Пёс. Боец

Константин Калбазов, 2013

Наемник, прославившийся во всех королевствах. Человек, сделавший имя в своей среде. Иные скажут, что он достиг не так уж и многого. Но он поднялся с самого низа, добился всего сам, и ему нравится его жизнь. И вдруг все переворачивается с ног на голову. В его жилах течет древняя кровь королевского рода. Нет, не так. Он является законным наследником трона. Но хочет ли он этого? Потеснить недавно обретенного младшего брата? Стать причиной бед, что непременно обрушатся на королевство? А главное, взвалить на свои плечи ношу, которая ему не нужна? Ну уж нет. Он будет сражаться за Несвиж не по долгу крови, а потому, что не хочет потерять едва обретенную семью. Он не решится взять на себя ответственность за судьбу королевства, но готов поддержать брата. Стать бойцовским псом на страже короны. Старшим братом, оберегающим младшего. Но достаточно ли только побед на поле брани? Возможно, от него потребуется куда большее. Гораздо большее.

Глава 2

В тылу врага

День выдался пасмурный. Но оно и к лучшему: ни капли дождя из нависших туч так и не пролилось, зато овевает приятная прохлада. Это совсем не то же самое, что было два дня назад, когда пришлось сражаться под палящими лучами солнца. Весна вообще выдалась ранняя и теплая — если не дождь, то палящая жара. Сегодняшний день был приятным исключением. Вот бы такая погода на время всей кампании. Несбыточные мечты. Радует хотя бы то, что сегодня будет прохладно и без сырости, все указывает на это. А вот завтра или даже ночью, скорее всего, начнется дождь — судя по всему, нудный и затяжной.

Едва рыцарь подумал об этом, как между лопаток пробежал озноб, и он зябко повел плечами. Любой, кому доводилось расхаживать облаченным в доспехи в сырую погоду, легко его понял бы. Холодное сырое железо, промокшая насквозь одежда, которая совершенно не держит тепло тела. Плащ некоторое время еще помогает, но не слишком долго — уже через пару часов, это в лучшем случае, ты промокаешь насквозь. На тело, уже привычное к тяжести доспеха, ложится двойная нагрузка отяжелевшей от обилия влаги одежды. И все это сопровождается мерзким, липким холодом. Бр-р-р.

Двое суток армия Памфии простояла близ поля, на котором состоялось сражение. Во-первых, нужно было восстановить переправу, чтобы не делать крюк, так как путь памфийцев лежал к Хемроду, а тот был расположен на другом берегу. Во-вторых, оказать помощь раненым и привести части в порядок. Необходимо было также разобраться с трофеями, которых досталось довольно много — весь обоз несвижской армии перешел в руки победителей. Эти трусливые зайцы побросали все, что только возможно. И почему Памфия столько лет терпела свое положение на вторых ролях, уступая этим трусам и неумехам!

Около сотни рыцарей попало в плен. Мысли об этом особо согревали. Сэр Харт был младшим отпрыском небогатого рода, и ему пришлось покинуть отчий дом. Нет, никто его не гнал и не попрекал куском хлеба, более того — старший брат уговаривал остаться и возглавить дружину, так как у него самого хватало иных забот. Опытный боец никак не будет лишним: это куда дешевле, чем содержать воина за жалованье, и преданность обеспечена по определению. Времена неспокойные, соседи то и дело задираются, выискивая повод, чтобы прибрать к рукам и замок, и земли. Но Харт сам не смог усидеть на месте.

Всю жизнь прожить за спиной брата без возможности завести семью ввиду отсутствия дома — незавидная участь. Разумеется, есть бароны, которых Господь обделил сыновьями или прибрал их к себе, но, сидя дома, выгодную партию не подберешь. Ни один родитель не отдаст свою дочь за того, кто предпочел стать приживальщиком в доме брата. Другое дело, если рыцарь прошел сквозь горнило войн, повидал свет. Такой и жизнь знает, и при случае сумеет позаботиться о семье, дав отпор недругам.

Харт служил у короля Джефа уже три года, и это была его первая настоящая война. До этого ему приходилось участвовать лишь в мелких пограничных стычках да вправлять мозги зарвавшимся вассалам короля в местных конфликтах. О том, чтобы оказаться в рыцарской коннице, пришлось позабыть сразу. Он, конечно, из славного рода, многие поколения служившего королям Памфии, но не имел самого главного, что являлось определяющим при причислении к рыцарской коннице, — достойных доспехов. Харт готов был сражаться в первых рядах даже нагишом, но это не устраивало короля.

Однако грех жаловаться. За такой короткий срок суметь выбиться в командиры отряда легкой конницы — это дорогого стоит. Вот только не задержаться бы в этом качестве слишком долго. На эту войну у Харта были большие надежды. За доблестную службу его могут одарить баронством: когда они отвоюют обратно графство Хемрод, свободных поместий будет достаточно. Остается лишь не зевать и суметь поднять хозяйство после войны. Уже сейчас, в самом начале кампании, Харт имел очень хороший задел. Дело вовсе не в той добыче, что он сумел взять на поле боя, это мелочи. Куда большую выгоду он получил уже после сражения, когда со своим отрядом отправился в разъезд.

Им посчастливилось нарваться на раненого рыцаря, которого сопровождали трое воинов. Дрались они что черти, но пали под мечами его всадников. Несвижский рыцарь в той схватке не принимал участия, так как был без сознания. Никаких видимых ран на теле пленного они не обнаружили. Как оказалось, рыцаря сильно приложило по голове и, скорее всего, его вынесли с поля боя вассалы.

Какова же была радость, когда, выйдя из забытья, несвижец назвал свое имя. Две шестерки! О такой удаче можно лишь мечтать. Сэр Вильям, виконт Раглан, наследник графа Раглана! Выкуп за него обещал быть просто огромным. На вырученные средства Харт легко мог восстановить поместье, которое оставалось только заслужить. Была, правда, одна проблема. Он не имел вассалов, так что отправить свою добычу в замок старшего брата было не с кем.

Тут имелись и другие соображения. Отправь он пленника в отчий дом, и придется делиться, ведь брат будет приглядывать за его трофеем. Немного подумав, Харт решил поступить иначе. Никто не сомневался в том, что Хемрод добровольно вынесет ключи. Харт оставит виконта в какой-нибудь местной гостинице, оплатить которую будет намного дешевле, чем делиться с братом. Слово рыцаря удержит его добычу почище самых крепких цепей. Вон и сейчас, например. Сопровождаемый им пленник — в доспехах, при оружии, но даже не помышляет о том, чтобы освободиться, потому как дал слово рыцаря. Потом-то эти доспехи у него заберут. Комплекция у молодых людей схожая, так что они вполне сгодятся новому владельцу. Но пока пусть берегут самый ценный из его трофеев.

Так что Харт просто определит своего пленника в Хемроде на постой, внесет предоплату, благо деньги появились и еще что-то можно будет выручить с продажи взятой добычи. Вот там-то милейший виконт и будет ждать своего освобождения. Выкуп не заставит себя долго ждать, в этом рыцарь уверен. Что с того, что он отпустит несвижца? С благородными это вовсе не возбранялось, иное дело — чернь.

Простолюдинов король или господа могли выкупить только после заключения мира, а до той поры их содержат под стражей, вернее, используют на каторжных работах. Вряд ли среди нынешних пленников есть крестьяне или ремесленники, эта армия прибыла без ополчения. Так что никто не станет сажать их на землю или приставлять к ремеслу. С наемниками ситуация иная — им вполне могут предложить и наем. Никакого позора в этом нет. Они честно сражались, попали в плен, с кем не бывает. На этом все: их долги перед прежним нанимателем списываются и они вполне имеют право пойти на новую службу. Не захотят? Тогда каторга и ожидание выкупа со стороны прежнего нанимателя. Вот только не случалось пока такого, так что наемники в куда более выгодном положении. Королевским солдатам повезло меньше: у них не договор, а присяга. Конечно, есть и такие, что переступают через нее, вот только доверием они не пользуются и у новых господ, а прежний уже заочно приговаривает их к смертной казни. Клятвы не для того даются, чтобы их безнаказанно можно было нарушать…

Как известно, если хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах. Так было, так есть и так будет всегда. За слова мудрецов уплачена высокая цена, и зачастую разменной монетой здесь является кровь. Та самая кровь, что хлынула горлом у вдруг поперхнувшегося рыцаря. Он еще успел царапнуть кольчугу, из которой торчала оперенная смерть, но это было последнее, что он сделал в своей жизни, так как тут же упал под ноги коня.

Ему уже не дано было услышать беспрерывные хлопки, которые начали раздаваться, накладываясь один на другой. Увидеть, как некоторые из его людей падали, сраженные невидимыми стрелками, иные вздыбливали лошадей, стремясь как можно быстрее развернуться и бежать из-под обстрела, а остальные пытались пришпорить коней и прорваться вперед, но там их уже ждали и расстреливали в упор. Лишь небольшая часть попыталась изготовиться к бою и понять, откуда идет обстрел. Но когда они, казалось, определяли место, где засели арбалетчики, смерть приходила сзади.

Сэр Вильям Раглан ошеломленно осматривался по сторонам, силясь разобраться, что тут вообще происходит. Он уже перевел из-за спины щит, вынул меч, но никак не мог решить, как следует поступить. Ему было непонятно, кто именно напал на их отряд. Если разбойники, то надо драться. Но такого запредельного количества арбалетов у разбойников просто не может быть. Войска короля? Но где королевские стяги? Где хотя бы один воин? Никого не видно. Остается предположить, что это отряд наемников, решивших половить рыбку в мутной воде. Опять непонятно. К чему нападать на воинский отряд, где они могут получить скорее сталь в глотку, чем стоящую добычу? Полсотни всадников — это не купеческий караван.

Виконт Раглан все еще озирался, вертясь на своем коне как волчок, когда последний памфиец, пытавшийся спастись бегством, пал от очередного арбалетного болта, угодившего ему точно между лопаток. Это что же получается — засевшие сумели рассмотреть его герб и решили напасть именно из-за него, чтобы получить выкуп с его отца? Иного объяснения тому, что при столь точной стрельбе ни один болт не был направлен в него, Вильям не находил. Как когда-то говорил его соратник по обучению воинскому искусству: «Ты слишком дорогой товар». Он тогда здорово на него обозлился, но подтверждение его словам не заставило себя долго ждать. И вот теперь, похоже, все повторяется. Он, сэр Вильям, виконт Раглан — просто дорогой трофей, ради которого одни убивают других.

— Эй, виконт! Только не вздумай бросаться на моих людей! Дэн, добить всех. Да смотрите поаккуратнее, чтобы никому не сунули нож. Ну здравствуй, Вильям.

Бред!.. Этого не может быть! Это не может быть он! Да какого дьявола не может — вон он снял шлем и улыбается. За прошедшие годы он сильно возмужал и заматерел, но все равно черты остались прежними и легко узнаваемы.

— Прошу прощения, виконт, я вовсе не ожидал, что прежнее товарищеское обращение расстроит вас столь сильно, что вы в гневе потеряете дар речи. Поверьте, я никоим образом не хотел вас оскорбить или обидеть, — улыбаясь, произнес поднявшийся из-за куста воин.

— Можешь не поверить, но я только что тебя вспоминал. Вокруг свистят болты, а я отчего-то вспомнил тот день.

— Это когда я тебя назвал дорогим товаром?

— Именно.

— Ага. Ситуация в чем-то похожа. Хвала Господу, этот рыцарь не забрал твои доспехи и мои люди смогли загодя тебя опознать.

— Как ты тут оказался? Только не говори, что отправился меня спасать за обещанное моим отцом вознаграждение.

— Это да. Это я поторопился. Граф, к сожалению, не знает, что ты в плену. Так что не видать мне моей награды.

— Когда это мой отец был скупцом?

— Поверь, даже мысли не было тебя обидеть или усомниться в твоем отце. Если он посчитает, что должен отблагодарить меня, то я нипочем не откажусь.

— Ну здравствуй, Георг.

Георг хотел было еще поерничать, мол, не пристало виконту, наследнику графского рода, так панибратски общаться с простым наемником. Но, видя, как тот соскользнул с коня, отбросил шуточки в сторону и, быстро приблизившись, заключил Вильяма в объятия.

— Так все же, как ты тут оказался? — Вильям с интересом смотрел на то, как сноровисто действуют наемники. А в том, что это именно наемники, он не сомневался, коли уж ими командовал Георг.

— Волей короля.

— Берард все же сумел вырваться из той бойни?

— Не совсем, — осознав, что ему отчего-то трудно говорить на эту тему, вздохнул Георг. — Берард Первый был смертельно ранен и умер еще до рассвета.

— Прими Господь его душу. Значит, сейчас на престоле Гийом Второй?

— Ну, он еще не коронован, но это только формальность.

— Он здоров?

— Даже не получил ни единой царапины.

— Хвала Господу. Расскажи, что вообще сейчас происходит?

— Все плохо, но могло быть еще хуже. Мы потеряли больше половины армии. Хемрод решено не удерживать. Остатки армии разделили на три части, чтобы посадить тремя гарнизонами в замках Карсон, Кане и Кубель.

— Конечно, среди памфийцев ходили разговоры, что Хемрод достанется им без боя… Но разумно ли это?

— Еще как разумно. Хемродцы не горят желанием сражаться, там половина населения — памфийцы.

— Но ведь его придется отвоевывать обратно.

— Дай бог разбить короля Джефа, а с Хемродом можно разобраться и позже.

— Что ж, королю и совету виднее. А ты, как я понимаю, командуешь одним из отрядов, которому вменено сдерживать наступление памфийцев?

— Не совсем так. Я командую единственным отрядом.

— Все настолько плохо?

— Большая часть из тех, кто вырвался, сейчас не в лучшей форме. Хорошо, если они смогут дать достойный отпор при штурме замков. Люди подавлены после поражения.

— И как ты собираешься это осуществить?

— У нас вроде неплохо получается.

— Один полусотенный отряд, к тому же ведущий себя столь беспечно, — невеликая сила.

— Вот только не нужно принижать наши достоинства. Полностью перебить полсотни всадников и при этом не потерять ни одного человека — не такие уж мелочи.

— Согласен. Но ведь это не то же самое, что сдержать наступление целой армии.

— Ничего, мы постараемся. Да, хотел бы сразу тебе сказать, чтобы не дай господь не забыть. Сделай милость, забудь о том, что тебя спас я… Хорошо-хорошо, понимаю. Ну хотя бы до конца войны. Я намерен пустить памфийцам кровь и не желаю, чтобы они знали, кто именно тут действует. Моя матушка осталась в Хемроде, и никакая сила не способна ее оттуда увести.

— Хорошо. Но только до конца войны.

— Сэр, трофеи собраны, можно выдвигаться, — доложил подошедший старший десятник.

— Я не принимал командования вашим отрядом, — с выражением крайнего удивления обернулся виконт к наемнику.

— А я и не к вам обращаюсь, сэр.

— Сэр? — Взметнув брови, Вильям перевел взгляд на Георга.

— Потом расскажу. Выдвигаемся, Дэн, как и планировали.

— Слушаюсь!

Наемники управились очень быстро, прибрав к рукам все, что имело ценность, и, разумеется, лошадей. Поэтому их путь лежал в один лесной массив, на ферму, затерянную в глуши. Дороги к ней фактически не было, имелась лишь едва различимая при очень внимательном осмотре стежка, сильно петляющая между деревьями. Всего пару раз в году этой стежкой пользовался хозяин. Если не знать о ферме, то найти ее, даже случайно, весьма проблематично.

Само собой, о ее существовании известно владетелю (фермер работал у него еще и в качестве лесника), но поди разыщи того барона. Была информация, что он решил покинуть земли, некогда дарованные ему королем. В его планы не входило менять сюзерена, а сам замок не отличался особыми оборонительными сооружениями. Да если бы и так, это ничего не меняло — никакой возможности удержать свой замок от армии у барона просто не было. И думать нечего о том, чтобы выстоять без помощи королевской армии. Однако в планы Гийома входило удержание лишь трех замков, образующих некую линию и отсекающую половину графства.

— Хм… Барон Авене… — задумчиво произнес Вильям, выслушав рассказ Георга.

— Ну да.

— Невероятно. Это один из титулов несвижских королей.

— Многие указывали на эту странность. Но все сошлись во мнении, что его величество пребывал не в лучшем состоянии, поэтому указал первый же титул, пришедший на память. Гийому предлагали заменить его, но тот решил оставить все как есть. Признаться, мне порассказали, в каком состоянии находится баронство, и я уже склоняюсь к мысли, что если уж Берард хотел меня отблагодарить, то мог бы подобрать место и получше. Имением заправляет королевский управляющий, но хозяйство находится в упадке, крестьян практически нет. К тому же баронство находится непосредственно на границе.

— И в этой ситуации ты отказываешься от вознаграждения за мое спасение? Тебе понадобится очень много денег, чтобы все там привести в надлежащий вид.

— Не сомневаюсь. Но ведь война только началась, так что постараюсь не упустить возможность. Мои люди тоже решили последовать за мной. Разумеется, если я смогу обеспечить достойную оплату.

— Содержание сотни бойцов выльется в круглую сумму.

— И я о том же. Но думаю, что управлюсь. Конечно, мне нужно будет прикрывать границу, но половину людей всегда можно определять в наем. Впрочем, не знаю, как оно будет.

— Вижу, возможность обзавестись домом тебя обрадовала.

— Есть немного. Признаться, это идеальный вариант, о котором я подумывал. Возможность иметь дом и вместе с тем не отставлять далеко в сторону оружие как раз по мне.

Георг не стал говорить о том, что эта причина — не единственная. О второй он просто не имел права говорить. А она имелась и грела душу особо, хотя он себе в этом не признавался. Узнав о его существовании на смертном одре, Берард сделал самое большее, что мог в данной ситуации, дабы не поколебать устои государства, — он дал ему имя. Одно из своих имен. Он признал его. Да, это было сделано завуалированно, и понять данное обстоятельство могли только три человека, включая его самого, но все было именно так.

— Здесь наши пути расходятся, — остановившись на развилке дорог, сообщил Георг. — Тебе нужно к королю, этого требует твой долг. Мне же нужно оставаться здесь.

— Спасибо за все, дружище.

— Доложишь королю, что мы уже приступили к выполнению его воли, и мы в расчете.

— Даже не надейся.

— Ну, это твое дело. Помни о моей просьбе. Никому.

— Я помню.

Георг вовсе не испытывал неловкости по поводу того, что оставлял виконта одного на дороге в столь неспокойное время. Памфийцы еще не продвинулись настолько далеко, чтобы угрожать данной местности. С иными трудностями он разберется и сам, благо все оружие при нем. Просто каждый должен заниматься своим делом. От Вильяма куда больше пользы там, в армии, нежели среди них.

Сотня двигалась довольно быстро, благо вся добыча была навьючена на лошадей. Когда они действовали на территории Кармеля, то никогда не обременяли себя подобными трофеями, даже когда захватывали обозы с фуражирами. Максимум, что они могли себе позволить, — это собрать все драгоценности. Но там ситуация была несколько иной. Они действовали на чужой территории, и даже если бы нашли укромный уголок, где была возможность спрятать все свое добро, потом это необходимо было как-то вывезти.

Здесь все по-другому. Георг не сомневался, что памфийцы в очередной раз потерпят поражение и границы как минимум вернутся на довоенные рубежи. Умные и стремительные шаги кронпринца Гийома на берегу Гуры, а также его последующие решения и действия позволяли думать об этом. К тому же на том поле были разбиты далеко не все силы Несвижа. А раз так, то не стоит отказываться от добычи, которую можно укрыть и явить на свет божий, когда территория снова вернется под власть короля.

Георг уже видел, как именно станет обустраивать свой будущий дом, какие шаги будут первоочередными. Нет никаких сомнений, его мечты и реальная жизнь не одно и то же, и шишек он набьет изрядно. Что же с того? Не ошибается лишь тот, кто ничего не делает. Он довольно хорошо изучил военное дело, занятие отнюдь не из простых. Так неужели не справится с хозяйством? Ерунда! Еще как справится, все еще вокруг будут завидовать. Однако им останется лишь облизываться, глядя на его баронство, потому как одно его имя сразу отвадит любого завистника. Это не простое бахвальство, он знает себе цену, как и своим способностям.

Добычу спрятали в тайнике, роль которого выполняла небольшая пещера, на две трети абсолютно сухая. Туда не доберется никакая влага. Лошадей определили под присмотр фермера. Тот был не шибко доволен отведенной ему ролью, даже выплаченное вперед вознаграждение не возымело своего действия. Скорее всего, он и члены его семьи еще долго не узнали бы о начале войны, ведь весенняя ярмарка уже прошла, а до осенней еще около полугода. Уж такой у них образ жизни. А то, что господин барон не появляется, так и ладно, эдак куда спокойнее. Теперь фермер знал о войне, она постучалась в его двери в виде сотни наемников. Опять же — привели полсотни лошадей. А откуда они у них? Ясное дело, хозяева коней взяты на меч. А раз оставляют их и опять засобирались в путь, то не просто прогуляться. Уши у него есть, обрывки разговоров слышит. Если памфийцы узнают о том, что он помогал этим, то не сносить ему головы. Пойти и донести на них? А кто сказал, что их всех перебьют? Кто потом защитит его и его семью? Вот и выходит: в какую сторону ни погляди — отовсюду беда. Так что тут никакому щедрому вознаграждению рад не будешь. Да и кто поручится, что потом этот же рыцарь, столь щедро одаривший фермера, не отберет все серебро обратно?

Как ни быстро парни обернулись, но до наступления темноты предпринять больше ничего не успели. Разве что обнаружить лагерь памфийцев в дневном переходе от Хемрода. Как именно там отнеслись к привету от наемников в виде пяти десятков обобранных трупов на тракте, непонятно, но Георг предполагал, что пока никак. Мало ли что могло случиться. Пока это происшествие никого не могло насторожить, как не могло повлиять и на продвижение армии вперед.

Впрочем, в том, что ему удастся серьезно повлиять на скорость передвижения такой махины, были серьезные сомнения. Это не отряд загросцев в три сотни клинков, лишенный конницы. Тут и кавалерии хватало, и лучников с длинными луками, дальность выстрелов которых ничуть не ниже, чем у их арбалетов. Так что при вылазках нужно будет обязательно учитывать это обстоятельство.

Чтобы действовать наверняка, следует дождаться утра, присмотреть удобное для засады место, обстрелять противника и тут же уходить. В подобных делах у них уже имелся опыт, и немалый. Но вот сама мысль о том, что памфийцы сумеют выспаться в свое удовольствие, вызывала неприятие. Раз уж пожаловали незваными гостями, то пусть не чувствуют себя как дома. Георг намеревался серьезно подойти к выполнению королевского приказа, а также обещания, данного барону Гатине, а потому им об отдыхе думать пока рано.

Дав людям передышку и дождавшись, пока темнота полностью покроет землю, новоявленный барон поднял парней и направился к лагерю. Всадники двигалась, словно призраки. Обмотанные шкурами копыта практически не давали шума. Изредка позвякивающая упряжь или снаряжение, конечно, не способствовали маскировке, тем более ночью, когда звуки разносятся особенно далеко. Но это если находиться в дозоре и внимательно вслушиваться в окружающую темноту, а памфийцы пока чувствовали себя слишком самоуверенно, чтобы держаться все время настороже. К тому же Георг сомневался, что памфийцы станут выставлять дальние дозоры, слишком все хорошо для них складывается. Скорее всего, ограничатся караулами по периметру лагеря.

Так что имелись большие шансы остаться не замеченными до того момента, пока они не приблизятся на дистанцию арбалетного выстрела. На этот раз в запасах снаряжения недостатка не было. Им перепал немалый резерв из хемродского арсенала, об этом позаботился сам барон Гатине. Не всякий болт мог идеально подойти для их арбалетов, но четыре сотни вязанок по сорок болтов подходящего размера были переданы наемникам. Если учесть еще то количество, что имелось у них, то выходит по шесть полных колчанов, не так уж мало. Поэтому они вполне могут себе позволить безвозвратные потери снарядов.

Как и ожидалось, памфийцы вели себя достаточно беспечно. Понять подобное поведение легко. Несвижская армия разбита. Сейчас король спешно собирает новую, так что думать об атаке неприятеля не приходится. Им попросту некому противостоять. Караулы расположились у костров, на расстоянии двух полетов стрелы, образовав кольцо примерно в паре сотен шагов от крайних костров основного лагеря.

Приближаясь к противнику (кстати, совершенно открыто), Георг вдруг подумал о том, что если бы Гийом сейчас ударил по памфийцам, то, скорее всего, без труда рассеял бы их. Этому поспособствовали бы неожиданность, неразбериха и неизбежная паника. Потом слаженными отрядами можно было бы организовать преследование и уничтожение рассеявшихся частей. Тут главное — не дать противнику собраться в одно целое, бить его по частям. В этом случае небольшие мобильные отряды сумели бы уничтожать куда более многочисленные, сбившиеся из разных подразделений и, как следствие, неслаженные отряды памфийцев.

Вот с загросцами такое не пройдет. Их легионы тут же начинают возводить укрепления, даже если остановились всего на ночь. Они, конечно, могут пренебречь высылкой дальних секретов (что, впрочем, сомнительно, потому как этого требуют правила), но караульная служба у них налажена хорошо. А потом, не так уж просто атаковать противника, когда он находится за укреплениями, даже если они полевые и временные.

Однако слишком много рассуждать на эту тему Георг не стал. Мелькнула мысль — и ушла в никуда. Зачем думать о несбыточном? У короля нет подобных сил. В лучшем случае половина остатков армии сохранила бодрость духа, остальные разбиты и раздавлены. А организованных и слаженных подразделений у Гийома и того меньше. Так что решение, принятое им, наиболее верное. Самое большее, что сейчас по силам его солдатам, — это обороняться в укрепленных замках.

Как ни странно, но их никто даже не окликнул, хотя и заметили. Это было видно по очертаниям человеческих фигур, появившихся на фоне горящего костра. Как пить дать, сейчас всматриваются во всадников, которых все же узрели, несмотря на темноту. Вот только их появление ничуть не всполошило караульных. Мало ли кто возвращается из патруля? Ну не верилось им, что сейчас хоть кто-то может представлять для них опасность. А уж чтобы противник приближался вот так вот открыто… Бред. «Ну это вы зря, — усмехнулся про себя Георг. — Нельзя быть такими беспечными и самоуверенными».

— Кто идет?

Надо же! Все же озаботились, решили поинтересоваться. Впрочем, а что им еще остается, если всадники направляются прямиком на них? Вот если бы прошли сторонкой, между постами, тогда, может, и не обратили на верховых внимания, а так лучше уж подстраховаться. Возможно, Георг и в самом деле проехал бы мимо, вот только ему вовсе не хотелось подставлять под выстрелы своих людей: мало ли, вдруг в карауле окажутся лучники. Он намеревался обстрелять памфийцев, а не изображать из себя мишень для их стрел.

В этом случае вырезанный караульный пост — просто идеальный вариант. С других постов лучники не добьют, в лагере все слишком беспечны, надеются на расставленные вокруг караулы. Дать пару-тройку залпов наемники в любом случае успеют, а потом нужно уходить.

— Я кого спрашиваю?

— Сейчас подъеду, узнаешь, — подпустив в голос самоуверенности, ответил Георг.

Все же то обстоятельство, что он родился в Хемроде и большинство его товарищей по детским играм были по происхождению памфийцами, наложило свой отпечаток. Мало того что языки сами по себе схожие, так он еще и приобрел памфийский выговор. От костра послышалось какое-то невнятное ворчание. Не иначе как десятник, поддерживая свой авторитет среди подчиненных, высказывался по поводу разных рыцарей, слишком много о себе мнящих и не подчиняющихся общим правилам. Вполне обоснованное недовольство. Он, бедолага, пока даже не представляет, насколько прав в своем негодовании.

Подъехав к караульным, Георг остановился прямо напротив десятника. В костер подбросили дров, и света было вполне достаточно, чтобы рассмотреть подъехавших. Только чего смотреть-то? Доспехи во всех королевствах похожи, если только герб иной, но его не видно. Странный, конечно, отряд, все в кольчужной броне, что редкость. Это же во сколько обошлось снаряжение воинов? Но каковы нахалы! Командир остановился и нагло пялится на десятника, остальные словно и не замечают никого, объехали командира и окружили караульных со всех сторон. Это что тут…

Мечи выметнулись из ножен с тихим шелестом практически одновременно и почти с той же синхронностью обрушились на пеших караульных. Те настороженно осматривались по сторонам и силились принять единственно правильное решение — как им поступить в данной ситуации. Разумеется, они успели заметить угрожающие действия наемников, а вот что-либо предпринять…

Десять бездыханных тел повалились наземь практически без шума. Во всяком случае, легкий шорох никак не мог долететь до других постов, а потому причин для поднятия тревоги не было. Конечно, могло показаться подозрительным, что погас костер, чуть ранее ярко разгоревшийся при приближении всадников, которых с трудом, но все же можно было рассмотреть на фоне далекого огня.

А вот теперь вообще ничего не видно: небо затянуто тучами, тьма — хоть глаз коли. Но это пока не повод для паники. Вдруг котел уронили в костер? Однако все сомнения рассеялись, как только с той стороны раздались хлопки. Может, их и не было бы слышно, но когда бьют одновременно столько арбалетов… Рог сам собой скакнул к губам, и ночь огласил сигнал тревоги.

Сотня выстроилась в линию. Цель видна не особо хорошо, но вполне приемлемо. Время еще не позднее, а потому костры горят повсеместно. Вот по этим кострам, а вернее, по силуэтам, кружащимся или сидящим у них, и целятся наемники.

— Вместе, бей!

Отдав команду, Георг и сам нажимает на спуск. Хлопок! Арбалет толкает в плечо. Оперенная смерть ушла к цели. Смотреть на результат некогда.

— По готовности, парни!

Арбалет вниз, зацепить за крюк на стремени. Подхватить висящую справа «козью ногу», вставить в паз, подцепить тетиву. Перенести вес тела на правое стремя и одним плавным движением взвести тетиву до щелчка. «Козья нога» опять болтается справа. Извлечь болт и вогнать его под зажим. Вскинуть арбалет. Определиться с целью. Бесполезно. В лагере поднялась суматоха, поди прицелься, когда видны только размытые очертания, беспрестанно мечущиеся из стороны в сторону. С боков уже слышатся хлопки арбалетов подчиненных. К черту прицел. Хлопок! Болт уходит в направлении лагеря просто на удачу. Повторить все снова и после третьего выстрела уходить.

За эту ночь они сумели совершить еще один налет. Грех не воспользоваться начавшимся нудным мелким дождем и тем, что видимость, и без того плохая, стала вовсе никудышной. Правда, на этот раз все не так благостно. Слабые костры видны только в центре лагеря. Люди предпочитают мерзнуть, кутаясь в плащи, все же не всем повезло иметь свою собственную палатку. Даже имея возможность разжиться подобным добром в обозе несвижцев, воспользовались ею далеко не все. Здесь свое слово сказала лень, ведь придется это добро нести на себе. Хорошо тем, кому посчастливилось разжиться повозкой, — там можно и добычу разместить, и имущество везти. Но таких счастливцев немного. Это загросцы всюду таскают за собой палатки из расчета одна на четверых. Они вообще в походе очень напоминают груженых мулов.

Посты и вовсе не поддерживают огонь — лучше уж померзнуть, чем подставляться. Весть о произошедшем с одним из караулов разнеслась со стремительностью пожара, взбодрив людей и заставив их быть более бдительными. Было дело, даже обстреляли своих фуражиров, убив одного из них и ранив двоих. А нечего их командиру выказывать свою спесь. В военном походе как-никак. Спрашивают, кто идет, — нужно отвечать как положено, а не костерить на чем свет стоит нахала, решившего преградить путь благородному рыцарю.

На этот раз наемники действовали скрытно, сразу с нескольких направлений, разбившись на десятки. Никакой определенной задачи. Подкрасться к противнику (не имеет значения, к лагерю или к очередному посту), сделать по одному прицельному выстрелу и уходить. Георг хотел участвовать в этом предприятии со всеми на равных, но этому воспротивился Дэн. Его поддержали остальные десятники.

Дескать, командуешь отрядом, вот и командуй. Твое дело — находиться на месте сбора, поджидать остальных и думать, что и как делать дальше. Грело хотя бы то, что вместе с ним остался и сопящий от недовольства старший десятник. А что, дескать, десятники сами не управятся? Вот и находись вместе с оруженосцем рядом с командиром. Придет и твое время, нечего лезть в десятки, там найдется кому командовать.

Сотня собралась вместе уже далеко за полночь. Люди были грязные, вымокшие, но весьма довольные собой. К радости Георга, потерь не было. Двое получили незначительные ранения от стрел, которые памфийцы пускали наугад, но раны так себе, несерьезные, так что парни остались в строю. Судя по докладам, от второй вылазки противник понес куда более ощутимые потери. В то, что три сотни болтов, выпущенных в первый раз, могли собрать обильную жатву, новоявленный барон Авене не верил. Эта вылазка была рассчитана на другое. Невыспавшийся солдат — усталый солдат, а какой тут сон, когда в любую минуту можно ждать нападения, да еще под нудным дождем и без тепла от костра.

Примерно через час движения в кромешной темноте сотня набрела на опустевшую ферму. Многие жители подались от войны кто куда, а по большей части предпочли отсидеться в укромных уголках, прихватив с собой все, что только возможно. Сейчас оставаться в домах небезопасно. Но так поступили далеко не все — кто-то понадеялся, что их беда обойдет стороной. Да, кому-то повезет больше и их поселения обойдут. Кому-то меньше — у них заберут только продовольствие, которое те не успели припрятать. Кому-то и вовсе не повезет: кроме фуража, у них заберут скотину, попользуют женщин, а хозяевам просто намнут бока, если те окажутся благоразумными и не станут возражать, в противном случае могут и убить. Таков непреложный закон войны, и ничего с этим не поделаешь.

Расположились, можно сказать, с комфортом, во всяком случае, всем нашлась крыша над головой. Безусловно, сотня имела палатки на всех, вот только кто же возьмет обоз в рейд, где жизнь зависит во многом от скорости? Лучше уж претерпеть некоторые неудобства, чем быть скованным неповоротливыми повозками или навьюченными лошадьми.

На ферме пробыли до обеда. Морось, досаждавшая с полуночи, прекратилась. Солнце так и не появилось, но зато стало не так сыро и люди отдохнули. Еще и горячего поели. Грех отказываться от такой возможности, всухомятку много не навоюешь. Мысль о том, что большинство солдат Памфии сейчас в куда худшем состоянии, грела особо.

Покинув это гостеприимное место, они направились поближе к Хемроду. Места здесь знакомые, а потому Георг уже знал, где нанесет следующий удар. Ночи ждать глупо, потому как даже с учетом подмоченных дорог король Джеф приведет свою армию к стенам столицы графства еще засветло. Все войска в город не войдут, и ночью парни еще смогут пустить памфийцам кровь, уж в окрестностях города ему известны все складки местности, как линии на своей ладони. Но зачем откладывать, если есть возможность покуражиться и раньше?

В этом месте дорога проходила мимо холма с довольно крутым склоном, протянувшимся на несколько сот шагов. На обратном его скате имелась седловина, где без труда можно было скрыть от постороннего взора лошадей. Сам холм абсолютно голый, ни одного кустика, место для нападения, можно сказать, неудобное. От вершины до дороги — добрых две сотни шагов. Да, очень неудобное место. Но это смотря для чего. Например, для обстрела из арбалетов — так вполне подходящее. Лежащего в высокой траве стрелка не разглядишь, в то время как он может спокойно наблюдать за дорогой. Арбалет — это ведь не лук, и для стрельбы из него совсем нет необходимости подниматься в полный рост или вставать на колено. Стрелять можно и лежа.

Глядя сквозь стебли травы на дорогу, по которой сейчас двигалась пехота, Георг плотоядно улыбнулся. Все происходило именно так, как он и планировал. Отряды охранения, выпущенные перед армией подобно щупальцам, благополучно обогнули хорошо просматриваемый холм, не обнаружив там ничего подозрительного. За дозорными начала движение остальная армия.

Наемники благополучно пропустили мимо отряды рыцарей и латной пехоты. Расстояние все же велико, слишком большая вероятность, что выпущенный болт сумеет отразить даже кольчуга. Жалко, конечно, эдак можно было поразить и короля, которого было прекрасно видно. Никаких обвинений по поводу убийства монарха можно не опасаться, война же, ни о каком покушении речь не идет.

Наконец пошла легкая пехота и двинулись лучники. А вот у этих с доспехами совсем плохо, в лучшем случае — кожаные панцири. Конечно, кожаный панцирь в сочетании со стеганкой вполне может поспорить с кольчугой, но все же уступит ей, да и не так уж этих панцирей много. Большинство лучников щеголяют в чем попроще. Вот этих можно приложить как следует.

Люди знают, как им действовать. Все это неоднократно отрабатывалось на тренировках и применялось в бою. Первый выстрел за Георгом. Он прикладывается к арбалету, выбирает одного из пехотинцев, делает поправку с учетом того, что стрелять придется сверху вниз, — особенности подобной стрельбы они поняли еще в Кармеле. Хлопок! Вслед раздаются хлопки, которые накладываются друг на друга. Небольшой интервал — и опять разноголосица хлопков, их уже меньше, это бьют старшие троек; вдогонку — еще одна волна выстрелов, этих уже совсем мало, это десятники поставили точку.

Все происходящее длится едва ли десять ударов сердца, но результат не может не радовать. Георг отчетливо видит, как валятся на землю десятки убитых и раненых. Однако слишком долго наблюдать за происходящим нельзя. Лучники уже вскидывают луки, просто пока не могут понять, куда именно посылать стрелы.

Наемники и не собираются предоставлять им такую возможность, спешно отползая назад. Наконец сквозь крики и команды командиров, доносящиеся с противоположного склона, слышится другой звук, несущийся сверху, — некое посвистывающее шуршание. Наемники хорошо знакомы с подобными звуками, их издает множество стрел, пущенных по крутой траектории и падающих сверху вниз. Георг быстро переворачивается на спину, чтобы взглянуть в сторону приближающейся опасности. Если использовать достаточно тяжелую стрелу, то она, падая сверху, вполне может пробить кольчугу, так что, если лучники взяли правильный прицел…

Проклятье! Лучники бьют наугад, в этом никаких сомнений, людей на холме просто некому рассмотреть. Но, очевидно, командир у них толковый и со своим оружием обращаться умеет.

— Прикройся!

Шипящий посвист вдруг начал переходить в глухой стук. Стрелы вонзаются вокруг наемников, слышится пара сдавленных стонов. Хорошо хоть не так много лучников участвуют в обстреле, не то бед было бы куда больше. Но думать об этом некогда. Урез холма позади, увидеть оттуда их не смогут, только с боков, но оттуда из лука не добить.

— Встать! Бегом к лошадям!

Времени на перезарядку лучникам требуется куда меньше, чем арбалетчикам. Еще один такой залп — и снова будут жертвы. Он уже видит двоих, один бежит, прихрамывая, с обломком стрелы, торчащим из бедра, второй поддерживает раненую руку. Но вроде пока ничего серьезного, по крайней мере, парни держатся молодцами. Сбегая в ложбину, Георг видит, как с другой стороны, где склон более пологий, на него начинает подниматься отряд всадников. Быстро сориентировались. Вот и лошади.

Сотня выметнулась из ложбины и во весь опор понеслась прочь от этого места. Теперь видны всадники, движущиеся с другой стороны. Не иначе как хотят взять в клещи, вот только, наверное, они никак не ожидали, что на открытой, просматриваемой со всех сторон местности можно спрятать лошадей. А вот можно. Места нужно знать.

Насчет знания местности мысль мелькнула совсем не зря. Опыт действий в Кармеле пригодился и здесь. Только там, прежде чем организовывать засаду, они обязательно проводили разведку местности с целью изучения путей отхода, здесь же в этом не было никакой необходимости, все и так известно.

Георг посматривал на преследователей. Ясное дело, что тяжелая конница в погоне не участвует, но и этим дать встречный бой не получится. В погоню бросилось не меньше трех сотен всадников. Многовато для открытого боя. Примерно через две мили сотня вышла к оврагу, по дну которого протекал полноводный ручей с высокими обрывистыми берегами. Через него имеется только один удобный переход на несколько миль в оба конца.

Разумеется, Георг рассчитывал при случае использовать это место, чтобы сбросить с себя погоню, но, признаться, сомневался, что эта предосторожность действительно пригодится. Все же гоняться за конным отрядом, у которого имеется солидная фора… Но памфийцы проявляли завидное упорство в стремлении нагнать и покарать наглецов, осмелившихся устраивать им пакости. Превосходно! Это могло говорить лишь о том, что король Джеф пребывает в крайней стадии раздражения. Выходит, они не зря уже вторые стуки кружатся над вторгшейся армией. По самым скромным подсчетам, за столь короткое время им удалось вывести из строя более сотни человек. На фоне того, что в прошедшем сражении памфийцы потеряли едва ли больше четырех сотен, потери довольно значительные, есть с чего начать сердиться. Ничего, если дальше пойдет так же, то Джеф еще поскрежещет зубами, а то и сотрет их в порошок.

Вот только упорство погони очень сильно настораживало. Все указывало на то, что без боя тут не обойтись. А бой — это дело такое… Драться и обстреливать противника с безопасного расстояния — совсем не одно и то же, тут могут случиться потери, причем в первые же сутки.

Дальше бежать не имеет смысла. Лошади, понятное дело, гораздо выносливее людей, но их силы не бесконечны, долго подобную скачку им просто не выдержать. И у памфийцев та же самая проблема, но зачем загонять своих коней, когда можно поступить иначе, да еще и добавить противнику головной боли? Какая разница, что это вынужденная мера, главное — чтобы у них самих голова не заболела.

Наконец они на противоположном скате. Теперь нужно действовать быстро.

— Сто-ой! Спешиться! Коноводам отвести коней!

— Спешиться! — слышатся команды десятников. — «Козьи ноги» не забудьте, телячья немочь! Живее!

— С первого по четвертый десяток, занять позицию справа! — продолжает раздавать команды Георг. — С пятого по восьмой — слева! Девятый и десятый — по центру и прихватите копья! — У парней недлинные пики, которые весьма эффективны против конницы, но это все равно лучше, к тому же свою роль должно сыграть и то обстоятельство, что противник будет подниматься вверх по склону и его продвижение вовсе не будет легким.

— Что встали? За мной!

— Торопись!

— Быстро, быстро!

— Взводи арбалеты!

— Куда на колено встал! Как будешь перезаряжаться?! — Десятники правильно понимают ситуацию, сейчас все будет зависеть не только от точности стрельбы, но и от скорострельности.

Вражеские всадники еще не успевают приблизиться к переходу, а сотня уже готова к встрече. Некуда деться памфийцам — либо атаковать в лоб, либо отправляться в обход. Но второе — очень долго, местность им неизвестна, к тому же загонят коней окончательно. Они еще не знают особенностей действий наемников, поэтому, скорее всего, захотят взять нахрапом. Подумаешь, их встретят болты, ничего страшного, риск — это часть жизни. Здесь нет никаких укреплений и преград, кроме довольно пологого подъема, ручей имеет твердое дно и нетопкие берега, это отчетливо видно по следам недавно прошедшей тут сотни всадников. Противник сумеет дать лишь один залп.

— Слушать внимательно! Если не уверены, что поразите всадника, бейте по лошадям!

Георг прекрасно понимал, что если не сбить атакующий порыв, то сотня арбалетов, даже при их манере применения этого оружия, просто не способна остановить атаку конницы. А вот если в довольно узком проходе устроить завал из убитых или бьющихся в агонии лошадей, то противнику волей-неволей придется как минимум замедлиться, а значит, дать возможность для второго выстрела. Если это случится, то все — считай, атака остановлена. Тогда всадники будут представлять собой гораздо лучшую мишень. От их позиции до ручья чуть больше семидесяти шагов, на таком расстоянии не всякий полный доспех сумеет сдержать арбалетный болт, а полностью облаченных в доспехи среди преследующих не было — они слишком тяжелы, чтобы их кони выдержали подобную скачку.

Передовые всадники замедляют свой бег. Наконец противник сбился в одну массу и, вновь пришпорив лошадей, устремляется в атаку. Вот он плотной массой входит в проход. Вот он уже на берегу ручья…

— Бей!

Ноги лошадей вздымают мириады брызг, вода в ручье, еще не успевшая очиститься, становится черной. Мгновение — и ручей преодолен. В этот момент слышатся первые хлопки. Им вторят ржание лошадей, полное боли и страданий, крики людей, лязг железа, шум вспениваемой воды, топот копыт. В поднявшейся какофонии уже невозможно командовать сотней, Георга могут услышать не больше дюжины людей, находящихся поблизости. Из повторных выстрелов он слышит лишь два или три, тех старших, что находятся рядом. Когда бьют десятники, он уже ничего не слышит, просто целится во всадника, вырвавшегося вперед сквозь мгновенно образовавшийся завал из раненых и убитых людей и лошадей. Хлопок звучит как-то неестественно тихо, забитый другими звуками. Всадник вскидывает руки и валится на круп лошади.

Два десятка, занявшие позицию в проходе, сделав выстрелы, тут же отбрасывают арбалеты, хватают копья и вскидывают щиты. Если противник сумеет-таки добраться до верха, то им предстоит замедлить его, чтобы дать возможность товарищам расстреливать атакующих. Нечего и думать, что этому жидкому строю удастся остановить атаку самостоятельно, но в такой комбинации — очень даже возможно.

Всадники с большим трудом преодолели образовавшийся завал и снова бросились в атаку, но к этому моменту первые стрелки уже перезарядились и в них полетели болты. Наемники стреляют только наверняка. Если всадник надежно прикрыт щитом, бьют в лошадь, сваливая животное и бросая седока под копыта других. Завал из тел все ширится. Противник словно напарывается на какую-то незримую черту. Чтобы ее преодолеть, приходится платить кровью за каждый шаг.

Наконец передовые достигают наемников, выстроившихся с копьями наперевес. Двигаться быстро они не имеют никакой возможности, а потому вломиться в жидкий строй у них не получается. А тут еще из-за спин копейщиков слышатся хлопки арбалетов. Это коноводы, понимая, что в данной ситуации каждый боец на вес золота, побросав лошадей, поспешили на помощь. Не сказать, что она оказалась лишней. Всадников, уже готовых навалиться на строй, буквально сносит, следующие еще больше замедляются и просто приближаются к строю, где их встречают ударами копий. Не надеясь гарантированно достать до всадников, наемники безжалостно вгоняют сталь в тела коней, что в неменьшей степени гасит атакующий порыв.

Георг наблюдал за происходящим, уже вскидывая арбалет для следующего выстрела. Проклятые самовольщики! И ведь среди них нет десятников, только рядовые. Выходит, сами приняли решение, причем единодушно, без споров, иначе никак не поспели бы. Но молодцы! Вовремя, ничего не скажешь. Но если вдруг окажется, что хоть одна лошадь потеряется, семь шкур спустит. Арбалет наведен, с такого расстояния даже полный доспех самого лучшего качества не спасет. Хлопок! Всадник заваливается влево, поймав боком оперенную смерть. Теперь быстро перезарядиться.

Как ни жидок был строй копейщиков, но все же всадникам не удалось заставить их прогнуться или отступить. В немалой степени это случилось благодаря возникшим за их спинами стрелкам, которые ссаживали наседающих одного за другим. Весомое слово сказали и те, что оказались с боков, — стрельба буквально в упор была просто убийственна по своей эффективности.

Наконец атакующие не выдержали и повернули обратно, преследуемые непрекращающимся обстрелом. Продолжая терять людей, памфийцы откатились назад и закружили вдали. Они все еще были в пределах досягаемости арбалетов, но такая стрельба имела бы хоть какой-то смысл, если бы целились по слабо защищенной пехоте, а скорее даже по лучникам, не имеющим щитов. Однако арбалеты и не думали умолкать. По приказу Георга наемники сейчас добивали раненых, проявлявших признаки жизни. Едва осознав это, те, кто еще что-то соображал, старались замереть, чтобы не получить болт.

Георг окинул взглядом место побоища. В узком проходе смешались кони и люди в одну сплошную пугающую массу. Над оврагом раздавались стоны раненых и ржание лошадей, полное боли и страдания. По прикидкам, потери атакующих — около полутора сотен. Весьма впечатляюще, если еще учесть и тот факт, что сами обороняющиеся не потеряли убитыми ни одного человека. Имелось двое с довольно тяжелыми ранами, еще пятеро отделались легкими ранениями. Соотношение просто дикое, даже для обороняющихся на стенах.

Коноводы все же не бездумно побросали коней, а оставили их с увязанными в один узел поводами по пять-шесть коней. Это волей-неволей заставило лошадей образовать некое подобие круга, бежать куда-либо они просто не могли, максимум — слегка отдалиться.

— Эх, сколько добра! — глядя на картину побоища и понимая, что ничего им не перепадет, вздохнул известный сотенный заводила Брук. Понять его можно. От одного вида такого количества побитых лошадей любого обуяет жадность. Но есть еще и те, что не пострадали и сейчас либо стоят, а их поводья зажаты в мертвых руках, либо разбрелись по ручью.

— Радуйся, что сам цел, — усмехнувшись, решил охладить пыл подчиненного десятник.

Затягивать больше никак нельзя. Отбили охоту лезть напролом, и ладно. Ночная вылазка? Пожалуй, что и нет. За сегодня они и без того хорошо потрудились. Интересно, где можно раздобыть вина? Парням просто необходимо отдохнуть. Хотя бы день.

— Три сотни убитыми!

Король Памфии Джеф Первый метался, словно оборотень в клетке. Подумать только! В сражении у Гуры он потерял пять сотен человек, но там сошлись две армии общим числом в семнадцать тысяч. Да, несвижцы понесли куда более ощутимые потери, но это нормально, проигравшая сторона теряет в разы больше, чем победившая. А тут… За прошедшие сутки памфийская армия так и не встретилась с несвижской, но потери сопоставимы с понесенными в битве.

Настроение короля не могло исправить даже то обстоятельство, что члены совета Хемрода вынесли ключи от города, едва король появился под его стенами. Событие, безусловно, радостное, но вполне ожидаемое, а вот ситуация вокруг армии радовать никак не могла.

— Барон, ты выяснил, кто это так над нами насмехается?

— Доподлинно пока ничего неизвестно. Сведения, полученные от наших людей, разрозненные и противоречивые. Если судить по рассказам очевидцев, то количество нападавших — от сотни до трех.

— Меня вовсе не интересует, что говорят трусы, от страха наложившие в штаны, — злобно прошипел Джеф Первый, схватив стоящего перед ним барона за рыцарскую цепь и притянув его лицо к своему. Не будь на том доспехов, король непременно ухватил бы за одежду, при этом передавив горло. Об этом явственно свидетельствовали его налившиеся кровью глаза, полные бешенства.

Он вообще был несдержанным, в отличие от своего сына. Но кронпринц предпочитал стоять в стороне и не вмешиваться. В этом походе он только командовал одним из отрядов, принимал участие в совете, учился и набирался опыта. Он мог высказать свое мнение только наедине с отцом или по его приказу, да и то между ними была договоренность, что если его позиция будет резко отличаться от позиции короля, то он попросту воздержится от высказываний.

— Мне пока доподлинно ничего не известно, — сохраняя спокойствие, ответил вопрошаемый барон, — есть только предположения. Слишком мало времени, чтобы собрать достоверные сведения.

— Я слушаю тебя, Клод, — отпустив цепь и сделав по шатру несколько нервных шагов, потребовал король.

Его величество мог разместить свою резиденцию в городе, но предпочел полевой лагерь. Войска должны видеть, что их король вместе с ними. Тем более что завтра армия продолжит движение, здесь им делать нечего, нужно развивать успех. Уже имелись сведения, что несвижцы собираются оборонять три хорошо укрепленных замка. Если не удастся взять их с ходу, осада может затянуться, что никоим образом не отвечало намерениям Джефа Первого.

— Во всех случаях было задействовано большое количество арбалетов, — начал объяснять барон Клод. — Оружие не столь распространенное, как лук. К тому же нападавшие передвигаются верхами. Мне известен лишь один отряд, который соответствует этому описанию. Наемничья сотня некоего Олафа, который прославился во время люцино-мгалинской войны.

— Я помню об этом. Это они атаковали рыцарскую конницу?

— Да, ваше величество. Наемники тогда понесли просто огромные потери, но их новому командиру, некоему Георгу, удалось воссоздать сотню. Они сильно отличились в Кармеле, причем именно тем, что сейчас неизвестные проделывают с нами.

Что и говорить, не только в Несвиже был барон Гатине — люди, подобные ему, есть у любого короля. Степень их мастерства разнится, но они есть всегда.

— Ты хочешь сказать, что какая-то сотня наемников причинила нам столько неприятностей?

— Я предполагаю это. Чтобы утверждать, у меня недостаточно сведений. К тому же это не «какая-то сотня», а достойный противник. Загросцы никогда не казались мне неумехами, как и их шпионы, тем не менее этот сотник кровь им подпортил изрядно.

— Но виконт Бланш утверждает, что их вывели на засаду как минимум из трех сотен бойцов, занявших выгодную позицию. И это вполне соответствует понесенным потерям. Что ты молчишь? Понимаю, не хочешь задевать нежных чувств виконта, но его тут нет.

— Я не хочу сказать, что виконт испугался, он скорее хотел оправдать столь большие потери или что-то его ввело в заблуждение. А может, он прав, а я ошибаюсь. У меня недостаточно сведений, ваше величество.

— А когда у тебя будет достаточно этих самых сведений?!

— Простите, но я затрудняюсь сейчас ответить. Мне нужно время.

— Нужно — так бери. Только не слишком много. Я хочу как можно быстрее узнать об этом человеке все.

— Слушаюсь, ваше величество.

— Счастлив Гийом, коли у него есть такие достойные воины, — наконец подал голос кронпринц, когда полог за вышедшим бароном задернулся.

— Джон, я всегда учил тебя уважать противника, но не слишком усердствуй. Этот Георг — наемник, и то, что он не воюет на нашей стороне, — минус нашему дражайшему барону Клоду.

— Но если он несвижец…

— Он наемник, — с некоторой ленцой перебил сына король. — Для этой братии существует лишь золото, и служат они тому, кто даст достойную цену. Вот то, что у короля Несвижа есть такой цепной пес, как барон Гатине, — действительно его счастье.

— Сомневаюсь, что можно воевать так только за золото.

— Ты же слышал, он уже так воевал, в Кармеле.

— А в чьих интересах в действительности было то восстание?

— Хм… Возможно, ты и прав. Проклятье, я уже начинаю его уважать, хотя доподлинно и не знаю, кто он!

— Думаю, очень скоро мы будем это знать. Конечно, барон Клод — не Гатине, но не думаю, что намного хуже. Ведь ему удалось обвести вокруг пальца Несвижского Пса, и король Берард узнал о нашем вторжении ровно тогда, когда это понадобилось нам.

Тут принц был полностью прав. Пожелай Джеф Первый — и они могли вторгнуться в Несвиж абсолютно неожиданно. Но тогда была слишком велика вероятность того, что столицу Хемрода, этот богатый город, придется брать штурмом. Именно поэтому сведения все же поступили к несвижцам, но оставшегося времени было явно недостаточно, чтобы те смогли собрать большие силы. А вот после поражения армии Несвижа вероятность сдачи Хемрода сильно возрастала, что, впрочем, и произошло.

Если бы Берард немного повременил, он бы куда быстрее и с меньшими потерями разделался с памфийцами. Но Джеф правильно его просчитал и пока выигрывал. Плохо другое: король убит, а о кронпринце ничего доподлинно неизвестно, кроме того, что он мужеложец. Никто не знает, что от него можно ожидать. Это темная лошадка, до сегодняшнего дня никоим образом себя не проявившая.

— Что ж, подождем, — наполняя кубок вином, устало произнес король.