Спастись от мужа

Кира Фарди, 2020

Маша так стремительно бросилась ко мне, что я оторопел, сделал шаг назад и уперся спиной в стену. Ее глаза были очень близко и влажно блестели, а отчаянный взгляд молил о помощи. Тело обдало жаром, а дыхание сбилось. Черт! Как на меня действует эта женщина! – Какая операция? – я попытался вернуть личное пространство, пока не стало хуже. – Ты о чем? Твои черты идеальны. – За мной гонятся ищейки мужа, – ее голос завибрировал на самой высокой ноте, вот-вот сорвется. В глазах слезы, и я видел, что это не игра. Она едва держалась на ногах! – Мне нужна пластическая операция. Умоляю! Спаси меня!

Глава 3. Мари

— Пойдем, майне либе? — приглушенно спросил муж, и мы, оставив гостей внизу, стали подниматься по лестнице. Нам вслед захлопали, я покраснела. — Ты готова?

Пальцы Генриха подрагивали. Я не понимала, почему в такой ответственный момент он волнуется больше меня. Ещё в «Зазеркалье» я готова была продать свою девственность по самой высокой цене. Уж лучше получить за неё хоть что-то, чем лишиться чести в какой-нибудь подворотне из-за сопливого пьяного мальчишки, как это случилось с моей сестрой.

— Да, сгораю от нетерпения.

Генрих усмехнулся и вёл меня в спальню. Я огляделась и восторженно воскликнула:

— О, дорогой! Тут так красиво! Я тебя люблю.

Брачную ночь муж обставил как настоящий праздник. По всей спальне горели свечи, на шелковом покрывале алело сердце, выложенное красными розами. На сервировочном столике в ведерке со льдом стояла запотевшая бутылка шампанского и поднос с аппетитными канапе. В вазе из драгоценного богемского стёкла лежал швейцарский шоколад.

— Иди ко мне, дорогая!

Дальнейшее происходило, как в тумане.

Муж вдруг поднял меня на руки и бросил на кровать. Грубо! Резко! В голове словно разорвалась граната: «Насиловать будет? Но зачем? Я сама дам!» Лепестки роз закружились в воздухе и осыпали свадебное платье, и на белоснежной ткани они вдруг показались мне капельками крови. Не совсем верная ассоциация для первой брачной ночи.

Мотнула головой, отгоняя видение, и притянула к себе Генриха. Пора показать ему то, чему меня научили в «Дубовом раю». Я лизнула кончик носа мужа. Он вздрогнул от неожиданности.

— Ах, ты! Проказница!

Хохотнул и впился в мои губы поцелуем, жестким, волнующим, дерзким. В нем не было ни капли нежности. Его язык бесцеремонно проник в мой рот, пробежал по внутренней стороне губ, пощекотал уголки, и я с жаром отдалась этому поцелую. Дурное предчувствие, мгновение назад пронзившее меня, улетучилось.

— Да, я такая! — наконец смогла вдохнуть я.

— Вкусная.

— Ага! — я запустила пальцы в тщательно уложенные волосы мужа и разлохматила их. — Иди ко мне.

Но Генрих не торопился. Он протянул мне руку и, когда я встала, включил музыку. Мы медленно закружились в танце. Я не понимала, почему он так себя ведёт. Сначала напугал чрезмерной грубостью, потом ошеломил волной нежности. Обычно мужчины, оставшись наедине с юной женой, срывают с неё платье. А тут такая выдержка!

О Боже! А если он импотент? Вдруг неспроста выбрал меня! Он знал, какое обучение проходила я в «Дубовом раю». Желание жениться на девственнице — это отговорка, приятный бонус, повод гордиться браком.

Но уже первый тур танца доказал обратное. Я чувствовала все возрастающую эрекцию мужа, а его объятия и поцелуи становились крепче и жёстче. Через минуту я почти висела в воздухе на сильных руках, едва касаясь пола носками туфель. Мы сделали несколько кругов по спальне.

Мелодия закончилась, и я почувствовала, как сексуальное напряжение у мужа исчезло. Что это? Он так быстро кончил? Или ему для возбуждения нужны другие стимулы, нежели мое тело? Но какие? Понять, в чем я ошиблась, без жизненного и сексуального опыта было невозможно.

— Я сейчас, — тихо сказал муж и исчез в ванной комнате.

Теперь я растерялась. Очарование момента пропало. Свечи чадили и вызывали головокружение, смятое покрывало, усыпанное увядшими головками цветов, валялось на полу и казалось старой тряпкой. Я чувствовала себя Золушкой, у которой с боем курантов карета превратилась в тыкву, а прекрасные кони стали мышами.

Что делать? Раздеться или подождать, пока Генрих сам снимет платье? Может, в его семейке снобов принято по-другому?

Дверь ванной внезапно распахнулась. На пороге стоял обнаженный Генрих. Его великолепное, заботливо вылепленное в тренажерных залах тело блестело капельками воды. Он держал полотенце, обернутое вокруг бедер, и внимательно смотрел на меня, а я не могла отвести восхищенного взгляда от этого красавца. Я даже почувствовала ревность к бессовестным каплям, завладевшим моим мужем.

Он помедлил и тут одним движением снял полотенце и швырнул его на пол. Мой взгляд опустился ниже. Я вздрогнула и сделала шаг назад. Что это?

Между ног болтался орган внушительного размера.

Я уставилась на него и сглотнула от испуга. Если его член такой величины в спокойном состоянии, то, как он будет выглядеть во время эрекции?

— Что, детка, не ожидала? — усмехнулся муж.

— Н-нет, — заикаясь, пробормотала я. — Такой огромный…

— Иди ко мне, крошка! — он протянул руку.

Но я невольно подалась назад. Впервые за все время пребывания в чужой стране почувствовала жгучее желание сбежать и вернуться домой в свою провинцию, в родной Звениговский район. Устроиться утятницей на ферму, выйти замуж за тракториста, родить пяток детей и жить с милым в шалаше и в нищете, как живет большинство в русской глубинке.

— Я никогда… только в кино…

Сделала еще шаг к двери.

— О, моя девочка смотрит порнушку? — пошёл на меня Генрих.

Я от него…

— Нет, что ты! Это сериал «Рим». Там был раб с таким же…

О Боже! Что я несу?

— С чем, таким же?

— Ну… н-не знаю…

Генрих рывком дернул меня на себя, я задрожала.

— Оу! — он захватил зубами мою нижнюю губу, слегка прикусил и отпустил. Во рту все пересохло. — Этот прелестный ротик не может произнести грязное слово? Скажи: «Член».

Генрих стал расстегивать молнию на свадебном платье. Моя уверенность слетела в один миг. Только что я хотела показать ему свои навыки по соблазнению мужчин, и вот уже сама готова была спрятаться.

— Член, — прошептала я.

— Громче!

Влажный язык сделал дорожку по моей шее, заставив задрожать, и спустился в ложбинку декольте. Колени подогнулись. Я хотела сесть на кровать, но муж не позволил. Платье упало. Теперь на мне остались бюстгальтер, стринги и кружевные чулки на резинке. Кожа покрылась пупырышками. Я боялась опустить глаза: там, внизу, между ног мужа росло чудовище, которое вот-вот ворвётся в меня и растерзает к чертям собачьим.

— Член! — выкрикнула я от ужаса.

— Отлично, майне либе! — Генрих отодвинул кружево бюстгальтера и освободил одну грудь. — Восхитительно! И что в сериале делал этот член?

Горячие губы захватили мой напряженный сосок и втянули его в рот. Я взвизгнула и вцепилась в волосы мужа.

— Он…

— Что он?

Теперь пришла очередь второго соска. Его Генрих прикусил так, что горячо стало между ног. Я невольно сжала бёдра. Непреодолимое желание упасть на спину и раздвинуть колени сжигало изнутри.

— Он был у раба, которого подарили героине.

— О-о-о! Древние римлянки знали толк в интимных утехах, — хохотнул Генрих и запустил пальцы мне в трусики. Я подпрыгнула и простонала:

— Я… не могу… говорить… Дорогой!

— Правда? А ты попробуй!

— Пожалуйста, не мучай меня!

Генрих засмеялся, взял мою ладонь и положил ее на ствол чудовища.

— Погладь его.

— Я не могу, прости.

Но убрать руку не удалось. Муж крепко сжимал ее, и я чувствовала подушечками пальцев, как пульсирует каждая жилка на горячей коже. Генрих надавил мне на голову и заставил опуститься на колени.

— Поцелуй его! Возьми в рот, майне либе!

— Не могу!

— Ты хочешь, чтобы он ворвался в тебя без подготовки?

Я отчаянно замотала головой, из глаз брызнули слёзы. Не так я представляла себе первую брачную ночь! Не так!

Но муж был непреклонен: он сдавливал мне шею, пока губы не коснулись горячей плоти.

— Ну, детка! Не капризничай! Ты должна подружиться с ним. С этого момента он спутник твоей жизни, — муж сделал паузу, — на какое-то время.

Мне бы прислушаться тогда к словам мужа, уловить в них двойной смысл, но меня сжигали совсем другие эмоции. Разум отключился полностью. Из груди поднимался первобытный страх и ещё что-то, не имевшее пока названия.

Я раскрыла рот и обняла губами гладкую головку.