Больше жизни, сильнее смерти

Кира Измайлова, 2017

Некромант повержен, армия мертвецов разбита… И что теперь делать ее командиру, впервые за сотни лет получившему свободу? Конечно, раскинуть гадальные камни и заглянуть в будущее! Итак, что у нас в раскладе? Беглая княжна, колдуны-недоучки, призрак давно почившей красавицы, древнее сокровище, погони и, надо же, любовь! И кто же эта смелая, кто отважится разделить с ним дорогу к далекому дому? Камни молчат… А сердце?

Глава 4

Жилья никакого не отыскалось. Почти до темноты шли, тропинка вскоре пропала, но Везунчик уверенно шагал вперед, и я ему поверил. В итоге мы выбрались на большую поляну, а на ней обнаружился вросший в землю дом. Старый-престарый, кровля давно обрушилась, стены прогнили, только зиял ход в подпол…

— Я посмотрю! — вызвался Золот и, прежде чем я успел хоть слово сказать, сунулся вниз.

Ну и вылетел оттуда как ошпаренный: глаза навыкате, челюсть трясется, слова, похоже, по пути прожевал!

— И что там? — спросил я.

Везунчик спокойно щипал траву на лужайке.

— Не-не-не… — сказал Золот и сел в мох.

— Я сам гляну, — отстранил я Злату и подошел к темному провалу.

Там было тихо, пахло грибами.

Я, ухватившись за балку (крепкая оказалась, почти не гнилая, на голову не рухнула), спрыгнул вниз и осмотрелся. Толку-то — ничего тут не было. И почему вдруг Золот так ошалел? Обернулся было сказать, что здесь безопасно, можно спускаться: хоть заночуем в относительной безопасности и сухости (не так тут оказалось сыро, как казалось), — но не успел.

В лицо бросилось что-то злобное, ожегшее холодом, пахнувшее открытой могилой… разбившееся о меня.

— Ты кто? — спросил я, озираясь. — Где ты, покажись? Я не причиню тебе вреда!

— Уходи отсюда! — расслышал я и увидел-таки какие-то полупрозрачные лохмотья. — Уходи!

— Еще чего! Это отличный подвал, я намерен тут остаться, и ты мне не помеха!

— Вот как?

И она появилась, это жуткое потустороннее создание, клочья плоти и ткани на непрочном костяке, кривая ухмылка черепа, облезлые пальцы с когтями…

— Слушай, перестань. Мне не страшно, а те ребята вообще тебя не видят. Напугать ты их можешь, но надолго ли тебя хватит?

— А ты, — чудовище остановилось, — ты меня видишь?

— Да, — неохотно ответил я. — Можешь прекратить притворяться.

— Я привыкла, — сообщило привидение, застыв на расстоянии вытянутой руки. — Я очень мерзко выгляжу?

— Очень. Может, примешь тот вид, в котором умерла?

Возникла пауза.

— Нет, — сказало привидение. — Никогда.

— Ну хотя бы стань такой, чтобы на тебя не противно было смотреть.

— Это я могу, — прозвучал ответ, и мерзкая харя напротив изменилась.

Она по-прежнему была полупрозрачной, но теперь я видел не облезлый череп, а хорошенькую маленькую синеглазую девушку с каштановыми волосами. На ней было… ох, сколько лет я не видел таких нарядов? Словом, она носила синее, затканное золотом многослойное платье с высокой талией и летящими рукавами и драгоценный убор. А еще она показалась мне очень грустной. Ничего удивительного для привидения.

— Красиво? — спросила она и повернулась, взмахнув рукавами.

— Не то слово, — честно ответил я. — А ты и правда так выглядела?

— Знаешь, то, что ты меня видишь, еще не дает тебе права задавать подобные вопросы!

— А все же?

— Ну… почти, — призналась девушка-привидение. — Понимаешь, у меня никогда не было такого платья при жизни, так неужели я не имею права надеть его теперь?

— Думаю, имеешь, — серьезно ответил я. Ей было лет пятнадцать, не больше, и я мог только гадать, что же случилось с девочкой много лет назад. — И тебе очень идет этот наряд. Но все же, кто ты?

— А ты? Ты первый пришел в мой дом, так назовись!

— Меня зовут Север, — пожал я плечами. — Больше я ничего не могу сказать.

— Ты меня видишь, а значит, ты не простой человек. Остальные чувствуют, когда я их пугаю, но…

— Ну, пускай, — согласился я. — Я не простой человек. Я вижу то, чего не видят другие. Как тебя зовут?

— Эстриель. Княжна Ольсийская.

«Везет мне на княжон», — подумал я, а вслух сказал:

— Никогда не слышал об Ольсии.

— Я не удивлена, — ответила она. — Это ведь было давным-давно…

— Ну так расскажи, как ты очутилась здесь и почему пугаешь путников!

Это оказалась очень короткая и очень гнусная история. Ее выкрали накануне свадьбы, чтобы получить выкуп, вот и все.

— Наше княжество было бедным, — сказала Эстриель. — Но оно могло похвастаться храбрыми мужчинами!

— За тебя не заплатили выкуп? — сообразил я.

— Не заплатили. Они решили, что отобьют меня силой. И поймали всех, кто был причастен к моему похищению. И запытали до смерти.

— Идиоты, — фыркнул я с отвращением. — Ясно же, что исполнители не знали, где тебя держат! Кстати, откуда ты сама обо всем узнала?

— О, я слышала, — повела рукой Эстриель. — Знаешь, охотничьи рожки перекликались совсем близко, казалось, прямо у меня над головой. Только у меня был заткнут рот. Я не могла кричать, не то бы меня нашли. Уж собаки бы услышали! Они лаяли, а след взять не могли, я ведь не своими ногами сюда пришла… А вход в подвал спрятали так хорошо, что главарь сам, бывало, не сразу мог его найти. Ну и… один человек, тот, кто был посвящен в тайну этого места, пришел сюда через несколько дней. Он мне все и рассказал. Он хотел прикончить и меня, но у него не хватило сил — он умирал от раны. Где-то здесь должны лежать его кости…

— Их всех убили, — негромко произнес я, — а ты…

Она смотрела на меня, несчастный призрак, и в ее огромных глазах я прочел, как это было. Разбойников поймали и казнили. Кому повезло, того прикончили на месте. Княжну искали, но не нашли, хотя она была рядом, руку протяни!

А она — тут я рассмотрел наконец кости в углу, едва прикрытые ветхим тряпьем, остатки веревок, — она умерла в этом подвале, не в силах дозваться помощи. Совершенно одна — ее тюремщик скончался раньше, — от голода и жажды, и теперь только ее мстительный дух витал на воле…

— Что с тобой сделали? — спросил я одними губами. — Что?..

— А ты не видишь? — горько сказала она.

— Ты понимаешь, о чем я. Тебя…

— Нет, что ты, — поняла меня Эстриель. — Я была слишком дорогим товаром. Так меня не трогали. Просто оставили связанной и… вот.

— Если я похороню твои останки, ты сможешь упокоиться? — спросил я.

— Не знаю, — задумчиво ответила она. — Я поклялась, что буду вечно преследовать моих убийц и их потомков… Ну, ты понимаешь. Что еще мне оставалось делать? Я так хотела умереть! А оказалось — это не просто слова, и я осталась здесь… Только сюда никто не приходит, а если кто является, убегает в ужасе! — Она помолчала. — Но ты попробуй. Я не отказалась бы обрести покой. Я могу выходить отсюда… совсем недалеко, только до опушки. Мне хотелось бы лежать там. Там очень красиво. Ты сделаешь?

— Конечно.

Я направился к ее останкам.

— Но все равно жалко, — капризно сказала княжна. — За последние… ой, много-много лет ты единственный, кто меня видит и с кем я могу поговорить! И сразу — в могилу!

Я помолчал. Несчастная девчонка! Такая страшная смерть, несколько веков ожидания, а потом — небытие…

— Наверно, я смогу взять тебя с собой, — сказал я. — Правда, я никогда такого не делал, так, слышал кое-что… Но попробовать-то можно? Я похороню тебя здесь, но возьму что-то с собой, как тебе это?

— Надеюсь, — ответила она с истинно королевским достоинством, — ты не заставишь меня краснеть? Впрочем, девице, от которой остались одни кости, это уже не пристало!

— Тогда попытаемся, — серьезно произнес я. Не то чтобы мне нужно было ручное привидение, но… Эстриель могла напугать людей, а это нелишне, от меня-то самого только зверье шарахается. — Только ты не бросайся на моих спутников, ладно?

— Да зачем они мне? — пожала она плечами. — Но ты правда возьмешь меня с собой? Я же ничего не видела в своей жизни, Север! И пусть хоть так, хоть неживой…

— Не думай, будто теперь ты увидишь что-то хорошее. Жизнь нынче не слишком веселая. Но я тебя понимаю. Даже это лучше, чем небытие. Эстриель, учти, я не смогу разговаривать с тобой на глазах у других.

— А и не надо. Ты можешь шептать или вообще произносить слова одними губами, я пойму. Вот мысли я читать не умею, а жаль!

— Ничего, так обойдемся, — усмехнулся я, расстелил собственную куртку и начал аккуратно собирать в нее останки, стараясь ничего не потерять. — Ну что, идешь со мной?

— Конечно…

Когда я выбрался наверх, было почти совсем темно. Злата с Золотом сидели в обнимку, Везунчик невозмутимо пасся поодаль.

— Идите вниз, — я указал подбородком. — Больше там некому пугать.

— А ты колдун? — встрепенулась Злата. — Ты прогнал злого духа?

— Я не колдун, но духа там больше нет, — терпеливо повторил я. — Идите и устраивайтесь на ночлег, а я тут посторожу.

— Я подменить могу, — сопнул Золот.

Симпатичный он был мальчишка: круглощекий, коренастый, светловолосый — в пару своей княжне.

— Не надо. Идите уже, сейчас совсем стемнеет, а огня я разводить не хочу. В смысле, там, внизу, разводите, если желаете, а я так посижу.

На том и порешили.

Думаю, с голодухи ребята не скоро заснули — у них ничего с собой не было, а мне ведь только Везунчика накормить нужно, я на попутчиков не рассчитывал! Так что я сидел в тишине, слушал, не подберется ли кто. Никого в лесу не было, и на том спасибо.

— Знаешь… — сказала Эстриель, возникая за плечом. Я даже не вздрогнул: что мне одинокое привидение, я и не такое видал! — Ты не закапывай меня ночью. Я еще хочу посмотреть на рассвет.

— Мы же договорились…

— Ну а вдруг не получится? — резонно ответила она. — Подожди зари, хорошо?

— Конечно, — согласился я. Желание мертвой грех не уважить.

— Странно. Я все думала, думала, как бы отомстить. А теперь вот не знаю, хочу я этого или нет?

— А кому мстить? — спросил я. — Твоих похитителей давно убили. Заказчики умерли от старости. Родных поди разыщи…

— Если я наткнусь на кого-то, я их узнаю, уверена, — серьезно произнесла она. — И своих родичей, и потомков тех негодяев.

— Да, но что толку? Эти люди, поди, и не помнят, что в их роду была такая княжна Эстриель, пропавшая… сколько лет прошло, ты знаешь?

— Нет, — ответила она после паузы. — Я пыталась считать, но без толку, все время сбивалась. Много, наверно.

— Не меньше двух веков, — обронил я. — Ну, насколько я знаю, такие платья носили именно в те времена.

— То есть я старомодна? — вздернула подбородок княжна. — Эта вот… Злата… одета лучше меня?

— Не глупи, — сказал я. — Что толку мериться воображаемыми нарядами? Все равно тебя не видит никто, кроме меня.

— Твой конь видит, — сообщила она. И правда, Везунчик фыркал, когда привидение оказывалось рядом. — Но так все животные могут. И не у лошади спрашивать, идет ли мне платье!

— Да и я немногим лучше, — заметил я. — Ничего не понимаю в дамской моде, и вообще отстал от времени. Сильно отстал, Эстриель.

— Эсси, — сказала она и потупилась. — Меня так звали дома.

— Эсси, — повторил я. — Это имя больше идет тебе, чем полное.

— Мне нравится, как ты это произносишь.

— А у тебя был возлюбленный, Эсси? — спросил я.

— Не было, — вздохнула она. — Жених не в счет, я его видела-то всего несколько раз. Так… мечтала, как все девчонки. А потом…

— Я понял, — кивнул я.

— Ты где-то оставил невесту?

— Нет. — Я криво усмехнулся. — Не было у меня никакой невесты. Мать была, это да. Но я как ушел из дома, так и не возвращался. Не знаю, что с нею сталось.

— Север, откуда ты родом?

— Издалека, — ответил я и замолчал.

Эсси тоже молчала. Удивительное свойство для девицы — она чувствовала, когда не стоит задавать вопросов. Хотя это, наверно, потому, что она была привидением.

Что творилось в подвале, я не знал. Понимал только одно: я не желаю спускаться туда, где в дальнем углу капает вода. Именно этот звук сводил Эсси с ума много дней и ночей напролет, а она, связанная по рукам и ногам, не могла добраться до источника влаги. Нет, туда я не пойду…

А чем заняться до зари? Правильно, еще разок раскинуть камешки.

— Что ты делаешь? — заинтересовалась Эсси, когда я нашел проплешину в траве и начал вычерчивать круги. — Ой, нет, не говори, сама догадаюсь!

Я только усмехнулся, выгребая из кармана камешки. Кратко попросил богов вразумить и наставить, встряхнул камешки в горстях и высыпал наземь.

— Это гадание! — радостно воскликнула девушка. — Я помню! У нас жил такой важный старик-прорицатель, только у него были маленькие деревяшки вроде игральных фишек, и на них какие-то знаки! И кругов он не рисовал, просто смотрел, какие значки выпадут, и толковал их всякий раз по-разному…

Я кивнул: подобных гадателей я встречал и слышал, что их искусство родом как раз из наших краев. Только у нас были природные камни, а эти люди взяли несколько дюжин обозначений и смотрели на их сочетания. По мне, так это странно: на живом камне столько рисунков и прожилок, что вовек не сосчитать. А как зашифровать все на свете в каких-то десятках значков? Ну, им виднее.

— А еще у него были раскрашенные картинки, много-много. На них он тоже гадал, — продолжала Эсси. — Ты так умеешь, Север?

— Я и этак-то не очень, — вздохнул я, рассматривая расклад. — Помолчи пока, ладно? Никак не могу разобрать, что к чему…

— А ты думай вслух, — предложила она, усаживаясь напротив. Лунный свет проходил сквозь ее фигуру, и казалось, будто платье Эсси светится само собою. — Когда я не могла выучить урок, то рассказывала его кому-нибудь, хоть няне. Она почти ничего не понимала, конечно, зато у меня лучше в голове задерживалось! Вдруг и тебе поможет?

— Ну давай попробуем, — ответил я. — Так, смотри. Темный камень в самом центре — это я.

— Почему ты? — немедленно спросила Эсси.

— Потому что я так решил, когда его нашел, — терпеливо пояснил я. — В общем, если все сделано правильно, он всегда оказывается на этом месте. Если упал не туда, значит, гадание не удалось или вообще что-то идет не так.

— А-а… А вот этот? — Призрачная рука протянулась к другому камешку, и мне захотелось перехватить ее, я даже подался вперед. Девушка подняла на меня глаза. — Ты что, Север? Я не стану их трогать. Я же помню, наш прорицатель никому не позволял прикасаться к своим гадальным фишкам и картинкам. Говорил, после этого они потеряют силу. У тебя, наверно, тоже так?

— Ну, почти, — ответил я уклончиво. Не объяснять же привидению, что эти камешки постепенно становятся частью тебя? Не личной вещью, а именно частью… и расставаться с ними тяжело. И привыкать к новым — тоже. — Правда, не знаю, случилось бы что-нибудь, дотронься ты до них, ты ведь бестелесная.

— Лучше не проверять, — серьезно ответила Эсси. — Вдруг окажется хуже, чем если бы это был кто-то живой? Ты не отвлекайся, ты говори!

— Ладно… — Я посмотрел на расклад. — Гляди, вот этот, желтоватый… ну, сейчас не очень видно цвет, я помню его просто, но как слюда блестит, рассмотреть можно, — это к прибыли. Опять рядом со мной лег, как в тот раз, когда я Везунчика нашел. Интересно, в этот-то раз что? Не Злата ж с Золотом мой прибыток! Что ты улыбаешься?

— Я тебе потом скажу, — пообещала она. — Продолжай!

— Это точно Злата, — указал я на бело-розовый окатыш, легший неподалеку от моего камня. Рядом с ним примостился невзрачный серенький обломок. — Вот, наверно, Золот. А это… — я повертел в пальцах уже виденный голубоватый камешек. — Это… не знаю даже.

— Может, я? — спросила Эсси лукаво.

— Может, и ты, — согласился я, поразмыслив. — Смотри, он совсем рядом с моим лежит. Если выйдет по-моему, так и должно получиться.

— А это что?

Я вздохнул. Красноватых осколков на этот раз выпало сразу три: один во внутреннем круге, два во втором. Там же оказался плоский серо-зеленый голыш (такими хорошо пускать по воде «блинчики») с темным узором. Еще во втором круге образовалась целая горка камешков, и разобрать смысл этого нагромождения я даже не пытался. Так, запомнил на будущее, что с чем оказалось рядом. Может, потом станет понятнее. Это частенько случается…

— Вон то — опасность, — наконец ответил я на вопрос. — И, насколько могу судить, серьезная. Только не вполне ясно, кому она угрожает — мне или тем двоим. Или всем нам скопом. Здесь…

— На ветки похоже, — сказала Эсси, разглядывая прожилки на камне. — Ну вот если встать под деревом без листвы и смотреть вверх, увидишь что-то вроде этого!

— Твоя правда, — согласился я, присмотревшись. — Ну, мы сейчас в лесу… И, судя по всему, выбираться из него не следует. Я и сам думал, что на большак возвращаться опасно. Вот только с конем здесь сложно пробраться…

— Может, найдется какая-нибудь тропинка, — пожала плечами девушка. — А что остальное означает?

— Вообще не понимаю, — сознался я. — Никаких идей. Ладно, там видно будет!

— Вон оно как… — протянула Эсси, когда я начал собирать камешки. — А наш прорицатель…

— Он этим на хлеб зарабатывал, — перебил я. — И, наверно, на мяса кусок тоже хватало. И на винишко. А я ж не для людей, я только для себя гадаю. И то скверно. Так чего ты от меня хочешь?

— А я разве тебя в чем-то упрекала? — удивилась она. — Я просто вспомнила, что он всегда давал такие… однозначные советы. А ты все время сомневаешься. И подумала: может, это у тебя правильно, а не у него?

— Ну уж не обвиняй старичка облыжно, — усмехнулся я. — Просто людям нравится слышать четкий ответ, а не что-то вроде… не знаю… «если пойдешь туда, то может быть так, сяк и еще вот этак, а если не пойдешь, то все повернется иначе». Это ж думать приходится! Гм…

— Я не обиделась, — заверила Эсси. — Наверно, ты прав. Но если бы он был настоящим прорицателем, то указал бы место, разве нет?

— Во всяком случае, мог бы подсказать, в какой стороне нужно искать и как именно это делать, — подумав, ответил я. — Хотя, может, его и не спросили тогда. Как теперь узнаешь?

— Никак, — согласилась она. — Знаешь, Север, ты очень странно говоришь!

— В смысле?

— То есть вы все трое для меня говорите непривычно, — поправилась Эсси. — Но это и понятно, столько лет прошло, что даже речь изменилась… Но я о другом, Север. У тебя говор все время разный. То ты говоришь, как солдат, а то как крестьянин, даже словечки просторечные употребляешь. А иногда — совсем как благородный. Почему так?

— А… — протянул я. Однако! — Спасибо, что сказала, придется мне за собой следить. Просто видишь ли, сам я родом из глуши, правда, не сельской, приморской. Потом сколько-то с наемниками шатался, а при хозяине уже набрался этих вот… благородных манер. Оно все и перемешалось, похоже.

— Ну… может быть, и так. А расскажи… — начала она и осеклась. — Север, светает. Пора.

— Да, — ответил я и поднялся.

Место для могилы я выбрал на лужайке — тут будет светло и солнечно. Снял слой дерна, трофейным ножом обозначил контуры ямы… Копать пришлось руками и обломками досок, благо почва оказалась мягкой, а рыл я неглубоко.

— Великий Нижний, — сказал я почти неслышно, опуская останки Эстриель в мелкую могилу, — эта девушка ничем не успела прогневить тебя. Я понимаю, ей лучше будет в твоих владениях, куда столько лет не мог отлететь ее дух, но знаешь, я тоже слишком долго скитаюсь под этим небом, и мне одиноко. Прибереги нам с нею местечко! А пока, уж позволь, мы останемся здесь… Ты ведь не обидишься, Великий Нижний? У меня нет ни положенной жертвы для тебя, ни подношений, так уж получилось… Когда сумею, ублажу тебя, но вряд ли это случится скоро. Такая уж моя доля, тебе ли не знать!

Я засыпал могилу, положил на место срезанный дерн. Когда укладывал руки того, что осталось от княжны, поудобнее, левая ее кисть осталась у меня в ладони, и я счел это за знак.

— Ты здесь?

— Да, — ответила Эсси. Ее почти не было видно на утреннем свету. — Ты… ты меня похоронил? А я все еще тут… Получилось, как ты говорил?

— Посмотрим. Ты последи, чтобы мои ребята не вылезли. Не надо никому этого видеть.

Зрелище им в самом деле могло предстать неприятное: я распахнул на груди куртку и рубашку, вынул кинжал — не трофейный, свой, отточенный до бритвенной остроты, — выбрал место и спокойно сделал надрез.

За плечом ахнула Эсси.

— Перестань, — сказал я. — Тайника надежнее не найти. Сама понимаешь, кошель могут срезать, сверток — украсть, а то еще обронишь его, ищи тогда… Не бойся, тут ты будешь в сохранности.

— Ой, мама… — только и прошептала она, глядя, как я одну за одной прячу хрупкие косточки ее кисти.

Еще немного, и от разреза даже следа не останется, только потеки на коже и на лезвии кинжала.

— Север, кто ты такой? Почему?.. Ты меня видишь, ты можешь делать такие вещи… ой…

— Так уж вышло, — ответил я и поднялся. — Давай проверим, Эсси, выйдет ли у нас что-нибудь?

Вроде бы вышло. Во всяком случае, привидение смогло преодолеть тот невидимый рубеж, за которым оставалось много лет.

— Значит, я теперь привязана к тебе? — тихо спросила Эсси.

— Не знаю. Мы же не проверяли, насколько ты можешь удалиться от меня, верно? Но в любом случае, едва только ты пожелаешь, я похороню твои останки и принесу жертву Великому Нижнему, чтобы забрал тебя насовсем и дал упокоиться с миром. Обещаю.

— По-моему, тебе можно верить, Север, — сказала она. — Пусть будет так. Я останусь с тобой, покуда не надоем… или покуда мне не надоест. Я тогда скажу тебе, а ты найди для меня место посимпатичнее. Вроде этой лужайки, хорошо?

— Конечно.

— Тогда иди и буди своих подопечных, — велела Эсси. — Они слишком долго спят, а солнце уже высоко, вам пора в путь!

— И правда что, — пробормотал я, направляясь к месту нашей ночевки.

Не удержался и обернулся: Эсси стояла возле Везунчика (а тому уже и дела не было до привидения, привык), и выглядела она совсем иначе, нежели ночью.

Не стало на ней дорогого, шитого золотом платья, и пышная прическа, украшенная драгоценностями, тоже пропала. Теперь это была обычная девчонка в простом светло-синем платье без единого украшения, с распущенными длинными каштановыми волосами и очень грустными глазами. Это ее похитили те подонки, не раззолоченную княжну… И я искренне пожалел о том, что время необратимо, а мерзавцы давно получили свое.

— Подъем! — гаркнул я, заглянув в подвал. — Пора в дорогу!

— Очень есть хочется… — были первыми словами Златы.

— И пить… — добавил Золот, помогая ей выбраться наружу.

— Там в дальнем углу вода сочится, поди напейся и с собой набери, — велел я и бросил ему полупустую флягу. — А жрать мне и самому нечего, так что потерпите. Небось какое-нибудь жилье по пути сыщется! Кстати, а деньги у вас есть?

Денег у беглецов не оказалось. Вернее, немного было, но им хватило ума спрятать все в седельных сумах. Ну, ловите теперь своего коня!

— Украшения? — скучным голосом спросил я. — Драгоценности? Еще что-то? Что можно продать?

И с этим оказалось негусто: пара цепочек и серьги у Златы, да кольцо у Золота. И я вовсе не был уверен, что это чистый металл. А с ерундой какой сунешься к перекупщику, тебе же еще и достанется!

— Север, — шепнула мне в ухо Эсси. — Ты их спровадь куда-нибудь, а я тебе кое-что скажу, я же обещала…

— А ну живо, — скомандовал я парочке, — поищите хоть ручей какой-нибудь, грязь смыть, а по пути надергайте травы Везунчику, не то он до завтра будет по былинке щипать! — И обратился уже к Эсси: — Что такое?

— Ты им солгал, что еды нет, — сказала она. — У тебя в переметных сумах есть сухари.

— Это только для Везунчика, — ответил я чистую правду. Ну да, прикупил немного на постоялом дворе. Раньше я всегда таскал в кармане сухарик, любил побаловать лошадей. Потом, когда они меня к себе подпускать перестали, привычка забылась. А теперь вот я вспомнил, очень кстати пришлось: уйди я с постоялого двора вовсе с пустыми руками, это показалось бы подозрительным. А так — какие-никакие, а припасы!

— А ты сам как же?

— Как-нибудь, — уклончиво сказал я. — Я долго могу не есть. Послушай, Эсси, ты ведь не затем велела этих малолеток прогнать? Что ты еще хотела сказать?

— У тех людей, — сморщила она носик, — тут что-то вроде склада было. Много разных вещей. Наверно, что-то ценное, иначе зачем бы они это так старательно прятали?

Следуя ее указаниям, я забрался в подвал и вскрыл нишу в стене. В одном Эсси оказалась права: барахла там отыскалось много… Наверно, когда-то это было златотканой материей, еще какой-то ерундой, а теперь мне под ноги сыпалась труха, а руки марала плесень. Под конец, правда, повезло: в самом дальнем углу нашлась еще одна ухоронка (мне бы ее сроду не найти, если бы не Эсси с ее способностью заглядывать сквозь стены), а в ней — изрядное количество серебра и даже золота. Серебро, правда, все больше в виде кубков и блюд (старых, потемневших от патины), но это уж мелочи, его и по частям продать можно.

Золота оказалось мало, всего горсточка украшений грубой старинной работы, но тоже, знаете ли, подспорье. Жаль, камней там было всего ничего и те скверной огранки. Кому-то вроде меня и не разобрать, стоящая это драгоценность или так, вроде булыжника… Вот монет почти не нашлось. Так, пригоршня набралась, самых разных. Я таких и не видал никогда. Должно быть, разбойнички тащили отовсюду, что под руку попадалось, вот и накопилось добра…

— Ну, на первое время хватит, — решил я, разложив добычу по кучкам и прикинув, как поудобнее уложить ее в седельные сумы. Выходило, что бряцать мы с Везунчиком будем, словно жестянщик какой-нибудь, но не мхом же серебро перекладывать? С другой стороны, почему нет?

— Это хорошо, — сказала Эсси. Она сидела поодаль, подперев подбородок кулачком, и наблюдала за мной. — А эти двое так и будут с тобою вместе?

— Не знаю, — честно ответил я. — Я бы избавился от них, но как? Пропадут…

— Тебе их жаль?

— Не особенно. Но и бросить не могу. Ну представь: приблудилась дворняжка… раз погладил, второй, а теперь не выходит пинка дать!

— Так ты купи им лошадей, пускай едут дальше одни, — предложила она.

— Я и собирался это сделать, — усмехнулся я. — Надо только добраться до места, где, во-первых, найдется пара лошадок на продажу, а во-вторых, примут в уплату это вот серебро…

— А что потом? — допытывалась Эсси.

— Потом я поеду, как собирался, дальше на север, — пожал я плечами.

— Север едет на север… — протянула она. — А почему именно туда?

— Я там давно не бывал. Устроит тебя такой ответ?

— Отчасти, — кивнула княжна, и взгляд ее показался мне странно серьезным. — Ты скажи мне правду, Север… Я ведь не живая, никому не разболтаю! Я же вижу — с тобой что-то не так. Ты не человек, верно?

— Я — человек, — сказал я после долгой паузы. — Просто… Забудь, Эсси. Я странный, но я в самом деле человек.

Во всяком случае, мог бы я добавить, когда-то я точно им был.