Странники. За кадром

Кира Измайлова, 2019

Сборник рассказов раскрывает некоторые тайны мира «Странников». Так, Юля продолжает познавать тайны магии под руководством Дарвальда и узнает историю отрочества Марстена и его знакомства с Дарвальдом. И, конечно же, обязательно случится почти непоправимое…

За кадром

— Чтобы предстать перед собранием достойных магов и первый круг посвящения преодолеть, взыскующему знаний надлежит трудиться, рук не покладая, со всем прилежанием и тщанием изучать опыт, предками накопленный, — бубнила я, зажав уши пальцами, — упражняться неустанно и с усердием, речам наставника внимать смиренно, с почтением и благоговением, не прекословить и вопросов чрезмерно не задавать, ибо… ибо…

«Ибо их… ибо они…» — неожиданно всплыла в голове сцена из «Тома Сойера», и я немедленно сбилась.

— Еще раз, — невозмутимо произнес Дарвальд.

Он сидел рядом на просторном затененном крыльце и листал внушительную книгу с картинками. Мне очень хотелось подсмотреть, что там, на этих разноцветных иллюстрациях, но увы — Дарвальд заявил, что мне еще рано совать нос в такие трактаты. Я решила, что это либо справочник по особенно опасному колдунству, либо что-то вроде «Камасутры». Менее интересно мне от этого не стало, но Дарвальд эту книжищу из рук не выпускал и без присмотра не оставлял — прятал в свое хранилище, и все тут!

— Я больше не могу, — честно сказала я, отложила Кодекс и с хрустом потянулась.

— Можешь, — хмыкнул он. — Сама же рассказывала, как к сессии готовилась: по два дня подготовки к каждому предмету, если не ошибаюсь, в том числе к тем, которые ты принципиально прогуливала? И, опять же, если не ошибаюсь, ты же и хвасталась единственной четверкой из-за пересдачи.

Я вздохнула: философия мне упорно не давалась, на тройку с первого раза я была не согласна, поэтому пошла на пересдачу, а пересдача — это автоматически минус балл. На этот раз мне повезло с вопросом, так что зачетку я не испортила — круглой отличницей я никогда не была, и красный диплом мне не светил.

— Ты зануда, Валь, — печально сказала я и растянулась на нагретых солнцем гладких досках, положив голову на толстенный Кодекс. — Во-первых, я мухлевала, сам понимаешь. Во-вторых, даже если бы я уже не научилась немножко колдовать, я отлично умею писать шпаргалки! А тут…

Я вздохнула еще тяжелее, так что фиолетовую с золотыми крылышками стрекозу, усевшуюся на крыльцо в метре от меня, сдуло прочь.

Если честно, я рассчитывала поступить с этим Кодексом точно так же, как с нелюбимыми предметами: зазубрить за пару дней, не вдумываясь особо, сдать зачет… тьфу, пройти посвящение, а потом благополучно выкинуть эту чушь из головы. Как бы не так! Надо было не просто выучить эту тягомотину наизусть, а еще и проникнуться ею, и именно это-то мне и не удавалось!

На Дарвальда мои вздохи не действовали, благо наслушался он их вдосталь. И вообще, человека, много лет прожившего бок о бок с ходячей катастрофой по имени Марстен Сейрс, таким не проймешь, и я это прекрасно понимала.

— Пока не выучишь, ужинать не пойдешь, — прибег он к очередному воспитательному приему.

— Я на диете, — мстительно ответила я.

У меня под кроватью имелась заначка из протеиновых батончиков, на деревьях поспели ранние яблоки и вишня, за домом росло что-то наподобие гигантской малины, на огороде я могла без проблем нащипать салата и насобирать чего-нибудь вроде огурцов (тут они были фиолетовыми, как баклажаны, но какая разница?), в лесу уже появились грибы (а развести костер и пожарить их — раз плюнуть), а стащить пару яиц из курятника — и проще некуда. Сальмонеллы тут не водится, можно их и сырыми выпить.

Что до воды — здесь ее безопасно употреблять хоть из колодца, хоть из озера, хоть из копытца.

Хотя, конечно, пироги старушки Марисы пахли умопомрачительно… Но их я налопалась на обед, так что вполне могла обойтись и без ужина. Или совершить налет на кладовую, если уж совсем оголодаю: уверена, Мариса сделает вид, что не заметила убыли!

— Многие знания — многие печали, — изрекла я и перевернулась на бок, чтобы смотреть на озеро.

Разумеется, мне тут же захотелось купаться… Правда, пока высовываться на солнце не стоило: в этот послеполуденный час оно палило так, что босиком по камням или по песку не рискнул бы пройти даже закаленный йог. Вот когда солнце начнет клониться к закату, тогда можно будет плескаться, сколько угодно: уже не жарко, вода теплая и комары не кусают — это приятный бонус владения магией даже на самом примитивном уровне.

— И купаться не пойдешь, — заметил Дарвальд мой взгляд.

— Не пойду так не пойду, — мирно согласилась я, и он нахмурился, явно чуя какой-то подвох. Я, правда, еще не придумала, как выкрутиться, поэтому быстро спросила, отвлекая внимание: — Валь, ну зачем мне эта нудятина, а? Все эти круги посвящения и прочее… Мне и так неплохо! Ну, обучил ты меня кое-чему, мне за глаза этого хватит… Я же в великие маги не рвусь, правда-правда!

— Ты-то, может, и не рвешься… — Дарвальд так посмотрел на меня, что стало ясно: в мои благие намерения он не верит ни капельки, — но, Юля, этот процесс неостановим. Если твоя магия начала развиваться — каюсь, это мы послужили катализатором! — то пути остается только два, и я тебе об этом уже не раз говорил.

— Помню, помню, — проворчала я. — Или подавлять ее и притворяться обычным человеком… и то непременно что-нибудь прорвется самопроизвольно, или развивать дар дальше, но под строгим контролем. И никакой самодеятельности!

— Вот именно, — кивнул он и отложил книгу. — Я упоминал как-то, что нет ничего хуже мага-недоучки, но маг-самоучка все-таки намного опаснее. Недоучка хотя бы по верхам нахватался каких-то знаний и худо-бедно представляет, чем могут обернуться его эксперименты… Не смотри так, Юля, даже Марстен знал, чем рискует, когда лез в чужие стихии! Другое дело, это его никогда не останавливало…

Я невольно ухмыльнулась — Марстен действительно был мастером учинять разрушения, а потом только хлопал хитрющими зелеными глазами и говорил: «А я что? Я ничего, всего-навсего ямку вырыл, родничок вызвать хотел, а крепость сама возьми да схлопнись… Кто ж так строит на таком-то грунте? Этого их зодчего надо было в жертву принести и в стену замуровать, тогда бы прочнее вышло!»

— Так вот, — не потерял нити повествования Дарвальд, — в отличие от недоучки, самоучка вообще не представляет, какие силы задействует и как это может аукнуться ему самому и окружающим.

— Ну хорошо, — я села по-турецки и уставилась на него в упор. — Пускай так. Но ты же сам меня учишь, поэтому я не вижу проблемы! Ты мне запретил экспериментировать, я и не делаю ничего такого… Потому как, знаешь ли, убиться в таком возрасте из-за собственной дурости — это вовсе уж глупо и нелепо!

— Да, я помню, инстинкт самосохранения у тебя развит отлично, — невольно улыбнулся Дарвальд, и в его черных глазах заплясали фиолетовые искры. — Пока это тебя выручает, Юля, но только пока… Ты знаешь, что такое экспонента?

От такого вопроса я чуть не сунулась носом в злосчастный Кодекс и только потом сообразила, что Дарвальд использует какой-то местный термин, а я воспринимаю его в известных и понятных мне категориях.

— Знаю, конечно.

— Так вот, — он движением руки нарисовал в воздухе светящиеся оси координат и линию графика, — поначалу, когда магия в человеке только просыпается, она развивается очень быстро… видишь вот этот резкий взлет?

Я кивнула.

— Ученику все внове, все интересно, поэтому он хочет узнать больше, познать неведомое, устремиться в пучину знаний, так сказать, — продолжал Дарвальд, — и вот тут-то и кроется загвоздка.

— Слушай, Валь, скажи уже толком, сколько можно ходить вокруг да около? — сердито произнесла я.

Зная Дарвальда, я могла быть уверена — этих его иносказаний хватило бы отсюда и до послезавтра, и это в лучшем случае!

— Бесконтрольное развитие никогда не доводило до добра, — изрек он. Правда, торжественность момента нарушила большая ярко-синяя бабочка, решившая пристроиться у него на макушке, как бант-пропеллер у первоклассницы. — И что смешного я сказал?

— Нет-нет, ничего, продолжай, — попросила я, изо всех сил стараясь не хихикать. К бабочке присоединилась товарка, и теперь Дарвальд обзавелся аж двумя «бантами». Или, помню, когда-то были в моде такие зажимы для волос, еще мама моя их носила… один в один! — Я уже уяснила, что самоучка может покалечиться сам и угробить окружающих, поэтому начинающему магу нужен наставник, так? Но Кодекс-то тут при чем?! Валь, я вовсе не собираюсь вливаться в ваше общество, мне и того, чему ты меня уже научил, хватит выше крыши!

— Тебе — возможно, но, повторяю, остановиться ты не сможешь, — сказал он, — потому что процесс уже запущен. И как бы ни была сильна твоя сила воли, магия все равно сильнее.

— Это как реактор, что ли? — уточнила я, надеясь, что он поймет аналогию. — Если он работает во внештатном режиме, нужно опустить графитовые стержни и заглушить его… кажется, так. А если не успеть, то он пойдет вразнос, и тогда хана всей округе…

— Очень точная ассоциация, — подумав, кивнул Дарвальд, а я преисполнилась уважения к тому древнему типу, который придумал этот волшебный встраиваемый переводчик. Без него договориться было бы куда сложнее даже и обо всяких бытовых мелочах, какие уж тут реакторы с экспонентами! — И вот тут, Юля, мы подходим к ответу на твой вопрос.

— Что-то мы к нему очень долго подходим, — буркнула я.

— А куда нам торопиться? — прищурился он, проследил за моим взглядом и, тряхнув головой, согнал с макушки бабочек. Те закружились в солнечном луче, крылышки взблескивали сапфирами и золотом, красота! — Каждый уровень посвящения — это, если тебе угодно, нечто вроде заглушки для каждого конкретного мага. Нельзя идти дальше, не усвоив первооснов и не разобравшись в сути собственного дара. Никто не сумеет решить сложную задачу, не научившись сперва складывать и вычитать!

— Неправда, есть такие уникумы, — не выдержала я. — В уме самые сложные вычисления делают и сразу ответ выдают!

— Да, но если попросить их расписать ход вычислений, они этого сделать не смогут, — серьезно ответил Дарвальд. — Не спорю, попадаются люди, даже без образования способные на многое, те, кого выручает интуиция, но они встречаются реже, чем… чем… Даже и сравнения не подберешь! И, что самое обидное для таких самородков — их вполне может победить крепкий ремесленник.

— Ну… — я почесала в затылке. — Я поняла. Даже если ты научился плавать в пруду, то в бурную речку сходу сигать не стоит, не говоря уж о море. Особенно без спасжилета.

— Можно и так сказать, — кивнул он. — И ты, Юля, уже вплотную подошла к этой точке, — Дарвальд указал на все еще мерцающую в воздухе кривую, на то место, где заканчивался резкий взлет и начинался плавный рост. — Не буду врать, очень многие застревали на втором или третьем круге посвящения, потому что для перехода на каждый последующий уровень требуются не только врожденные данные, но и упорство, прилежание в учебе…

— Ага, усидчивость, устойчивость, улежчивость и прочие «у»! — перебила я.

— Именно. А это дано далеко не всем.

— Валь, а ты сам как же? Ты говорил, что долго путешествовал, а за это время преодолел несколько кругов посвящения!

— Странствия учебе не помеха, — ядовито сказал он и сел поудобнее. — Еще я упоминал, если ты не забыла, что напрашивался в ученики ко многим магам, лишь бы разузнать что-нибудь необычное, неведомое в наших краях. Ну а когда я оказывался в крупном городе, где всегда имеется представительство Коллегии, тогда и проходил посвящение. Правда, — добавил Дарвальд справедливости ради, — иногда это стоило порядочных денег. Мало кто любит чужаков, особенно талантливых.

Ну, в том, что смерть от скромности ни ему, ни Марстену не грозит, я давно знала. Кстати о Марстене…

Мне послышался какой-то странный скрип, а потом шорох где-то над головой. У Дарвальда слух куда лучше моего, поэтому я была уверена — он тоже это заметил. Точно, заметил — он приложил палец к губам, мол, не спугни.

Я только вздохнула: и так ясно было — это Марстен решил смыться по каким-то своим подозрительным делам. И что, спрашивается, мешало сделать это через дверь, а не через окно второго этажа? Ну ладно, на крыльце мы с Дарвальдом засели, но есть ведь еще черный ход, можно пройти через кухню, а Мариса Марстена не выдаст, она его любит…

— А еще я помню, — сказала я, — ты говорил, что путешествовал долго, Марстен вырасти успел и почти догнал тебя по кругам посвящения. Это как так вышло?

— Он у нас уникум, — хмыкнул Дарвальд и снова покосился вверх. Шаги на крыше утихли, но пыль еще сыпалась, красиво искрясь в косых солнечных лучах. — Если нормальные маги развиваются по экспоненте, то Марстен рванул вверх по ветви параболы.

— А как же ваш наставник это допустил? — не отставала я.

— Как бы объяснить… — Дарвальд запустил пальцы в черные волосы, подумал, скрутил шевелюру в хвост и откинул за спину.

Правильно сделал, даже мне с моей стрижкой по нынешней погоде было жарковато, а ему с такой гривой — и подавно. Марстен — тот вообще приладился свои патлы в косу заплетать и на макушке закалывать. Выглядит уморительно, но ему все равно, лишь бы удобно было.

— Словами объясни, — привычно ответила я и, прикинув, откуда именно сыпалась пыль с крыши, отодвинулась подальше от этого места.

— Марстен честно прошел первый круг посвящения, — помолчав, произнес Дарвальд и вздохнул. — Правда, сбивался и путался похлеще тебя, но ему простительно, на тот момент он еще был неграмотен и заучивал положения Кодекса на слух. А слух у него избирательный, сама знаешь: в одно ухо влетает, в другое вылетает.

Я представила себе, как великовозрастный детинушка (ну ладно, подросток) стоит перед приемной комиссией из солидных белобородых магов, чешет одну босую пятку о другую, шмыгает носом, теребит белобрысые лохмы и тянет: «Ну-у… это… короче… Дабы пройти круг первый и, представ перед собранием достойных магов… это вы да? В общем, чтоб самому таким сделаться, необходимо трудиться денно и нощно… ну и бороду до пупа отрастить, ясен пень!»

— Судя по твоему искреннему смеху, ты правильно вообразила церемонию, — серьезно сказал Дарвальд, с трудом сдерживая улыбку.

Пыль с крыши посыпалась сильнее, как будто там целая стая голубей топталась. Или даже птеродактилей.

— А дальше что? — с любопытством спросила я.

— А дальше… дальше Марстена уже невозможно было остановить, — вздохнул он. — Я уже сказал, что переход на каждый новый круг посвящения налагает определенные ограничения, но… Ты можешь припомнить, когда Марстен о подобном задумывался?

Я помотала головой.

— Ну вот. Он ведь мыслит примитивно, — говорил Дарвальд, с интересом поглядывая вверх. — Если ему сказано «нельзя», он сразу спросит «почему?», но ответом не удовлетворится, а непременно попытается вкусить запретный плод. Например, если ему заявят — тебе еще рано, не по силам, слишком сложно… Догадываешься, что будет?

— Еще бы! — Я на всякий случай спустила ноги на ступеньки и обулась, чтобы успеть отскочить, если что. — Марстен подумает: «Что-о, меня слабаком назвали?! Да я вам сейчас покажу!» И покажет.

— Вот именно, — вздохнул Дарвальд и тоже отодвинулся. Пыль сыпалась уже непрерывно. — А если Марстен услышит что-то вроде «нельзя потому, что нельзя, невозможно, недопустимо», то…

— Скажет: «Если нельзя, но очень хочется, то можно», — ухмыльнулась я, потому что именно от меня наш белобрысый друг подцепил это выражение. — И тогда трепещите, враги!

— И друзья тоже, — тяжело вздохнул Дарвальд и пригорюнился. — Удивляюсь, как это он ухитрился не свернуть себе шею еще в отрочестве…

— Так вроде ты за ним присматривал, — напомнила я. — Кстати, а почему он тогда застрял на седьмом круге, а на восьмой переходил… м-м-м… со спецэффектами?

— Из-за безалаберности своей, конечно же, — ответил Дарвальд. — Это уже магия повыше уровнем, на одном энтузиазме выехать можно, но сложно. А Марстен учебой всегда пренебрегал, потому едва и не погиб тогда. Ломать такие замки — это не шутки. А если бы он занимался как следует, а не по красоткам бегал, то к тому времени у него уже ключ бы имелся, и не один…

— Валь, когда ты ударяешься в иносказания, мне хочется треснуть тебя этим Кодексом, — честно сказала я, приподняв тяжеленную книжищу и постучав ею по дощатому полу. — Я поняла. Надо учиться, учиться и еще раз учиться. Только давай завтра, а? Я все равно ничего запомнить не могу… Кстати, а как ты заставил Марстена хоть что-то выучить?

— С трудом, — лаконично ответил Дарвальд и опять покосился наверх. Дранка на крыше опасно потрескивала. — Пришлось прибегать к угрозам и шантажу.

— И телесным наказаниям? — с живым интересом спросила я.

— Изредка, — обтекаемо ответил он, а крыша возмущенно заскрипела. — Физически Марстен сильнее, как ни обидно это признавать, а в плане магии… С тех пор, как он обзавелся Драконьим мечом, совладать с ним стало почти невозможно. Собственно, поэтому наставник и сбагрил его мне: самому уже не под силу было управиться с подрастающей сменой, а я, как-никак, был лучшим учеником!

— У тебя тоже не очень здорово получилось, — заверила я.

— Извини, но мне, молодому холостяку, прежде как-то не доводилось воспитывать наглых подростков, — фыркнул он. — Нет, я кое-как обучил Марстена не сморкаться в портьеры, не ходить босиком, не задирать юбки знатным девицам, не ругаться в приличном обществе, не есть руками и не вытирать их о штаны… Да ты сама видела: он ведь даже усвоил кое-какие правила этикета и выучился читать и считать до ста, но всего прочего достиг, скорее, вопреки моим стараниям, а не благодаря им.

— Не поняла… — нахмурилась я.

— Он всегда делал всё с точностью до наоборот, — пояснил Дарвальд, ухмыляясь от уха до уха. — Если я запрещал ему даже в руки брать трактат о применении растительных ядов, потому как рано, да и вообще ни к чему, он ведь не собирается становиться лекарем… Я мог быть уверен, что через неделю Марстен выучит этот трактат от корки до корки. Память-то у него отменная, только лень-матушка вперед него родилась.

— Хороший метод воспитания, — одобрила я. — А потом что было?

— Мальчик вырос… — притворно вздохнул Дарвальд. На крыше воцарилась настороженная тишина. — И принялся гоняться за юбками, ввязываться в дуэли и массовые драки, играть на деньги…

— А потом прятался у тебя, а ты разбирался с его кредиторами, обманутыми мужьями и прочими недовольными? — припомнила я.

— Именно. Кажется, я немного переборщил, — самокритично заметил он. — Теперь в округе Марстена считают дурачком, а что с такого возьмешь? Бедокурит, а сам не понимает, что делает… Ну, ты ведь сама видела его гримасы: как глаза вытаращит, ухмыльнется и брови домиком сделает — дурак дураком, на лице написано, что он за свои поступки ответа нести не может по причине явной недееспособности вследствие легкой умственной отсталости. А что колдовать умеет — так и ребенок способен дом поджечь, долго ли, без разумения-то!

Я не вытерпела и захохотала, а крыша все-таки не выдержала и провалилась. Хорошо, что мы с Дарвальдом успели отсесть подальше от эпицентра, а то, знаете ли, получить щепкой в лоб — приятного мало. А поскольку Марстен — мужчина в самом расцвете сил (читай: очень высокий, а весит соответственно могучему сложению), то он не только крышу, а и пол проломить умудрился.

— Все было не так! — выпалил он, вытащив ногу из дыры в полу. — Не слушай его, Юлька!

— А как? — с интересом спросила я, отряхнувшись от пыли.

— Ты вроде бы куда-то спешил? — добавил Дарвальд, приводя крышу и пол в порядок.

— А? Да ну, подождет, — отмахнулся Марстан и уселся между нами.

Потом подумал, снял куртку, сапоги и растянулся во весь рост на гладких теплых досках. После падения его прическа рассыпалась, и теперь Марстен накручивал кончик косы на палец. Выглядело это, должна заметить, совершенно непристойно.

— Рассказывать долго, — выдал он наконец. — Но я могу показать!

— Это как? — заинтересовалась я.

— Воспоминания покажу, — пояснил Марстен, а я вспомнила, что вроде бы читала о чем-то подобном. — Будешь смотреть?

— Спрашиваешь! — я живо подползла поближе. — А Валь?..

— А он там присутствовал, обойдется, — задрал было нос Марстен, но тут же ухмыльнулся и протянул руку товарищу. — Ладно, пускай на себя со стороны посмотрит!

— Чует мое сердце, добром это не кончится, — кротко сказал Дарвальд и взял меня за запястье.

— Возьмемся за руки, друзья! — глумливо пропел Марстен, схватив нас обоих за руки и замкнув круг. — Поехали!..

Первым, что я почувствовала, был холод. Потом я осознала, что мне нечем дышать, вздернула голову и отфыркалась. Ну и взглянула на свое отражение — оказывается, это я в бочку ныряла… То есть нырял.

Успокоившаяся вода отражала Марстена — не такого, каким он был теперь: здоровенного дядьку, а еще подростка, долговязого, чем-то смахивающего на молодого жеребчика, не вошедшего еще в полную силу. Даже белобрысая мокрая челка походила на жеребячью — Марстен помотал головой, отряхиваясь, энергично растер физиономию ладонями и, похоже, проснулся. Во всяком случае, из зеленых глаз исчез сонный туман (и загорелись в них опасные огоньки), а на губах заиграла привычная шкодливая ухмылка.

— Ма-а-арстен! — заунывно разносилось над двором. — Ма-а-арстен!

— Иду, учитель! — отозвался он и добавил себе под нос: — Чтоб тебя опять прострел схватил…

Учитель Марстена оказался благообразным старцем с аккуратной седой бородкой клинышком, в строгом черном одеянии.

— Ну чего? — страдальчески спросил Марстен, ковыряя пыль босой ногой. — Извиняюсь, проспал. За полночь лег, все учил да учил этот ваш Кодекс, чтоб ему в нужник провалиться! А сегодня еще даже не разминался, учи…

Тут он посмотрел куда-то поверх плеча старика и осекся.

Я, если бы не находилась в его воспоминании, присвистнула бы. В те годы Дарвальд довольно коротко стригся, что и понятно — в странствиях удобнее, одевался намного проще (и в этом воспоминании щеголял в одной рубашке и коротких штанах), а улыбался намного веселее.

Юный Марстен смотрел на юного Дарвальда, приоткрыв рот.

— Этого юношу я видел вчера за занятиями с мечом? — негромко спросил тот.

— Да, его, — брюзгливо ответил старик. — Никакого сладу с ним нет. Сам видел, как он работает: махнул — улочка, отмахнулся — мансарду снес… Мне за ним не уследить, Дарвальд, сил моих больше нет! Я все-таки уже не мальчик, и, честно тебе скажу, мне очень хочется вызвать комиссию из Коллегии…

— Зачем?

— Чтобы они оценили магический потенциал этого дуболома, — учитель кивнул на Марстена, застывшего перед ними, — соразмерили с уровнем его умственного развития, ужаснулись и запечатали его силу раз и навсегда! И Драконий меч отобрали, — добавил он, помолчав. — Небось, найдется достойный человек, которому это оружие окажется по руке! Хотя бы и ты…

Марстен только хлопал глазами, явно не понимая, о чем идет речь.

— Учитель, простите мою дерзость, — негромко проговорил Дарвальд, взглянув на Марстена, — но не слишком ли вы торопите события? Вы говорили мне, что этот юноша весьма одарен от природы, так не слишком ли опрометчиво будет разбрасываться неограненными алмазами?

— Дарвальд, мой мальчик, — устало сказал учитель, — какие там алмазы! Если хочешь, можешь попробовать обтесать это сучковатое бревно, но уверяю тебя, проще убедить дракона добровольно расстаться с сокровищами, чем вколотить в эту буйную голову хотя бы малую толику знаний!

— С вашего позволения, я попытал бы удачи, — наклонил голову Дарвальд.

— Хорошо, — старик сел ровнее. — Раз таково твое желание, то… Я, Даниус Лигг, маг восьмого круга посвящения, передаю своего ученика, Марстена Сейрса, под опеку Дарвальда Тарма, мага четвертого круга посвящения! И да пребудет с ним милость небес…

Я подумала, что кое-кому это точно не повредит, и стала смотреть дальше.

— Пойдем, — сказал Дарвальд, взяв Марстена за плечо.

— Куда ещё? — нахмурился тот.

— Подальше отсюда. Или, хочешь сказать, тебе нравится у наставника?

— Да как-то не очень, — вздохнул Марстен и снова уставился в пыль, так что длинная челка занавесила ему физиономию, и Дарвальд отвел ее в сторону. — Эй, не тычь мне пальцами в харю!

— У тебя не харя, а лицо, — невозмутимо ответил тот, взяв его за подбородок и вынудив поднять голову, — довольно привлекательное, к слову, если тебя умыть как следует.

— Я сегодня уже умывался!

— Я сказал — как следует, — повторил Дарвальд. — Собирай вещи и едем со мной, если хочешь. Я тебя неволить не стану.

— Да чего мне там собирать, — буркнул Марстен, посопев. — Меч вот да… неважно. Мелочь кое-какая. Я живо!

Личных вещей у него в самом деле было всего ничего: он живо затолкал в котомку сменную рубашку и штаны, какой-то узелок, подхватил Драконий меч — вот и все сборы.

— А куда поедем-то? — опасливо спросил он, взгромоздившись на лошадь.

Это была, конечно, самый обычный скакун, а вот у Дарвальда уже имелась белая кобыла. Он держался легко и непринужденно, а вот Марстен, честно сказать, сидел в седле, как собака на заборе.

— Увидишь, — коротко ответил Дарвальд и пришпорил своего коня. — Не отставай!

Дальше была долгая скачка — наверно, Дарвальд придал второй лолшади сил. И… бедный Марстен, представляю, как он отбил задницу на галопе! Ну а потом… потом Дарвальд придержал свою кобылу над обрывом, там, где озеро можно было увидеть во всей красе.

Стояла поздняя весна, и если внизу, в долине, деревья уже отцвели, то здесь яблони и вишни еще стояли окутанные бело-розовыми облаками, а лепестки от малейшего порыва ветра летели, будто вдруг разразилась метель. А озеро — озеро оказалось дивно красиво, и Марстен замер, чуть не сверзившись со своенравной лошади, так ему хотелось получше увидеть, как отражается в спокойной воде заходящее солнце.

— Искупайся, если хочешь, — негромко сказал Дарвальд, — а потом приходи домой. Видишь, вон там, под старыми соснами, мой дом?

— Ага… — завороженно выговорил Марстен.

— Ну так слезай с коня и иди! И меч свой прихвати, — добавил Дарвальд, — мне он без надобности.

Разумеется, Марстен пропустил его слова мимо ушей, бросил поводья и, на ходу сдирая с себя одежду, с разбегу влетел в еще холодную воду.

— Здорово-то как! — выкрикнул он, и потревоженные утки с недовольным кряканьем полетели прочь из облюбованных на ночь прибрежных камышей.

К дому Марстен подошел, когда закат давно отгорел, а на небе высыпали звезды, до того яркие, что тропинку видно было не хуже, чем днем.

— Мариса, у нас гость, ты не забыла? — услышал он Дарвальда.

— Как же я забуду, господин! Только где он? Все ведь стынет, — отозвался старческий голос.

— Сейчас будет, подавай на стол! Да погоди, я сам, что тебе таскаться туда-сюда…

Марстен поднялся на крыльцо, вот это самое, где мы сейчас сидели втроем, осторожно прислонил к перилам Драконий меч и оглянулся. В дом его покамест не звали, а войти без приглашения он не отваживался.

— Ты чего тут тоскуешь? — спросил Дарвальд, выглянув наружу. — Входи. Вещи свои брось на втором этаже, слева от лестницы твоя комната. Ну, что замер? Давай поживее, ужин стынет!

А потом я вместе с Марстеном сидела за столом, не зная, куда девать руки, как правильно есть незнакомые блюда, и спасибо Дарвальду — он не обращал внимания на вопиющее отсутствие манер у своего воспитанника.

(Тут я приоткрыла один глаз и посмотрела на друзей: Дарвальд улыбался, а вот у Марстена предательски подрагивал уголок рта, а по щеке тянулась мокрая дорожка.)

— А чему ты меня будешь учить? — спросил Марстен, когда Мариса (еще не настолько дряхлая, какой ее узнала я) убрала со стола. — Спорим, я тебя запросто одолею!

— Даже и спорить не буду, — спокойно ответил Дарвальд и увлек его прочь из дома. — С Драконьим мечом мне не тягаться. А учить я тебя стану самой сложной науке на этом свете.

— Это какой же? — заинтересовался Марстен.

— Как совладать с самим собой. Если справишься, значит, ты в самом деле великий маг.

— А если нет? — нахмурился Марстен, усевшись поудобнее.

Он совсем не понимал этого нового наставника, который смотрел куда-то сквозь него и только улыбался загадочно. То ли дело старик — как даст посохом по шее, наука сразу и усваивается!

— Тогда мы попробуем еще раз, — сказал Дарвальд, — и еще… Ты опасен для окружающих, Марстен, это ты понимаешь?

— Ну… наверно, — пожал тот плечами и насупился. — Я нарочно, что ли?

— Конечно, нет. Сила, подобная твоей, дана не каждому. И если ты не научишься с ней справляться, ты можешь нечаянно кого-нибудь покалечить. Или убить.

— Да я никогда не!.. — вскинулся Марстен, но Дарвальд перебил:

— Ты можешь этого не желать. Ты захочешь вызвать дождь в засуху или срастить перелом у человека, но, поскольку не ты управляешь своей магией, а она управляет тобой, ты призовешь ураган и вырастишь несчастному две руки взамен сломанной. Так тебе понятно?

— Нет! Что значит — магия управляет мной? — встряхнул льняной челкой Марстен.

— Ты ее не понимаешь, не чувствуешь, — терпеливо сказал Дарвальд. — Использовать можешь, но ведь сам не возьмешь в толк, как именно у тебя получается то или иное. Я прав?

— Ага… — после паузы протянул Марстен и сел, подтянув колени к подбородку. — Я… я просто очень-очень хочу, чтобы вышло по-моему, и оно получается… обычно. А то, что учитель велел зубрить наизусть, Кодекс этот — оно такое нудное, я половины слов не понимаю! А он говорит, надо прочувствовать… А как, если он ничего не объясняет?! В Кодексе все сказано, вот и весь разговор…

— Тебе все равно придется выучить Кодекс и подтвердить свои умения, — произнес Дарвальд, — если не хочешь, чтобы твою силу запечатали раз и навсегда.

— Как это?

— Соберутся магистры, — нехотя ответил тот, — будут долго судить-рядить и, если решат, что сила твоя велика, но справиться с ней ты ей не способен, просто закроют ее на замок. Ты больше не сможешь управлять погодой. Никогда не увидишь, как тени облаков скользят по земле, и сам не взлетишь вместе с перелетными птицами. Ты забудешь, каково на вкус волшебство, снова станешь обычным мальчишкой… откуда ты родом? А, ну, значит, отправишься домой, ловить рыбу. Но уже не поймешь, о чем поют киты: свистят и свистят, тебе-то что?..

— Это неправда, — жалобно произнес Марстен. — Так не бывает! Нельзя же запретить человеку дышать, он умрет… А с магией то же самое — если ее отобрать… запечатать, как ты говоришь, я тоже умру! Ну как же?.. Я не буду видеть… этого всего?

— Будешь, но как обычный человек, — сказал Дарвальд. — Они ведь как-то живут.

— Но я не хочу — как-то! — выкрикнул Марстен. — Я хочу, как сейчас! Но я… Оно иногда само вырывается, правда, я не нарочно! Учитель не верит, но я в самом деле не хотел…

— Я научу тебя справляться с этим, — спокойно произнес Дарвальд и улыбнулся одними глазами. — Ты просто еще маленький, и…

— Я не маленький!

— Ты еще недостаточно взрослый, — тактично сказал Дарвальд, а я подивилась его терпению. Мне уже хотелось взять Марстена за шкирку и потыкать носом в тазик с холодной водой, а лучше зашвырнуть в озеро. — Но это быстро пройдет, поверь. Учитель наш — достойный маг, но он настолько стар, что совсем позабыл, каково это — быть подростком.

Конец ознакомительного фрагмента.