Седьмая тамга

Константин Иванович Кизявка (2024)

Ласло Миронов всю свою четырнадцатилетнюю жизнь провёл в Москве. Но теперь вынужден переехать в маленький провинциальный российский городок со странным названием Батайск. Так ли заброшен и прост этот город, как кажется на первый взгляд?

8

Суббота — день особенный. Это в понедельник до воскресенья шесть дней, а в субботу — вот он, выходной, уже вечером начнётся. В таком ракурсе всякие трудности и даже учёба кажутся незначительными.

Ласло зашел в класс технологии просто в великолепном, по сравнению со вчерашним, настроении. Кости ещё не было. Девочек тоже не было, наверное, у них технология в другом классе. Пацаны, сбившись в кучки, строили планы на день.

Миша Покровский увидел Ласло и сказал:

— Привет! Готов к физике?

— Конечно, — кивнул Ласло, — с таким тренером!

Миша улыбнулся.

Интересный парень этот Покровский, слишком умный для деревни. Наверное, станет известным человеком или большим начальником.

Ласло сел на своё место и погрузился в мобилу.

Свирский писал, что в Москве уже холодно, учиться не кайф, а толкового напарника, чтоб играть в мэджик в паре, как не было, так и нет. Хвастался, что нашел в бустере за триста рублей карту, которая на барахолке стоит сейчас десять тысяч.

Ласло вздохнул. Откуда тут бустеры? Разве что в «Озоне» заказать. Кстати, есть же две тысячи. Нет. Потом отец спросит, неудобно получится. Ладно, потерпеть ещё немного, глядишь, родители одумаются и снова — столица Российской Федерации, нормальные люди, красивые дома, клубы, соревнования.

— Миронов?!

Ласло вздрогнул. У парты стоял не старый, но уже совсем седой бородач с острым носом и весёлыми глазами. Учитель по технологии, тот самый Константин Константинович, разобраться с которым хотела Ёська.

— Ты Миронов? — повторил учитель.

Ласло встал.

— Да.

— Задумчивый ты какой-то. Тему урока чего не записываешь?

Ласло оглянулся по сторонам. Урок шёл полным ходом. Перед всеми, кроме Пономаренко, лежали тетради.

— Сейчас! — Ласло достал из портфеля чистую тетрадь.

— А у тебя ещё одной нет? — спросил трудовик. — Для Пономаренко?

Ласло глянул на заднюю парту.

— Нет.

— Жаль. Ну ладно, садись. Пиши. Холодная обработка металла. Резка. Работа зубилом. Записал? Нет? Об-ра-бот-ка ме-тал-ла. Рез-ка. Ра-бо-та зу-би-лом.

На перемене братья Сухоусовы снова рубились в свои карты. Ласло подошёл и спросил с лёгкой издёвкой:

— Посмотреть можно?

— Да, конечно, — рассеянно кивнул Гриша.

— Всё равно ничего не поймёшь! — усмехнулся Алик.

Они ошибались. Ласло, конечно, делал вид, что не понимает, он умел, когда надо, вести себя как настоящий разведчик, но картинка в голове начала складываться.

Символы на картах означали тип волшебства. Когда Григорий положил на стол карту с изображением чего-то типа курицы, он добрал в руку две карты. Возле курицы стояла двойка. Значит курица — добор. Синие круги на картах отменяли волшебство соперника: контрспеллы. Шлем с рогами снимал верхние карты с колоды соперника в общее кладбище. Тут пришлось поскрипеть шестерёнками. Похоже, колоды игроков, на которые в начале матча делилась основная колода — это и были хиты (жизни) игроков. Карты со снежинкой в круге возвращали карты с кладбища в колоду. Походу, лечение. Красные карты с крестом в квадрате, в отличие от волшебства, ставились на стол и тапались — говоря по-русски, поворачивались — во время использования. Артефакты. А карты с символом вихря уничтожали эти артефакты.

Были еще символы, которых Ласло пока не понимал, но в целом всё прояснилось.

— В картишки играем? — у стола стоял трудовик.

— В какие? — достаточно искренне удивился Гриша.

Ласло чуть не поперхнулся: карты исчезли. Стол был пуст.

Похоже, и Константин Константинович не ожидал такого поворота.

— В такие! — растерянно сказал он. — Чего спрятали? Доставайте. В школе нельзя.

— Ладно, — Альберт вытащил из-под парты колоду. — Вот.

Трудовик взял картонки и начал их задумчиво перебирать. Вот только перебирал он обычные замусоленные карты. Семерка треф, туз червей, восьмёрка пик… Вот фокусники! Куда дели свои?

— После урока заберёте, — с победным видом кивнул трудовик и отправился к доске начинать второй урок.

На перемене перед черчением к Ласло подошла Лена Смирнова, староста.

— Миронов, а где Перцев?

— Откуда я знаю?

— Ну, вы же друзья.

— С чего это? Если за одной партой сидим, сразу друзья?

— Он заболел, — сказал Сергей Тарчуков со среднего ряда. — Только что звонил, сказал, что его скорая забрала утром. Сегодня не придёт.

— А что с ним? — спросила Смирнова.

— Ну, у него же это… Ну как обычно.

— Ладно, отмечу, что болеет. Кого ещё нет?

— Вроде все, — пожал плечами Тарчуков.

— Хорошо. А ты, Миронов, сходи в больницу, проведай товарища.

— С чего это? — возмутился Ласло. — У меня что, больше дел нет в субботу? Ты староста, ты и ходи.

— Вот ты вредный, Миронов. У вас в Москве все такие вредные?

— Все.

— Как работать в таком коллективе, — вздохнула Смирнова и пошла докладывать Ребру, что-то рисовавшему за учительским столом. Ребро — это фамилия чертёжника. Тот выслушал, покивал и записал в журнал.

Физика стояла в расписании последним уроком.

Учитель с забавным прозвищем «Папа Витя» посмотрел на Ласло:

— Перцев, иди к доске!

Ласло сначала встал, а потом возразил:

— Я не Перцев. Я Миронов.

Физик взял со стола очки, надел и посмотрел внимательно:

— Действительно. Не Перцев. А почему на его месте сидишь?

— Я новенький. Только на этой неделе приехал.

— Понятно. Значит, домашнее задание не учил.

Ласло взглянул на Покровского.

— Почему не учил? Учил.

— Ну, тогда давай к доске. Как фамилия?

— Я же сказал. Миронов.

— Известная фамилия. Давай, Миронов, расскажи, что ты знаешь про относительность движения.

— Относительность движения? Хорошо. Вот представьте, что едет поезд. Со скоростью 20 метров в секунду.

— Представил.

— Хорошо. А в поезде человек «А» бросает человека «Б» при помощи задней подножки в сторону, противоположную направлению поезда, со скоростью 10 метров в секунду.

— Именно задняя подножка? — переспросил ошарашенный учитель.

— Да, конечно. Если бы передняя, он же полетел бы по ходу движения поезда!

— Ну да, ну да! Так, и что?

— Получается, человек «А» едет вместе с поездом со скоростью 20 метров в секунду, а человек «Б», летящий в другую сторону, находясь в этом же поезде, движется относительно земли со скоростью уже 10 метров в секунду.

— Интересно. А ты что, борьбой занимаешься?

— Рукопашным боем.

Где-то в первом ряду прыснули братья Сухоусовы.

— Не вижу ничего смешного, — сердито сказал физик. — Очень интересное прочтение. Садись, Миронов, за оригинальность ставлю тебе пятёрку.

Покровский улыбался. Получается, не зря вчера старался. Непонятно, откуда Миронов взял этих борцов, но красава, доходчиво пояснил.