Шоу одинокого скелета

Кирилл Кащеев (2013)

Похоже, детективам каникулы не полагаются. Вот решили сыщики из агентства «Белый гусь» отдохнуть на даче близняшек Мурки и Кисоньки… и во что превратился этот отдых?! Сначала ребят чуть не до смерти напугал скелет, гуляющий сам по себе, затем довела до белого каления жуткая зануда — какая-то дальняя родственница близняшек. А потом… у отца Мурки и Кисоньки пропали очень важные документы. Если бумаги не вернуть, бизнесмену грозит разорение. В доме собралось много гостей, и нужно вычислить вора как можно скорее! Или уже поздно — вдруг преступник успел передать документы?

Глава 2. Чудеса «Бродвея»

— Без взрослых из дома никуда!

— Да, мама.

— И чтобы вели себя прилично, не вздумайте меня там опозорить!

— Конечно, мама.

— Без курток во двор не выскакивайте.

— Не будем, мама.

— Гусю гадить не давайте!

— Мы его туалет взяли, мама.

— Вадик, за сестрой присматривай!

— Что я, маленькая, чтобы за мной присматривать! — возмутилась Катька, поднимая рассерженную мордашку.

— Не спорь с матерью, — парировала Надежда Петровна, перевешиваясь через перила балкона. Она погрозила пальцем своим детям, стоящим внизу возле присланной за ними машины Косинских. Мурка, Кисонька и Сева выглядывали сквозь стекла, ожидая конца затянувшейся беседы. Бабульки на скамейке перед подъездом одобрительно кивали на каждую фразу, падающую с высоты четвертого этажа, и строго поглядывали на Катьку с Вадькой, проверяя, усвоили ли те материнские советы.

— Ой, в дачном домике может быть холодно. Я вам одеяла с собой дам! — неожиданно всполошилась Надежда Петровна и бросилась внутрь квартиры.

— У нас не домик, у нас дом, — оскорбилась Кисонька. — Там свое отопление, лучше, чем в городе.

Вадька с сестрой быстренько забрались в машину.

— А может, смотаемся, пока мама нас одеялами не загрузила? — робко предложил Вадька.

— Жаль три минуты подождать, чтобы мать не волновалась? — осуждающе глянул на него шофер Володя. — Ваши одеяла в багажнике полежат, а ей спокойнее.

Дверь подъезда распахнулась, и на пороге появился… зелено-коричневый шерстяной стог. Посередине стог охватывали две полные женские руки, снизу виднелись яркие тапочки с помпонами. Шустро перебирая тапочками и угрожающе раскачиваясь, стог двинулся к машине.

Мурка злорадно захихикала:

— В багажнике полежат? Разве что в кузове грузовика.

Володя коротко выдохнул сквозь зубы и полез наружу.

— Надо выручать, а то сейчас его точно в одеяла закатают, — хмыкнула Мурка, и они с Кисонькой выбрались следом.

Окружив стог с трех сторон, они наперебой загалдели:

— Свое отопление… Полно пледов… Да зачем…

Из-за стога выглянуло красное лицо запыхавшейся Вадькиной мамы.

— Полно не полно… — раздраженно пробормотала она. — Мне их что, обратно переть? Ни за что! Натаскалась. У вас что в багажнике?

— Запаска, — растерянно ответил шофер.

— Вынимай, — скомандовала Надежда Петровна.

Покряхтывая, Володя выволок наружу пятнадцатикилограммовую шину.

Надежда Петровна споро перетряхнула одеяльную груду и быстро и аккуратно уложила в багажник.

— А запаску куда? — поинтересовался шофер, ошеломленно глядя на доверху заполненный одеялами багажник.

Надежда Петровна задумчиво поглядела на шину, сиротливо прислоненную к автомобилю, и решительно скомандовала:

— У нас пока полежит. Будешь возвращаться — заберешь.

— Я отнесу, — согласно кивнул окончательно замороченный Володя.

— Тогда вы и до завтра не уедете, — передернула плечами Надежда Петровна, — Отправляйтесь, и без вас справлюсь.

Она уперлась руками в шину и, натужно сопя, покатила ее к подъезду.

Обалдевшие Мурка и Кисонька вернулись в машину. При полном молчании пассажиров автомобиль неторопливо тронулся с места. Володя продолжал оглядываться на подъезд, в котором скрылась Надежда Петровна.

— Да вон наша мама, на балконе уже, рукой машет, — показала Катька.

— Ага, — затравленно кивнул Володя и уставился на дорогу.

Пригородный поселок раскинулся на берегу маленького прозрачного озерца. На другой стороне озера тянулся молодой сосняк, а дальше — железная дорога.

Поселок делился на две части. Старая часть — кучка невзрачных домишек, окруженных заборами, из-за которых свешивались ветки яблонь и слышалось то похрюкиванье свиньи, то пронзительный крик петуха. И новая — единственная улица, прозванная местными жителями «Бродвеем». Длинная и идеально ровная, аккуратно выложенная цветной плиткой, с красивыми витыми фонарями, она состояла из роскошных двух — и трехэтажных домов. Особняки поблескивали новехонькой металлочерепицей, красовались вычурными башенками, коваными решетками, ажурной резьбой.

Две части поселка друг друга не любили. Разделенные оградами домов «Бродвея», они словно бы повернулись друг к другу спинами, презрительно задрали носы да так и замерли, искоса поглядывая на нежеланного соседа. Во всяком случае, так казалось с высоты пригорка, где Володя притормозил, показывая ребятам озеро и лес.

Озеро тоже делилось на две части. Один его берег, явно оккупированный владельцами особняков, красовался полоской пляжа с аккуратными грибками и двумя кабинками для переодевания, по осени озябшими и сиротливыми. Вдоль старой поселковой половины тянулся пологий спуск коровьего водопоя. Там, где обе половинки смыкались, земля была взрыта, будто здесь все лето шли упорные и затяжные бои.

— Чего мы вдруг через поселок? — забеспокоилась Мурка, увидев, что Володя отворачивает от въезда на «Бродвей». — Там грязюка до подмышек! Вот же наша улица, давайте напрямую!

— Нельзя, — тяжко вздохнул Володя. — Левый и Правый еще по пристройке сделали. Теперь все, на нашу сторону улицы только в объезд.

— Кто такие Левый и Правый? — полюбопытствовала Катька.

— Сейчас увидишь, — ответила Мурка и сдавленно охнула, потому что машина бухнула колесом в очередную колдобину.

Переваливаясь по ямам и кочкам и получая заряды щебня в днище, автомобиль медленно проехал через поселок и остановился у крайнего дома «Бродвея». Ребята выглянули из машины.

— М-да… — протянул Сева. — Замок очумевшего рыцаря.

— И пагода сумасшедшего китайца, — добавил Вадька.

Неподалеку от особняка Косинских «Бродвей» был перерезан. Вероятно, сначала правый дом напоминал миниатюрный средневековый замок, а левый — жилой вариант китайского храма — пагоды. Но потом их архитекторы словно сошли с ума, принявшись громоздить башню на башню, пристройку на пристройку. Дома разрослись, неравномерно выпирая во все стороны то английской террасой, присобаченной к заднику «китайца», то авангардистским переплетением труб, венчающих средневековую башню. Да и замок с пагодой уже с трудом угадывались под наслоениями. Оба строения походили просто на лохматые строительные кошмары.

Впереди каждого выпирало по ажурной застекленной веранде. Стены веранд практически смыкались, оставляя между собой лишь крохотный проход — пешеходу протиснуться, да и то боком, — и превращали «Бродвей» в своеобразный тупик. Валяющийся рядом строительный мусор показывал, что веранды — новехонькое добавление к особнякам Левого и Правого.

— Они братья, — пояснила Кисонька. — Говорят, с детства не ладили.

— Всегда хотели друг дружку переплюнуть, оттого и разбогатели, — добавила Мурка.

— Потом один построил здесь дом. Второй немедленно купил землю напротив и выстроил особняк больше, чем у брата. Тогда первый пристроил себе к заду башню. То есть не к своему, конечно, а к заду дома. Второй — тоже. Теперь, видно, на их участках достраиваться некуда, так они на улицу вылезли.

— Права не имеют, улица общая, — решительно заявил Сева. — Судиться и скачать такие бабки, чтобы мало не показалось.

— Да ну их, проще объехать, — отмахнулась Мурка и полезла из машины.

Ребята выбрались наружу и тут увидели, что на самой границе поселка и «Бродвея» столпилась небольшая кучка парней и девчонок. Они стояли, упираясь носками ботинок в кромку цветной плитки, но не заходя на территорию «Бродвея», и с настороженной насмешкой разглядывали приезжих.

— Ты гля, — нарочито громко, явно желая, чтобы его слышали, процедил высокий мальчишка и ткнул пальцем в Катьку с Евлампием Харлампиевичем на руках, — «бродвейцы» решили хозяйство завести. Вон первый гусак в лимузине приехал.

— А остальные кто? — лениво поинтересовалась девчонка в выцветшей куртке.

— Коровы со свиньями, — под общий хохот обронил мальчишка.

Сестры вспыхнули, но, делая вид, что горделиво игнорируют выпады, проследовали в дом.

— Вы с местными не ладите? — спросил Вадька.

— Это они с нами не ладят, — зло отмахнулась Кисонька. — Мы дважды пытались познакомиться с ними, но они только гадостей наговорили.

— Бить их мы не стали, в конце концов, они тут давно живут, а мы только приехали, — добавила Мурка, запихивая куртки ребят в зеркальный стенной шкаф.

— Чего они вообще окрысились? — нетерпеливо поинтересовался Сева.

— Социальные различия, — солидно разъяснила Кисонька. — Мы здесь все богатые, а они бедные, живется им тяжело, вот они на нас и злятся.

— Бедность — не повод злиться на богатых, а повод самому стать богатым, — фыркнул Сева. — Я вот обязательно стану.

— Хватит местным кости перемывать, — решительно заявила Катька. — Бассейн где? А то взрослые понаедут, при них толком не поплещешься.

— Мы твердо обещали маме, что не станем наполнять бассейн, пока дом не прогреется, — заявила Кисонька и тут же успокоила: — Это быстро, слышите, Володя уже отопление подключил.

— Он должен в город возвращаться, вечером взрослых привезет. Сейчас мы его проводим и покажем, где тут что, — на бегу крикнула Мурка.

В ожидании ребята принялись оглядываться. Катька отыскала ванную, собираясь пристроить там лоточек для Евлампия Харлампиевича, а Сева завалился на громадный мягкий диван возле камина. Через арку, отделяющую гостиную от столовой, уставился на длинный обеденный стол.

— Хороший дом, — с удовлетворением, будто сам был владельцем, заявил Сева. — Я, когда по-настоящему разбогатею, себе такой же построю.

— Возни до фига, — с сомнением заметил Вадька, плюхаясь рядом.

— Не я же возиться буду, — пожал плечами Сева. — Мое дело бабки заработать, а с домом пусть Кисонька разбирается.

— С чего это она станет с твоим домом разбираться?

— А я на ней к тому времени женюсь, — величественно обронил Сева.

Вадька резко, всем телом развернулся к другу.

— Влюбился? — с почти мистическим ужасом спросил он.

Сева обдал его презрительным взглядом и высокомерно скривил губу.

— Труха у тебя в башке, Вадька. При чем тут всякие глупости? Соображать надо, о будущем думать! Если человек, ну, я, например, разбогател, а семья у него была без денег, то что получается?

— Что?

— Он с богатыми людьми общаться не умеет, вот что. Значит, жену нужно, которая в богатой семье выросла, — Сева покивал головой, словно сам с собой соглашаясь. — Кисонька как раз подходит. По заграницам с детства ездила, языки знает, дом обставит как следует, гостей примет. И бизнес у нас общий. Вырастем, всякие посторонние мужья и жены появятся, влезать начнут. Нет уж, лучше я сам на Кисоньке женюсь.

— А почему на Кисоньке, а не на Мурке, чем она тебе не подходит? — пряча глаза, спросил Вадька.

Сева усмехнулся:

— Ага, чтобы ты меня уделал, как того рукопашника Ромку, что на деле с похищениями к Мурке клеился. Спасибо, обойдусь. И вообще, Мурка — девчонка свойская, а мне нужна стильная. Нет, Кисонька, и только Кисонька!

— Чего расселись, пошли в подвал, девчонки сейчас бассейн наполнят, — из-за арки неожиданно вынырнула Катька. На Севу она почему-то старалась не смотреть, и Вадьке даже показалось, что в голосе у нее прячется затаенный всхлип.

Он подозрительно глянул на сестру. Та в ответ гневно тряхнула косицами и, не оборачиваясь, помчалась по лестнице вниз. Мальчишки неторопливо направились следом.

Бассейн был внизу, в громадном помещении, назвать которое подвалом могла разве что Катька. Гигантская кладовка, чьи полки оказались забиты банками, баночками и горшочками, при виде которых рот наполнялся голодной слюной. Зал с тренажерами и, наконец, обшитая деревом финская баня, с уставленным мягкими креслами предбанником. И бассейн — кстати, не такой уж маленький. Соревнований в нем не провести, но поплескаться всей компанией очень даже можно.

Когда ребята спустились, Катька, уже в одном купальнике и, как всегда, с гусем под мышкой, нетерпеливо переминалась на кафельной кромке.

— Уже можно, можно, да? — торопила девчонок Катька, следя, как в стенке бассейна словно начинает бить родник и вода медленно покрывает дно.

— Тебя что, кто-то за пятки кусает? — буркнула Мурка, поглядывая на встроенный в уголке бассейна термометр. — Сейчас нальется, и плещись, пока жабрами не обрастешь.

Катька коротко мазнула взглядом по мальчишкам.

— Я и внизу подождать могу, — и, не дожидаясь ответа, спрыгнула на кафельное дно, подняв фонтан брызг. Гусь Евлампий Харлампиевич, недоуменно погогатывая, принялся мерить бассейн шагами, наблюдая, как тот наполняется. Наконец успокоился, поджал красные перепончатые лапы и принялся медленно и солидно всплывать вверх вместе с прибывающей водой.

Катька обхватила себя руками за плечи и застыла посредине. Она то поглядывала на воду и щурилась от удовольствия, то скользила глазами по мальчишкам, и лицо ее становилось обиженным и каким-то растерянным. Наконец вода поднялась ей до пояса, Катька восторженно ухнула, подпрыгнула, погрузилась по плечи, и по ее физиономии разлилось блаженство.

— На дворе холодина, а мы купаемся! Класс! — взвизгнула она и обдала друзей роем брызг.

— Русалка чокнутая, — пробурчала Мурка.

Мурка ринулась в уже наполненный бассейн с разбегу, Кисонька скользнула осторожно, не всколыхнув воду.

— В первый раз вместе с гусем купаюсь, — засмеялась Мурка, ложась на воду. Она протянула руку под водой и тихонько подергала за лапу проплывающего мимо Евлампия Харлампиевича. Белый гусь недовольно гоготнул, но оставил Муркину выходку безнаказанной. Сестер он любил и позволял им многое, даже придумать для себя сокращенное имя — Харли. Впрочем, на краткое прозвище он откликался, только если сыщики попадали в опасную ситуацию и надо было действовать быстро. В остальных случаях требовал, чтобы его титуловали полностью, по имени-отчеству.

Оставленная на бортике бассейна мобилка затрещала.

— Родители звонят, проверяют, — лениво сказала Мурка. Она в два гребка пересекла бассейн, отряхнула мокрую руку и весело доложила. — У нас полный порядок и полный кайф!

В трубке зашуршал далекий голос и улыбка на Муркином лице начала медленно увядать:

— Да… Да… Нет! Но, мама, мы тоже люди, а не приставка к родственникам! — гневно завопила Мурка, но голос в трубке стал строже, девчонка осеклась, физиономия стала угрюмой.

— Хорошо, — раздраженно согласилась она, — хорошо, мы сделаем. Хотя с вашей стороны это форменное безобразие. Мы, между прочим, вам друзей не навязываем!

С досады Мурка хотела шмякнуть мобилкой об пол, но вовремя сообразила, что столкновения с плиткой та может и не пережить. Она повернулась к ребятам, оперлась локтями о край бассейна и шумно вздохнула. Вся ее фигура выражала тоскливое отчаяние.

— Родители — это стихия. Вроде люди как люди, и вдруг такое выкинут, ни на одни уши не натянешь!

— Что произошло? — поинтересовалась Кисонька.

— У нас будет еще один гость. Гостья. Скольки-то-там-юродная племянница дяди Димы и тети Альбины.

— Нет! — вскричала Кисонька. В ужасе она ухнула под воду с головой, вынырнула и, яростно отплевываясь, простонала: — За что?!

— За все хорошее! — мрачно ответила Мурка. — Велено принять в компанию, кормить, развлекать и вообще встретить с электрички. Папа сейчас везет ее на вокзал, через час она будет на нашей станции.

— Подожди, эти ваши родственники, они же с вами рассорились, когда вы на видео сняли, как Дима к теткам приставал! — удивился Вадька.

— Опять помирились. Как племянница приехала, так и помирились. Им с ней возиться лень, вот они родителям и позвонили.

— А почему ваши родители должны их гостями заниматься? Послали бы подальше!..

— Вежливые они у нас. Хорошо воспитанные.

— Вот так и начинаешь думать, что гораздо выгоднее быть плохо воспитанным, — буркнул Вадька, вылезая из воды. Он поднял брошенные на скамейку брюки и вдруг остановился в задумчивости:

— Я в биологии не сильно петрю, но читал недавно в Интернете, что прямая родня — это еще не все. Всякие далекие предки влияют, воспитание. Вон даже у двух черных овец может родиться белая.

— Ее что, воспитали до белизны? — поинтересовалась Катька.

— А я все гадаю, как Майкл Джексон побелеть умудрился? Оказывается — воспитали, — добавила Мурка.

— Вам бы только поржать! Я к тому, что, может, девчонка не похожа на дядю и тетю. Может, она вполне нормальная.

— Гадать бессмысленно. Надо идти встречать, — сказала Кисонька. — Пока соберемся, пока дойдем…

— Ты никуда не пойдешь! — решительно отрезала Мурка. — У тебя все патлы мокрющие. Заболеешь, родители больше одних не отпустят.

— Я с Муркой пойду, — сказал Вадька.

— А я останусь, вас и двоих хватит, — заявил Сева.

— Бессовестный ты, Севочка, — сладким голоском протянула Катька. — Им через лес идти, а поселковые ребята увидят Мурку с Вадькой и привяжутся.

— Да Мурка им…

— Ага, драка, а взрослые потом нас во всем обвинят. Иди, иди, не увиливай, тут мы с Кисонькой и без тебя обойдемся. — И, недобро прищурившись, Катька уставилась Севе в глаза.

— К троим тоже прицепиться могут, — буркнул он, но покорно вылез из бассейна и отправился одеваться.