жизненно важное значение.

Государи и элиты, принимавшие решение начать войну, мыслили сугубо феодальными категориями: личными обидами, личными выгодами, отмщением за неудачи и восстановлением чести. А также приращением территорий к своим персональным владениям. Если бы решением их проблем занимались княжьи дружины, или хотя бы стотысячные армии, подобные Великой армии Наполеона, глядишь, и обошлось бы. Но технический прогресс XIX века позволил ставить под ружье миллионы. А новые виды вооружений — уничтожать эти миллионы без битья тяжелыми и тыканья остро отточенными предметами, заочно. И люди, заочно уничтожаемые в фантастических количествах непонятно за что, ощущали себя скорее гражданами, чем подданными — спасибо французам и американцам, королеве Виктории⁸⁷ и общей демократизации и децентрализации, ставшим тенденцией предвоенных десятилетий.

Немудрено, что после окончания войны, Германская, Австрийская, Османская и Российская империя с карты исчезли. А граждане образовавшихся на их месте государств никакого желания снова проливать кровь за непонятные им интересы не испытывали. И, если бы не гротескные и сказавшиеся на каждом рядовом немце условия Версальского мира, даже гениальному оратору Гитлеру вряд ли удалось бы внушить немцам желание повторять всеобщую мясорубку. В реальности же последний привет Средневековья оказал победителям медвежью услугу: немцы, несчастные и униженные, оказались психологически готовы к новой войне, а их счастливые победители — нет.

Примечания

56

С высоты современников — тоже. Гитлер, несмотря на нападение на Польшу, был шокирован тем, что Англия и Франция объявили ему войну, считая это совершенно бессмысленным. Рудольф Гесс был уверен в противоестественности войны между родственными народами Германии и Англии настолько, что лично полетел отговаривать англичан. Сталин до последнего не верил, что относительно слабая немецкая армия, к тому же занятая войной на юге и западе, нападет на Советский Союз. Против кого выступит Япония — решалось уже когда все остальные крупные державы воевали, юридически, или фактически.

57

С точки зрения вооружения и оснащения на момент начала войны антигитлеровская коалиция превосходила своих противников многократно. Единственным исключением был баланс сил между США и Японией, где преимущество американцев было менее существенным.

58

Ютландская битва (1916) — крупнейшее морское сражение Первой мировой войны, когда единственный раз за войну в бою сошлись главные силы британского Гранд флита и немецкого Флота открытого моря. Англичане потеряли больше кораблей и в целом считаются проигравшими, но в силу значительно большей численности британцев, немцы были вынуждены отступить и больше не делали попыток уничтожить английский флот, или хотя бы навязать ему генеральное сражение.

59

Цусимское сражение (1904) — решающее морское сражение Русско-Японской войны, когда следовавшая на Дальний Восток русская эскадра была полностью разгромлена японским флотом, практически не понесшим при этом значимых потерь.

60

Артур Уэлсли, герцог Веллингтон — знаменитый английский военачальник, возглавлявший британскую армию в войне с Наполеоном. Совместно с прусским фельдмаршалом Блюхером выиграл сражение при Ватерлоо, решив тем самым окончательно исход наполеоновских войн в пользу противников Бонапарта.

61

Сражение при Ватерлоо — последнее сражение Наполеона в период «ста дней» его повторного правления после самовольного возвращения из ссылки на остров Эльба. В этом сражении Наполеон сделал попытку уничтожить английскую армию до подхода прусских подкреплений, но, несмотря на общее превосходство и многочисленные атаки, не смог полностью разгромить противника. Появление прусских войск вызвало замешательство французов и их последующее бегство. Впоследствии Наполеон был вынужден повторно отречься от престола, после чего был сослан на остров святой Елены в южной части Атлантического океана, побег откуда в то время был абсолютно невозможным.

62

Джордж Гордон Мид — американский генерал, командующий армией Союза в 1863 году во время гражданской войны в США. Смог выиграть у южан одно из решающих сражений — битву при Геттисберге, главным образом за счет стойкости своих войск, которые не покинули позиции даже после двух дней непрерывных атак противника. Из-за отсутствия последующих успехов в наступательных операциях был впоследствии отстранен от командования.

63

Сражение при Геттисберге — одно из решающих сражений Гражданской войны в США, произошедшее в результате попытки Конфедерации перенести войну на территорию северных штатов. Несмотря на общее тактическое превосходство, южанам не удалось взять Геттисберг и пришлось отступить из-за огромных потерь, которые невозможно было восполнить. Считается, что не сумев взять Геттисберг, Конфедерация потеряла шансы выиграть войну и отделиться от Соединенных Штатов.

64

Версальский мирный договор завершил Первую мировую войну. Его условия были крайне тяжелыми и унизительными для проигравшей стороны (Германии) и воспринимались немцами, как национальное унижение.

65

Веймарская республика — политическая система Германии после поражения Германской империи в Первой мировой войне. Де-факто перестала существовать с приходом к власти НСДАП во главе с Адольфом Гитлером в 1933 году.

66

Банзай-атака — практиковавшаясь в японской армии лобовая атака с попыткой психологического воздействия на себя и противника громкими криками «банзай» (откуда и происходит название). Считалась выражением храбрости и преданности императору, но практически никогда не достигала цели в условиях, когда противник имел хорошо подготовленную оборону и достаточную психологическую устойчивость.

67

Камикадзе — японские летчики-самоубийцы. В условиях, когда у Японии не было времени и возможностей для полноценного обучения летного состава, использовались для нанесения максимального урона противнику, в основном кораблям. Для подготовки камикадзе применялись сокращенные программы обучения, кроме того, на их защиту от истребителей противника выделялись меньшие ресурсы. Несмотря на высокую эффективность, решающей роли эта тактика сыграть не смогла в силу малочисленности камикадзе и устаревания к концу войны японской авиатехники.

68

«Бремя белых» — стихотворение Редьярда Киплинга, воспринимаемое, как манифест, обосновывающий превосходство белой расы необходимостью нести цивилизацию отсталым народам, неспособным к самоорганизации, и принимать на свой счет связанные с этим лишения и издержки.

69

Уинстон Черчилль — британский политик, дипломат, офицер и писатель, один из наиболее выдающихся и известных политических деятелей Англии всех времен. В конце XIX — начале XX века служил младшим офицером во время нескольких колониальных войн. Во время Первой мировой войны был Первым лордом Адмиралтейства (морским министром), во время Второй мировой — премьер-министром Великобритании. Прославился, как непримиримый противник фашизма и коммунизма.

70

Джон Ватсон (Уотсон) — литературный персонаж, созданный английским писаталем Артуром Конан Дойлем, друг и помощник гениального сыщика Шерлока Холмса. Согласно литературной биографии длительное время служил в армии в Британской Индии.

71

Часть нынешней Южно-Африканской Республики, захваченная британцами в ходе англо-зулусской и англо-бурской войн в конце XIX века.

72

Постановление британского парламента от 1931 года, согласно которому крупные британские колонии (доминионы) получили частичную автономию с большим объемом полномочий во внутренней политике и самоуправлении.

73

То есть собственно Британские острова.

74

Стоит также отметить, что Польша, как отдельное государство, снова появилась на картах в результате распада Российской империи в 1918—20 годах. Для европейцев межвоенного периода это было новое и далеко не прочное государственное образование.

75

Программа президента Франклина Рузвельта предусматривала занятие безработных, потерявших трудоустройство во время Великой Депрессии, на государственных работах, в первую очередь связанных с развитием транспортной инфраструктуры. Именно тогда была заложена основа дорожной сети Соединенных Штатов.

76

В США 1930ых годов существовал «сухой закон» — полный запрет на алкоголь.

77

Внезапное нападение японской авиации на американскую военно-морскую базу в Перл-Харборе послужило причиной вступления США во Вторую Мировую войну.

78

Метание гранат входило в программу физической подготовки советских школьников, парашютные вышки были типовым аттракционом в парках развлечений.

79

«Золотым миллиардом» называют население наиболее экономически развитых стран мира.

80

Осадой и взятием крепости Ла Рошель — оплота и фактической столицы французских протестантов, кардинал Ришелье завершил длинную череду религиозных войн во Франции XVI—XVII веков.

81

В селе Шушенское отбывал политическую ссылку Владимир Ильич Ленин — вождь и руководитель Всероссийской Коммунистической Партии (большевиков), будущий инициатор Октябрьской Революции.

82

То есть для времен Древней Греции и Древнего Рима.

83

Оливер Кромвель — английский политический деятель, предводитель армии Парламента в гражданской войне с королем Карлом I. После казни Карла — лорд-протектор, формальный и фактический глава Английской Республики.

84

Крымская война 1853—56 годов — военный конфликт с участием России с одной стороны и Османской империи (Турции), Франции и Англии с другой. Поражение России положило конец ее военному доминированию в Европе, наступившему в XVIII веке и ставшему неоспоримым после наполеоновских войн.

85

Русско-японская война 1904—05 годов — еще один проигранный Россией военный конфликт за доминирование на Дальнем Востоке и владение рядом территорий в нынешнем Китае и Корее.

86

В результате Франко-Прусской войны, проигранной Францией начисто и произведшей катастрофическое впечатление на французское общественное мнение.

87

Английская королева, правившая в Великобритании большую часть XIX века. После смерти мужа, принца Альберта, отошла от дел, передав реальную власть парламенту и правительству. Правление Виктории стало началом серьезной либерализации в Англии и Европе в целом.