Хромая лошадь

Кира Лобо

Эта книга – доказательство того, что жизнь каждого человека – целая история. История, ничем не отличающаяся от десятка подобных, но при этом не перестающая быть уникальной.Только представьте, как разные человеческие миры пересекаются между собой и обрываются в одной точке. И иногда это происходит только потому, что они оказались не в то время и не в том месте…

Глава 3. Марина. Понедельник

Попрощавшись с Лесей, Марина зашла в знакомый салон красоты.

— Приветик, девчонки, я не с пустыми руками! — потрясла она сумкой.

Две девушки в чёрных футболках с одинаковыми надписями бросили на неё взгляд и замялись.

— Привет, Марина…

— Мы как раз тебя ждали.

— Чего такие кислые?

— Эм…

— Ну…

— Вы меня пугаете.

Марина поставила сумку на стойку перед ними. Одна из девушек её медленно отодвинула.

— Слушай, есть разговор. Вчера приходила одна клиентка, которая купила у нас твой крем…

— Она возмущалась, что он просрочен. У неё всё лицо было красное.

— Этого не может быть. Я всё беру у надёжного, проверенного человека.

— Мы-то тебе верим. Но Альбертовна не хочет рисковать.

— Да, она велела нам больше ничего у тебя не покупать.

— Но подождите…

— Марин, мы сами не в восторге. Я тоже пользовалась твоими кремами, и мне они очень нравились.

— Ты давно с нами работаешь, но мы здесь просто пешки. Поэтому извини, но… — Она сдвинула сумку на самый край стойки.

Марина постучала пальцами по столу.

— Ладно, — улыбнулась она уже в дверях, — увидимся.

На пороге обшарпанной квартиры её жизнерадостная улыбка вмиг улетучилась. С кухни раздался неприятный старушечий голос:

— Марина, это ты?

— Ну а кто ещё? — огрызнулась девушка.

— Не дерзи мне!

Марина закатила глаза и прошла внутрь. Комната, как и вся квартира, напоминала свалку. На полу валялись пустые бутылки, упаковки из-под каких-то продуктов, окурки и всякий мелкий мусор.

Вдоль стен стояли коробки с косметикой. Марина опустилась перед ними и стала разглядывать каждую баночку, держа в голове, что сегодня тридцатое ноября. Все сроки в норме.

Марина стряхнула пепел с кушетки, легла на неё, закурила и стала разглядывать потолок. Краска с него давно обвалилась, углы по обе стороны от окна покрылись плесенью. В дверях заскрипел голос:

— Чего разлеглась?

— Что тебе от меня надо?

— Где мои вещи?

— Я относила их стирать. Завтра принесу.

— Куда ты дела мои вещи, дрянь?!

— Я сказала, что относила их стирать, они уже воняли!

— Врёшь!

— На новую стиралку сейчас нет денег, я стираю вещи у Антона.

— Врёшь, врёшь! Ты их украла! — визжала старуха.

— На кой мне сдались твои вонючие панталоны?!

— Как ты со мной разговариваешь! Я тебя вырастила!

— А я тебя содержу!

— Как свинью в загоне. — Бабка перевернула стоявшую на комоде тарелку с остатками какой-то трёхдневной еды. Ошмётки разлетелись по полу.

Марина подскочила:

— Будешь себя так вести, я тебя в дом престарелых сдам!

— Это моя квартира!

— Без меня ты тут всё равно подохнешь!

— Мерзавка! — Старуха топнула ногой и вышла, захлопнув дверь.

Для Марины такие диалоги были обыденными. Она никогда не могла понять, почему Ба вечно злится и как будто ненавидит её. Но, надо отдать ей должное, она действительно в одиночку смогла поставить на ноги внучку. За это Марина благодарна ей.

Атмосфера в квартире была удручающей, поэтому Марина старалась уходить куда угодно, только чтобы не находиться здесь. Друзья любили её за то, что она всегда была в центре любых событий. Для неё не было ничего невозможного: она знала обо всём и умела всё по чуть-чуть. Но никто не догадывался, что её неуёмная тяга к деятельности была лишь способом отвлечься от бесконечного чувства подавленности, которое преследовало её на протяжении всей жизни. Несколько часов она пролежала в оглушающей тишине.

Те дни, когда не было вариантов куда-нибудь выбраться, Марина проводила одинаково: сутками напролёт она просто лежала, не вставая. Она испытывала чувство голода, но не могла есть. Поэтому старалась больше спать. Проснувшись, она лежала несколько часов и снова засыпала. Она не выходила из комнаты, не разговаривала с Ба, не смотрела на часы. Сон для неё был своего рода наркотиком — самый доступный способ уйти от реальности. Странная вещь: она так много спала, но никак не могла выспаться. С каждым разом она просыпалась более уставшей, а потому ещё быстрее засыпала. Однажды она подумала: «Возможно ли просто уснуть и больше никогда не проснуться?»

Марину все знали как позитивного и полного энергии человека. Она часто меняла место работы и род деятельности, потому что никак не могла усидеть на одном месте. Её не смущало отсутствие постоянства, потому что она прекрасно приспосабливалась к любым условиям. Она всегда считала, что движение — это и есть сама жизнь. В течение дня она крутилась как юла, переходя от одного дела к другому или же выполняя несколько дел одновременно. Домой она приходила поздним вечером, выжатая до последней капли, и падала на кушетку без сознания, не замечая полуразрушенного жилища вокруг себя.

Если ты засыпаешь ночью, ты просыпаешься уже в другом дне. Иногда, по стечению обстоятельств, можно проснуться в другом месте. Почему бы однажды не проснуться другим человеком?

Иногда Марина жалела, что у неё нет чёткого графика работы: хоть какая-то стабильность. Но при этом понимала, что стабильность и свобода не могут существовать вместе. И она всегда выбирала второе. Пусть даже это периодическое безделье приводило к унынию.

Бывало, Марина просто лежала в комнате на грязном холодном полу и молилась, чтобы этот чёртов потолок обрушился. Потрескавшиеся стены и развалившаяся мебель нагоняли тоску. Вся квартира была пропитана дряхлостью.

Марина стыдилась этой стороны своей жизни, поэтому никогда никого не приглашала к себе в дом. Единственным человеком, кого она могла впустить в свою развалюху, был Илья. Он знал её с самого детства и всегда питал её светлой жизненной энергией. Он был нужен ей, чтобы не дать ей полностью уйти в себя.

— У вас входная дверь открыта, это нормально? — Илья зашёл сразу в комнату к Марине.

— Если там грабители, передай им, что тут брать нечего. А если убийцы, скажи, что я здесь одна и безоружна.

— Сегодня выходной? — Илья присел на край кушетки. Та заскрипела.

— Типа того.

— Тебе нельзя здесь находиться, ты впадаешь в депрессию.

— Так заметно? — усмехнулась Марина.

Илья укоризненно молчал.

— Ладно-ладно. У меня ещё есть пара дел в этой части города. Потом поеду к Антону.

— Здесь ужасно накурено, — сказал Илья, подойдя к окну. — Хочешь или нет, но я проветрю.

— Имеешь право.

— Мне не нравится, когда ты хандришь. Когда ты ела последний раз?

Марина молчала.

— Ты занимаешься самоубийством. Просто медленным. Ты вообще любишь себя?

Наводящие вопросы заставили её посмотреть на свои руки. Как-то так получалось, что они всегда были расцарапаны. На ногах постоянно красовались синяки, но причины их возникновения редко удавалось отследить: они частенько проявлялись с большим опозданием. Марина с каким-то странным удовольствием разглядывала эти микротравмы. И чем ярче они были, тем приятнее ей было на них смотреть. Можно ли это считать подсознательным стремлением к саморазрушению?

Илья поймал её взгляд.

— Откуда у тебя эти царапины? — спросил он.

Марина пожала плечами.

— Понятия не имею.

Складывалось такое впечатление, будто состояние апатии ей нравилось. В моменты такой прострации в её голове не было вообще никаких мыслей, поэтому засыпалось легко.

Ещё одним плюсом для неё было то, что в такие периоды она ничего не ела. Когда-то давно Марина была пухловатой, и друзья в шутку подарили ей весы. Сейчас они были очень кстати. Когда она вставала на них и видела, что вес стал меньше — пусть и на сто грамм, — на секунду испытывала чувство эйфории. За последние три недели девушка похудела на восемь килограммов — такое не снилось людям даже на самых жёстких диетах. Из этого она сделала вывод, что единственная по-настоящему действенная диета — перестать жрать. Всё остальное — отговорки для слабохарактерных людей. Как говорится, в Освенциме толстых не было. Правда, там не было и здоровых, но это уже другая история.

Марина не страдала анорексией или каким-то физическим отвращением к пище. Она, как и все, испытывала чувство голода, но в какой-то момент ей начало нравиться голодать. Ей нравилось таким способом себя мучить.

— Какие у тебя планы на пятницу? — спросил Илья.

— Дожить до неё, — отрезала Марина.

— Бесишь. — Илья закатил глаза. — Погнали в клуб. Реклама нигде не даёт проходу.

— Ага, видела.

— Ну?

— Гну! Диана-то ревновать не будет?

Илья картинно цокнул.

— Компанией. Антона возьми. Познакомимся заодно.

— А, ну можно.

— Вот и отлично.

Уходя, Илья забрал с собой ободряющий свет. В квартире снова стало мрачно.

Марина знала Илью слишком давно. Ей импонировала его жизненная позиция: он всегда был уверен в себе, про таких говорят: «твёрдо стоит на ногах». Он имел чёткое желание зарабатывать деньги и работал как вол. Он не ввязывался ни в какие «мутные» истории, никогда не распылялся на ненужные интрижки.

Когда он женился в первый раз, Марина была уверена, что это не опрометчивое решение; когда у него родился ребёнок, она была даже рада за него; когда он развёлся, для неё это было как гром среди ясного неба. Неужели она настолько не замечала, что у него происходит? Или это он так безупречно всё скрывает? С его лица практически не сходит обезоруживающая улыбка. И что можно не поделить с человеком, который вот так улыбается?

Когда Илья женился во второй раз, Марина решила, что вообще ничего не понимает в людях. У них были близкие отношения, но не настолько, чтоб расспрашивать друг друга о личном.

Невооружённым глазом было заметно, что Марина ревновала. Ей было обидно, что их многолетняя дружба не переросла во что-то большее, а тут вдруг появилась какая-то Диана, и Илья запал на неё как щенок. Приворожила она его, что ли?

В детстве Марина от безделья начала интересоваться всякими магическими ритуалами, и тогда бабушка рассказала ей, что одна из её деревенских родственниц делала настоящий приворот. О подробностях его она умолчала, но сказала, что это действительно сработало. Однако спустя пару лет их семью настигла череда внезапных и странных смертей. Сама эта родственница серьёзно заболела — покрылась какими-то кровоточащими язвами по всему телу — и в страшных мучениях через полгода умерла.

Тогда маленькую Марину эта история так потрясла, что она решила никогда больше не связываться с этими штуками. Но если бы ей просто сказали «нельзя», то она занималась бы этим назло.

Когда Марина подросла, она использовала своё стремление противоречить, чтобы замотивировать себя: запрещала себе что-то делать, и тут же для этого появлялись силы и желание. Порой это происходило так часто, что противостоять самой себе было уже невозможно. Она не знала, зачем изматывает себя, но всё равно продолжала это делать.

Последние несколько месяцев общение с Антоном давало ей глоток свежего воздуха. Чтобы лишний раз не мозолить глаза своей старушенции и отвлечься от самоистязания, Марина частенько оставалась ночевать у него.

Антон был человеком интеллигентным, участливым и всегда поддерживал Марину, давая ей дельные советы: куда пойти, что сделать, кому и что сказать. Она же была в восторге от того, что в её жизни появился человек, который может что-то решить за неё. И его даже не надо об этом просить.

Когда он замечал, что Марина пытается завалить себя делами, он тормозил её, предлагал забить на всё и жить спокойно.

— Зачем тебе эта суета? Я могу тебе дать всё, — говорил он.

— Я приму твоё предложение к сведению, но я работаю с шестнадцати лет и пока не готова стать домохозяйкой, — отвечала Марина.

Антон не настаивал. И Марине это нравилось. «Неужели существуют такие потрясающие мужчины? И неужели один из них — мой?» — думала она.

Контраст между квартирами Марины и Антона был поразительный. Когда заходишь в его дом, ощущение будто попадаешь на светский приём. Разве что симфонии Моцарта фоном не хватает. Даже как-то неловко перебивать местный ванильный аромат своей дешёвой туалетной водой.

— Я, конечно, не имею ничего против, Мариш, но что там за сумки с одеждой?

— У нас сломалась стиралка. Я приносила постирать. Извини, что не предупредила, завтра всё увезу.

— А чего раньше не сказала? Судя по количеству сумок, сломалась она давно. Давай так сделаем: я закажу завтра новую к вам домой и попрошу доставщика заодно и вещи захватить, чтоб тебе не таскать.

Марина так и замерла, не сняв куртку.

— Давай, — промямлила она.

— Отлично! Мой руки, в духовке кое-что сладенькое для тебя.

— Надеюсь, это скрасит сегодняшний неудачный день.

— Неудачные дни как раз по моей части!

Антон усадил Марину за стол, поставил перед ней горячие кексы, какао и включил джаз. Он помял ей плечи, шею, распустил волосы и запустил в них пальцы. Марина закрыла глаза и обмякла.

— Хочешь пойти спать пораньше?

— Где ты научился читать мысли?

Марина любила ритуалы. Перед сном она всегда выходила на балкон покурить.

— Ты же знаешь, что это вредно?

— Догадываюсь.

— Мне кажется, ты слишком много куришь, не думала бросить?

— Когда-нибудь обязательно, — сказала она, щёлкая зажигалкой.

— Подумай об этом. Я всё-таки о тебе забочусь. — Антон вытащил из рук девушки зажигалку и убрал в карман. — С доставкой я договорился, деньги оставлю в прихожей на полке, — бросил он, уходя.

Марина замерла с незажжённой сигаретой в руке и похлопала ему глазами на прощание.

В спальне на её стороне кровати она обнаружила шёлковый комплект для сна.

— Что это?

— Я подумал, тебе надоело спать в чём попало. Купил пижамку, чтобы тебе было комфортно оставаться у меня в любой момент.

Марина взяла в руки майку и шортики и приложила их к щекам. До чего же приятный материал! Пижама села идеально.

— Спасибо, — сказала она и бросилась обниматься.

Антон прижал её к себе и поцеловал в макушку. Он как будто создавал невидимую оберегающую капсулу для неё. Он окружал её заботой, и она чувствовала себя защищённой в его крепких объятиях. Ей хотелось, чтобы так было всегда.

Вопрос: почему животные иногда умнее людей?

Ответ: даже самый одинокий и зашуганный кролик не желает обниматься с удавом.

ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ* * *

Марина бралась за любые дела. Даже если они были не прибыльные, а просто интересные. Часто они раскидывались по разным частям города. Благо из одного конца в другой можно доехать за час. Хотя для экономии времени ей частенько приходилось ездить на такси. Выглядит как барская замашка, но нет, это выходило не так дорого.

Однажды она ехала по улице Героев Хасана, отмечая мелькающие в окне здания. Когда такси остановилось на светофоре, она стала разглядывать студентов, толпящихся на площадке перед инженерным корпусом. Когда-то и она стояла в этой толпе.

Марина вспомнила свои ощущения, когда впервые приехала сюда подавать документы для поступления. Эта территория просто огромная! Корпуса факультетов раскиданы друг от друга на километры. Сами здания с их бесконечными лестницами приводили в ужас. Громадный спортивный манеж, множество общежитий, вмещающих в себя десятки тысяч людей. А эта бескрайняя зелёная Липовая Гора…

Нужно было держаться в толпе, чтобы не заблудиться между лекциями.

Всё это так пугало ту несмышлёную девчушку.

Но вот десять лет спустя Марина увидела в окне такси совершенно другую картину.

Обшарпанные корпуса стоят друг к другу чуть ли не впритык. Ни один не выше трёх с половиной этажей. Маленькая двухэтажная развалина с отколотой краской и футбольным полем самого детского размера. Несколько полуразрушенных домиков с плесенью в трещинах и деревянными оконными рамами, из которых торчали головы молодых людей с сигаретами в зубах. А эта рощица из единичных сухих деревцев и парочки облетевших кустиков… Жалкое зрелище.

Марина наблюдала за студентами, пытаясь предположить, что ждёт их дальше.

Навскидку их было человек двадцать — двадцать пять. Марина сразу определила: вот массовики-затейники, вот любимчик публики, а вот серые мышки, парочка, тусовщики. Этот неуклюжий, но добрый; этот резкий, но честный; этот тихий, но подлый…

Неподалёку от основной смеющейся толпы стояла кучка поменьше: три девчонки и два парня. Они держали в руках раскрытые тетради и перекидывались короткими фразами. Наверняка готовятся к зимней сессии заранее.

Во всех этих одногруппниках Марина узнала своих. Как будто в одном месте воспроизводится одна и та же история, только персонажи меняются, но при этом сохраняется основной сюжет.

Она улыбнулась, и ей вспомнился Витя Кротов. Все преподаватели его просто обожали. Он поражал своей памятью, скоростью восприятия, чувством юмора. Он закончил ПГАТУ с красным дипломом, а это удавалось немногим.

После окончания вуза он пропал из поля зрения, но на каждой встрече его вспоминали добрым словом и обменивались догадками, в каком городе он открыл свой бизнес, в каких странах держит валютные счета, какого цвета покупает очередную яхту, параллельно достраивая ещё один этаж в своём пентхаусе. По факту же — никто ничего не знал.

Все разговоры о нём закончились, когда стало известно, что спустя несколько месяцев после выпуска он повесился. Ни у кого не нашлось слов. Все молчали и пытались вспомнить, были ли какие-то тревожные звоночки в его поведении. Никто ничего не вспомнил.

Марина долгое время прокручивала в голове свои последние разговоры с Витей. Бывает, в разговоре с кем-то возникает странное чувство, будто что-то не так. Ты улавливаешь его интуитивно, а потом анализируешь сознательно и отбрасываешь. «Да не, — думаешь, — показалось».

Конец ознакомительного фрагмента.