Там, где гремит гром

Константин Константинович Малахов (2024)

Военные конфликты изменяют время. Изменяют и тех, кто не участвует в боях. Для кого-то приходит момент осмысления, для другого — возможностей. Каждый встречает пришедшую эпоху по-своему. В этом сборнике истории разных мест и людей, в разных обстоятельствах, с разными мировоззрениями.

Королевство

1 марта

Мой новый дневник начался не в январе, как я думал. Да, было бы красиво, но я не смог оставить пустые листы в тетради просто ради эстетики.

Бумагу надо беречь. Вдалеке опять гремит. Такое уже было несколько лет назад. Тогда я был ещё юным и воспринял это проще. Хотя и сейчас не скажу, что испытываю очень сильное волнение. Гораздо сильнее переживаю за маму. Она всё чаще садится на лавку во дворе, отдохнуть. На кухне также. Поставит кастрюлю на печь, глубоко вздохнёт и присядет отдохнуть. Очень хочется ей помочь.

Ещё тогда, в прошлые «громы» я спросил папу о них. Он отвечал не сразу. Долго смотрел куда-то вдаль, потом резко бросал что-то вроде «дожились», «а ну их» и уходил. Я не решался расспрашивать. Он будто заклинание произносил и я, как Гарри Поттер, чувствовал в этих словах намёк на тёмную магию и боялся. Даже с мамой они особо на эту тему не общались. Я и сам догадывался, что идёт война. Я же читаю книги, а там почти всегда война. Королевства, галактики, общества. Вот и в мире точно также. День, когда содрогнулась земля.

Я осторожно спрашивал у мамы: что случилось? Но тут уже словно я сам колдовал: она либо замирала от ужаса, либо наоборот смотрела на меня тепло-тепло, и потом сильно обнимала. Это все разжигало моё любопытство, мне бы тогда литературы побольше, но попросить родителей привезти из библиотеки книг о войне не решался. Интересно было бы сравнить с фантастическими мирами. Учителя тоже перестали ко мне приходить, из-за опасности. И вот я сейчас думаю — это всё повторяется? Или не закончилось тогда? Есть ли разница? В одной книге встретил интересную мысль: нет ни прошлого, ни будущего. Есть только вечное настоящее.

3 марта

Меня разрывает от того, что никак не могу помочь маме. Вчера отец уехал в город. За припасами, как он сказал. Мать хватала его за руки, но он не поддался. Надо, непоколебимо говорил он, смотря в сторону. Может, самому себе? Он пока ещё не вернулся. Мать металась по дому как залетевшая в окно птица. Сбегала к соседям, которые ещё остались. Точнее, соседу. За папой хотела поехать, это понятно, но у дяди Коли накрылся какой-то насос в машине, папа ещё говорил — об этом. «Да он бы и не поехал», рассказывала мама придя — нет, прибежав, — домой. Может и папа просто переждёт опасность, пытался успокоить её я, но и сам волновался всё сильнее.

«Не знаю-не знаю», мать покачивалась на краешке стула сжимая в руке телефон. Что толку? Он тоже перестал работать те самые годы назад. «Хрен с ним», махнул тогда рукой отец, «так будем пенсию ездить проверять. Проживём и без звонков. Карточку главное открыли».

Хорошо маму отвлекли наши звери, как мы их называем. Курицы (не люблю слово «куры»), утки. Раньше была и свинка, но уже нет. Я тогда сильно переживал, плакал. Я видел её несколько раз. Папа не разрешал мне к ней ходить и кормить. «Не привязывайся душой», говорил он, «если привяжешься, то вместе с ней умрёшь и ты сам»

«А как же ты?» спрашивал я. «Ты будешь его убивать.»

«Нет, не я. Позову того, кто хорошо умеет это делать.»

«А разве позвать убить и убить самому не одно и тоже?»

Отец тогда не ответил. Этому где-то учат, думалось тогда мне. Или у других отцы, которым это дано, и они передают свой опыт? Меня-то, ясное дело, такому не научишь. Тут и тело сильное надо.

Я искал мать во дворе, предлагая помощь, но она все время гнала меня в дом, как курицу. Немного обидно. Что-то же я всё-таки могу. На улице темнеет. Папы ещё нет. Плюш свернулся калачиком, смотрит как я пишу. Проведаю сейчас на улице Винни и буду ложиться спать.

5 марта

Вчера не смог ничего написать. С мамой нехорошо. Приходил сосед дядя Коля. Я слышал лишь обрывки разговора и понял только, что «накрывают конкретно» и «настоящая армия». А что, бывает ненастоящая? Мать прибежала ко мне, приказала сидеть внутри дома и засобиралась в город. Искать папу. Я с ней спорил: как ты туда попадёшь? Машина на ходу была только у нас и на ней же уехал отец. Из соседей остались только дядя Коля и та бабушка, из крайнего дома. У нас и так-то домов было немного, но в те годы ещё сильнее опустели. Была автобусная остановка и остатки старого асфальта, но в то же время перестал приезжать и автобус. Я очень редко выезжал из дома и смутно помнил есть ли где ещё остановки, и насколько далеко до основной трассы. Почему исчез автобус, спрашивал я родителей.

«Опасно»

«Ну мы же здесь живём!»

Мама ушла и я остался один. Хотя, конечно же, не один. Глупое выражение из книг. Если с человеком нет рядом человека, то как бы и мира нет. Может наоборот, жили бы люди каждый очень-очень далеко от другого и было спокойнее. Я вот с Плюшем сижу и ничего. Вышел во двор, несмотря на запрет. Отпустил погулять Винни. Он на цепи сидит только ночью, а днём бегает, радуется. У нас хороший забор и не убежит, да он вроде и не собирался. Я послушал грохот родившийся за горизонтом. Звучит неприятно, но неопасно. Я ведь помню, что бывает такой, когда стены дрожат от страха, а вместе с ними и ты. Хотя ты не видишь, что тебя пугает. Скрытый страх он самый сильный. Страшнее любого чудища. Ведь чудища ты испугался и потом думаешь — куда спрятаться, как его победить. А вот когда ты только чувствуешь страх, но не понимаешь — это жутко. Он за углом или на потолке? Это что-то хищное и быстрое, или огромное и сильное, пожирающее все на своём пути?

Я мысленно представлял, что живу в затерянном или тайном королевстве, которое можно найти только очень сильно постаравшись. Как в сказках — ради высокой цели. Поэтому, я всегда волновался, когда родители уезжали. В книгах героям тоже приходится куда-то ездить, торговать, добывать снадобья, лекарей, невест и волшебные камни. Хотя большинству из них и так жилось вроде бы спокойно.

Винни присел рядом, вздохнул и подставил голову погладить. Иногда мне очень жаль, что я не умею разговаривать со зверьми, но в другое время кажется, что умею. Ведь часто хватает просто выражения лица, вздоха, взгляда, для выражения чувств. Но люди не могут без слов. Я даже в книге встречал эпизод, где человек совершивший убийство говорил нечто вроде: «Я не виновен. У меня есть алиби. У вас нет доказательств» и при этом сам автор пишет: «По его лицу было видно, что он упивается своей безнаказанностью. Все в нем кричало — ничего вы не сделаете. И обвиняемые прекрасно знали о его вине, но ничего не могли сделать». Это же странно. Если все указывает на вину, но главное — слово. Разве слово так сложно подделать? Ничуть. И получается, что само событие не такое как оно есть, а такое как о нем рассказали. А со зверьми такого нет, только честность. Но жить абсолютно честно тоже, наверное, непросто.

Вчера после обеда мать так и не вернулась, я поел один. Хотел за собой помыть посуду, но на кухне ведро было пустое. Я почитал интереснейшую повесть из книги Стивена Кинга «Будет кровь», которую мне привёз папа из библиотеки. Там, говорил он, кто-то иногда приносит новинки и дарит. Спасибо этому человеку. Мне конечно и покупали книжки, но я понимал, что для родителей это непросто. Для этого надо много работать, ведь стоят они недёшево, и стеснялся выпрашивать. Да ещё бы знать, что нового выходит или вообще есть известного, интересного. Когда ещё приходила учительница, то иногда рассказывала, что есть любопытного книжного из прошлого и настоящего. Она же принесла мне всего «Гарри Поттера». Не за один раз, конечно. Целыми стопками листов. На каждом с двух сторон по две страницы. У неё был доступ к машине умеющей делать копии с бумаги. У меня в комнате стоит старый сундук и там я храню эти листы, как пират сокровище.

Пока не стемнело, мне пришлось покормить зверей, а то потом не видно будет. Кое-как я попал в курятник, набрал из бидона корм и рассыпал в кормушки. Также покормил и уток. Чуть не упал, правда, но ничего.

Мама не приехала и с наступлением темноты. Мы сидели с Плюшем возле свечи. Фонарик я брал только для чтения, экономил батарейки. Хотелось побыстрее уснуть, чтобы не волноваться, но не получалось. Даже читать не хотелось. Не помню, как отключился.

Мама пришла утром. Дышала тяжело, будто всё это время бежала. Взяла мою голову в руки и рассматривала будто вазу, целая ли. Извинялась передо мной. Спохватилась поел ли я. Потом понеслась к зверям. У знав, что я вчера сам покормил хозяйство, почему-то расплакалась и улыбнулась. А потом сильно загрустила. Отца она не нашла. Съездила на базу, где покупали зерно. Он там был, но уехал. Написала заявление в милицию. Я тоже очень сильно переживаю за папу. Он обычно для меня как герой из книги — может все. Знает, как починить машину или построить дом. Думаю, как пройти опасные места он тоже знает.

В тот же момент мне очень страшно думать вдруг ему сейчас больно, или холодно, или страшно. Сердце разрывалось, я даже руку к груди прикладывал. Приходил дядя Коля и мама ласково попросила меня оставить их самих, поговорить о взрослом. Я подслушивал. Чувствовал, что обязан. Обычно я и сам не особо любил при разговорах взрослых быть, но сейчас прижался ухо к двери и затаил дыхание. Слышно было плохо, но когда голоса взлетали громче, то кое-что разбирал.

«Его не забрали?», спрашивал дядя Коля.

«Вроде нет, но точно сказать не могут, сами не знают. Я и в военкомат ходила и в милицию. Про сына им рассказала,на всякий»

Наливалась вода в стаканы, чай, наверное, пили, пока печка горячая.

Говорили, что «прилетело» и на трассу.

6 марта

Вчера, уже ложась спать, я видел, что у мамы все ещё горит свеча. А сама она что-то бормочет. Мне неудобно её об этом спрашивать. Когда слышишь, как человек общается сам с собой, то он будто голый. То есть ты понимаешь по каким-то признакам, что он голый — наблюдаешь, как снимает одежду — но ещё его не видишь. И очень стыдно в такой момент подойти.

У мамы такое… страшное, пугающее лицо. Даже тяжело это писать. Интересно, когда в своих книгах писатели описывают отчаяние, они вспоминают увиденное или умеют посмотреть на себя со стороны? Мама и так все последние годы редко улыбалась. В основном мне и зверям. А с папой они друг другу пытались улыбнуться, но это были такие «вспышки», быстро гаснущие. Сейчас же у мамы вид совсем упаднический. Само её лицо стало как-то уже, кожа темнее, морщины выделились. Она всё больше ходит сгорбленная. А вот глаза её горят. Мне кажется, что ужасом. Взгляд мечется по сторонам или наоборот застывает в одной точке. Как будто мама, сидящая внутри тела, смотрит на это же своё тело и ужасается, а сделать ничего не может. Или смотрит на мир, но тело в нем бесполезно.

7 марта

Сегодня пишу в обед. Обычно дневник набирается за день, но по большому счету, важно что произошло, а не когда. Если до вечера случится что-то ещё важное — допишу.

Дядя Коля сумел починить свою «четвёрку». Отвёз мать в город. Только сегодня она может заявить о пропаже папы официально. Её утром прямо трясло. Смотрела куда-то вдаль и бормотала себе под нос. Я проводил их, наблюдая как уменьшающаяся машина растворяется в огромном, на всё пространство, тумане. Почему-то именно в этот момент мне стало страшно. Может сам себе напридумывал, но это облако окружило меня, мой дом, мой двор, мой мир. И мне страшно не от него, нет, наоборот. Мне стало страшно, что его не станет. Там за ним люди пропадают, гремят выстрелы, а я в своём замке или королевстве. Скорее бы мама с папой вернулись и никуда не уходили. Пусть нас никто не найдёт здесь. Пусть побоятся идти сквозь туман. Как в повести, которая, так и называлась — Туман. Не хочется ни читать, ни чего-то ещё. Схожу к зверям, вместе посмотрим на туман.

Конец ознакомительного фрагмента.