Охранитель. Наместник Урала

Константин Назимов, 2020

Иван Чурков не стремился делать карьеру. Всячески противился, чтобы его называли преемником и наследником царя Тартарии. Однако жизнь сама вносит коррективы. Да и как отказаться и предать тех, кто надеется на помощь? Вот только с императрицей и ее окружением сплошное недопонимание. Того и гляди, произойдет раздел империи. Очень этого наместник Урала, которого начали называть хозяином Сибири, не желает. И тем не менее уже почти треть территории империи под его началом. Обстановка же в России продолжает накаляться: Альянс четырех трясет оружием и готов развязать войну, активизируются революционеры… И приходится трудиться, решая множество проблем, да и дела, коих предостаточно, начиная от медицины, производства оружия и заканчивая драгоценными изделиями. И при этом чуть ли не на каждом шагу заговоры, интриги, встречи с красивыми и коварными дамами. Естественно, не обходится и без стрельбы…

Глава 1

Неожиданный визит

В холл вошел ротмистр Ларионов, собственной персоной, с которым мы не так давно по телефону говорили. Своим появлением он не только Александра озадачил, но и меня: уж кого-кого, а Вениамина Николаевича увидеть не ожидал.

— Ну и погодка! — поежился ротмистр, отряхивая с шинели снег. — Уши чуть не отморозил! Иван, чего ты так на меня уставился? Приветствую! — Он протянул мне руку, которую я с удовольствием пожал.

— Ты какими судьбами? — не удержался я от вопроса.

— Ха, решил тебя врасплох застать и посмотреть, чем занят, — усмехнулся Ларионов, повесив на вешалку шинель и фуражку. — Смотрю, ты, словно дед, в тапочках по дому ходишь. Неужели радикулит?

— Удобно мне так, — покачал я головой. — В гостиную или в кабинет? Кофе, коньяк, закуски или плотный обед?

— Кофе с коньяком, — ответил ротмистр, подумал и добавил: — Поговорить нужно.

— Тогда в кабинет, — кивнул я, но прежде посмотрел на своего помощника: — Саша, ты все слышал?

— Иван Макарович, не переживайте, все в лучшем виде исполню и у дверей постою, чтобы любопытные уши не грели, — закивал тот головой.

Молча направился в сторону кабинета, мысленно усмехнувшись. Подслушивать в доме никто не станет, слуг мало, но помощник хочет находиться в курсе событий. Готов поспорить на что угодно — Александр сделает все возможное, чтобы услышать наш с Ларионовым разговор.

— Иван, как ты тут? Смотрю, обустроился хорошо, — зайдя в кабинет и осматриваясь, сказал Ларионов.

— Не жалуюсь, — пожал я плечами и кивнул на кресло: — Присаживайся.

— Похожу пока, если ты не против, ноги согрею, — стал прохаживаться по кабинету ротмистр. — В Москве-то уже, почитай, весна, заморозки еще случаются, но метелей нет.

Мундир на Ларионове парадный, правда, без наград. И для чего он так вырядился? Впрочем, это не важно, больше интересует, где он свои вещи оставил. Не мог же в такое путешествие без багажа отправиться! Почему не предупредил о прибытии? Мы с ним где-то неделю назад созванивались, он и словом не обмолвился, что в гости собирается. Или что-то произошло нехорошее?

— Вениамин Николаевич, а в столице ничего плохого не случилось? — не выдержав его вышагиваний и демонстративного молчания, спросил я.

— Стоит Москва, все с ней хорошо, как и с нашими близкими и знакомыми, — ответил он мне. — Недавно видел Симу с Анзором, ваши дела идут замечательно, аптечная сеть получила популярность. Портейг какие-то новые препараты изобрел, Коротков новшества придумал, а Иоффе внес значительные изменения в рентгеновскую установку и замыслил что-то из ряда вон выходящее.

— И что там Абрам придумал? Подробнее можешь сказать?

— Не-а, далек от ваших медицинских терминов, — отрицательно махнул рукой ротмистр. — Мне даже Анзор пытался втолковать, но я ничего не понял, да и голова другим забита.

— Катька-то там как, случайно, не знаешь?

— Нормально твоя сестрица себя ведет, согласилась стать подружкой невесты, — потер щеку Ларионов. — Кстати, коль разговор об этом зашел, то у меня к тебе просьба. — Он посмотрел на меня и шмыгнул носом.

— Озвучь, — попросил я, не понимая, чего это он вдруг смутился.

Ротмистра редко можно в смущение вогнать.

— Гм, Иван, ты бы не мог стать шафером на нашем с Мартой венчании? — спросил он меня.

— Почту за честь! — склонил я голову и даже попытался щелкнуть каблуками, забыв, что тапочки на ногах. — Поздравляю! Но не думаю, что ты проделал такой путь, чтобы меня на свою свадьбу пригласить. Кстати, когда намечено сие знаменательное событие?

— Начало лета, с точной датой еще не определились.

В кабинет зашла служанка, неся поднос с легкой закуской, следом за ней появился Александр, держащий в руках бутылку коньяка и кофейник. Женщина украдкой бросала взгляды на моего гостя, но свою работу делала исправно. Надя расставила тарелки, чашки и бокалы на столике, после чего обратилась ко мне:

— Иван Макарович, что-нибудь еще прикажете?

— Спасибо, Надежда, но пока нам ничего не нужно, — покачал я головой.

— А можно мне еще на кухню привлечь пару человек? Боюсь, сама не успею все приготовить к праздничному ужину, — попросила служанка.

— Да мы с Вениамином Николаевичем не особо к еде требовательны, — озадаченно ответил я ей, но ротмистр вмешался:

— Разреши ей, Иван, негоже на кухне в одиночку готовить.

— Да? — переспросил я, а потом медленно кивнул и посмотрел на свою служанку: — Хорошо, поступай как знаешь, тебе виднее.

Как только мой помощник и служанка покинули кабинет, ротмистр налил себе кофе, а на бутылку коньяка указал:

— Убери, пока не время.

Он явно что-то скрывает, да и причину своего визита еще не назвал. Какое-то нехорошее у меня предчувствие. Устроились мы в креслах, напротив друг друга, и потягиваем кофе, но ротмистр не спешит заводить беседу.

— Читал в газетах, что обстановка накаляется. Война неизбежна? — спросил я, решив первым начать разговор.

— Да, к сожалению, — поморщился Ларионов. — Больше тебе скажу: с каждым днем все труднее держать руку на пульсе внутренних дел империи. Враги в буквальном смысле слова завалили деньгами оппозицию и революционеров. Доходит до абсурда, когда мои люди узнают, что получают жалованье меньше, чем какой-то боевик. Про высшие чины и говорить не приходится.

— Э-э-э, что-то про высшие чины не понял, — озадачился я.

— А чего непонятного? — удивился ротмистр. — Министров покупают, правда, надо отдать должное, в основном из-за шантажа. Находят больные места и бьют по ним.

— Это как?

— Один чиновник, занимающий высокий пост в министерстве, проворовался, документы достались немецкому агенту, ну тот стал шантажировать, чтобы работал против нас. Сумма воровства оказалась невысокой, пришел он ко мне, покаялся и пожалился, агента поймали, но у того немецкий паспорт, пришлось выслать. Неделю назад заместителя градоначальника Москвы изловили, когда он передавал информацию о численности гарнизона и вооружения резиденции императрицы. Уже еле передвигается, старый козел, но в пьяной оргии задушил девицу, а второй нанес серьезные травмы. Его сразу в оборот взяли, пообещали преступление замять, да еще и денег за работу отвалили в размере десяти тысяч. Понимаешь, о чем говорю?

— Догадываюсь, — согласно кивнул я.

Не так давно прикидывал, как бы сам поступил на месте врагов. Да, все банально и просто: подкуп, шантаж и заманчивые идеи с лозунгами. Последние не легко вложить в головы успешных людей, для купцов и чиновников необходимы другие приоритеты. Нет, если они мало чего достигли, а амбиции высоки, то мозги можно запудрить. Но те, кто уже немалого достиг, с ними такой фокус не пройдет, нужны деньги, большие, и гарантии, пусть и надуманные.

— Одна надежда на военных, там с предателями и шпионами совсем другой разговор, — продолжил ротмистр.

А вот с таким подходом я не соглашусь. Человек, будь то рабочий, министр или военный, всегда остается человеком, со своими пороками и желаниями. Нет, если он честен и присяге верен, то никто не сможет с панталыку сбить, но ведь в семнадцатом году моего времени многие офицеры перешли на сторону революции. Кто-то подался в бандиты, кто-то сбежал, но были и такие, кто последнюю каплю крови за присягу отдал. Впрочем, там и здесь — совершенно разные истории. Офицеры белой армии присягали царю и отечеству, но Николай Второй отрекся, а защищать отечество предполагалось от внешних врагов, а не от своего народа. Н-да, не хотел бы оказаться в подобной ситуации. Когда развернулась кровавая междоусобица, то там уже никто о деньгах не задумывался, за редким исключением. Кстати, а наверное, зря, у царской России из моего времени имелись огромные золотые запасы и счета в иностранных банках. Если бы кто-то сумел часть этих средств пустить на нужды народа, то ничего бы и не случилось… наверное. Впрочем, даже когда все дошло до черты, тоже многое мог решить «презренный» металл, но его старались сохранить на будущее… или в свой карман положить.

— Вениамин Николаевич, — закурив, сказал я, — военные — да, на них необходимо полагаться, но лишь на проверенных, да и то… — махнул рукой и фразу не закончил.

— Доверять-то хоть кому-нибудь нужно… — тяжело вздохнул ротмистр.

— Это понятно, но каким ветром ты тут оказался?

— Решили посмотреть и последовать твоему совету, создать место, где можно управлять империей, — медленно проговорил Ларионов, внимательно следя за моей реакцией.

Ну, объяснение принимаю, хотя есть у меня немного обиды на Ольгу Николаевну, императрицу-матушку… Гм, она далеко не матушка, а привлекательная молодая женщина. Н-да, чем-то она меня зацепила, смог сам себе признаться, правда, такое заключение сделал, когда размышлял о том, чтобы на день рождения к императрице приехать. Находясь в Екатеринбурге, даже билет почти купил, но от здания вокзала велел править на патронный завод. Эх, знатный я там тогда разнос устроил! Управляющего к чертям выгнал, да еще пару охранников. Ибо перед тем беспрепятственно прошел на территорию, никто у меня документов не спросил и не остановил, охрана издали крикнула, мол, к кому, на что я в ответ буркнул, мол, воровать иду. Прошел через цех, под ногами грязь, патроны складируются навалом, с крыши капает… Одни матюки остались. Технику безопасности там не только не соблюдали, но даже о такой не слышали.

Правда, сам во многом виноват: в то время разрывался на части — организация аптечных пунктов и обучение сестер милосердия отнимали все свободное время. Нет, на двух своих военных заводах, как их про себя назвал, почти каждый день бывал, но по сторонам мало смотрел и с рабочими почти не общался. Как мало требуется, чтобы дисциплину никто не соблюдал! Управляющий же, когда я появился, с какой-то дамочкой коньяк пил, и одежда у обоих была, как бы мягко сказать… в беспорядке. Без объяснения причин выгнал обоих и не стал оправдания слушать. После чего вернулся в цех и постучал арматуриной по висящему колоколу, созывая рабочих. Н-да, мою речь тогда мало кто понял, пришлось писать правила и инструкции, искать адекватного управляющего и запускать производство патронов с самого начала. Зато там теперь порядок, как и на лекарственной фабрике и на производстве автоматов. Времени, к сожалению, потребовалось несколько месяцев…

— О чем задумался? — спросил Ларионов, отвлекая меня от воспоминаний.

— Ольга Николаевна еще гневается? — поинтересовался я.

— С чего бы это? — усмехнулся ротмистр. — Вы же с ней продуктивно поговорили и нашли точки взаимопонимания.

— Ага, щека до сих пор от ее ладони горит, — хмыкнул я.

— Не знаю, что там у вас за закрытыми дверями произошло… — закинул ногу на ногу ротмистр и глубоко затянулся.

— Поговорили, — пожал я плечами. — Некоторые мои слова императрицу расстроили, вот и получил по морде.

— Это я уже слышал! — отмахнулся Ларионов. — Ты мне подробности расскажи, обещал же «когда-нибудь потом»!

— Расскажу, — тяжело выдохнул, но сразу добавил: — Потом, не сейчас!

— Хм. — Ларионов загасил папиросу и не глядя на меня, как бы невзначай обронил: — Штабс-капитана Квазина-то в дальний гарнизон сослали. Не слыхал?

— В газетах об этом не пишут, — ответил я. — Да и какое мне до этого дело?

— Ну, не знаю… — протянул Ларионов. — Да, совсем забыл, — он взглянул на часы, висящие на стене, — время правильно показывают?

— Конечно, — удивился я такому повороту.

— Это хорошо.

— Вениамин Николаевич! Чего ты темнишь?! И о чем забыл?!

— Да не бери в голову, — хмыкнул ротмистр, поднялся с кресла, потянулся и к окну подошел. — Ага, вот уже и едут.

— Кто едет? — встал я и направился к нему.

— Императрица со свитой, — буднично ответил Ларионов, заставив меня застыть с занесенной в воздухе ногой.

В столбняке пробыл пару секунд, зато пазл сразу сложился! Мало того, что-то мне подсказывает — Александр и служанка знали о гостях! Недаром Надежда суетится на кухне и еще помощниц запросила. Ладно — решили, значит, от меня скрыть приезд таких высоких гостей? Ничего, им потом придется отдуваться! В голове мгновенно созрел план мести. Александр за юбками волочится, у него времени много, значит, он у меня курировать будет не аптечные пункты и с сестричками милосердия и их пациентками флиртовать, а контролировать выпуск деталей к оружию! Служанка же рвется устраивать ужины, так я каждый вечер буду кутить, пусть старается!

— Шутишь? — уточнил, когда в себя пришел.

— Ничуть, — хмыкнул Ларионов. — Да ты сам посмотри! Лошади тащат автомашину, подаренную канцлером Ольге Николаевне.

Подойдя к окну, увидел дивную картину: две лошадки буксируют автомашину, которую сопровождает десяток верховых во главе с Еремеевым. Черт! Не соврал Ларионов! Но для чего императрица в такую даль забралась, когда от нее каждый день требуется решать государственные дела? Нет, не из-за моей личности, в этом отчет себе отдаю. Неужели дела настолько плохи? Оказалось, последнюю фразу вслух сказал, на нее ротмистр ответил:

— Не стану скрывать, что в данном вопросе мы с полковником Еремеевым сыграли не последнюю роль. Твои слова и предложения всегда находят подтверждение. Императрицу мы убедили, что подстраховка необходима и стоит подготовить запасное место, если произойдет непредвиденное. Правда, не ожидали, что она лично захочет принять участие. Переубедить не смогли.

— Ты сразу с вокзала ко мне приехал, — медленно говорю, не представляя, как себя в подобной ситуации вести и что требуется по этикету. Ну, это простительно, не принимал еще у себя дома таких знатных особ, ограничивался градоначальником. Мля, а ведь через час-другой тут не протолкнуться будет от местной знати! Моя служанка однозначно не сумеет справиться с наплывом стольких гостей.

— Ага, сразу после прибытия поезда. Ольга Николаевна решила дождаться, пока автомобиль выгрузят, не захотела карету везти, а в пролетке ей трястись, сам понимаешь, не подобает. Наверное, машина не выдержала переезда по железной дороге и сломалась, поэтому ее лошади тянут.

— Да не проехать ей по такому снегу: ни мощности, ни сцепления резины не хватит, — пояснил я, а потом спохватился: — Веня, черт тебя подери, чего мне делать-то?!

— Иван, советую поменять обувку, встречать императрицу в тапочках, гм, как-то неправильно. Не находишь?

М-да… взглянул на свои ноги, а потом отправился за ботинками, решив, что пусть идет все как идет, к какому-нибудь берегу да прибьет. В коридоре погрозил кулаком Александру, тот, как и ожидалось, сделал круглые глаза.

— И почему я тебе не верю? — покачал я головой.

Ответ слушать не стал, надел ботинки, и в этот момент в дверь постучали. Пинком отправил тапочки под банкетку и открыл дверь.

— Привет, Иван! — расплылся в улыбке полковник Еремеев.

— Петр Евграфович, — кивнул я, — рад видеть.

— Пустишь в дом путников? — раздался из-за его спины веселый голос императрицы.

— Ольга Николаевна, это величайшая честь! — сделал я шаг в сторону, склонил голову и щелкнул каблуками.

— Ох, Иван Макарович, ты себе не изменяешь! — вошла в холл императрица. — Поухаживай за дамой, шубку мою возьми; или должна сама раздеваться? Учти, мы не на полигоне у костра и не в подвале школы охранителей.

Гм, настроение у нее превосходное, даже вспомнила о наших похождениях. Пришлось язык прикусить, с которого чуть не сорвалось, что тогда-то ее знал как Олеся, носившего мундир.

— Позвольте шубку, — дотронулся я до плеч императрицы, которая в данный момент ко мне спиной повернулось.

Ольга Николаевна сделала легкое движение спиной, и шубка у меня в руках осталась.

— Свита у меня сегодня состоит из охраны и пары помощников, — осматриваясь по сторонам, произнесла Ольга, — надеюсь, сумеешь нас всех приютить.

Как же сказать, что нет тут комнат, подобающих ее статусу? Нет, пара гостевых имеется, но нет уверенности, что их убирали. Свою комнату отдать? Она больше на кабинет похожа, везде бумаги и, стыдно признаться, разбросана одежда. Про комнату Александра и говорить не стоит, туда я императрицу и под страхом казни не заселю.

— Сумеет-сумеет, дом большой, — сказал появившийся ротмистр.

— Прошу прощения, — вздохнул я, — а не могли бы уточнить количество людей в свите?

— Свита? — переспросила императрица. — Охрана у дома, помощники в гостиницу отправятся. Господа Еремеев и Ларионов останутся со мной, как и… — Ольга Николаевна откинула вуаль и лукаво на меня посмотрела, — одна известная вам особа, Иван Макарович.

— Вы о ком говорите? — уточнил я, мысленно перебирая дам, с которыми знаком.

То, что императрица останется наедине с мужчинами, пусть и охранниками — людьми чести, не может быть и речи. Любой визит, даже самый тайный, в любой момент станет достоянием всех. Последствия непредсказуемы. Тем не менее готов поспорить на что угодно — завтра мой дом начнут осаждать местные акулы пера, а таковые тут имеются. Да и знатные люди Екатеринбурга во главе с губернатором и градоначальником в стороне не останутся. Ха, не удивлюсь, что и через пару минут примчатся: каждого есть за что пожурить, а то и на лесоповал отправить, благо тут недалеко.

— Как, ты не догадался? Иван Макарович, прояви свою интуицию! Я с господами поспорила — мол, сразу поймешь, что к чему! — покачала головой императрица.

— Угу, так и есть, целый червонец на кону, — крякнув, подтвердил Еремеев.

Судя по настроению, голову мне сносить не собираются, да и на старые интрижки нет смысла пенять. Значит, не бывшие любовницы. Марта? Нет, Ларионов без нее не стал бы на свадьбу приглашать. Кстати, а чего это он приглашение устно передал? Потом нужно стребовать открытку с купидончиками, чтобы ротмистра подзуживать. Остаются Сима или Катька. Насколько знаю, у младшей моей компаньонки сейчас забот выше крыши: Анзор в телефонную трубку — и то изворчался. Нет, не она.

— И почему же сестрица задерживается? — спросил я, придя к очевидному выводу. — В такую погоду краски замерзнут и пейзажи не нарисуешь.

— Господа! Гоните денежку! — задорно рассмеялась Ольга Николаевна и потерла ладошки.

— Эх, не хотел же спорить… — поморщился ротмистр, но портмоне достал.

— Заходи! — крикнула императрица.

Входную дверь Ольга Николаевна предусмотрительно не закрыла, Катька вошла и сразу же мне на шею бросилась.

— Вань, я так соскучилась! — чмокнула меня сестрица в щеку и шмыгнула носом. — Замерзла совсем!

— Я тебе говорила, чтобы теплые вещи в дорогу брала, — усмехнулась императрица.

— Ага, но вы же не сказали о том, что мы в такую дорогу отправимся! — возразила моя сестрица. — Думала, на пикник отправимся, на день или два!

— Гм, — кашлянул в кулак ротмистр, — Иван Макарович — может, пройдем в гостиную?

— Да-да, конечно, — спохватился я. — Уж извините, никак не ожидал, вот голова кругом и пошла. Проходите! — указал направление рукой, пытаясь вспомнить, не оставил ли в гостиной чего-нибудь, что способно вызвать вопросы.

Нет, чертежи там имеются, но, помнится, вчера я за бокалом коньяка, у камина, пытался понять, из-за чего клинит автомат после сотни выстрелов. Оружие-то убрал, но кое-какие специфичные детали оставил. Катька-то не поймет, а вот императрица, не говоря уже про полковника с ротмистром, может догадаться, что к чему… Черт! Что за мысли?! Уж от Ольги Николаевны, Ларионова и Еремеева скрывать-то не собирался, когда изделие до ума доведу. Жаль, что нет еще уверенности в безотказности оружия.

В гостиной оказался накрыт стол на пять персон! Матюгнулся я про себя, попросил прощения у гостей и направился на поиски своего помощника. Этот… нехороший человек знал о визите, сумел организовать прием (в доме, кстати говоря, чистота и порядок), но, блин, меня-то он почему не предупредил?! Александра мне не удалось обнаружить, в подвале его нет, гостевые комнаты пусты, личные покои, если их так можно назвать, закрыты.

— Надя, где мой помощник? — вошел я на кухню, про себя отсчитывая время, на которое гостей бросил.

Понимаю, что императрица может рассердиться из-за подобного приема. Надеюсь, поймет мое состояние и простит. Сам же я желаю найти Александра и его физиономию наглую отрихтовать.

— Ой, Иван Макарович, вы уж звиняйте, но не знаю, — суетится между тремя кухарками моя служанка. — Но очень хорошо, что вы зашли! На десерт какие лакомства готовить?

— Понятия не имею! — покачал я головой. — Скажи, в гостевых постельное белье свежее?

— А как же! Мне еще вчера Александр Анзорович… — начала служанка, но я ее перебил:

— Где паршивец?!

— Вот вам крест! — перекрестилась служанка. — Не знаю!

Вернулся я в гостиную: Ольга Николаевна в окошко смотрит, Катерина прохаживается вдоль стены и, морща носик, рассматривает три картины с различными пейзажами. Ротмистр с полковником стоят у стола и о чем-то тихо переговариваются.

— Еще раз прошу меня простить, — прижал я руку к груди, — очень срочное дело имелось.

— Из-за нашего внезапного появления? — обернулась императрица.

— Гм, — чуть кашлянул я, — не стану скрывать — в том числе. Простите, Ольга Николаевна, но не представляю, как положено в такой ситуации себя вести. С одной стороны, являюсь хозяином дома, а вы моя гостья, которой принадлежу, как и все вокруг. Вот и не знаю, уместно ли будет предложить вам перекусить? — горестно вздохнул, но сразу поморщился: переигрываю…

— Иван… — Императрица чуть помолчала, погрозила мне пальцем, а потом продолжила: — Макарович, будьте добры, не смотрите на титулы, прибыли мы не с официальным визитом. Кстати, можно сказать, что свалились, как снег на голову. Поэтому, прошу, ведите себя как обычно в компании старых друзей. Не так ли, господа? — Она посмотрела на Ларионова и Еремеева.

— Как прикажете! — синхронно ответили они и склонили головы.

— Ваня, что за мазня на стенах?! — возмутилась Катерина. — Тут даже пропорции не соблюдены!

— Гм, — дернул я шеей, — может, за стол присядем да за встречу выпьем?

— Это можно, проголодалась я что-то, — сдерживая улыбку, произнесла императрица.

Да уж, давно так себя не ощущал. Еда в глотку не лезет, разговор не клеится. Ларионов и Еремеев чувствуют себя свободно, над Катериной подтрунивают да время от времени тосты провозглашают. Девушки пьют какое-то вино, мы с господами офицерами чуть-чуть пригубливаем коньяк из бокалов. Пытка продолжалась минут сорок, после чего ротмистр встал и заявил:

— Петр Евграфович, вы не забыли уговор, по которому мы обязались Катерине показать Екатеринбург? Дом охраняют ваши и мои люди, да и охранитель у нас имеется, — Вениамин Николаевич в мою сторону указал, — Ольга Николаевна под надежной защитой, и мы нашу императрицу, если дозволите, — он на нее посмотрел, — на пару часов оставим, пока еще на улице не стемнело.

— Возражений с моей стороны не будет, — чуть улыбнулась Ольга Николаевна. — Да и вам отлично известно, что могу за себя постоять.

— Ну-у… — капризно протянула Катерина, — на улице холодно! У меня и вещей-то подходящих нет.

— Зато есть повод посетить местные лавки и прикупить шубку и валенки, — усмехнулся Еремеев.

— Какие еще валенки?! — возмутилась моя сестрица. — Петр Евграфович, вы на что намекаете? Сапожки не могут называться валенками!

— Простите, сударыня, — скрывая усмешку, ответил ей полковник. — Для меня все едино — что валенки, что кирзачи; главное — удобно и тепло.

Катька еще попыталась поломаться, но ротмистр к ее ушку наклонился и что-то шикнул. Сестрица мгновенно подскочила, бросила быстрый взгляд на меня, потом на императрицу — и из гостиной первой вышла. Уже из коридора прокричала:

— Где же мои кавалеры? Или про обещания забыли?!

Еремеев мне украдкой подмигнул, Ларионов же испросил еще раз разрешения у Ольги Николаевны и напомнил, что вернутся они через пару часов, после чего офицеры удалились, оставив меня одного перед очами императрицы.

Некоторое время мы молчали, Ольга Николаевна о чем-то размышляла, но потом спросила:

— Ты сумел свои планы реализовать?

— Не все, к сожалению, — ответил я. — Успехи есть, но до финиша еще ох как далеко.

— Иван, ты меня прости за то, что на балу вспылила, — неожиданно для меня сказала императрица и, не дав мне слова сказать, поторопилась продолжить: — Нет-нет, помолчи пока, выслушай! Когда после вальса мы отправились в кабинет для, как ты сказал, важного разговора, у меня и в мыслях не имелось выставлять тебя из резиденции. С какими-то твоими утверждениями и по сей день не согласна, но взгляды на некоторые вещи и события пересмотрела. Не могу сказать, что со всем согласна, однако… — императрица закусила губу, — предлагаю забыть тот эпизод, когда мы остались вдвоем после переговоров и повели себя, словно подростки.

— Начнем знакомство сначала? — предположил я, стараясь следить за ходом мыслей Ольги Николаевны и не до конца понимая, что она подразумевает.

— Гм… Вань, — императрица встала и подошла к окну, — нет, просто кое-какие моменты забудем.

Молчу, сложно мне представить, как подобное можно из памяти вычеркнуть. Нет, не пощечину, тут сам виноват — дурак. После вальса, во время которого упросил императрицу переговорить (кстати, она не отнекивалась!), долго с ней беседовал и пытался обрисовать нависшую угрозу и пути выхода из создавшегося положения. Ольга категорично отказалась вводить террор против смутьянов и подыскивать себе безопасное место, откуда править сможет. Не поверила, что могут ее предать высшие чины и богатейшие промышленники с купцами. А уж что брат на брата пойдет — и вовсе запретила говорить: мол, не пори ты, Ваня, чепухи! Новому оружию, разработкой и выпуском которого решил заняться, дала зеленый свет. В дальнейшем мне это здорово помогло. Да и предложению по подготовке специального подразделения, которое в случае опасности сможет ей на выручку прийти, не стала противиться. И вроде все хорошо шло, обо всем договорились, а как она в моих объятиях оказалась и мы стали жарко целоваться — убей, не помню! Нас словно кто-то в объятия друг друга швырнул. И все бы ничего, если бы не этот ее гламурный штабс-капитан Квазин. Он в дверь кабинета поскребся и томно так — скотина! — прошептал:

— Дорогая Оленька Николаевна, что же вы про своего верного слугу забыли?

— Семен… — после паузы сказала императрица, отведя от моих глаз взгляд, — Игнатьевич, идите и продолжайте веселиться. В данный момент я занята важным делом.

— Каким же это?.. — раздраженно шепнул я, чувствуя, как внутри начал закипать от гнева.

— Иван, успокойся: я ничего тебе никогда не обещала! — прищурилась императрица. — А уж о твоих похождениях наслышана.

— Речь о тебе, — взял ее за плечи и в глаза заглянул. — Пойми, так демонстративно показывать своего фаворита…

— Пусти, — перебила она меня и плечами повела. — Повторю: никому и ничего не должна! В том числе и тебе!

— Ольга, да что за ерунду говоришь?! На тебе империя! Защита людей и границ! Ты обязана думать обо всем — если хочешь, могу пояснить, что и как! Но не путаться с кем ни попадя!

— Объясни, очень послушать хочу, — холодно проговорила императрица, глаза прищурила и губы поджала.

Эх, не заметил тогда перемену ее настроения… да и в тот момент в меня словно бес вселился. Квазин этот еще… Многое я ей наговорил сгоряча. Правда, она тоже в долгу не осталась, перечислила мои похождения, начиная с графини Смеевой и заканчивая журналисткой, с которой до Берлина путешествовал. Н-да, кто-то ей о всех моих шагах рассказал, в том числе и о британце и нашей с ним последней встрече. Нет, я не отпирался, но в какой-то момент перегнул палку, и пару раз еще про ее отношения с штабс-капитаном высказался, и предположил, что фаворит у нее не первый. За это и схлопотал по морде, да на дверь мне указали. Ну, шваркнул я дверью об косяк — от души, даже показалось, что штукатурка обвалилась…

Теперь же мне предлагается данный эпизод забыть, чего давно сам хочу. Нет, я не против, да и нравится мне до чертиков императрица. Тем не менее кое-какие собственные слова стоят в ушах, и забрать вырвавшиеся фразы назад уже невозможно. Увы, но многое в тот момент поменялось, да и понимаю, что быть с ней не смогу. В качестве игрушки — не позволят совесть и внутренняя гордость, а на большее рассчитывать невозможно.

— Знаете, Ольга Николаевна, с удовольствием вычеркну из памяти кое-какие моменты, — медленно говорю, понимая, что императрица ответа ждет и пауза затянулась.

— Так мы останемся друзьями? — протянула она мне ладошку.

— Я ваш верный слуга, и если вы почтете считать меня своим другом, то это великая честь, — ответил и, склонившись, осторожно прикоснулся губами к пальчикам императрицы.

— Хорошо. — Ольга Николаевна порывисто выдернула ладошку и резко сделала шаг к окну. — Налей мне шампанского, в горле пересохло.

Мельком на нее глянул: губу закусила, а сама задумалась. Мне бы тоже выпить не мешает, а желательно напиться, но можно и голову под холодную воду сунуть, чтобы мысли в порядок привести и… желание кое в каком месте остудить.

Налил шампанского, протянул фужер Ольге Николаевне, сам себе плеснул коньяка, и только мы чокнуться собрались, как в дверях показалась смущенная служанка и, сделав неуклюжий реверанс, произнесла:

— Простите, Иван Макарович, там до вас пришли.