Самоучитель Истории Запада. Книга первая. Дела недавние

Константин Хайт

Что представляет собой традиционный учебник истории? Короли, войны, революции и опять короли. Даты, даты, даты. Имена и снова даты. Которые невозможно запомнить и за которыми стирается понимание того, что же в самом деле происходило тогда в мире. А происходила масса всякого интересного…

Кто за что воевал

Любая война начинается из каких-то соображений. Никто не бросается на соседа с шашками и пулеметами просто от того, что он злой, а сосед — добрый. Впрочем, государства не бывают ни хорошими, ни плохими — в них может быть тот или иной режим, социальный строй, система управления — и только. Когда мы говорим о причинах любой войны, мы должны забывать понятия «лучше» и «хуже», «свои» и «чужие», отрешаться от личных пристрастий и предпочтений, изучая только вопрос о том, кто чем руководствовался и к каким целям стремился.

Также и с результатами. Героизм и трусость, величие и немощь, подвиг и предательство — все чувства и эмоции, которые высвобождает война, не имеют никакого отношения к ее итогам. Ганнибал был великим полководцем, десятилетиями наводившим ужас на крупнейшую державу мира. Но Пунические войны Рим выиграл, Карфаген проиграл, и теперь все мы — наследники римской цивилизации, а не карфагенской. Это касается любой войны, хоть Отечественной, хоть Троянской. Смысл и основа любой науки в ее беспристрастности.

Война, как правило, штука необязательная. Это ведь только в сказках встает король поутру и думает: «А не послать ли мне армию на соседа»? В реальности же война — это инструмент политики, способ достижения целей. Один из многих. Если этот инструмент оказывается, или кажется, оптимальным, только тогда политики зовут генералов. И образ единственного супостата-разжигателя, агрессора и виновника всех зол, почти всегда придуман задним числом. Редко, очень редко, случается так, что одна из сторон хочет воевать, а другая всеми силами старается войны избежать. А Второй Мировой войны, как, впрочем, и первой, хотели все, или почти все. У каждого из основных участников были свои поводы повоевать.

Советский Союз… нет, Советский Союз не хотел захватить весь мир — сказать так было бы слишком примитивно, да и попросту неверно. Советский Союз хотел, чтобы весь мир стал коммунистическим раем. Для этого им был создан специальный международный орган — Коминтерн¹⁴ — коммунистический интернационал — призванный сподвигнуть все страны принять единственно правильный социальный строй. Самостоятельно, или с вооруженной помощью уже осознавших его прогрессивность. Добровольно устанавливать диктатуру пролетариата¹⁵ никто, особенно, не спешил, хотя попытки были, и некоторые едва не увенчались успехом — значит Красной армии надлежало немного подсобить угнетаемым массам. И, как только представилась такая возможность, СССР принялся помогать соседям перенимать идеалы социализма с энтузиазмом, плохо вяжущимся с миролюбием¹⁶.

Германия, в отличие от других сторон конфликта, свои мотивы не скрывала. Первые, весьма значительные, экономические успехи национал-социалистов требовали развития. Унижение Версальского мира¹⁷ ущемляло немецкую гордость, а теория расового превосходства, охотно принятая нацией, чувствующей себя незаслуженно обиженной и подавленной, означала, что именно немцы, как высшая раса, должны занимать главенствующее положение над остальными. С политической точки зрения позиция, кстати говоря, заведомо проигрышная, поскольку исключает массовую поддержку населения завоеванных территорий¹⁸.

Для Японии война была тем же, что и для Германии — средством расширить сферу влияния и обеспечить японцам их «заслуженное» место правящей нации среди других азиатских народов. Плюс перенаселенность и скудность природных ресурсов объективно диктовали Стране Восходящего Солнца необходимость внешней экспансии.

В Великобритании и Франции назревал, да уже и вызрел, острейший колониальный кризис: напряжение сил Первой мировой подорвало экономику и, особенно, военную мощь западных стран. Содержать, защищать, снабжать квалифицированными администраторами, гарнизонами, учителями, врачами, миссионерами, да даже торговцами большую часть земного шара стало непосильным удовольствием, экономика трещала, правительства теряли популярность, требовалась свежая повестка дня, повод сплотиться и вкус побед.

И только США, как ни странно, ничего не было нужно. Это впоследствии, правда, очень скоро выяснилось, что вызванный войной экономический бум окончательно выведет страну из депрессии и придаст импульс, которого хватит практически на столетие. Но в момент начала войны, США вполне устраивала роль заокеанского наблюдателя и торгового партнера, снабжающего дружественные страны, но не влезающего в чужие драки. Даже захват Японией британской и голландской Ост-Индии не стал для Америки поводом вступить в войну¹⁹, и только непосредственный удар заставил Соединенные Штаты снова отказаться от следования доктрине Монро²⁰ и невмешательства в европейские и азиатские интересы.

Повоевать хотели все, но с кем и против кого оставалось неясно до последнего момента. Одна пара противников считалась практически определенной в течение последних 20 лет: СССР и Великобритания. Обе страны систематически готовились к войне друг с другом, разрабатывая технику, вооружение, доктрины и уставы исходя из возможностей потенциального противника. Для этого существовало предостаточно оснований.

Во-первых Англия, ни ее элита, ни общественное мнение, не могли простить большевикам предательства Антанты²¹. Да и расстрел царской семьи — близких родственников британского правящего дома, не вызывал никаких теплых чувств к новой российской власти. В свою очередь, активная поддержка британцами белого движения и прямая интервенция в ходе Гражданской войны — вызывали гнетущие воспоминания у советских руководителей. Но главное, разумеется, не прошлые обиды, а очевидный антагонизм политической и социальной организации: с одной стороны — сословная монархия, колониальная империя с капиталистическим укладом и институциональным неравенством в качестве принципиального государствообразующего элемента. Еще раз вспомним о том, что Англия довоенная — это страна, где премьер-министр — потомок герцогов Мальборо²², офицеры преимущественно дворяне, а аристократия — как родовая, так и финансовая — играет решающую роль в управлении государством. С другой стороны Советская Россия — государство, последовательно вытравливающее любые отголоски социального неравенства, подчеркнуто интернационалистическое и официально провозгласившее власть бедноты. И, одновременно, столь же подчеркнуто стремящееся насадить свой «единственно правильный» общественный строй по всему миру. В то время, как Британия уже давно укореняет свой — колониальный, и тоже повсеместно. Системный конфликт был настолько ясен, что никто даже не пытался его скрывать.

А вот конфликт Германии с любой из сторон был далеко не очевиден. Здесь надо отметить, что сейчас мы знаем Гитлера, как альтер эго сатаны, а его партию, как воплощение абсолютного зла. Один из самых частых вопросов, например, про финнов или румын — «как они могли воевать за Гитлера». Но люди тридцатых годов ХХ века смотрели на вещи совершенно иначе, для большинства из них национал-социалистский режим отнюдь не был чем-то заведомо плохим и уж тем паче нерукопожатым. Во первых Гитлер пришел к власти вполне законно, путем самых честных и демократических выборов, которые в принципе проводились на тот момент. Легитимность канцлера и его партии никто не оспаривал, и немецкое правительство признавалось во всем мире. Налицо были также весьма солидные экономические успехи, достигнутые за рекордно короткий срок, а также невиданный национальный подъем и единение. Многие политики того времени открыто завидовали германскому коллеге и старались учиться на его примере.

Никакой особенной жестокости за фюрером и его сторонниками также на тот момент не числилось. «Ночь длинных ножей»²³ — обычные внутрипартийные разборки, какие случаются во многих странах и сейчас, для того беспокойного времени не представляла ничего необычного. Да и по масштабу выглядела весьма умеренно: на фоне, например, сталинских политических процессов — так вовсе ни о чем. Да, НСДАП отличалась весьма специфическим отношением к коммунистам и евреям, Нюрнбергские расовые законы выглядели неприятно… Но и здесь не прослеживалось ничего необычного — ненависть к большевизму была, а местами и остается характерной чертой западного менталитета, а расовая и национальная сегрегация, включая законы, очень похожие на немецкие, сохранялась, например, в США даже после войны. Да, Гитлер был довольно эксцентричной личностью, неприятным партнером по переговорам и упертым фанатиком-патриотом, но ни одна из этих черт не дискредитировала его, как политика. А до газовых камер и массовых расстрелов военнопленных оставалось еще несколько лет и всерьез такое развитие событий никак не рассматривалось.

Отношения Советского Союза с Германией до войны были неровными, но большую часть времени — скорее позитивными: сказывалась общность интересов европейских изгоев. Версальский мир выбросил обе страны на обочину мировой политики и помогать друг другу было для них естественнее, чем враждовать. Кроме того, немецкий народ в массе явно тяготел к социализму и чуть было не организовал второе в Европе социалистическое государство, что также роднило между собой если не правящие режимы, то по крайней мере нации.

Еще более противоестественным казался многим конфликт между Германией и Англией. Несмотря на противостояние Первой мировой, между странами существовала двухвековая традиция сотрудничества, скрепленная этнической близостью народов и кровным родством аристократии. С точки зрения расовой теории англичане никак не могли считаться неполноценной нацией, поскольку относились к тем же германским народам — саксам и кельтам. Британские короли были этническими немцами и в принципе ни у Германии не было серьезных исторических претензий к Англии, ни наоборот. Наконец, странам было особо нечего делить: общей границы и территориальных претензий не имелось, а британские колонии, в отличие от начала столетия, уже не представляли для немцев особенного интереса. И в немецкой, и в британской элите существовали мощные фракции, считавшие, что интересы двух государств в предстоящей войне практически совпадают. И, чтобы в итоге оказаться по разные стороны баррикад, немцам в итоге пришлось отречься от Гесса²⁴ — второго человека в государстве, а англичанам — от Эдуарда VIII²⁵ — своего законного короля.

На востоке тоже все было запутано до предела. Россия и Япония с начала столетия находились в весьма напряженных отношениях и несколько раз воевали между собой — однажды по-крупному и много раз по мелочи. Японское правительство не скрывало притязаний на Дальний Восток, но не могло одновременно воевать и на западе, и на юге, а одновременный конфликт и с европейскими метрополиями, и с СССР, и с США выглядел откровенным самоубийством. В то же время Советскому Союзу от Японии не нужно было ничего, кроме мира, его основные интересы формировались в Европе, а не в Азии²⁶.

В итоге вся дипломатия в Европе свелась к тому, что англо-французская коалиция с одной стороны, и СССР с другой, ударно науськивали Гитлера друг на друга из соображений «стравить наци с врагом, как следует подготовиться, а потом навалиться на победителя». В итоге всей этой византийщиной лучше всего воспользовались немцы, сначала при пассивной поддержке Запада собравшие под себя центральную Европу, потом с советской помощью разгромившие Францию и обескровившие Англию, и, наконец, нанесшие сокрушительный удар на восток. В Азии советская дипломатия оказалась эффективнее, и удар Японии пришелся по англичанам, голландцам, а затем по Соединенным Штатам.

Но такой расклад сложился в самый последний момент, и в общем-то был вовсе необязателен. Уже в ходе Второй Мировой, когда Красная армия, заливая кровью карельские болота рвалась в Финляндию, французские добровольцы грузились на суда, намереваясь защитить финнов от «большевистской агрессии», а британские доминионы слали в Хельсинки самолеты и оружие. Промедли вермахт с разгромом Франции — никакой антигитлеровской коалиции с участием СССР могло бы и не получиться, тем паче, что в Польшу, и тем самым в войну, Советский Союз вступил заодно с Германией. А если бы вместо Перл Харбора бомбардировке подвергся бы Владивосток, Соединенные Штаты вряд ли стали бы активно этому препятствовать. Все три военно-политических блока не питали друг к другу абсолютно никакой симпатии, и охотно объединялись в любой комбинации, имея конечную цель максимально ослабить, а если повезет, то и уничтожить оба остальных.

Стоит ли удивляться, что как только скорая победа над Германией стала очевидной, вчерашние союзники перессорились между собой? Да и вряд ли можно назвать ссорой то, что представлялось скорее политической целесообразностью. Сталин, Рузвельт и Черчилль могли собираться хоть в Ялте, хоть в Тегеране и договариваться о сферах влияния и послевоенном устройстве мира, все эти договоренности оставались исключительно вынужденным компромиссом, ибо представления о том, что справедливо, правильно и соответствует их «национальным интересам» были практически противоположны изначально.

Примечания

14

Коминтерн — наднациональный орган, созданный в Советской России в 1919 году для продвижения коммунистических идей и последующего перехода всех государств на коммунистический путь развития. Коминтерн просуществовал до 1943 года и был распущен по требованию западных союзников СССР, как одно из условий продолжения военного сотрудничества.

15

Диктатура пролетариата — номинальная характеристика установленного в СССР социального строя, при котором декларировался приоритет рабочего класса над другими категориями населения. На практике диктатура пролетариата являлась скорее пропагандистским лозунгом, хотя выходцы из рабочей среды действительно имели ряд политических и карьерных преимуществ.

16

С момента начала Второй Мировой войны 1 сентября 1939 года и до своего официального вступления в нее 22 июня 1941 года СССР присоединил: в результате Польского похода и совместного с Германией раздела Польши — Западную Украину и Западную Белоруссию, в результате ввода войск и политических ультиматумов: страны Балтии: Эстонию, Латвию, Литву, явочным порядком — румынскую Бессарабию, в результате боевых действий («Зимняя война») — восточную Финляндию.

17

Версальский мир — договор об окончании Первой мировой войны по итогам капитуляции в ней Германии. Ограничивал Германию в праве иметь собственную армию и флот, а также накладывал на побежденных огромную контрибуцию, которая в полном размере так и не была выплачена к началу Второй Мировой войны в силу неподъемности для немецкой экономики. Версальский мир воспринимался Германией, как колоссальное политическое унижение, несоразмерное успехам немецкой армии в войне. Значительная часть немцев обвиняло правительство в предательстве, а Германская империя в результате революции была заменена Веймарской республикой.

18

Попытка немецкий оккупационных властей и немецкой пропаганды позиционировать захват территорий, как их «освобождение» имела ограниченный успех только в Прибалтике. В остальных случаях немецкие власти, да и армия, вели себя как господствующая раса, что обуславливалось идеологией и внутренней политикой Третьего рейха. Такое заведомо высокомерное отношение завоевателей вызывало закономерное отторжение большинства населения, включая даже такие относительно лояльные страны, как Чехословакия.

19

Японское правительство было уверено в том, что захват Голландской Ост-Индии (ныне Индонезия) и британских колоний автоматически повлечет вступление США в войну с Японией и планировало превентивный удар по американскому флоту, исходя из того, что война с Америкой неизбежна. Как стало известно позднее, США не планировали вступать в войну иначе, как в случае нападения на собственную территорию. Таким образом, превентивной атакой на американскую базу Перл Харбор на Гавайских островах, чрезвычайно успешной с военной точки зрения, японский флот спровоцировал совершенно необязательную войну с Америкой, обладавшей несопоставимо большим экономическим потенциалом.

20

Доктрина Монро, выдвинутая президентом США Монро в первой половине XIX века декларировала невмешательство США в дела европейских стран в обмен на невмешательство Европы в дела американского континента.

21

Октябрьская революция в России сопровождалась почти повсеместным покиданием солдатами линии фронта, что позволило германским войскам предпринять наступление на восточном фронте. Для предотвращения территориальных потерь и концентрации военных сил для ведения Гражданской войны, советское правительство заключило с Германией сепаратный Брестский мир и вышло из Первой мировой войны в ущерб интересам союзников по коалиции «Антанта».

22

Уинстон Черчилль был внуком 7ого герцога Мальборо.

23

Ночь Длинных Ножей — неофициальное название внутрипартийного конфликта 1934 года в НСДАП, вылившегося в вооруженное столкновение боевиков СС с боевиками СА, закончившееся победой первых и выборочными расстрелами лидеров СА. В результате последующего передела власти в партии, СА была полностью подчинена СС и более не участвовала активно в политической жизни Германии.

24

Рудольф Гесс — заместитель фюрера НСДАП, в 1941 году в одиночку на истребителе совершил перелет в Британию, чтобы убедить английскую элиту в необходимости союза с Германией. Был арестован по личному указанию Черчилля и умер в 1987 году после 40-летнего заключения в тюрьме Шпандау при невыясненных обстоятельствах. После провала миссии в Германии был официально объявлен сумасшедшим, совершившим перелет исключительно по личной инициативе. История пребывания Гесса в Великобритании засекречена по сей день.

25

Эдуард VIII — король Соединенного Королевства, вынужденный отречься от престола по результатам беспрецедентного давления со стороны правительства формально — из-за желания вступить в брак с разведенной женщиной не-британского и не-благородного происхождения. Открыто сочувствовал нацистам, встречался с Гитлером и многократно высказывал ему свою поддержку.

26

До августа 1945 года СССР и Япония не вели военных действий друг против друга. Более того, несмотря на то, что СССР и США были союзниками по антигитлеровской коалиции, американские самолеты, садившиеся на территории советского Дальнего Востока интернировались вместе с экипажами, которые впоследствии переправлялись в США по секретным каналам после дачи подписки о неучастии в войне с Японией. В самые тяжелые месяцы 1941—1942 года Советский Союз почти полностью перевел войска с востока на немецкий фронт, однако Япония сохранила нейтралитет. 6 августа 1945 года советская армия начала операцию против японской Квантунской армии и в течение месяца полностью ее разгромила, принудив к капитуляции.