Седьмая тамга

Константин Иванович Кизявка (2024)

Ласло Миронов всю свою четырнадцатилетнюю жизнь провёл в Москве. Но теперь вынужден переехать в маленький провинциальный российский городок со странным названием Батайск. Так ли заброшен и прост этот город, как кажется на первый взгляд?

7

На всякий случай, Ласло не ел. Мало ли что там на тренировке будет. С полным желудком лучше не рисковать. Аккуратно, когда мама вышла, выцедил борщ в раковину, а оставшуюся гущу из капусты, свеклы и картошки выбросил в мусорное ведро. Прикрыл порванным целлофановым пакетом.

Компот выпил. И пошел в зал, где мама читала книгу.

— Мам!

— Чего?

— А дашь мне две тысячи?

— Ого! Это зачем еще?

— Я на рукопашный бой записался.

— Прям записался? Прям на рукопашный бой? Сам?

— Со знакомым, Костей Перцевым из нашего класса.

— О! У тебя уже друг есть?

— Ну как друг. Сидим вместе за партой.

— А рукопашный бой это не опасно?

— Да ну, мам, обычная борьба. Ничего страшного.

— Надо с папой посоветоваться.

— Ну, мам, пока он придёт, я схожу, посмотрю, как там. Сегодня в пять. А деньги тогда мне в понедельник дашь. На вторую тренировку. На первую не обязательно. Это ознакомительная.

— А уроки?

— Там мало на завтра. Тем более, что меня на первой неделе не спрашивают. Я ж новенький.

— Новенький! Уроки всё равно сделай. Потом пойдёшь.

— Хорошо.

Ровно без пяти семнадцать Костя и Ласло переступили порог спортзала.

На ковре стояли босые пацаны, кто старше Ласло, кто младше, одетые в самую разную спортивную одежду от олимпиек до кимоно, и о чём-то разговаривали. Двое сидели на лавочке у стены. Из тренерской доносился голос Владимира Геннадьевича:

— Я тебе сказал, если сегодня не принесёшь, на тренировку не пущу. Так что одеваемся и домой.

— Ну, Владимир Геннадьевич! Мама сказала, в понедельник даст!

— Задолбал ты, Сидоров! Мне чем, по-твоему, за аренду платить? Ты, конечно, потренируйся сегодня, негоже пропускать. Но в понедельник, чтоб без всяких отмазок. Понял?

— Понял!

— Вали с глаз моих.

В зал выскочил радостный малолетка, примерно пятиклашка, и крутанул сальто.

— Шо? Не выгнал? — спросил его рыжий ровесник.

— Не!

— Хорошо.

Вышел тренер.

— Построились!

Ласло с Костей стали на правый край общей шеренги.

— Равняйсь! Смирно! Вольно! Тема сегодняшнего занятия: «Задняя подножка и её использование в уличном бою». Напра-во! В обход зала шагом… арш!

Ласло почувствовал, как замерло в предвкушении сердце. Может, именно сегодня его научат бросать противника на пять метров простым движением руки?

— Бего-о-ом… Арш! Собрались! Не отставать! Шире шаг!

Через сорок минут потный и уставший Ласло, в очередной раз подбивая подколенным сгибом правой ноги подколенный сгиб правой ноги Кости, подумал, что ничего похожего на то, что показывали братья Сухоусовы, здесь не изучают и что все эти усилия — бесполезная трата времени и сил.

— Не размышлять! — Владимир Геннадьевич стоял рядом и смотрел на Ласло. — Вот тут подсядь. Согни опорную ногу! Да. Теперь, когда выпрямляешь, чувствуешь, как центр тяжести движется вверх! Да! А сгиб должен подбивать ногу соперника еще и назад. Получается сочетание моментов движения в диагональ. Руками выводи. Да, молодец. Так и делай.

— Я за… за… задолбался, — сказал Костя, поднимаясь после очередного падения и жадно хватая воздух синими от перегрузки губами. — Мне кажется, братья Су… хо… Сухо… Сухоусовы другой рукопашный бой изучают.

Ласло согласно кивнул.

— Точно. Походу зря мы сюда пришли.

— Походу да. Хотя, я вот тут подумал, может это… Это подготовительная группа. А у них после нас треня. Может, у них там всё по-другому? Может, подсмотрим, что они там делают? Через двери же вроде видно.

Ласло задумался. А вдруг. Может, действительно новичкам фуфло втюхивают, а всё серьёзное в вечерней группе преподают.

— А нас не нагонят? — на всякий случай спросил он.

— А мы аккуратно, как Сью «Шторм».

— Ну, хорошо. Попробуем.

Тренировка закончилась в половине седьмого. Теперь Ласло знал, как делается задняя подножка, и, похоже, умел неплохо её использовать. Это не сильно утешало. Тем более, что когда они с Костей оделись и шли через зал, навстречу попались братья.

— Привет! — пробурчал Костя.

— О! — удивился Гриша. — А вы что здесь делаете?

— Заднюю подножку, — хмуро отозвался Ласло.

— Красавчики! — одобрил Алик и посмотрел на брата. — Я тебе говорил!

Тот кивнул.

— Главное, не бросайте! Сегодня задняя подножка, завтра передняя, а послезавтра, глядишь… боковая!

Они засмеялись, похлопали Ласло по плечу и потопали в раздевалку.

На втором этаже Костя показал на «ФиксПрайс», типа переждём там, чтобы не вызывать подозрений. Они вошли в магазин и ходили с лицами заговорщиков вдоль полок минут десять.

— Может, пора? — спросил Костя.

— Давай ещё! — предложил Ласло. — Вдруг они разминаются.

Походили ещё минут десять.

Только после этого вышли на лестничный пролёт и обнаружили, что проход наверх перекрыт металлической дверью, запертой на замок.

— Вот блин, — расстроился Костя. — А я не видел эту дверь.

— И я не видел, — успокоил его Ласло. — Потому что было не заперто. И вся лестница закрыта металлической решёткой.

— Как же посмотреть? — Костя ощупал решетку. — Не пролезть. Не гнётся. Заперлись. От кого прячутся?!

— Хватит на сегодня, — смирился Ласло. — Пошли домой. Даже не знаю, есть смысл приходить сюда в понедельник?

Они вышли на улицу. Вечер потихоньку опускался на Батайск. Было прохладно, но безветренно. На высоких клёнах подрагивали серебристые листья.

— Ты чего? — спросил Ласло у Кости, разглядывающего пятиэтажку на той стороне улицы.

— Там Покровский живёт! На четвертом этаже.

— И что?

— Пойдём к нему в гости.

— Мне домой надо.

— Ты что, не врубаешься? — зашептал Костя горячо. — С балкона Покровского — вон смотри, слева если считать, второй. Застеклённый.

— Вижу.

До Ласло начало доходить. Ай да Перцев! Конечно, с балкона Покровского был хорошо виден спортзал и всё, что в нём происходит. Окна же во всю стену! Вот только как Костя попадёт к Покровскому домой?

— Это мои проблемы! — сказал Перцев и решительно увлёк Ласло в очередную авантюру.

Двери открыл сам Мишка.

— Здоров, пацаны! Чо хотели?

— Мы к тебе!

Костя решительно перешагнул через порог и затащил Ласло.

— Завтра физика! — сказал Костя. — Мы с Мироновым вообще не шарим. Да, Миронов?

Ласло сокрушённо кивнул.

— Вот! А ты в физику врубаешься. Объяснишь нам?

— Парни, — замялся Покровский, — да я сам не слишком…

Но было уже поздно, Костя подобно спаниелю, преследующему дичь на охоте, решительно грёб к балкону. Он распахнул дверь и выскочил в застеклённое пространство.

— Может это, в комнате? — предложил Мишка, выйдя следом совершенно растерянный.

— Нет! — решительно отверг Костя и посмотрел на Ласло. — У него того… непереносимость. Ему воздух нужен свежий, — и распахнул окно.

Ласло увидел окна спортивного зала. Костя был прав. Видно идеально. Всё насквозь.

— Тогда я возьму учебник и тетради, — обречённо вздохнул Покровский и скрылся в комнате.

Ласло смотрел на зал, не отрываясь. Так же, как и Перцев.

Разминка, похоже, закончилась, парни начали работать в парах и Ласло узнал заднюю подножку. Следующий приём был очень похож, только ногу ставили не за спину сопернику, а развернувшись спиной, спереди. Возможно, это была та самая передняя подножка, о которой говорил Сухоусов.

— Вот, смотрите, пацаны, — Мишка притащил учебник. — Параграф называется: «Относительность движения». Тут, видите, рисунок. Человек идёт по вагону поезда. А поезд едет по рельсам.

В зале перешли к защите от ножа. Один в паре наносил удар, второй отводил руку в сторону и заламывал её за спину.

— Вы чего в окно пялитесь, я вам же объясняю. Если бы человек не шёл по поезду в обратную сторону со скоростью один метр в секунду, он переместился бы вместе с поездом за эту секунду на двадцать метров. А так только на девятнадцать, понимаете?

— Да что ж тут не понять, — сказал Ласло, не отрываясь от зала. — Всё относительно. И поезд, и пассажир. На самом деле неизвестно, есть они или нет. Может, это фантазия авторов учебника.

— Фигню какую-то говоришь, — возмутился Покровский. — Так ты задачи на уроке не решишь. Тут прикол в том, что человек, хотя и находится в поезде, едущем со скоростью двадцать метров в секунду, на самом деле едет в нём со скоростью девятнадцать метров в секунду.

— Да ну! — удивился Костя и даже оторвался от окна. — Как так может быть! Ты ничего не путаешь?

Целый час Миша Покровский пытался донести двум безнадёжным «студентам», пришедшим к нему за знаниями, основы относительности движения и разницу между геоцентрической системой Птолемея и гелиоцентрической системой Коперника.

И только тогда, когда в спортзале напротив погас свет, Костя сказал:

— Спасибо тебе, Миша! Я теперь знаю, что мир устроен совершенно не так, как мне кажется.

— А мне кажется, я ничего нового не увидел, — заявил Ласло.

Эти слова озадачили Покровского, и он долго после того, как гости ушли, думал, как это Миронов мог что-то увидеть, если ему ничего не показывали, а только рассказывали. В итоге, Михаил решил, что виной такому парадоксу венгерское происхождение одноклассника. Вероятно, в Венгрии понятия «видеть» и «слышать» соотносятся иначе, чем в России. Это Покровского успокоило, и он лёг спать с чувством выполненного долга перед одноклассниками, физикой и Отечеством.

Батайск погрузился в ночь, оказавшуюся не такой уж тёмной, как фантазировал себе Ласло. Всё-таки освещение тут присутствовало. Не такое яркое, как в Москве, но всё же.

Друзья возвращались тем же маршрутом, и голоса их были полны разочарования.

— Ты понял? — Костя махнул в сторону оставшегося позади спортзала. — Обычный рукопашный бой. Ничего супергеройского. Ни телекинеза тебе, ни левитации.

Ласло кивнул.

— А может, правда, — задумчиво сказал он, — Таракан рубанул меня кулаком и от этого я увидел всякую ерунду? Сотрясение.

— Ну, знаешь, если бы меня не было там, может, и да, но как говорили в одном фильме: «Двум нормальным людям почудиться одно и то же никак не может». Галлюцинации — это не кооператив, галлюцинации — это соло.

— Так то нормальным.

— Ну, тут да. Не поспоришь.

Они расстались возле школы — Костя пошел по Октябрьской, а Ласло дальше, по Орджоникидзе.

Папа долго расспрашивал про тренировку, всё время вставляя, что в детстве он занимался здесь в Батайске у какого-то Алхана Гаджиевича, лучшего в мире тренера по самбо.

— Две тысячи! — наконец сказал он, протягивая деньги. — В понедельник отдашь тренеру. А представляешь, если он окажется таким же толковым, как Алхан Гаджиевич! Тогда, брат, и пять тысяч в месяц не жалко!

Ласло решил не говорить, что передумал, чтоб не расстраивать отца. Поэтому взял деньги, сказал спасибо и пошёл спать.