Дорога на Эшгет

Клара Рутт, 2020

Орки никогда не водили дружбы с людьми, но старейшина приказывает следовать за чужаком, и у Когона не остается выбора. Вместе с тем не остается дома и веры. Теперь он, как и многие, наемник в армии людей, что идет на столицу Империи. Но сможет ли орк подчиниться человеку?

Визг смешался с плачем. Топот лошадей, словно хлыстом, разрезался металлическим звоном. С улицы тянуло кровью. Когон схватился за топор.

Пол у входа в хижину застилали осколки. В пустом окне громыхал ветер. Сегодня в их племя пришла война.

— С дороги! — с улицы донесся рык. Дверь дрогнула и разлетелась в щепки, едва Когон успел пригнуться. Мерзкий ветер ударил в лицо, и на пороге возникли темные фигуры.

Когон сделал выпад, но крепкие руки опустились, не успев замахнуться. Трое незнакомцев ворвались в дом, четвертый вытолкнул ему на руки безвольное тело жены.

— Зурха, — ладони выпустили топор, и шершавые пальцы коснулись холодной кожи. Ее угольные глаза смотрели прямо, но не видели. Зурха ослабла.

— Поднимайся, орк. Ты пойдешь с нами, — его шеи коснулся меч. Человек перед ним выпрямился, перья на шлеме шевельнулись.

Одно мгновение, чтобы победить, или вся жизнь, чтобы сдаться. Зурха боролась до последнего.

Пальцы сами сомкнулись на рукояти топорика, и лезвие повиновалось его рывку. Полоснув по шее говорившего, вонзилось в лицо напротив. Соединилось с ответным взмахом мечей и пробило доспехи. Воины рухнули к нему под ноги.

— Прости, Зурха, — он склонился над бледным телом жены. Алый цветок украсил ее грудь и распускался все новыми и новыми лепестками. Она любила растения. — Теперь в твоем мире будет много букетов. Прости, что главное — защитить племя. Спасти старейшину.

Когон поднялся. Старейшина Укмар знал, что придут люди, но не был готов. И теперь нельзя допустить, чтобы враг захватил Пещеру Памяти. Если сдастся Старейшина, все орки попадут в рабство к людям.

В звенящей кутерьме снаружи свои стреляли с башен, но люди, кажется, заполонили все. По пути к Пещере Когон уложил еще с десяток нападающих, но по сравнению с атакующей силой, у орков почти не было защиты.

— Здравствуй, Когон. Заходи, — человек в белом плаще открыл ему путь. Его лицо скрывала металлическая маска. Прорези для глаз обрамляли алмазы. — Мы ждали тебя.

Он посторонился, пропуская Когона внутрь. В глубине пещеры, на троне из костей медведя и шкур восседал старейшина Укмар. По обеим сторонам, вдоль темных стен, стройными рядами замерли людские захватчики. В центре, опустившись на колени, перед старейшиной склонили головы лучшие воины племени.

— Старейшина? Вы в порядке? — он прошел вперед, но застыл на полушаге. Орки находились в замкнутом пространстве, почти без света, в окружении врага. Когон покрепче перехватил топор.

— Убери оружие, Когон. Ты знаешь закон, — Укмар заговорил скрипучим голосом. — Просто повинуйся моей воле, как делал это прежде.

Когон осмотрелся. Все воины из гарнизона сложили оружие и теперь бросали в него немые укоры. Пики захватчиков были направлены точно ему в лицо. Над бровью задрожала вена. Сжав зубы, Когон бросил топор к ногам врагов и склонил голову.

— Мы заключаем союз, — Укмар заскрипел без предисловий. — Люди и орки. В дань уважения к людскому народу я дарую Императору Ригарду в вечное распоряжение своих лучших воинов.

Человек в белом плаще ухмыльнулся и отошел от входа. Встал рядом со Старейшиной.

— Мне льстят твои речи, Укмар, но я еще не Император.

— Смердящее дыхание Бронга, это лишь вопрос времени! Как только с плеч Жизога полетит его змеиная голова, народ Эшгета вздохнет с облегчением. И пиром встретит достойного Императора!

— Так и будет, — Ригард кротко улыбнулся. — Не без твоей помощи.

— Мои воины проводят тебя в столицу, — Укмар поднялся. — Взамен ты более не тронешь наших женщин и детей.

— Безусловно, — Ригард протянул руку вождю. — Мы уйдем тотчас.

Когон сжал кулаки. Племя не может сдаться! Они должны бороться, и даже брошенное к ногам людей оружие не сдержит их общую ярость!

Гнехт рядом покачал головой. Они часто ходили на охоту вместе, и сейчас оказались под одной угрозой. Остальные орки в ряду склонили головы. Когон отвел взгляд. Что-то не складывалось: они не могли так просто сдаться, не могли простить убитых семей.

— Воины! Я приветствую вас в рядах армии людей, и я горд, что вы с нами, — Человек выпрямился и поднял руку. В тусклом свете факелов маска сверкнула черным. — Перед нами великая цель, но после победы, я обещаю, вы вернетесь домой. А вместе с вами — сундуки с золотом столицы.

Он окинул взором пещеру и, кивнув своим, поспешил к выходу. В лицо ударил влажный воздух со смесью запахов пота и медвежьей кожи. Свита Ригарда, как один, отошла от стены. Часть людей направилась за господином, другая принялась выводить «новобранцев». Когон устремил взгляд на старейшину.

Укмар вновь взгромоздился на трон и закрыл глаза. Впрочем, воины тоже на него не смотрели.

— Старейшина, — пользуясь суматохой у выхода, Когон все же обратился к вождю. — Старейшина Укмар, вы не скажете свое слово?

Гнехт, уже вставший в строй, обернулся. Людская стража подгоняла орков.

— Не забудь свое оружие, Когон, — вождь проговорил, не открывая глаз. — Ступай.

— Когон? — Гнехт окликнул его. Колонна приближалась к выходу. Стража тоже обернулась на него.

Гася внутри душившую ярость, Когон схватил топор и направился к выходу.

— Ты вернешься, Когон, — он услышал в спину. Стая летучих мышей, сорвавшись из-под сводов пещеры, заглушила слова вождя писком. — Ты приведешь сюда человека, и тогда мы будем готовы. Умей отступить вовремя, умей просчитать ход врага, и тогда ты победишь.

Больше Когон не оборачивался.

* * *

Ящеролюды сдались сразу. Их племя раскинулось в лесу неподалеку, и, завидев соседей в рядах людской армии, они сложили оружие.

Следом — сатиры и эльфы.

Армия людей росла. Половину ее численности составляли другие расы. Орки освоились быстро. Люди воспринимали их как равных. На привале травили друг другу байки о прошлой жизни, в лагере голосили баллады. Когон скучал. Он часто вызывался дежурить по ночам, наблюдал за остальными. Гнехт почти сразу куда-то пропал. Ходили слухи, что его зачислили в личную свиту Ригарда, но, по большому счету, Когону было все равно. С другими сородичами он знакомства не водил.

— Мы объединим народ под знаменем Империи, — Ригард выступал сегодня перед всеми. Солнце клонилось к горизонту, и после долгого пути Когон мечтал о ночной встрече с мягким тюфяком. — Завтра мы покинем пределы Чуткого Леса и ступим на Плато Гаснущей Жизни — на прямую дорогу к столице. Наша цель не стать жертвой гадких насекомых и найти друидов. Вряд ли они будут рады видеть нас, но сила природы в союзниках нам не помешает. Если мы встретим другие кочевые расы, мы должны пополнить свои ряды новыми воинами. Как только мы пересечем плато, Змееголовы будут знать о нашем приближении. Так пусть же они трепещут перед нашей мощью!

Он поднял меч, и воины вторили ему победным кличем. Все, как один, смотрели на человека и шли за его целью. За золотом или за лучшей жизнью? Никто из них не жил в городах. Его армию составляли кочевые племена, горные или лесные. Только люди строили свои цивилизации, остальные выживали как могли. Да, еще были гномы, но подчинить их Ригард почему-то даже не пытался.

Сумерки обезличили силуэты, и Когон поспешил в свою палатку. Он — часть будущей Империи, победное оружие Императора. Орк, потерявший дом, семью и прежний мир. Но теперь почему-то казалось, что новый мир будет лучше.

— Посторонись, ящер! — грубый голос неподалеку от жилища заставил Когона прислушаться.

— Отвяжись, длинноухий! Я терплю тебя только во благо новой Империи.

— Лучше бы ты шел прочь с моего пути. Эльфы не предавали свое племя во благо призрачной Империи!

— Да-да, они сдались целиком и сразу!

Когон остановился. Факелы уже зажглись, но стража еще не успела занять посты на ночную службу. У самой окраины лагеря собралась шумная компания, и, судя по голосам, настрой у них был недружелюбный.

— И что ты будешь делать с этим, ящер? — в разговор вмешался прежде молчаливый сатир. Он топтался на месте, и копыта звучно хлюпали в сырой почве. — У каждого из нас свои причины находиться здесь.

— Точно, Элипас, — подхватил четвертый голос, — орки заскучали без битвы! Чем не повод выгулять топоры?

Орк засмеялся, его подхватил ящер. Сатир хмыкнул, эльф промолчал. За их спинами теснились еще воины, но в тени Когон не смог различить черт. Но по голосу понял: среди мятежников Гнехт.

Он уже дошел до своей палатки, но спор не унимался. Голоса повышались, и к ранее говорившим добавлялись новые. Когон выругался: шансы на спокойную ночь угасали с каждым криком.

— А ты на чьей стороне, орк? — под ногами возникла маленькая тень, рядом — худощавая фигурка. В темноте Когон принял бы незнакомца за человека-подростка, но вовремя увидел уши. С ним заговорил лесной эльф.

Конец ознакомительного фрагмента.