Кремль 2222. Покровское-Стрешнево

Константин Кривчиков, 2018

Он знает страшные тайны, способные погубить человечество, и приобрел очень много врагов – настолько много, что шансов выжить у него попросту нет. Но он – не сдается. За голову героя назначено вознаграждение, его ненавидят и преследуют все – коварные капитолийцы, мстительные маркитанты, всевидящие шамы, злобные дампы… Он должен добраться до таинственного Покровского леса, чтобы спасти любимую девушку и выполнить предсмертную волю отца. И цель уже близка. Однако главная схватка ему еще только предстоит. Не зря в народе говорят: жизнь прожить – не поле перейти. Он многое пережил и выдержал тяжелейшие испытания. Но сможет ли перейти поле по имени СМЕРТЬ?

Глава первая

ВЗЯТЬ ЖИВЬЕМ

Ключ в замке со скрежетом провернулся, а затем с противным скрипом распахнулась дверь. Алена, дремавшая на топчане, на звуки почти не отреагировала, раздраженно подумав: «Что у них, масла нет на смазку? Маркитанты, называется». Но глаза все-таки приоткрыла, ожидая появления работницы с пайкой — время явно перевалило за полдень, а до сих пор даже завтрака не принесли.

Понятно, что на нее маркитантам наплевать, запросто могли позабыть об арестантке в суете торгашеских буден. Но в чем она все же провинилась? Если подозреваете в преступлении, так предъявите обвинение. А голодом-то зачем морить, жлобы?

Однако на пороге стояла не работница с котелком, а ключница Марфа, перекрывая своей пышной персоной едва ли не весь дверной проем. Стояла, опираясь на костыль и тяжело дыша. Устала, видимо, хромать, пока добралась от каптерки. Или сильно торопилась?

— Привет, Марфа, — сказала Алена. — Я смотрю, ты уже ходишь?

— Хожу, — отрывисто отозвалась ключница. И, перешагнув порог, рывком затворила дверь. — При таких паршивых делах некогда рассиживать. Не болела бы нога, вприпрыжку бы уже бегала, как наскипидаренная.

Ногу Марфа повредила три дня назад, когда поскользнулась и упала на лестнице. Алена ей, собственно, и вправила вывих, а потом наложила мазь и помогла сделать тугую повязку. И с того времени ключницу не видела, потому что та отлеживалась в каптерке, а вот чужачку-лесовичку (Алену то есть) глава клана маркитантов Гермес тем же вечером велел посадить под замок. Хорошо еще, что не в каземат определил, а в обычный чулан около кухни.

Значит, подумала тогда Алена, особой вины за ней нет. Наверное, просто решили изолировать. Но вот почему и зачем, она так и не выяснила. Потому что разговаривала с того момента лишь с работницей, которая приносила еду и ничего не знала. Или делала вид, что не знает.

На следующий после ареста день Алена именно от работницы и услышала страшную весть о гибели Тима в гладиаторской схватке на арене^[1]. Мол, убил Спартака (так большинство народа в общине маркитантов называло Тима) какой-то ворм, выставленный на поединок шамами. Так что, девка, забудь про своего дружка — не поможет он теперь тебе.

Так сказала работница. После чего Алена впала в прострацию. Не плакала — давно отучилась, еще в детстве усвоив, что слезами горю не поможешь. Просто лежала молча на топчане с закрытыми глазами и лишь иногда, когда становилось совсем невмоготу, тихонько поскуливала. Даже думать было тяжело и неохота. И больно. Догадывалась — вместе с гибелью Тима из ее жизни исчезло нечто очень важное, создававшее смысл и дарившее надежду. А теперь… Как теперь дальше жить?

Примерно сутки Алена провела в таком оцепенении. А затем очнулась, потихоньку придя в себя и ощутив — жизнь-то все равно продолжается. Значит, надо выбросить прошлое из головы и бороться. Так ее приучил покойный отец — борись всегда и до самого конца. Жизнь — это борьба. А остальное приложится.

Плохо только, что прошлое не отпускало. Поговорить хотя бы с кем-то по душам, думала Алена, хоть с той же Марфой. Пусть она и маркитантка, но не злая и в этой жизни многое понимает. Глядишь, и присоветует чего-нибудь.

Но Марфа в чулан не заходила. Да и, наверное, не могла из-за больной ноги. А с тупой работницей, приносящей три раза в день еду, разве поговоришь? Особенно — по душам.

Нынче утром почему-то и работница не появилась, оставив арестантку без завтрака. Но зато теперь вместо нее…

— Что-то случилось? — спросила Алена, с напряжением глядя на взволнованное и вспотевшее лицо ключницы.

— Случилось. Такое случилось, что и в дурном кошмаре не привидится.

Марфа с усилием, опираясь на костыль, дохромала до топчана и грузно опустилась на него рядом с девушкой. После чего продолжила:

— Сегодня утром Гермеса убили.

— Ох, — вырвалось у Алены.

— Вернее, не убили, тяжело ранили. Прямо в кабинет гранату забросили, мерзавцы. Вот его и посекло осколками, старшину нашего.

— Так он погиб или выжил? — с недоумением спросила Алена. — Я чего-то не поняла.

— Нет, не выжил. Пытались его спасти, чего только не делали. Но слишком много крови потерял. Я несколько часов с ним возилась, не отходила ни на шаг. Все бесполезно. Представился Гермес. Минут десять, считай, назад. Или двадцать — запуталась я совсем.

Ключница замолчала и многозначительно, выпятив глаза, посмотрела на девушку.

— А кто гранату в старшину бросил? — спросила та.

— Неизвестно кто. Говорят, диверсанты. Капитолийцы, наверное. У нас ведь с ними, считай, война теперь… Рынок закрыли, всех, кто на Стадионе находился, до сих пор шерстят. Кое-кого из народа даже в пыточную отволокли. Но что толку теперь? Гермеса уже не вернешь.

— Да, вот уж действительно, кошмар. — Алена вздохнула, пытаясь сообразить, какими последствиями чреваты для нее неожиданные события. И решила — надо подстроиться под настроение ключницы, чтобы вытянуть из нее больше информации. — Жалко вашего старшину. Вроде бы неплохой мужик был, добрый.

— Окстись, девка. — Марфа хмыкнула. — Нашла добряка! Между нами — засранец он был. И еще какой! Но я к нему уже привыкла. А сейчас кутерьма началась, полный дурдом. Старшины на совет собрались — будут нового главаря выбирать. Главу клана, в смысле… Но я к тебе, собственно, не из-за этого торопилась.

И она снова многозначительно посмотрела на девушку.

— Ты ведь знаешь, как я к тебе отношусь?

— Догадываюсь, — неопределенно отозвалась Алена. — Мне кажется, ты мне зла не желаешь.

Говоря так, она не кривила душой. Их отношения с ключницей и в самом деле неожиданно изменились к лучшему несколько дней назад. Ни о какой дружбе, разумеется, речи не велось. Но Марфа явно зауважала приблудную чужачку из племени лесных людей после случая, когда та спасла от смерти Тима. Не просто спасла — почитай, с того света вытащила.

Сообразив, что имеет дело со знахаркой и ведуньей, ключница — сама многоопытная знахарка — с большим интересом стала вызнавать у Алены «профессиональные секреты». Та отказывать не стала. Показала хитрые массажные приемы, сообщила несколько рецептов снадобий и даже помогла Марфе одно такое снадобье изготовить. А затем еще и вывих ей вправила, заслужив дополнительную благодарность.

В общем, Алена старалась как могла, чтобы войти в доверие. Но тут все нарушил Гермес, велевший по каким-то причинам посадить лесовичку под арест. В результате Алена находилась в неведении по поводу своей судьбы трое суток.

А тут еще и Тим погиб — единственная опора и надежда. Можно сказать, единственный друг в этом враждебном и безжалостном мире. Возможно, даже больше, чем друг. Но чего сейчас об этом рассуждать, когда Тима уже нет?

Шаткая надежда оставалась лишь на брата Егора и верного киборга Кыса. Однако Алена ничего не слышала о них с того самого дня, когда сбежала вместе с Тимом из логова дампов. Может, и нет их в живых уже? Тогда совсем плохо, хоть сразу в петлю лезь.

— Да, зла я тебе не желаю. — Марфа кивнула, соглашаясь. — Знаешь, я уже подумывала, чтобы тебя в помощницы взять. Но сейчас это все впустую. Сейчас, девка, надо об одном думать — как тебе смерти избежать.

— Смерти избежать? — растерянно повторила Алена. — За что? Неужто к казни меня приговорили?

— Хуже! — воскликнула ключница. — Куда хуже. Уж сильно зол был на тебя Гермес, даже и не знаю за что. Возможно, из-за Тима это все, уговор у них там какой-то был… В общем, Гермес решил продать тебя дампам. «Мусорщики», как я понимаю, на тебя давно зубы точат. Верно?

— Ну, не знаю, — пробормотала Алена, потрясенная заявлением Марфы.

Гермес велел продать ее дампам? Ужас! Они же ее просто растерзают, а потом принесут в жертву своему плющу-удаву. Чем она прогневила Велеса?

— Прямо-таки и не знаешь? — с подозрением спросила ключница.

— Возможно, что и точат. Мы когда из их становища убегали, многих покрошили.

— Вот-вот, счеты у них с тобой, — подхватила Марфа. — Но это, собственно, детали. Главное, что Гермес распорядился отправить предложение их вожаку Бужыру. Мне сегодня так и сказал — мол, надо продать лесовичку дампам, таков мой приказ… Злопамятный он был, Гермес. Другой бы на его месте перед смертью о душе думал, а этот всё указания давал, с кем счеты свести.

— А ты не передавай никому его приказ, — сказала Алена. — Тогда меня не тронут.

— Я-то не передам. Но откуда мне знать, с кем он еще о тебе говорил? Вдруг еще кому сказал? Тогда дампы уже сегодня могут объявиться, крайний срок — завтра. И по-любому не надейся, что здесь с тобой по-людски обойдутся.

— Почему?

— Да потому что старшины сейчас злые. Не продадут тебя «мусорщикам», так в публичный дом отправят. Ты ведь здесь чужачка, а таким у нас путь один — в рабство. — Ключница вздохнула. — В общем, хреновые твои дела, девка. Куда ни кинь — всюду клин.

Алена сидела, понурив голову. Пришла беда — отворяй ворота. За что ей такое невезение? Мало того, что Тим погиб от рук паршивого ворма, так еще и «мусорщикам» ее хотят продать. Может, и вправду лучше сразу в петлю?

— Чего молчишь? — спросила Марфа.

— А чего говорить? Я не знаю… Чего мне делать?

— Да особо и нечего. Бежать тебе надо, девка, пока «мусорщики» за тобой не заявились — вот и все. Сейчас на Стадион никого не пускают, да и старшинам нашим пока не до тебя. Но времени остается немного.

— А как я сбегу?

— Не сбежишь, а просто уйдешь. Я тебя даже до ворот доведу, чтобы караульные выпустили. Если начнут тебя потом искать, скажу, что Гермес велел отпустить. Мол, перед самой смертью распорядился. Все равно не проверить. Ну?

Марфа с вопрошающим видом уставилась на Алену.

— Чего ну? — не поняла та, по-прежнему находясь в сильной растерянности.

— Того. Чего сидишь, говорю? Поднимайся и топай за мной в каптерку. Я тебе там нормальную одежку дам. И вали отсюда, пока до тебя у старшин руки не дошли.

— А оружие дашь?

— Еще чего! У меня к оружейке доступа нет. Нож хороший дам, есть у меня. И все. Там уж сама крутись, чай, не маленькая. Справишься?

Алена пожала плечами:

— А куда деваться? Мне бы, главное, до леса добраться. Там я как-нибудь укроюсь. А потом… Потом — как Велес распорядится.

Упоминая своего лесного бога, Алена вовсе не уповала на него. Как и все люди постъядерного мира, она была фаталисткой, веря в Провидение. Из чего не вытекало, что она собиралась слепо довериться судьбе. Ведь никто не знает своего будущего, и готовность его принять вовсе не означает готовности заранее смириться с обстоятельствами.

— И вообще, поживем — увидим, — заключила Алена.

— Молодец, девка, правильно мыслишь, — сказала Марфа. — Не зря Тим так на тебя запал… Эх, Тимка-Тимка. Что же все-таки с тобой случилось?

Алена вздрогнула:

— Как что? Ты о чем, Марфа? Он же погиб.

— А ты видела его труп? — прищурившись, отозвалась ключница.

— Нет. Но говорят, он же…

— Вот и я не видела. Сдается мне, девка, что Тима не так-то просто убить… Ладно, двинули, пока тебя не хватились. Я ведь сейчас словно черепаха ползаю…

Как бы ни хорохорилась Алена, однако, оказавшись за воротами базы маркитантов, почувствовала сильное волнение. Аж дыхание сбилось и в животе противно задрожало. Все-таки одно дело укрываться за мощными стенами Стадиона, другое — очутиться за ними без друзей и, по сути, без оружия. Да еще и не представляя толком, что дальше делать и куда подаваться.

В своей недавней жизни — до нападения капитолийцев на острог лесных людей — Алена никогда не выбиралась за пределы чащи, окружавшей их городище. Правда, позже, спасаясь от преследования капитолийцев и нео, она получила некоторое представление о близлежащей местности. Но тогда рядом находились брат Егор и еще несколько мужиков, которые, собственно, и прокладывали маршрут. Так что Алена толком ничего и не запомнила. А уж когда в одиночку удирала от мохначей через развалины Тушино, то и вовсе двигалась наобум — пока не попала в лапы дампов.

Стадион, как и становище дампов, находился значительно южнее Тушино. Когда «мусорщики» волокли Алену в свое логово, она почти ничего не видела — лишь позже, во время побега, немного сориентировалась. Но затем отключилась от потери крови, и до ворот крепости маркитантов ее нес на руках Тим. Все, что Алена тогда запомнила, это рощу хищной ивы-мутанта. Сейчас она собиралась укрыться в ее зарослях — на время, чтобы собраться с мыслями и наметить план действий.

Алена ругнула себя, что не уточнила месторасположение Стадиона у Марфы. Не сообразила как-то в суете и спешке спросить. А теперь уже поздно, придется самой выкручиваться.

— Где тут Волоколамское шоссе? — спросила Алена у караульного, стоявшего у приоткрытой калитки.

— Ты чего, с луны свалилась? — Маркитант хмыкнул и сплюнул шелуху от семечки. Физиономия у бойца была округлая, напоминая головку подсолнуха, и темнела конопушками на носу.

— Если и свалилась, то с телеги. — Алена с трудом изобразила игривую улыбку. — Я вообще плохо ориентируюсь, памяти нет.

— Девичья, видно. — Караульный хохотнул. — Да уж. Вы, бабы, вечно тупите. Если памяти нет, как ты сюда добралась?

— Мы с мужем приезжали торговать. Я тут оставалась, а он за новой партией товара отправился. Я его завтра ждала. А меня сегодня выгнали. Говорят — уматывай, рынок закрывается. Теперь придется как-то одной до дому добираться.

— Влипла ты, — в голосе «конопатого» прозвучали сочувственные нотки. — Одну тебя запросто муты сожрут. Но сегодня действительно всех выгоняют. Из тех, кто проверку прошел. Ну, ты же в курсе, что у нас случилось?

— В курсе. Так в какой стороне Волоколамка?

— Вон там. — Маркитант махнул рукой. — В ту сторону шагай, не ошибешься. По-любому на шоссе выйдешь. Ты, кстати, из каких мест?

–…Из Покровского леса.

Алена ответила после короткого раздумья и не без задней мысли. Она не знала, где поблизости живут общины людей. Но слышала о Покровской чаще от Егора, потому что где-то там, около Волоколамского шоссе находилась старая церковь. Она была обозначена братом как место сбора на тот случай, если придется по каким-то причинам временно расстаться. Вот Алена и подумала, что направится в ту сторону.

Шансы на то, что в церкви ее будет ждать Егор или хотя бы записка от него, были, конечно, минимальны. Но других ориентиров она попросту не знала. Не возвращаться же к разрушенному городищу лесных людей, где рыскают шайки мохначей и разведгруппы капитолийцев? Уж лучше идти вдоль шоссе на восток.

В той стороне, по слухам, находился Кремль. А по дороге, глядишь, и люди нормальные встретятся. Не все же злыдни, как капитолийцы.

— Слышал об этих местах, — сказал караульный. — Тебе надо через Канал перебраться и двигаться вдоль шоссе на восток. Отсюда лучше срезать напрямки — через лесок. Время сэкономишь. Но так, правда, опаснее… Тебя хоть как зовут, красавица?

— Ну, Алена.

— Редкое имя, у нас в крепости таких и нет. А меня Фома звать. Слушай, может, мне тебя проводить через лесок? — «Конопач» подмигнул. — Если что, мутам в обиду не дам. У меня автомат. И еще кое-что есть.

Он выразительно положил ладонь на приклад АКМ и снова подмигнул.

— Ишь ты, провожатый нашелся, — в той же игривой манере отозвалась Алена. На секунду мелькнула шальная мысль — а если и на самом деле завести этого олуха в заросли? Там вырублю, обзаведусь автоматом и тесаком. Хм… — А кто на посту вместо тебя стоять будет?

— Это мы мигом решим, у меня тут напарник. — Караульный оживился. — Подежурит пока один. У нас сегодня тихо, нерыночный день. Так что, договорились?

«Нет, — подумала Алена. — Рискованно такое затевать. Напарник его быстро хватится. Если пошлют погоню с крысопсом, мне несдобровать. Куда затем бежать? Ведь я даже не знаю, где укрыться».

— Не суетись, Фома, — сказала с легкой насмешкой. — Уж больно ты, парень, храбрый и быстрый. А мне торопиться некуда. Скажи лучше, где становище дампов? Там вроде?

Она ткнула большим пальцем себе за спину.

— Не угадала. Вон там оно, на той стороне затона. А на фига тебе «мусорщики» сдались? Они таких, как ты, молодых да вкусных, сразу на шашлык пускают.

— Потому и спрашиваю, чтобы на них не напороться. Ладно, спасибо, что пояснил. Пора мне, надо засветло до нашей деревни добраться.

Теперь Алена примерно представляла, с какой стороны Стадиона находятся заросли хищной ивы — те самые, где они с Тимуром укрылись от погони «мусорщиков». Там она, по крайней мере, сможет некоторое время пересидеть и даже переночевать, если понадобится. Будет время, чтобы продумать дальнейшие планы. В заросли никто не сунется, а ее ива не тронет.

Жаль, конечно, что специальный амулет, помогающий против любых растительных мутантов, остался у Тима. С амулетом она бы чувствовала себя в полной безопасности. Но с ивой как-нибудь договорится и без него. Не зря же она всю жизнь провела в лесу, с детства обучаясь навыкам общения с дендрами?

* * *

Жаб не верил своим глазам. По полосе отчуждения, окружавшей Стадион, неспешно двигалась самка хомо. Она появилась из-за баррикады и направилась в сторону зарослей, пересекая полосу наискосок. Жаб, как и положено арбалетчику, в отличие от большинства подслеповатых дампов обладал острым зрением и почти сразу понял, что это именно самка. Хотя и одетая в мужскую одежду — грубую куртку из брезента, штаны и тяжелые ботинки.

Появление женщины — Жаб знал, что именно так хомо называют своих самок — дампа не столько насторожило, сколько удивило. Человеческие самки обычно поодиночке не ходили. А эта одна, оружия незаметно, да еще и прет, судя по всему, прямо в чащу. Храбрая, однако. Либо дура. Самки, они, почитай, все дуры, как их ни называй — самка, дампиха или женщина. Так полагал Жаб.

В последние дни арбалетчик вместе со своим септом регулярно совершал вылазки в окрестности Стадиона. Поначалу «мусорщики» тут и вовсе дневали и ночевали, расставив вокруг крепости посты. А все из-за того, что двое хомо по прозвищам Тим и Алена сбежали из становища, порубав при этом в куски две дюжины дампов. В том числе убили колдуна Ашаба и его подручных Гнуша и Дрища. А это было уже полным беспределом.

Вот вождь Бужыр и велел подчиненным носом землю рыть, но найти оборзевших хомо живых или мертвых. Но все-таки лучше живых, чтобы сделать с ними то, на что они изначально и предназначались, — принести их в жертву. Тим, к тому же, еще и числился в изменщиках, потому что присягнул клану дампов на верность. Но с присягой — отдельная история.

Задачу поиска вроде бы облегчало то обстоятельство, что беглецы укрылись на Стадионе — об этом «мусорщики» знали наверняка. Потому и выставили вокруг крепости усиленные посты — в надежде на то, что Тим и Алена рано или поздно куда-нибудь направятся. Однако время шло, но поймать отмороженных хомо не удавалось. А два дня назад и вовсе стало известно, что Тим погиб в схватке на арене.

С одной стороны, подобная новость Бужыра обрадовала. Но с другой — огорчила. Ведь по заветам Великого Ухухая за преступления, совершенные Тимом, полагалась мучительная казнь с соблюдением ритуала — на рассвете, после пыток на жертвенном столбе и с обязательной процедурой в виде смерти в объятиях плюща-удава. Так завещал легендарный прародитель дампов Ухухай, а с его заветами шутки плохи.

Теперь получалось, что Тим ритуальной казни избежал. А это грозило непредсказуемыми последствиями. Ухухай обид не прощает и наверняка разгневается. Так, по крайне мере, заявил сынок покойного Ашаба Ижаб, занявший по наследству вакантную должность колдуна. Ижаб умел общаться с духом Ухухая и передал слово в слово — мол, прародитель сильно злобится и требует обещанной жертвы. А не то на клан «мусорщиков» обрушится страшная кара.

Как выкручиваться? Надо любой ценой, объяснил Ижаб, добыть сообщницу Тима самку Алену и принести в жертву Ухухаю. Тогда он смилуется — ведь молодые самки хомо очень вкусные. Произнося последние слова, Ижаб облизнулся и причмокнул. Еще бы ему не причмокивать! Ведь по статусу первый стакан крови, сцеженный из вены жертвы, полагался колдуну. Как и кусок печени.

Вождь Бужыр сомневался в умственных способностях Ижаба, считая его бестолковым и слишком хитрым. Поэтому решил перепроверить сообщение молодого колдуна и лично выйти на связь с Ухухаем. Но для наступления этого сакрального момента с учетом массы тела Бужыра требовалось не менее трех литров ячменной самогонки. А она, как назло, закончилась в самый неподходящий момент по той банальной причине, что до этого вождь беспробудно квасил больше недели и истребил месячные запасы крепких напитков.

Правда, оставалось много недозревшей браги, но с ее помощью выходить на контакт с великим прародителем у Бужыра не получалось. Вождь вылакал целое ведро, пытаясь достичь необходимой степени просветления, но ничего не добился, кроме жестокого поноса. После чего махнул рукой и поверил на слово Ижабу.

Вот почему «мусорщики» продолжали нести дозор около стен Стадиона даже после гибели Тима. Они надеялись выловить Алену, которая должна была умилостивить Ухухая и смыть свой вкусной кровью позор клана. Однако шансы на удачный исход падали с каждым днем, и сам Жаб не питал особых надежд на поимку лесовички. Возможно, ее и вовсе уже у маркитантов нет? Либо съели ее торгаши — они ведь тоже молодое мясо любят.

Скорее зазевавшегося мута удастся завалить, прикидывал Жаб, лежа в кустах, чем самку. Или пьяного мужика, перебравшего настойки в трактире. Мужик — это тоже неплохо, свежего мяска давно уже не жевал.

И тут вдруг ни с того ни с сего объявилась эта самка. Женщина, то есть. Прямо подарок судьбы какой-то. Хотя и странно. Может, она тоже пьяная?

Самка между тем приблизилась к кромке зарослей, в которых скрывался Жаб с напарником. Она по-прежнему не торопилась, внимательно и настороженно вглядываясь в густую зеленовато-бурую растительность. Даже остановилась на несколько секунд. И вот тут-то Жаб обомлел.

Не может быть! Нет, и в самом деле — не бывает такого везения, не иначе как сам Ухухай решил им помочь. Арбалетчик вдруг узнал Алену. Узнал и сразу же засомневался. Но, вглядевшись, снова пришел к выводу — она! Хотя хомо и очень похожи друга на друга — можно сказать, все на одну рожу, — однако Жаб был готов поклясться, что эта самка — Алена.

Он видел ее раньше несколько раз, при этом очень близко, запомнил цвет волос, родинку на щеке и длинный нос (у всех хомо, к слову, очень длинные носы), немного вздернутый кверху. И сейчас был уверен — он не ошибся.

Жаб полуобернулся и нашел взглядом напарника, копейщика Гужа. Тот лежал в траве немного в стороне и сзади от арбалетчика и, кажется, дремал. Жаб, изловчившись, лягнул напарника в плечо, а когда тот встрепенулся, прошипел, шепелявя:

— Только тихо, балбеш. Я вижу шамку хомо.

— Шамку? Где?

— Идет в нашу шторону. Быштро полжы до Убоша и доложы. Это Алена.

— Та шамая? — Гуж выпятил лягушачьи глаза, из-за чего они буквально вылезли из орбит, превратившись в маленькие шарики.

— Та шамая. Мы должны вжать ее жывьем.

Жаб был уверен — теперь самка не уйдет. В септе, как и положено, семь бойцов, и хотя остальные рассредоточены по зарослям, с задачей поимки самки они спокойно справятся втроем — при помощи командира Убоша. Один раз их септ уже ловил Алену в развалинах Тушино. Поймают и сейчас. Главное, не спугнуть жертву раньше времени, а накинуть на нее сеть или аркан — это уже дело техники.

* * *

Когда Егор подошел к Стадиону, солнце висело в зените. Кыса «лесной» оставил в леске со стороны Волоколамского шоссе, дабы не пугать без нужды караульных. Да и по-любому киборга не пустили бы на Стадион — даже через ворота для мутантов. Ведь посещать крепость маркитантов разрешалось только людям и человекообразным мутам, а собака Кио к этим категориям явно не относилась.

Ворота в центре баррикады охраняли двое маркитантов. Один, конопатый с АКМ, стоял, небрежно опершись спиной на ворота. Второй сидел в кузове здоровенного грузовика, некогда выполнявшего роль самосвала, а теперь встроенного в первую линию укреплений. Из-за высокого борта торчал ствол крупнокалиберного пулемета ДШКМ.

Зная процедуру, Егор сам остановился в десятке шагов от баррикады, не дожидаясь окрика. И громко произнес:

— Здорово, парни.

— И тебе не хворать, — с ленцой откликнулся конопатый маркитант у ворот. Он грыз семечки, и, похоже, этот процесс ему нравился куда больше, чем исполнение служебных обязанностей. — Чего приперся?

— Да так, прикупить кой-чего по мелочи. Мне бы на рынок.

— Рынок сегодня закрыт. Так что — проваливай.

— Закрыт?

Егор растерялся. Подобного поворота событий он не ожидал, потому что рынок на Стадионе работал практически без выходных. Теперь же заранее продуманный план предстояло менять на ходу.

— Глухой, что ли? — с раздражением среагировал «конопатый». — Говорю же — рынок закрыт. Разворачивай оглобли и топай куда подальше.

— А трактир тоже закрыт? Я хотел у вас…

— Все закрыто! Вот дятел непонятливый.

— А чего случилось-то?

— Ты что, шпион? — Маркитант насупился и с угрожающим видом навел ствол автомата на «лесного». — Будешь много вопросов задавать — продырявлю к черту.

— Да понял я уже, не злись, — сказал Егор. — А с вашим старшиной я могу переговорить? С Гермесом?

«Конопатый» переглянулся с охранником, сидевшим в кузове, и вкрадчиво спросил:

— А зачем тебе Гермес?

— Дело есть к нему. Важное. И выгодное.

Подкрепляя слова, «лесной» извлек из подсумка и показал золотую монету. Прямоугольную и плоскую, с изображением двуглавого орла — из числа тех монет, что достал ночью из затопленного тоннеля метро Тимур. Таких монет в подсумке лежало пятьдесят штук, и предназначались они для выкупа Алены.

— Что это? — прищурившись, спросил караульный.

— Золотая монета, «орел» называется.

— Чего-то не похожа она на монету. И названия я такого не слышал. — «Конопатый» задумчиво поскреб пальцами скулу, заросшую темной, с буроватым оттенком, щетиной. — А ну-ка подойди, я гляну получше.

Егор неторопливо приблизился и протянул монету, держа ее на открытой ладони. Маркитант взял «золотой», покрутил перед лицом, попробовал на зуб. Потом с подозрением покосился на «лесного».

— Не сомневайся, натуральное золото высшей пробы, — сказал Егор.

— Ну, не знаю… «Орел», говоришь? — Караульный снова куснул монету. — Хм, никогда таких не видел.

— Очень древняя и ценная монета. Думаю, дороже, чем «Победоносец». Говорят, совсем недавно здесь такие появились. Вроде как из Кремля сюда попали.

— Из самого Кремля? — Маркитант ловко, быстрым движением засунул монету в карман куртки и с деловитым видом заявил: — Ну, раз уж ты заплатил за вход, скажу тебе парень кое-что. С Гермесом ты не сможешь встретиться. Никогда не сможешь. Усек?

— Почему?

— Помер он сегодня. Внезапно помер.

— Вот те на, — пробормотал Егор. — Ну и ну. Как же так?

— Да вот так. — Охранник помолчал, с прищуром поглядывая на «лесного». — А что у тебя за дело? Может, я чем помогу?

Егор задумался. Новость ошеломила его. Не потому, что смерть главы клана маркитантов была так уж удивительна — все мы смертны, — а потому, что нарушала все расчеты. Как же теперь вызволять Алену?

— Вряд ли ты сможешь решить этот вопрос, — произнес он неуверенно. — А кто у вас тогда сейчас за главного?

— В том-то и дело, что сейчас никого. Старшины заседают, выберут кого-нибудь. У нас, паря, демократия.

— А когда выберут?

— Не знаю. Может, уже сегодня. А, может, и на завтра перенесут. Я ж говорю — демократия. За охрану и оборону крепости отвечает комендант. Может, тебе с ним свое дело перетереть?

Егор отрицательно мотнул головой:

— Нет, комендант мне не нужен.

Со слов Тимура он знал, что практически всеми вопросами у маркитантов занимается Гермес. Именно он всегда общался с Тимуром, начиная с первого часа пребывания того на Стадионе. И договор с Тимуром заключал, и лично распорядился о лечении Алены, и все остальное, что случилось затем с Тимуром, происходило при непосредственном участии старшины.

А о коменданте Тимур даже не упоминал. Так что нечего зря тратить время и деньги на коменданта, подумал Егор. Надо искать другой способ.

— Тогда даже не знаю, чем тебе помочь, — вздохнув, произнес «Конопатый». — На Стадион пустить не могу — строго запрещено.

— Вообще-то… — начал Егор, — Вообще-то, я сестру свою ищу. Может, чего слышал о ней?

— Что за сестра? Как зовут?

— Алена.

— Алена?.. Хм, редкое имя. Вроде не слышал о такой. Хотя… — охранник очень выразительно посмотрел на подсумок Егора. — Хотя… А как она выглядит?

— Да, в общем-то, обычно, — сказал «лесной», засовывая ладонь в подсумок. Но «золотой» доставать не стал. — Роста среднего. Волосы светлые, русые. Симпатичная.

— Угу, — неопределенно буркнул «конопатый». — Она, часом, не хромает?

— Прихрамывать может. В ногу она была ранена. Так что? Вспомнил?

— Вспомнил, — сказал маркитант, поглядывая на подсумок. — Похоже, повезло тебе, парень.

— Держи, — сказал Егор, вытаскивая монету и протягивая ее охраннику.

— Теперь точно вспомнил! — воскликнул тот, отправляя «золотой» в карман. — Только она почему-то о муже говорила, а о брате — нет. А так все сходится — Алена, роста среднего, светловолосая… Смазливая, чего уж тут. И прихрамывала.

— Так где она? На Стадионе?

— Нет. Тут тебе не повезло.

— Почему? — Внезапно охрипнув, с придыханием спросил Егор. — В каком смысле не повезло? С ней что-то случилось?

— Да вроде бы в порядке была. Просто ушла она отсюда.

— Сама ушла? — уже спокойней произнес Егор. Значит, Алена жива. — Одна?

— Да, одна и на своих двоих.

— Когда ушла?

— Да совсем недавно. — Маркитант зачем-то посмотрел на небо. — Можно сказать, перед тобой. Минут за пять, наверное.

— Куда?

— Да вон туда, в ту сторону. Я еще удивился — зачем ее туда понесло? Вроде бы сначала говорила…

Но Егор уже не слушал. Развернувшись, он помахал рукой, давая знак Кысу. И зашагал в направлении, указанном конопатым охранником. Он знал — если маркитант не соврал, то киборг обязательно возьмет след Алены. А если соврал…

Да нет, не похоже. Уж слишком многое совпадает. Сейчас самое важное — это найти следы. Только странно, почему она пошла в том направлении — там ведь и логово дампов неподалеку.

* * *

Алена обогнула Стадион наполовину, но зарослей хищной ивы все не появлялось. По кромке полосы отчуждения тянулся обычный смешанный лес из вполне себе мирных деревьев и кустарников, а вот дендромуты как сквозь землю провалились. В другое время подобное обстоятельство Алену только порадовало бы, но сейчас она нуждалась в укрытии.

«Видимо, по-любому придется в чащу лезть, — подумала девушка. — Буду идти в сторону Канала. Наткнусь на иву, сделаю привал. Не наткнусь — доберусь до Канала и пойду вдоль шоссе. Не найду дендров, так какие-нибудь кусты-кровососы попадутся. Там и переночую, если чего».

И она свернула на опушку.

Сразу в лес углубляться не стала — очутившись на первой линии деревьев, медленно двинулась по густой траве, внимательно всматриваясь и вслушиваясь. Вскоре она расслышала журчание воды, и это ее успокоило. Во время побега от дампов они с Тимуром пересекали узкую речку, на берегу которой как раз и росла хищная ива. Значит, направление выбрано верное. В рощице она спокойно отсидится и все обдумает.

И не только обдумает. Там, на полянке, должно валяться дамповское копье — Тимур его оставил, когда нес потерявшую сознание Алену на руках. Хорошее копье — Алена именно им проткнула брюхо колдуну Ашабу. Копье — это уже не кухонный нож, а настоящее оружие. И уже ради этого стоило завернуть в «гости» к хищной иве.

«Здесь, похоже, склон, — подумала Алена, углубляясь в заросли. — Видимо, пологий берег». Пригнувшись, она поднырнула под толстый сук старой березы, а когда подняла голову, то вздрогнула от неожиданности и замерла на месте. На другой стороне небольшой прогалины, всего в пяти-шести метрах, стоял здоровенный «мусорщик».

Стоял и гнусно ухмылялся. А в руке сжимал длинную рукоять полуторного меча-бастарда. Именно по мощной фигуре, а также по командирскому «бастарду» — на рожу все дампы казались одинаково уродливыми — Алена опознала старого знакомца Убоша. И в груди у нее все захолонуло.

— Штой на меште, шамка, — прошепелявил командир септа. — Ты окружена, и шопротивление бежполежно.

Алена машинально обернулась. Позади, где она только что прошла, по пояс в траве торчал второй дамп и демонстративно целился из арбалета.

«Подкараулили, твари! — мелькнуло в голове. — Подкараулили — и окружили. Они всегда охотятся всемером, так что…»

— Ждавайша, — произнес Убош. — Шохраниш жижнь.

— С чего бы это? — лениво отозвалась Алена. Но сознание ее в этот момент лихорадочно работало, оценивая, в общем-то, простую, как два плюс два, ситуацию. Если бы хотели ее убить, давно бы подстрелили из арбалета. Значит, хотят взять живьем.

— Ш тобой хошет говорить наш вождь. Не бойша, он добрый.

— Не дождетесь, ублюдки.

Дальше Алена не раздумывала. О чем раздумывать? Второй раз она этим вонючкам в лапы не попадется. Небось спят и видят, как приносят ее в жертву? А вот хрен вам хоммучий без жира!

Она кинулась в обратную сторону, верно рассчитав — стрелять в туловище в упор арбалетчик не решится, это почти верная гибель для жертвы. Если же попробует ранить в ногу, то может и промахнуться. А там и опушка рядом — с высокой травой на полосе отчуждения. Чем не шанс?

Однако сделать Алена успела лишь несколько шагов. Разрезая воздух, где-то сбоку свистнул аркан, и через мгновение обвил жесткой петлей ее плечи…

Примечания

1

Предыдущие приключения Алены и Тима (Тимура) описаны в романах К. Кривчикова «Волоколамское шоссе», «Спартак», «Планерная».