Пули отливают из ненависти

Кирилл Казанцев, 2011

Никак не думал бывший спецназовец Глеб Кожухов, что станет преступником. Мало того – убийцей… После увольнения из армии Кожухов зарабатывал на жизнь тем, что с напарником перегонял автомобили с Дальнего Востока на Урал. На трассе на них напали четверо отморозков, и, защищаясь, бывший спец застрелил их всех. А потом и напарника, который вдруг начал шантажировать Глеба, угрожая сдать его милиции… Отсидев, Кожухов вышел на волю с единственным желанием – отомстить этому жестокому миру…

Глава 4

1

— Садись… — Самсонов мрачно кивнул вошедшему Кривцову на стул. Сразу же было заметно — начальник криминальной полиции города раздражен до предела. В кабинете уже витали клубы табачного дыма — а ведь Владимир Семенович вернулся в управление всего лишь минут десять назад! Сам же полковник с каким-то ожесточением курил очередную — явно не первую в последние минуты — сигарету. — Чай будешь?

— Спасибо, я — только что, — ответил майор, занимая предложенное ему место.

Сказанное им не было данью вежливости — просто, как и всякий начальник отделения, он держал в своем кабинете нехитрый «продовольственный запас». Это простой опер мог позволить себе уйти в шесть часов вечера, когда формально заканчивался рабочий день. А любой, даже самый маленький начальник в уголовном розыске по неписаным правилам должен был находиться на своем рабочем месте до тех пор, пока в кабинете Самсонова горит свет. А вдруг полковник что захочет уточнить у подчиненного?..

— Как хочешь, — буркнул Владимир Семенович, не поднимая головы. И тут же спросил: — Что там?

— Темнуха, — со вздохом ответил Кривцов. — Стопроцентная.

— Почему?

— Даже личность убитого — и то не установлена, — начал объяснять начальник второго отделения. — Следов — никаких. Мотивы неизвестны. И даже версии какие-то на пустом месте строить рано…

— А надо раскрывать… — полковник тяжело вздохнул. — Кровь из носу — надо.

И замолчал, уткнувшись носом в кружку с чаем. Кривцов тоже не произносил ни слова — ждал продолжения. Знал, что не просто так «выдернул» его Самсонов в девять часов вечера.

— Надо раскрывать… — задумчиво повторил Самсонов. И начал, как понял Кривцов, разговор по существу: — Меня в мэрию вызывали… Фонтанычу про это убийство кто-то уже «стуканул». Визжал, как порося недорезанный. И даже копытцем тупотил — дескать, как так, жители города не чувствуют себя защищенными перед криминалитетом… Ну, да ты сам знаешь, что в таких случаях они орут.

Кривцов кивнул — знает. И не только это знает. Начальнику второго отделения была известна и истинная причина такой вот озабоченности мэрии…

…Вообще-то, каждый, кто приходит на «государеву службу», видит перед собой какую-то конкретную цель. И идет к ней избранной однажды дорогой. Кто-то, с раннего детства всячески унижаемый и оскорбляемый дворовыми хулиганами за малый рост и природную немощь, приходит для того, чтобы, надев красивую форму с яркими пуговицами, отомстить наконец-то всем своим обидчикам. Из таких получаются самые лютые, звероподобные, безжалостные полицейские. Кто-то — как, к примеру, тот же Михайлов — оказываются в числе подпогонной братии совершенно случайно. Из таких вот, колеблющихся, как ни странно, со временем получаются неплохие служаки. Если, конечно, попадется молодой в руки толковому наставнику… Иные приходят, привлеченные романтикой службы, насмотревшись фильмов про ментов, в надежде на славу и легкие подвиги. Такие, как это ни печально, совершенно бесперспективны — не будет с них толку. Столкнувшись с суровой и совершенно не похожей на кино реальностью, они теряются, разочаровываются, начинают пить и филонить.

Но сейчас нас в большей степени интересует иная категория добровольцев. Те, кто сознательно идут на службу для того, чтобы делать карьеру.

Вот только не надо презрительно кривиться! В здоровом карьеризме — точнее, в стремлении к служебному росту — нет ничего зазорного. Плох тот солдат, кто не мечтает стать генералом, таская — видимо, на всякий случай — в своем вещмешке маршальский жезл. Если карьерист умный, то он и подчиненным не даст пропасть, понимая, что именно от них многое зависит. И начальство ублажит. И отчетность у него будет отличная, и положенный процент раскрываемости будет поддерживаться, и проверочные комиссии всех уровней будут уезжать восвояси, сохраняя самые приятные воспоминания о хлебосольном хозяине.

Это если карьерист — умный. А если — дурак? Ну, или скажем немного помягче — просто недалекий? Тогда — как говорится, тушите свет. Мало никому не покажется…

А ведь именно таким вот, недалеким, и был майор полиции Чернов, помощник начальника штаба одного из райотделов города. До этого он уже успел попробовать себя в роли начальника медицинского вытрезвителя, начальника районного ГАИ и начальника районной инспекции по делам несовершеннолетних. И ни на одном месте не сумел задержаться надолго, как ни старался. Вроде как и стремится мужик работать, и водку не пьет, и на службу вовремя приходит… А толку как не было, так и нет. Да если бы речь шла только о пользе! Унылый и вялый, какой-то бесцветный, Чернов мог в самые кратчайшие сроки развалить все то, что до него другие отлаживали годами. При этом майор умудрился заочно окончить не только Высшую школу полиции, но и Академию МВД. Кстати, отправляя в столицу, руководство УВД втайне надеялось больше никогда с этим неудачником не встретиться. Может, получит направление в какой-нибудь другой регион…

Не получил. Отучившись положенный срок, Чернов воротился в Красногорск. И руководство УВД с зубовным скрежетом вновь и вновь искало ему какую-нибудь начальственную должность — образование обязывало, — на которой вред от активной деятельности майора удалось бы свести к минимуму.

Так бы, наверное, и проболтался Чернов до пенсии, невидимый, неслышный и бестолковый, перебрасываемый из службы в службу… Но только вдруг вытянул свой счастливый билетик. На него обратила внимание родная и — что самое главное — горячо любимая сестра Фонтана Фонтаныча Потрошкова. Кто его знает, что она нашла в этом бестолковом и косноязычном увальне — женщины вообще создания странные. Однако через некоторое время Потрошкова-младшая стала госпожой Черновой…

Теперь судьбой неудачливого майора — точнее, любимой сестры — озаботился сам мэр Красногорска. И наиболее подходящей для новоявленного родственника Фонтану Фонтанычу показалась должность начальника УВД города. Нет, он прекрасно понимал, что родственник умом и сообразительностью, мягко говоря, отнюдь не блещет… Но руководителю такого уровня вовсе не надо быть умным. Потрошков вон — с миллионным городом справляется, и ничего… Фонтаны на каждом углу брызжут… А тут какая-то полиция… Главное, знать, кому угодить на этом месте. Мэр знал. И брался помочь Чернову освоить науку угождать.

Но для начала вожделенное кресло надо было освободить от сегодняшнего хозяина… И мэр, со свойственными ему упрямством и прямолинейностью, начал искать недостатки в работе городской полиции. А недостатки есть всегда, стоит только присмотреться. А если им еще в нужном месте придать нужную, правильную, окраску…

–…Значит, давай подумаем, — продолжал Самсонов, — кого из твоих за этим делом закрепим. Там контроль будет по полной программе.

— Михайлова! — не задумываясь, ответил Кривцов.

— Почему именно Михайлова? — немного удивился Самсонов. — Он только пришел, не освоился еще толком…

— Так это же и хорошо! — начал объяснять Кривцов свою позицию. — Не расслабился еще, управленческим работником себя не почувствовал, не зажрался… Кроме того, из моих он на сегодняшний день наименее загруженный. У него ничего нет. А пацаны по два-три дела крутят…

Самсонов задумался. Вообще-то в словах начальника второго отделения присутствовало рациональное зерно… Хотя о главном Кривцов все же умолчал. Михайлов ему просто не нравился. Нет, когда опер работал в некотором отдалении от управления, в райотделе, на «земле», Кривцов относился к молодому оперативнику даже с некоторой симпатией. Толковый паренек, что уж тут говорить…

Но Самсонов в свойственной ему бесцеремонной манере, сам того не желая, вызвал у Кривцова настороженность по отношению к новому подчиненному. Как и всякий другой толковый начальник, Кривцов не хотел бы видеть в своем подразделении «блатных» — тех, кто пришел либо «по звонку», либо — как этот самый Михайлов — по личному распоряжению командования. Причем мнения начальника второго отделения никто не спросил — Самсонов просто сунул ему рапорт:

— Подпиши!

А на рапорте уже стояла резолюция самого Владимира Семеновича: «В приказ». Значит, мнение Кривцова не только ничего не решало — его никто и спрашивать не собирался. Выступить против… Так Кривцов не дурак! И потом, что это за странное указание: «Ты его лишний раз не дергай…»? Полковник пристроил своего любимчика? Ну-ну…

Кроме того, на освободившееся место «важняка» у начальника отделения имелась и своя кандидатура. Опытный, проверенный, надежный товарищ. Ему как раз и звание подходило… Кривцов, разумеется, ничего ему не обещал. Но это назначение было бы вполне естественным, и человек на него рассчитывал. А сейчас выходило так, что майор этого хорошего парня просто кинул.

Кривцов еще не определился, что ему делать с новичком, как жизнь дала удобный повод если уж и не избавиться от «блатного», то хотя бы проверить его на прочность. Дело обещало быть сложным. Плюс — контроль мэрии и областного УВД. Значит, любимчик Владимира Семеновича попадает под удар. А он сам, Кривцов, как бы и ни при чем совсем. Он же не виноват в том, что у очередного фаворита недостаточно мозгов и опыта? Он же его всерьез воспринял! А тут оказалось…

Ну, а если вдруг Михайлову повезет и он это дело распутает — опять же, плюс Кривцову. Правильно расставил личный состав вверенного ему подразделения, с учетом индивидуальных особенностей каждого подчиненного.

–…Кроме того, — невзначай подталкивал Самсонова к нужному решению Кривцов, — дело берет прокуратура области, Лунев. А у него с Михайловым нормальные рабочие отношения. Вроде как приятели…

— Лунев, говоришь?.. — все еще колебался Самсонов. — Хороший парень. Хваткий. И чего он в своей прокуратуре делает?

Кривцов промолчал — Владимир Семенович, собственно, и не ждал ответа на этот вопрос. Просто размышлял вслух.

— Хорошо! — принял решение полковник. — Михайлов так Михайлов! Кстати, а где он сам?

— Я с места происшествия в управление поехал, — ответил Кривцов. — А Михайлов… Сказал, что ему что-то проверить надо. Пока не вернулся и не отзвонился.

— Ну, ладно… — небрежно отмахнулся Самсонов. — Завтра объявишь. И это… По сторонам не дергай. Пусть пока только этим делом занимается… А дальше — посмотрим.

2

А сам Игорь, еще не зная, что дело по обнаруженному трупу уже поручено ему, занимался проверкой одного из возникших у него предположений…

Когда они с коллегой Луневым обходили по кругу кусты, за которыми был сожжен автомобиль, оперативник обратил внимание на одну интересную, на его взгляд, особенность. Поблизости не оказалось следов транспортного средства — машины, трактора, велосипеда или, на худой конец, хотя бы самоката — при помощи которого убийца мог бы покинуть место преступления.

Нет, следы-то были! И даже больше, чем надо — место явно пользовалось популярностью у любителей воскресных шашлыков и поклонников скоротечного секса на колесах. Но все эти следы были старыми, как минимум двух-трехдневной давности. Отпечатки протектора внутри уже были изрядно запылены и деформированы, растеклись, теряя четкие очертания под воздействием атмосферной влаги. Значит…

Игорь огляделся по сторонам. Дорога, ведущая в город, находилась далеко в стороне. Ну, как далеко… Метров триста, не меньше. Рядом — цыганский поселок, жители которого относились к понятию «чужая собственность» традиционно пренебрежительно. У самой дороги постоянно болтаются представители младой поросли местных наркобаронов, которые с этим понятием вообще не знакомы. Плюс периодически подъезжают покупатели наркотической отравы. Для многих из них кражи — единственная возможность раздобыть денег на дозу. И, зная это, убийца не рискнул бы оставить автомобиль, предназначенный для эвакуации с места преступления, у дороги. Оставить машину без присмотра здесь — это все равно, что просто подарить кому-то магнитолу, колеса, стекла… А то и самого «железного коня». Как среди цыган, так и среди их постоянных клиентов хватает «народных умельцев», способных открыть любую машину не за несколько секунд — одним движением. Кейдж отдыхает…

Конечно, в машине мог оставаться соучастник убийства. Водитель, и он же — сторож. Даже необязательно прямой участник — человека могли использовать и втемную, хотя такое маловероятно. Но и в этом случае возникает небольшая проблема: ожидание. Пять-десять-пятнадцать, а то и больше минут. В том месте, где полицейские патрули раскатывают чуть ли не один за одним. Места сбыта наркотиков всегда привлекают внимание правоохранителей: любой наркоман — потенциальный вор или грабитель. И частенько они рассчитываются с поставщиками только что добытым неправедным путем шмотьем. То есть патрульный экипаж мог проехать раз, второй… А на третий бы непременно проверил документы у водителя подозрительной машины — а кого и зачем ты тут, дружок, ожидаешь? И не просто бы проверили — записали бы в служебную книжку данные водителя и транспортного средства.

Кстати! Игорь сделал небольшую зарубку в памяти — необходимо найти патрульный экипаж ППС, который в этот день работал на маршруте, и опросить. Конечно, это может и не принести ничего… А может и дать какую-нибудь зацепку.

Вроде как растерянность первых минут, когда только начинаешь работать по явной темнухе и не представляешь, что можно сделать для того, чтобы хоть чуть-чуть ее «просветлить», миновала. Появились первые, пусть пока и малозначительные, наметки по делу. Но ведь любая долгая дорога начинается с маленького первого шага, не так ли?

И все же Игорь был недоволен. С места происшествия необходимо уносить больше. Хотя бы потому, что приезжать сюда второй раз в отдаленном будущем лишено смысла. А составленный юной представительницей прокуратуры протокол осмотра сможет дать только общую картину, без живого ощущения обстановки.

Оперативник покосился в сторону Лунева, который, склонившись к самой земле, старательно изучал какие-то старые, почти уже совсем затертые следы протектора неизвестного автомобиля.

«А вот если бы мне пришлось уходить с места совершения преступления… — задумался Игорь. — Как бы я сам поступил?» Нет, нормальному, законопослушному человеку и гражданину сложно, даже, скорее всего, невозможно понять извращенную логику преступного мозга. Но полицейский оперативник отличается от нормального человека. Постоянно работая с «чуждым элементом», стремясь понять его, ощутить те тайные струны человеческой души, что толкают на нечеловеческие поступки, оперативники мало-помалу перенимают привычки, представления об окружающем мире и манеру поведения своих «подопечных». Никто больше полицейских оперативников не любит так называемый шансон; оказавшийся в компании оперов человек может просто не понять те разговоры, что они ведут между собой — слишком уж речь профессионалов насыщена жаргонными выражениями. Не той молодежной стилизацией, что можно слышать на улицах, а самой настоящей феней, «чистые» остатки которой сохранились еще в условиях зон строгого и особого режима…

Говорят, что понять — значит, простить… Возможно, это и так. Но только понять врага — значит, получить дополнительное оружие в борьбе с ним. А криминалитет и уголовный розыск — враги. Несмотря на то самое внешнее сходство.

Михайлов попытался представить себе — вот он только что выстрелил человеку в голову и поджег машину. Теперь стоит рядом с ней. Оперативник настолько вошел в образ, что даже ощутил жар близкого пламени на собственном лице.

Значит, он берет оружие — на месте происшествия ствол обнаружен не был. Возможно, и даже наверняка, его скинули чуть позже, в другом месте. Но сейчас «волына» оттягивает ему карман…

Он пробирается сквозь кусты в сторону дороги… Прав, ох, как же прав был Владимир Семенович, когда выговаривал райотдельскому за неприменение собаки! Прилично обученный пес свободно мог вывести к тому месту на дороге, где ожидало убийцу средство эвакуации! Уже было бы от чего отталкиваться…

…Он, как бегущий кабан, торопливо проламывается сквозь густой кустарник, стараясь поскорее покинуть место происшествия. Ага! Вот и машинка — «жигуль» непонятной модели. А возле него… Кто это там? Патрульная машина полиции. Все. Он быстро отступает назад, под прикрытие кустарника. Эвакуация сорвана. У него с собой оружие, на одежде — вполне возможно — следы крови и мозга убитого. Если верить судебному медику, «мысли вместе с мозгами» разметало по салону сгоревшей машины… И не исключено, что какие-то малюсенькие, микроскопические детали попали на лицо, руки, шею или одежду убийцы.

Выходить нельзя. Оставаться — тоже. Сейчас обратят внимание на поднимающийся к небу столб дыма. Тупик?.. «Патрулька» может по рации выйти на дэпээсников, попросить тех досмотреть движущийся в сторону центра «жигуленок» и его пассажиров на предмет обнаружения наркотиков… И тогда либо вступать в бой, заранее обреченный на проигрыш, либо подставлять руки под «браслеты».

Так, а это что там, на дороге, нетерпеливо сигналит?.. Автобус! Игорь даже удивился немного — никогда не думал, что пассажиры общественного городского транспорта могут забираться настолько далеко от города.

Удивился — и тут же мысли полетели в другом направлении. Автобус… Конечная остановка примерно в том же самом месте, где можно было оставить машину. То есть расстояние то же самое… Конечно, автобус перемещается гораздо медленнее, чем, например, те же «Ауди» с «Мерседесом». Зато автобусы не досматривают «гаишники» и «пэпсы», у пассажиров автобуса не проверяют документы, даже если они похожи на всех Бен Ладенов и Басаевых сразу. Следуя на автобусе, можно легко миновать все полицейские кордоны и заставы, введенные в соответствие с многочисленными и подробными, но совершенно лишенными смысла планами…

«Я бы уходил на автобусе!» — неожиданно для себя решил вдруг Игорь. Оглянулся в сторону Лунева — тот уже закончил рассматривать заинтересовавший его след и, выпрямившись во весь свой далеко не маленький рост, с какой-то подозрительной заинтересованностью наблюдал за тем же самым автобусом, что и Игорь.

— Коллега! — окликнул следователя Михайлов. — Как вы отнесетесь к тому, что я вас на некоторое время покину?

Лунев еще раз покосился на пыливший вдалеке автобус, после чего ответил:

— Если причина та, о которой я думаю… Тогда более чем положительно, коллега!

— Вечерком созвонимся! — взмахнул рукой Игорь и напрямую, по молодой, совсем недавно проклюнувшейся и потому неестественно зеленой траве направился в сторону остановки.

Он полностью отдавал себе отчет в том, что многие из старших и более опытных товарищей посмеялись бы над ним — как так! Опрашивать автобусников? У которых за день перед глазами проходят многие сотни пассажиров! Да напрасная трата времени. С жиру бесится молодой. Нет чтобы делом заняться… И Игорь готов был с ними согласиться. Но все равно шел к остановке.

Произошло убийство… И если есть хоть один шанс даже не из сотни, а из тысячи, из миллиона найти свидетеля — значит, он должен это сделать.

3

Восемью годами ранее

Гаишник на этом посту выглядел сытым, довольным жизнью и уверенным в себе. Впрочем, как и все остальные его коллеги на этой трассе. Небрежно принял протянутые Глебом документы, пролистнул…

— Куда направляемся? — спросил лениво. Вроде лениво… Почему-то Глебу послышался в этом вопросе совсем уже не дежурный и не праздный интерес. Однако игнорировать обращение всемогущего стража дорог он, бесправный водитель, не мог. Поэтому ответил:

— В Красногорск.

— Далеко забрались! — Гаишник расправил роскошные усы, а в глубине его глаз мелькнула хитренькая искорка.

«Сука мордастая! — тоскливо подумал Глеб. — Значит, соткой отделаться не получится…»

«Дежурная» сотенная купюра — не рублевая! — была заранее уложена в водительское удостоверение. Обычная такса за прохождение поста здесь, в Забайкалье. Федеральная трасса, нитка которой, если верить карте, связывала Москву и Владивосток, кормила многих. Перекупщиков, перегонщиков, рэкетиров… И гаишники в этом списке занимали далеко не последнее место.

— Ну, что поделаешь… — Пытаться разжалобить местных гаишников рассказами о тяжелой жизни — смешно и бессмысленно. Так же, как и прикинуться шлангом — дескать, не на себя, на хозяина гоняю… У стражей дорог верхнее чутье на бабло — как у хорошего охотничьего пса.

Гаишник еще раз пролистал документы, о чем-то задумался на мгновение… Потом протянул стопку бумаг Глебу:

— Езжайте! Счастливого пути!

И даже козырнул на прощание.

Глеб, на ходу отобрав из общей пачки свои бумаги, сунул оставшиеся Лехе, который во время общения с гаишником держался чуть в стороне, дабы своим видом не смущать мента в тот момент, когда он решит забрать «положенное». Дверцы «японок» хлопнули почти синхронно. Взрыкнув двигателями, автомобили сорвались с места.

…Командир взвода специального назначения отдельной бригады оперативного реагирования внутренних войск, старший лейтенант Глеб Аркадьевич Кожухов ушел из войск после Карабаха. Стукнул кулаком по столу, послал всех к известной матери и ушел. Не оглядываясь. По сути, в никуда.

Ни своего жилья, ни денег, ни перспектив в Красногорске у него не было. Так же, как и не было уже несколько месяцев денежного довольствия. Зато были командировки на дикие окраины страны, где взбесившиеся аборигены от души поливали друг друга — и попутно всех, кто попадался им на глаза — густым автоматным огнем. И семья… Жена и сын, которые во время последней командировки чуть ли не голодали, брошенные любящей Родиной-матерью, в лице командиров Глеба, на произвол судьбы. Было у старлея при расставании дикое желание внести некоторые изменения в сытую, лоснящуюся физиономию начфина бригады… Но сдержался. Нельзя ему под трибунал. Семья…

Оказавшись на гражданке, хотел было вернуться на малую родину, в Питер. Но Ирка уперлась — нет, останемся здесь. Она-то — местная, красногорская. Мать в пригородной деревне, сестры…

Ткнулся старлей туда, ткнулся сюда… В этом городе работы для него не было. А если и была, то не было денег, чтобы в положенное время за нее заплатить. «Нищие» работодатели, похожие на начфина как братья-близнецы, только руками разводили — нет «лавэ», родной! Мы вон сами!.. Кое-как!.. На второй коттедж уже не хватает. И проституток приходится подешевше выбирать…

Понял Глеб — работая на дядю, неважно, доброго или зловредного, ни хрена не получишь, кроме ранних седин да сорванной непосильным трудом спины. И лучше быть хозяином самому. Пусть маленьким, но — хозяином.

Собрав всю собственную наличность, призаняв у старых знакомых недостающую сумму, рванул во Владик. Россия открыла границы, и по эту сторону Уральского камня стремительно входили в моду дешевые, но комфортные и надежные японские автомобили.

Разумеется, Кожухов был не самым умным в этой стране и даже в этом городе — многие бросились к Тихому океану, мечтая о быстрой прибыли. Но вот только у бывшего старлея имелись некоторые преимущества перед конкурентами — во Владивостоке уже несколько лет служил его однокашник по Питерскому училищу, тоже спецназовец. Братишка… На его помощь он и рассчитывал.

И Ромка не обманул надежд — свел с серьезными ребятами, «подписался» перед ними за Глеба. Поэтому Кожухов смог приобрести очень даже приличный автомобиль. Стоимость, конечно, превышала ту сумму, которой располагал Глеб, но новые партнеры благодаря «подписке» Романа поверили в кредит. И даже дали клочок бумаги, на котором синели кривые строки, начинающиеся словами: «К сведению братвы…» Бумага имела вид самый несерьезный. Однако, предъявляемая на «постах» дорожных рэкетиров, она послужила и пропуском, и охранной грамотой, и индульгенцией одновременно.

Иномарку Глеб толкнул без труда, быстро — машин такого класса и по такой цене в Красногорске еще не было. Тут же рванул назад, к бухте Золотой Рог. Оттуда опять вернулся на хорошей машине — новые партнеры убедились в серьезности Кожухова.

Еще две поездки — и в доме завелись приличные деньги. Глеб смог оставить тесную комнатушку в общаге и перевезти семью в нормальную трехкомнатную квартиру. Пока арендованную. Для того, чтобы быстрее ее выкупить в полную собственность, нужно было срочно расширять дело. А тут как раз встретил случайно Глеб бывшего сослуживца, Леху Топилина, который тоже уволился и теперь болтался по Красногорску без дела. Договорились быстро. Глеб вкладывает деньги и наработанные в портовом городе связи, Леха помогает гонять под двадцать пять процентов от прибыли. Все по-честному.

…Сейчас у Глеба все было хорошо. Собственная квартира, пусть и не в центре, но и не на глухой окраине. Ирка открыла небольшой магазинчик, в который приезжала на своей иномарке. Сын — никаких общественных садиков: наемная няня с высшим педагогическим. Короче, все нормально. Как у людей…

Глеб, не притормаживая — каждая минута это рубль, а то и доллар, — попытался затолкать под солнцезащитный козырек полученные документы. Не получилось — машина подпрыгнула на ухабе, и вся пачка свалилась под ноги. Чертыхнувшись, Кожухов наклонился к своим бумагам…

Они так и лежали. Пачкой. А чуть в стороне зеленела сотня… Гаишник не взял предложенных ему денег. Долларов. Гаишник. Не взял.

Глеб, чувствуя, как холодеет спина и начинают дрожать пальцы, медленно выпрямился. Приняв к обочине, остановился. Откинувшись на подголовник, прикрыл глаза. Он достаточно много времени провел на этой трассе и успел изучить ее неписаные правила. Эта оставленная сотня… Она была красноречивей всяких слов.

— Что случилось, Глеб? — дверцу «Хонды» Кожухова распахнул испуганный Леха. — Ты что, заболел?

— Заболел, — не открывая глаз, согласился Кожухов. И добавил: — Я заболел. И ты — тоже заболел. Мы оба. Заболели.

— Не понял… — Леха испуганно отступил на шаг. В чуть расширенных глазах ясно читался вопрос: напарник свихнулся? Крыша поехала?!

А Глеб неожиданно для партнера ударил кулаком по собственному колену — сильно, от души — и разразился потоком брани. Ругался во весь голос, с чувством, отчаянно. Леха только глазами хлопал, наблюдая эту картину.

— Гаишник не взял бабок, — прокричавшись, скучным и будничным тоном сказал Глеб.

— Ну, так сотню сэкономили! — почти обрадовался его партнер.

— Ты дурак, Леха? — удивился Глеб. — Ты что, ничего не понял?!

— А чо? — глаза партнера были похожи на блюдца. — Чо такого-то?

— Нас убивать будут… — тихо сказал Глеб. — Нас чуть дальше уже ждут. И этот гаишник… Он — в доле. Даже если мы сейчас назад рванем, он нас на посту придержит, пока братва, с которой он работает, не подкатит…

Леха затравленно огляделся по сторонам — и справа, и слева вплотную к дороге подступала тайга. Может быть, проходимая для человека, но для машины… Нет.

— А как же ксива? — с надеждой спросил Леха старшего партнера. — Если покажешь…

— Это — дикие, — отмахнулся Глеб. — «Махновцы». Им эта ксива… Жопу подтереть.

Леха еще несколько секунд озирался по сторонам, потом предложил:

— Тогда, может, тачки бросим — пусть подавятся. А сами — тайгой…

Глеб прикинул варианты. Действительно, если оставить здесь иномарки, то тайгой они спокойно обойдут засаду. Навыки, полученные в училище, а потом и на службе, еще не позабыты окончательно. И он сам выйдет, и Леху вытащит. А машины… Остаться бы живу — а машины будут.

Вот только сама мысль об этом была Глебу просто отвратительна. Опять подстраиваться под кого-то, опять признавать себя слабым?! Опять начинать все сначала?!

— Ну, что? Уходим? — Леха уже направился к той машине, за рулем которой он ехал, начал суетливо собирать те немногие вещи, что нужны были в дороге. Легкий хлопок по плечу — и, вздрогнув, Леха оглянулся. За его спиной стоял Глеб. Внешне совершенно спокойный и уверенный в себе. Хотя лицо немного бледновато…

— Садись, поехали, — ровным голосом сказал старший партнер младшему.

— Ты чего, Глеб? — растерянно забормотал Леха. — Ты же сам говорил!..

— За руль! — Подбородок коротко качнулся в сторону «Хонды», которую гнал Леха. И сказано это было таким тоном, что молодой человек не осмелился спорить или протестовать.

Послушно усевшись на водительское сиденье, Леха не сразу поймал дрожащими руками ключ зажигания. Только он запустил двигатель, как дверца распахнулась.

— Значит, так! — по скулам Глеба катались желваки. — Пойдешь за мной, вторым. Сильно не приближайся, держи дистанцию. Остановишься чуть в стороне, ко мне не подходи. Как только начнется — выкатывайся из машины и падай рядом.

— Что — начнется?.. — тихонько спросил Леха. Он уже понял, что старший товарищ что-то задумал, но что — пока не знал.

— Там увидишь… — многозначительно сказал Глеб и, захлопнув дверцу, направился к своей машине.

«Отморозок, блин!» — подумал Леха, глядя в прямую спину напарника.

…Их ждали в самом удобном для этого месте — там, где дорога сжималась в «бутылочное горлышко». Слева — густая тайга, справа — крутой каменистый обрыв. Ну, а поперек дороги — здоровенный, как сарай, черный джип. И не объехать его — больно уж велик, и не сбить легкими «японками» — тяжелый, зараза…

Четверо — крепкие, приземистые, широкие, одетые в одинаковые короткие кожаные куртки и спортивные штаны — стояли перед джипом, полумесяцем, «рога» которого были направлены в сторону подъезжающих автомобилей. Чувствовали себя уверенно. Даже, наверное, более чем уверенно — стоящий в центре этой небольшой группы даже не считал нужным укрыть от нескромных взглядов оружие — короткоствольный «милицейский» автомат. Несколько картинно уложил его на плечо, удерживая правой рукой за пистолетную рукоятку. А левой небрежно взмахнул подъезжающим — тормози, дескать. Приехали, пацаны…

Идущая впереди «Тойота» Глеба затормозила. Лихо, с небольшим заносом, чуть ли не у самых носков кроссовок «встречающих». Леха непроизвольно отметил, что никто из четверки и бровью не повел. Остались стоять так же, как и стояли.

Сам Леха остановился чуть подальше. Аккуратно, как на экзамене по вождению, притерся к обочине, выключил скорость, заглушил двигатель. И даже немного приоткрыл дверцу — помнил сказанное старшим товарищем. «Как только начнется…» Что начнется?..

Ответ на этот вопрос Леха получил тут же, незамедлительно. Дверца машины Глеба широко распахнулась, сам Кожухов легко и даже изящно, несмотря на приобретенный в последние сытые годы лишний вес, выпрыгнул на дорогу. Правая рука его вытянулась вперед, к самому лицу автоматчика. И тут же — удар. Точнее, громкий хлопок. Леха не сразу и сообразил, что это — выстрел. Зато тело автоматчика резко отбросило назад, на капот джипа. Оружие, из которого он не то чтобы не выстрелил — которое даже не успел привести в состояние готовности, — полетело куда-то в сторону кустов. А Глеб уверенно и вроде как неторопливо перевел руку, в которой — теперь Леха сообразил это — был зажат пистолет, к лицу следующего в четверке…

Что происходило дальше — он не видел. Вывалился из машины, упал, стараясь всем телом вжаться, втиснуться в асфальт, прикрыл голову руками… Где-то в стороне звучали выстрелы, слышались крики… Сколько это продолжалось, Леха не смог бы сказать. Ему вообще показалось, что несколько часов. И каждую секунду он ждал смерти. Ждал, что вот, сейчас, кто-то подойдет и выстрелит ему в голову. Из автомата.

Тишина обрушилась внезапно. «Все», — понял Леха. Глеба грохнули. Зря он связался с этими бандитами. Почему-то вспомнилась дурацкая фраза: «Мафия бессмертна»… И кто они такие, чтобы связываться с мафией?! Глеб… Идиот! Мало того что сам погиб, так еще и его, Леху, под пулю подставил! Надо было попытаться договориться…

Приближающиеся шаги… От жалости к себе и от переполнявшего его отчаянного страха Леха тихо заскулил.

— Поднимайся… — легкий толчок в бок. — Я сам не справлюсь…

И голос, вроде как… Глеб?! Леха осторожно приподнял голову — где-то невероятно высоко Кожухов совершенно спокойно менял магазин в пистолете…

Сначала младший партнер просто не поверил своим глазам. Мысленно он уже похоронил и Глеба, и себя. А Кожухов сунул пустой магазин в карман куртки. Снятый с затворной задержки затвор пистолета громко клацнул, досылая новый патрон в патронник. Щелчок предохранителя…

— И долго тебя ждать? — убирая оружие за пояс, поинтересовался Глеб. И еще раз легонько толкнул ногой в бок лежащего партнера. — Поднимайся, время не терпит…

И вот тогда Леха понял — они выжили. Они будут жить! Они вышли победителями в схватке с дорожными бандитами!

— Ну, Глеб!.. — поднимаясь на ноги, захлебнулся он словами. — Ну, ты!..