Судить буду сам

Кирилл Казанцев

В Меднореченске и его окрестностях совершенно распоясалась компания «мажоров» – сынков высокопоставленных и богатых родителей. Вконец ошалев от вседозволенности, они повадились устраивать жестокие развлечения – убивать прохожих, насиловать девушек, сбивать на своих дорогих автомобилях пешеходов, устраивать ДТП… И всегда они с легкостью уходят от наказания. Уж очень влиятельных знакомых имеют их папаши. Но чаша терпения у народа все же переполнилась. Дочь Федора Романцева, истерзанная «золотой шпаной», умирает в больнице. Устав ждать правосудия и справедливости от властей, Федор берет в руки оружие и начинает вершить свое правосудие..

Глава 1

Послеобеденной порой возле утопающего в зелени цветущих яблонь, пышно разросшихся в палисаднике дома Романцовых, появилась небольшая делегация — человек примерно из восьми. Услышав появление чужаков, во дворе истошно зашелся лаем кудлатый черный, как сажа, «дворник» Атас, прыгающий на длинной цепи у своей будки невдалеке от ворот. Возглавлявший делегацию рослый мужчина средних лет с ярким большим пакетом в руке с расстановкой, почти торжественно постучал в калитку. Хозяева дома, по случаю визита гостей принаряженного и прибранного, как видно, их ждали и вышли к калитке, сияя счастливыми улыбками.

Ответив на приветствие, хозяин дома, плотный коренастый крепыш лет пятидесяти, сдерживая улыбку, с наигранным недоумением поинтересовался у гостей:

— С чем пожаловали, люди добрые? Мы вроде и не ждали никого… А тут — ты глянь-ка, какие знатные гости пожаловали!

— Да и мы никого беспокоить не собирались… — соблюдая отзвуки старых традиций и ритуалов, тоже с трудом удерживая себя от того, чтобы не расплыться в улыбке, с некоторым даже недоумением развел руками глава делегации. — А вот шли по улице, глянули — ну, дом-то какой стоит красивый! Вот и надумали — а не зайти ли, не проведать ли хозяев? Люди-то не иначе тут живут хорошие, приветливые… Авось, не откажут подать воды напиться?

— Ну, добрым гостям мы всегда рады! — Хозяин дома наконец-то позволил себе улыбнуться. — Проходите, гости дорогие, милости просим! Что уж там воду хлебать? У нас для добрых людей найдется кое-что и повкуснее, и покрепче.

— Благодарствуем, хозяева! И мы не с пустыми руками. День-то сегодня какой хороший выдался… К добру — не иначе! — проходя во двор, заметил один из гостей.

Среди пришедших с ним были две чем-то очень похожие меж собой женщины, судя по всему — сестры, статный парень послеармейского возраста, две женщины пенсионных лет, худой дедок в кепке, с седой бородкой, при палочке и орденах на пиджаке.

Поднявшись на крыльцо, гости прошли в дом, где уже был накрыт стол, а в воздухе витали все мыслимые ароматы праздника. Со стороны хозяев присутствовало около десятка человек — членов семьи и пришедших на торжество ближайших родственников. Поговорив, как и полагается, о погоде, чрезвычайно знойном лете и урожае, хозяева и гости наконец расселись за столом. При этом парень оказался напротив дочери хозяев — круглолицей, с несколько полноватой фигурой, но, вместе с тем, пригожей и обаятельной девушкой.

Молодые, едва сдерживая смех, обменялись взглядами, в которых читалось: «И что они чудят, эти предки? Мы ведь давно уже все решили сами. Да ладно уж, пусть потешатся, раз так положено!..»

Тем временем и хозяева, и гости, опрокинув по первой рюмке за благополучие этого дома, а следом и по второй — за здоровье гостей, заговорили о главном.

— Ну, что, хозяева, — глава гостей торжественно поднялся за столом, — видим мы, что люди вы и впрямь приветливые, во всем достойные… А еще видим, что у вас дочка-красавица выросла — и скромная, и умница. А у нас тут как раз сын, Виктор, в женихи вышел. Вот и подумали мы: а отдадите ли вы свою Веру за нашего Витька? Как говорили встарь: у вас — товар, у нас — купец, у вас — красна девица, у нас — молодец… Что скажешь, Федор Алексеевич?

— Ну что тут сказать, Андрей Иваныч? — хозяин дома, сидевший напротив, тоже поднялся. — Виктор ваш хлопец хороший… Как говорится, и руки на месте, и с «головой дружит», и старших уважает, и плохого о нем ничего не скажешь… За такого не грех дочку замуж отдать. Только вот, она сама-то что думает? — отец с добродушной строгостью посмотрел на дочь.

Та, вновь обменявшись взглядом с Виктором, утвердительно кивнула.

— Согласна… — со скромным лукавством негромко сказала Вера.

— А ты что скажешь? — Андрей Иванович посмотрел на сына. — Пока шли сватать, не передумал? А то у вас, нынешних молодых, все быстро решается. То — сошлись, то — разошлись… Ну?

— Не передумал и не передумаю… — не отрывая взгляда от девушки, твердо объявил Виктор.

— Ну, раз и родители согласны, и молодые не против, то будем считать помолвку объявленной, — поднялась мать жениха. — Тогда давайте, наши будущие сватья, обговорим все, что положено о свадьбе, пока и голова к полу не клонится, и язык не заплетается…

Сидевшие через улицу у своей калитки напротив дома Романцовых две бабуськи живо обсуждали происходящее у соседей. О том, что намечается сватовство, стало известно еще вчера, когда Романцовы «наводили марафет», приводя и без того прибранное подворье в образцовое состояние. А как же иначе? Придут люди сватать дочку; что скажут, увидев во дворе и в доме беспорядок?

Соседка Романцовых, на глазах которой нынешние хозяева этого дома — Федор с Людмилой — и поженились, и детей родили и вырастили, рассказывала о них своей старой знакомой, пришедшей за новостями с другого конца улицы, только хорошее. По ее словам, у Романцовых только старшая Нинка, уже давно вышедшая замуж куда-то на Дальний Восток, была чересчур бойкой на язык. А вот младшие — что Инка, тоже год назад вышедшая замуж в Подмосковье, что Верка, — девчонки хорошие.

— Уж не знаю, как они с Витькой-то уживутся? — с сомнением воздохнула собеседница соседки. — Верка-то она тихоня, а Витька, говорят, парень буйный. До армии тут, рассказывают, чуть не каждый день дрался. Да и выпить был не дурак. Сейчас, вроде бы, притих. А дальше — кто его знает? Запьет и будет ее колотить.

— Ну, Верка хоть и тихоня, а за себя постоять может, — бабулька многозначительно покачала головой. — Вся в отца пошла — Федька-то, он из каких-то казаков… Как-то, было дело, вечером на него напали. Они с Люськой шли из гостей, уже поздненько, а эти трое — на них. Тюремники, что ль, какие-то? Один, говорят, был с ножом. Так Федька один их троих в тесто замесил. И Верка на руку не слаба. Тоже — это сама видела — одного посреди улицы, он к ней приставать надумал, так по морде приложила, что он от нее сразу отвязался.

Старухи заговорили о приданом, какое дадут за дочкой Романцовы, стали гадать, где будут жить молодожены, сколько машин выстроится в их свадебном кортеже, и пришли к общему мнению, что хоть обе семьи и не из миллионеров, однако и не голь перекатная, а значит, свадьба будет большая. Когда пару часов спустя из окон дома Романцовых раздалось задушевное, заливистое: «Вон кто-то с го-о-роч-ки-и-и спустился-а-а-а!», собеседницы единодушно констатировали: ну вот, уже и спелись…

Поговорив о том о сем, они отправились к хозяйке дома почаевничать, сидя у окна, понаблюдать за тем, что на улице происходит — вдруг какая-нибудь оказия приключится? Вон, у Сверчковых на соседней улице было дело. Пришли к ним свататься одни, а тут — уже и другие на подходе. То-то была потеха на весь околоток! Сверчковы-то люди небедные, имеют аж три магазина. Кто не захочет сосватать их единственную дочку? Вот и прискакали сразу два жениха со своей родней. Чуть до драки не дошло…

…Отсидев положенное за столом, уже «узаконенные» жених и невеста решили выйти на улицу, чтобы немного остыть от постепенно разогревшейся атмосферы дома, уже основательно пропитавшейся буйным гуляночным духом. Виктор и Вера сели у калитки и, прижавшись друг к другу плечом, заговорили о том, что всего через три недели — заявление они подали, не дожидаясь помолвки, — станут законными мужем и женой.

–…Только, Вить, запомни, — Вера помахала указательным пальцем перед его носом, — обижать меня не смей! А то слышала я про вашего брата: как до свадьбы — на руках носит, как поженились — в упор не видит.

— Вер, ну ты что? — Виктор укоризненно вздохнул. — Сколько раз уже тебе говорил: обижать не буду.

— А защищать меня будешь? — улыбнулась Вера, искоса, с некоторым даже вызовом глядя на него.

— Само собой! — Виктор повел плечами. — Иначе грош мне цена в… О! А это что за перцы? — недоуменно произнес он, глядя на три дорогие иномарки, которые, весьма резво пролетая по улице, вдруг свернули в их сторону.

Почуяв недоброе, он хотел сказать Вере, чтобы она срочно уходила во двор, но не успел. Дальнейшее напоминало какой-то кошмар наяву, когда рассудок отказывается верить в реальность происходящего. Выскочившие из машин парни, не давая опомниться сидевшим у калитки, с ходу набросились на них. Виктор успел вскочить и, загородив собой девушку, ударом кулака сбил с ног одного из нападающих — мордастого белобрысого качка в черной майке с изображением какой-то отвратительной клыкастой рожи. Но почти сразу же еще один из нападающих сбоку коротко обрушил на его голову залитый свинцом нунчак, и Виктор, покачнувшись, безмолвно рухнул на траву с лицом, залитым кровью.

Еще двое нападавших, схватив Веру за руки и зажимая ей рот, буквально волоком затащили ее в машину. Отрывисто хлопнули дверцы, и под самодовольно-ликующее, доносящееся из кабин: «Й-е-е-е-е-е-е!!! У-у-у-у-у-у!!! А-а-а-ха-ха-ха-а-а-а-а!!!..» — иномарки помчались дальше.

В доме, судя по всему, слишком поздно услышали отчаянный вскрик Веры и не сразу отреагировали на истошный, захлебывающийся лай Атаса. Там на некоторое время установилась полная тишина, после чего с грохотом распахнулась дверь, и на крыльце появились встревоженные Федор и Андрей, за которыми спешили все остальные. Выбежав на улицу, мужчины замерли, остолбенев от увиденного.

— Витя! Сынок! — придя в себя, к Виктору ринулся Андрей Иванович. — Что с тобой?!

Мужчина склонился над сыном, не зная, что предпринять. В этот момент веки парня, лежащего без движения, неожиданно чуть заметно дрогнули.

— Он жив! Вызовите «Скорую»! — выпрямившись, крикнул Андрей и тут же, схватившись за сердце, со стоном тяжело сел на землю рядом с сыном.

— А-а… где же Вера? — растерянно озираясь по сторонам, неизвестно у кого спрашивал Федор.

— Может, на них напала какая-то шпана, да она побежала за врачом? — предположила его свояченица. — Люда, надо срочно вызвать «Скорую» и милицию. Где у вас там телефон? — спросила она у беззвучно рыдающей хозяйки дома.

Не дождавшись ответа, женщина вбежала в дом и, найдя на тумбочке в прихожей телефонный аппарат, спешно набрала «ноль три».

— «Скорая»? Срочно машину на улицу Герцена, дом сорок, — требовательно заговорила она. — Кому? Парня ударили по голове, кровью истекает. Фамилия? Моя — Соколова, его — Усачев. Да поживее, давайте! Он ведь может умереть! Как это нет машин?! Если сейчас же не придет машина, я сегодня лично пойду к Анатолию Ефимовичу, и вашу шарашку на уши поставят! Ясно?!

Получив заверения в том, что машина все же будет найдена, женщина набрала «ноль два». Общение с милицией оказалось не менее тягомотным, чем со «Скорой». Какой-то снулый дежурный долго и нудно выяснял, что к чему, пока звонившая и его не припугнула жалобой районному главе. Лишь после этого тот заговорил совсем другим тоном и сообщил, что опергруппа уже выезжает.

Тем временем на улице события шли своим чередом. Спотыкаясь и задыхаясь на ходу, к недоумевающим и горюющим семьям спешили две старухи, выбежавшие из дома напротив.

— Федя! Федя! — кричала бежавшая впереди. — Мы все видели, что тут было… Они приехали на трех машинах, парня-то по голове чем-то ударили, а Верочку с собой увезли, проклятые. Прямо волоком затащили, и уехали!..

— А что за машины? Что за люди?! — бросаясь им навстречу, уже взявший себя в руки Федор до боли стиснул кулаки.

— Машины дорогущие — не наши. Одна в точности, как у нашего зубника Багаряна. А какие еще две — даже не знаю, как назвать их. А приехали на них какие-то парни, лбы здоровые, с виду — настоящая банда. Вот, как в телевизере их показывают.

— А в какую сторону они поехали? — направляясь к воротам, уточнил Романцов.

— Если никуда не свернут, так в сторону кирпичного… — бабулька развела руками. — Господи! Горе-то какое! — всхлипнула она.

— Люд, хватит реветь! Помоги людям! — Федор, открывая ворота, сурово посмотрел в сторону жены. — Принеси аптечку. Парню надо голову перевязать, а Андрею дай нитроглицерина.

— Да, да… — утирая слезы, та побежала в дом.

— Федя, скажи честно, — глядя на хозяина дома, прорыдала Усачева, — это не бывший Верин ухажер решил отомстить?

— Оля, у Веры до Витька вообще никого не было, — доставая из кармана ключи от «семерки», стоящей за воротами, строго уведомил Федор. — Я удивляюсь тому, как он ее сумел углядеть. Она ж на танцы-то сроду не ходила. Тут, скорее, может быть другое… Уж не с Виктором ли кто-то решил свести счеты? Он же, говорят, парень бойкий — спуску никому не давал…

— Не знаю… — растерялась Ольга. — Но он сам говорил, что когда пришел из армии, то со всеми помирился.

— Ладно, я поехал. Может, бог даст, догоню этих сук!..

Взревев мотором, на улицу вылетела машина и, набирая скорость, помчалась в ту же сторону, куда менее пяти минут назад умчались иномарки с похищенной девушкой. Выбежавшая из дома Людмила трясущимися руками затолкала в рот свату таблетку сердечного средства, после чего они с Ольгой осторожно забинтовали голову Виктору, предварительно полив рассеченную рану перекисью водорода. Дав Ольге флакон с нашатырным спиртом, чтобы та попыталась привести сына в чувство, Людмила отошла в сторонку и, глядя в небо, прошептала слова какой-то молитвы, трижды мелко перекрестившись.

Откуда-то из центра поселка наконец донеслись звуки сирены «Скорой». Следом за медиками подрулила и милицейская машина.

— Что тут у вас случилось? — не очень приязненно поинтересовался сухощавый капитан, оглядывая присутствующих. — Что, устроили гулянку и малость чего-то не поделили?

— Нет, у нас сегодня была помолвка, — пытаясь взять себя в руки, заговорила Людмила. — Мы были в доме. Молодые вышли на улицу. Слышим — шум какой-то, собака стала рваться с цепи. Мы выбежали, а тут — вон чего… Витя, жених нашей Веры, лежит в крови, а ее самой нету. А вот тетя Поля говорит, что видела, как к ним подъехали какие-то парни на иномарках, его ударили, по голове, а ее насильно затащили в машину и увезли.

— Гм… — капитан конфузливо насупился — ему явно было неловко за свои скороспелые выводы. — А какие машины, их номера никто не запомнил?

— Да я ж, милый, в их совсем не разбираюсь, в этих самых машинах-то… — бабулька сокрушенно покачала головой. — Вот, может, Анна Борисовна чего заметила — мы с ней вместе это видели.

— Знаете, одна машина — это я точно знаю — черный «Лексус»… — заговорила вторая из бабулек. — Про остальные ничего сказать не могу. И еще, что я заметила, у самой задней машины — как называют, не знаю — задняя дверка малость вмятая.

— Ну, этого мало… — поморщился капитан. — Ладно, пройдемте в дом. Сейчас напишете мне заявления, все как полагается оформим и займемся розыском.

— Эй, а что тут такое? — подрулив на скутере, на происходящее с удивлением воззрились двое каких-то подростков. — Что случилось-то?

— Так, мелюзга, тут вам не цирк! Катите своей дорогой! — раздраженно прикрикнул капитан.

— Да, вон, парня какие-то изверги по голове ударили и Веру, его невесту, увезли, — проходя мимо мальчишек, вполголоса пояснила Анна Борисовна. — На трех машинах тут проезжали…

— А-а-а, так это, наверно, эти мажоры долбаные! — с сердитой гримасой на лице откликнулся сидевший за рулем. — Видели мы этих уродов…

— Ну-ка, ну-ка, — капитан, уже подошедший к калитке, торопливо поспешил назад. — Где видели, когда?

— Да вон там, с полчаса назад… — мальчишка ткнул рукой куда-то назад и вправо. — Мы ездили кататься к плодопитомнику, а они перли, как бешеные, со стороны базы отдыха. Нас чуть не сшибли — я еле успел увернуться. Проехали, вопят, гогочут, в окно «фак» показывают…

— Что за машины, не разглядели? — капитан приготовил блокнот.

— Ну, что там за тачки были?.. — Хозяин скутера оглянулся на своего приятеля. — Первым шел черный «Лексус» — это я точно помню, потом еще две… На них внимания не обратил. А! Еще одна иномарка там темно-синяя, самая последняя — тоже черная.

— Синяя — это «Форд Мондео», — добавил пассажир скутера. — А самая задняя — «БМВ». У него номер еще такой понтовый — три шестерки.

— А почему вы решили, что это — мажоры? — недоверчиво воззрился капитан.

— А кто ж они еще? — Хозяин скутера с превосходством измерил его взглядом. — Гоняют кодлой на новеньких офигенных тачках, всем лет по двадцать — двадцать пять, корчат из себя крутых, мен… милиция их не трогает. Ясное дело, мажоры. Пацаны рассказывали, что они тут один раз уже рассекали по улицам.

Почесав под фуражкой затылок, капитан записал имена мальчишек и их домашние адреса, после чего уже с какой-то озабоченной задумчивостью направился к дому.

…«Семерка», на поворотах едва не срываясь с полотна шоссе, мчалась по трассе на предельной скорости. Успевший принять за столом не менее пяти рюмок, Федор от навалившихся переживаний за считаные минуты протрезвел, и лишь запах водки в салоне машины говорил о том, что он совсем недавно «употребил». Не задерживаясь, машина пролетела мимо старого кирпичного завода, фактически доживающего последние дни, где когда-то работал мастером. Но сейчас Федору было не до воспоминаний. Сердце рвалось на части от одной мысли, что его дочь, его кровиночка, скромная, застенчивая девочка, оказалась в руках неизвестных мерзавцев.

Федор понимал, что может случиться с ней в ближайшие часы. А может, и минуты. А он, ее отец, здоровый сильный мужик, ничем не мог ей помочь. Взгляд его глаз, сухих и словно остекленевших, не отрывался от дороги. При одной только мысли о том, что сейчас в каком-нибудь крысином закутке шакалья стая насильников терзает его ребенка, он готов был по-волчьи завыть и в бессильной ярости грызть баранку руля.

Вылетев на трассу, ведущую к областному центру Меднореченску, Федор помчался, не снижая ходу. Неожиданно он увидел впереди машину гаишников, которые, нацелив в его сторону радар, взмахом жезла приказали остановиться. Свернув на обочину и дав по тормозам, он вышел из машины и решительно направился к гаишникам.

— Нарушаем? — многозначительно поинтересовался рослый лейтенант с радаром. — Куда так гоним с двойным превышением? О-о-о! Да ты, мужик, под балдой, я вижу!.. Коль, ты глянь — влупил, кабы, не меньше пол-литра «белячка»… Ты что, не…

— Ребята, постойте! — перебив его, торопливо заговорил Федор. — Я ни от чего не отказываюсь — да, выпил. Но у меня беда, ребята! Вы здесь не видели, сразу три иномарки не проезжали? Дочку мою, гады, прямо средь бела дня с улицы увезли. Ее парня по голове чем-то ударили, не знаю, жив ли. Ребята! Помогите их догнать! Вот эту «семерку» отдам. Все отдам, только помогите ее спасти!

— А ты уверен, что они поехали именно в эту сторону? — озадаченно наморщил лоб старлей, переглянувшись с напарником. — Вообще-то, мы сюда только что приехали… Может, они уже и проскочили. Ну, что с ним будем делать? Машину свою закрывай, и быстро к нам. Ладно, понимаем… Раз уж такой случай!

Включив мигалки и сирену, старлей дал газу, и служебная «десятка», рванув с места, понеслась по трассе. Его напарник, включив рацию, сообщил о факте похищения человека — молодой девушки, и назвал единственную примету похитителей — компания на трех дорогих иномарках.

— Где проживала похищенная? Ее имя, фамилия, отчество? — оглянувшись, спросил лейтенант.

— Поселок Наковальское, Герцена, сорок, Романцова Вера Федоровна, двадцать лет…

— Понятно, — кивнул лейтенант, дав в эфир дополнительную информацию.

— Если эти отморозки из Меднореченска, — заговорил старлей, — то, кроме как по этой дороге, им туда больше никак не проехать. Сейчас вон на стационарном посту узнаем — они, скорее всего, должны были заметить.

— Господи! За что же ей это все? — едва не скрежеща зубами, тягостно пробормотал Федор, глядя в окно.

— Сейчас вообще беспредел полнейший, — сочувственно откликнулся лейтенант. — Как «вышку» отменили, отморозки совсем оборзели. Раньше за убийство сотрудника органов «вышку» давали гарантированно. А сейчас? Ну, пожизненное могут дать. А им на это — тьфу. Тюрьма — дом родной…

Вскоре впереди замаячил виадук транспортной развязки на пересечении с федеральной трассой в сторону Москвы. У высокого «скворечника» стационарного поста ДПС стояли двое с автоматами — майор и лейтенант. Остановив машину невдалеке от поста, прибывшие направились к дежурным.

— Товарищ майор, три темные иномарки в группе тут в ближайшие минут пятнадцать не проезжали? — подойдя поближе, спросил старлей. — Вон, у мужчины из Наковальского только что похитили дочь.

— Хм… — немного подумав, майор пожал плечами и, как-то особенно посмотрев на своего напарника, сообщил: — Нет, сразу три иномарки в группе не проезжали. Хотя… Черт его знает? Тут же видите — мимо нас все идут не более сорока. Может, и проехали, но… Как тут поймешь — в одной группе они или случайно оказались вместе?

Выслушав майора, Федор, не проронив ни слова, медленно пошел к «десятке», уже ни о чем не думая и больше ни на что не надеясь. Следом за ним, о чем-то негромко переговариваясь, двинулись и старший лейтенант с напарником. Неожиданно майор окликнул:

— Эй, старлей, подойди-ка сюда.

Когда тот приблизился, майор вполголоса поинтересовался:

— А этот мужик, он что, из чьей-то родни или сам в шишках?

— Да нет, по-моему, обычный работяга… — старлей с интересом взглянул на майора. — А что, что-то есть?

— Знаешь, возможно, эти три тачки тут и проезжали, — тот изобразил многозначительную мину. — Но если тебе доведется с ними столкнуться, лучше сделай вид, что их не замечаешь. И знаешь почему? Чтобы потом спалось спокойно и тебе самому, и твоей семье. Дочку этого мужика, конечно, жаль. Надеюсь, с ней подурят и отпустят живой. А вот если ты наедешь на этих гондонов, которые такими делами занимаются, тобой самим займутся их папаши. А они — во-о-о-н там. Нам до них не достать. И им достаточно раз плюнуть, чтобы от любого из нас осталось мокрое место. Постарайтесь мужика успокоить, отвезите его домой, авось все и обойдется. Пока!

Кивнув, старлей вернулся к машине.

— Чего он там? — поинтересовался лейтенант.

— Да… уточнил приметы машин и данные похищенной. Ну и сказал, что будут отслеживать транспорт, может, что-то подходящее и удастся заметить.

— Значит, все… Надежды нет… — стоя у «десятки», тягостно обронил Федор. — Что со мной теперь? Будете писать протокол? — обернулся он к гаишникам.

— Да ладно уж, — отмахнулся старлей. — Учитывая обстоятельства, обойдемся без этого. Доедем сейчас до твоей машины, ее поведет Серега, а ты — со мной. Доставим прямо до дома. Только, дядя, такое дело… Мы с тобой горючки разъездим почти весь лимит, выделенный на дежурство. С горючкой не поможешь?

— Там, в баке, больше двадцати литров. Устроит? — не выразив ни радости, ни огорчения, сообщил Федор.

— Вопросов нет! — охотно кивнул старлей, и они помчались в сторону Наковальского.

…В доме Романцовых этой ночью никто не сомкнул глаз. Прибыв домой с гаишниками и заправив их из своей «семерки», Федор сходил за племянником. Предупредил жену, чтобы та звонила ему на мобильный, как только появятся какие-нибудь новости, и они помчались по улицам поселка в сторону ближайшей АЗС. Заправив машину, что называется «под завязку», они вырулили на шоссе, ведущее к Меднореченску, и «семерка», теперь уже со строгим соблюдением ПДД, пошла по трассе, сворачивая во все закоулки вдоль дороги, где только были съезды в сторону лесополос.

Вадим, племянник Романцова, внешне — типичный «ботаник», страшно переживал из-за случившегося. Руля по трассе, под гул мотора он что-то беззвучно бормотал, судя по всему призывая все мыслимые беды на голову мерзавцев, похитивших его двоюродную сестру. Совершенно миролюбивый парень, студент педагогического вуза, в этот момент он, сложись соответствующая ситуация, без малейшего колебания нажал бы на спуск ружья или автомата, нацеленного на этих нелюдей.

Когда они уже в сумерках проезжали мимо того самого КП, где он сегодня был, Федор вдруг припомнил то, на что в тот момент не обратил внимания, а потом все пытался понять, что же не давало ему покоя. Он вспомнил реакцию майора на вопрос старшего лейтенанта. Тот как-то слишком уж пристально глянул на своего напарника, как будто давал понять, чтобы парень держал язык за зубами. Может быть, ему это только показалось?.. В любом случае, стоило попробовать еще раз поговорить с парнем.

Едва КП остался позади, Федор негромко произнес:

— Вадь, за той фурой стань, я кое с кем хочу переговорить.

Заметив, что на сей раз лейтенант дежурит один, он решительно направился к нему. Тот, заметив мужчину, направляющегося в его сторону, неспешно двинулся ему навстречу, придерживая рукой автомат, висящий на груди.

— Добрый вечер! — подойдя к нему, заговорил Федор.

— Добрый, — еще совсем мальчишеским голосом откликнулся лейтенант. — Вы что-то хотели?

— Послушайте, я ведь вижу, вы — человек порядочный, — торопливо вполголоса заговорил Романцов. — Помогите мне, Бога ради. Припомните, тут не проезжали в шестом часу три иномарки: черный «Лексус», темно-синий «Форд Мондео» и черный «БМВ», в номере три шестерки, задняя правая дверца помята? — зачем-то начал объяснять он, хотя и без того было ясно, что парень его узнал. — Понимаете, у меня украли дочь, ее жених сейчас лежит в реанимации, отец этого парня с тяжелым инфарктом под капельницей… У вас ведь тоже, наверное, есть братья и сестры, есть девушка, будут свои дети… Поверьте — врагу такого горя не пожелаешь. Помогите! Припомните!..

— Свиридов! Ты с кем там лясы точишь? Почему не контролируешь движение? — донесся от КП раздраженный голос майора. — Этот, что ль, опять? Гражданин, вы мешаете работать. Мы вам сочувствуем, но это не наша работа. Для этого есть угрозык. Обращайтесь туда! — направляясь к ним, бурчал он.

— Были! — почти беззвучно прошептал лейтенант и уже громко добавил: — Да я вот и говорю, что ничего похожего мы тут не наблюдали. Не было их — на все сто можете быть уверены.

— Вот именно! — одобрительно поддакнул майор, подойдя вплотную. — Вон сколько машин прет! Вот, пожалуйста, — идут подряд три иномарки: «Опель», «Шкода» и «Рено». Как их всех запомнишь… Так что мы вам тут помочь ничем не можем.

— Ну, извините, что побеспокоил… — И, поблагодарив лейтенанта чуть заметным движением век, Федор поспешил к своей машине.

Теперь он знал определенно: похитители приехали в Наковальское из областного центра. Скорее всего, это сынки или каких-нибудь областных «шишек», или губернских олигархов. А может быть, и тех, и других. Ишь, как майор кипятком зассал при одном лишь его появлении! Скорее всего, он их знает и боится, и подставлять собственную задницу из-за чужого ребенка не станет — это как пить дать.

И хотя боль от случившегося продолжала терзать душу Федора с неослабевающей силой, мимолетное участие со стороны несколько смягчило ее остроту. Значит, еще не все конченые уроды. Значит, еще есть надежда на то, что кто-то сейчас, помимо него, ищет Веру и, может быть, найдет. Он ежеминутно ждал звонка из дома и хорошо представлял себе, как ждут там его звонка. Но что он мог им сообщить?..

Уже настала ночная темень, а они с Вадимом продолжали методично объезжать все окрестные с Медногорском поселки и придорожные гостиницы. Взяв себя в руки, чтобы никто не мог догадаться об истинной причине поиска неизвестных отморозков — он уже успел догадаться, что ее, учитывая некоторые обстоятельства, следует скрывать, — Федор на этот счет придумал несколько разных версий.

Заехав на одну из заправок, якобы чтобы долить бензина, он мимоходом поинтересовался тремя иномарками.

–…Да тут такое дело… — доверительно, приглушенным голосом повествовал он. — Были на рыбалке, на Микулиной речке. Едем вдоль берега, гляжу — впереди парни на трех тачках погнали. Тоже, видать, не клевало, вот они и сорвались. А у берега валяется навороченная мобила тыщ за пятнадцать. Видать, потеряли. Ну, думаю, надо ребятишкам вернуть… А как их сыщешь?

— Ну, взяли бы себе… — улыбнувшись, тоже вполголоса заметила кассирша. — Раз такие мобилы теряют, значит, с голода не умрут.

— Да тут у меня свой интерес появился. Я так смекаю, парни из каких-то верхов. Видать, имеют и связи, и прихваты… А у меня, понимаете, мой охломон залетел под следствие за хулиганку. Ну… подумалось, может быть, люди поспособствовали бы? Кто знает?

Понимающе кивнув, кассирша сокрушенно развела руками — таких она не припоминала.

Продолжая колесить по окрестностям губернского центра в совершенно несбыточной надежде увидеть Веру стоящей где-нибудь на обочине, они заезжали на все попадавшиеся на глаза автозаправки. Уже почти под утро, совершенно измученные, они заглянули на большую АЗС, которая находилась, по сути, уже в городской черте. Насколько мог припомнить Федор, этот микрорайон, изобилующий новостройками, назывался Зубовским, по названию деревеньки, уже давно поглощенной растущим городом.

Выслушав его байку насчет потерянной мобилы, девушка на кассе кивнула:

— Да, они у нас тут иногда бывают… — и, поморщившись, добавила. — Только, мне кажется, никакой благодарности вы от них не дождетесь. Такие свиньи!.. Ведут себя как последнее хамье — нагло, вызывающе, руки распускают… Так что, лучше их не ищите — вам же спокойнее будет.

Поблагодарив девушку, Федор вышел на улицу и на вопросительный взгляд Вадима коротко уведомил:

— Едем домой. А то как бы за рулем не уснуть — еще беды кому-то наделаем. А рассветет — поедем снова.

Вздохнув, Вадим включил передачу, и они поехали обратно в сторону Наковальского.