6
Паскаль
Лос-Анджелес, Калифорния
Холли в ужасе смотрит на меня. Я на сто процентов уверен, что она так же не в восторге от этой идеи, как и я.
— Э-э, да, — выдавливаю я из себя, когда осознаю, что мы до сих пор в прямом эфире. — Спасибо за крутые предложения. Мы все обсудим и…
Мои слова испаряются в никуда. Я настолько шокирован желанием публики, что не могу даже выключить видео. Как они выдумывают подобные вещи? Поменяться жизнями…
— Спасибо за просмотр! — приходит мне на выручку Холли. — Как только мы примем решение, вы об этом узнаете. Берегите себя!
Она заканчивает свой эфир, а затем нажимает на экран моего телефона, чтобы выключить запись и на нем. После чего с громким вздохом падает в свое кресло. Меня окутывает ее фруктовый аромат и вырывает из оцепенения. Я поворачиваюсь к Холли — большие карие глаза пристально смотрят на меня… и наконец мы оба смеемся.
— Какая идиотская идея, — хихикает она. Несколько прядей волос выбились из косички и обрамляют раскрасневшиеся щеки. — Никогда больше не буду спрашивать мнения зрителей!
— О да, это послужит мне уроком. — Я вытираю рукой влажный лоб. Несмотря на кондиционер в кафе, мне стало жарко. Неудивительно с такими сумасшедшими предложениями.
Я отодвигаю свое кресло обратно к противоположной стороне стола, мимо проходит официантка, и мы заказываем еще кофе… то есть я беру кофе, а Холли опять выбирает один из этих сладких модных напитков. У меня в голове мелькает вопрос, не из-за сахара ли она так быстро разговаривает.
— Они пришли в настоящий восторг от идеи обмена домами. — Холли все еще в недоумении качает головой. — В смысле, могу себе представить. В моей квартире у тебя, скорее всего, сначала случилась бы паническая атака, а потом приступ расхламления.
— Наверняка не все так плохо, — весело отвечаю я, хотя даже ее ежедневник резко контрастирует с моим. Такой яркий, кричащий, такой же, как Холли. Теперь я почему-то злюсь на себя за то, что не посмотрел видеоэкскурсию по ее квартире. Но мне не хотелось вторгаться в ее жизнь еще больше, чем я и так уже сделал благодаря куче других просмотренных роликов. — Но, честно говоря, я планирую снова уехать из города самое позднее через день или два.
Холли мягко мне улыбается. Мне нравится этот взгляд. Ощущение, что под всей этой громкостью и легкомыслием скрывается спокойная душа. Союзница в мире, который вращается слишком быстро.
— Скучаешь по природе? — спрашивает она в конце концов.
— И это тоже, — отвечаю я на ее улыбку и ненадолго задумываюсь, не рассказать ли ей о своих переживаниях за брата и сестру, но для этого мы еще недостаточно хорошо друг друга знаем. — А что насчет тебя? У тебя никогда не возникало чувства, что тебя душит город?
Холли качает головой, на мгновение прикусывает губу, как будто все-таки передумала, однако затем ее лицо озаряется.
— Вообще нет! Я люблю этот город. Мейбрук, мой родной городок, крошечный, в нем есть супермаркет, два врача, кафе, закусочная и заправка. За всем остальным надо ехать в соседний город.
Я ухмыляюсь:
— В этом же есть свой шарм.
— Может, и был бы, если бы Мейбрук находился в горах или на море. Но там вокруг одни поля. И все друг друга знают, — добавляет она, закатив глаза. Она берет свой смартфон, прокручивает фотографии и вскоре протягивает мне. — Вот смотри, здесь я выросла.
Холли показывает маленький домик с выкрашенным в серый цвет деревянным фасадом и белыми окнами, который соприкасается боковыми стенами с другими такими же. На длинной подъездной дорожке припаркована раздолбанная «хонда», ближе к дому стоит круглый садовый столик с двумя стульями, рядом — один из тех самокатов, на которых мы с Микой раньше устраивали соревнования.
Видно, что у семьи Холли не много денег. Даже мы, пусть и тоже жили небогато, выросли в Пасадене в гораздо большем доме с огромным садом.
— Выглядит очень мило, — тем не менее говорю я.
— Врать не обязательно. — Она весело качает головой и убирает телефон. — Я уже не первый месяц убеждаю маму, но она не хочет, чтобы я купила ей дом посовременней. Предпочитает и дальше жить в этой лачуге.
Я удивлен, что Холли готова потратить свои деньги на то, чтобы обеспечить семье более высокий уровень жизни. По-моему, очень мало кто в нашем возрасте задумывается о подобных вещах. Наши сверстники скорее промотали бы все на путешествия, вечеринки и шмотки.
— Мне кажется, для нее этот дом нечто большее, чем просто крыша над головой. Ты и твоя сестра, вы в нем выросли. Наверняка с ним связано множество воспоминаний.
— Наверное, ты прав. — Холли надувает пухлые губы.
Мне становится жарко, и я с трудом отрываю взгляд от ее рта. Интересно, она осознает, что красная помада притягивает все внимание к ее губам?
— Ваш кофе, — прерывает официантка ход моих мыслей, которые однозначно уплыли не в ту сторону.
Внушаю себе, что это потому, что я уже давно ни с кем не встречался, однако, когда Холли с ослепительной улыбкой благодарит официантку, понимаю, что дело больше в ее веселом нраве. Просто она привлекательная. Настолько привлекательная, что с большой долей вероятности в ее жизни уже давно есть мужчина, и я выставлю себя дураком, если начну флиртовать с ней, а она холодно меня отошьет.
Не говоря уже о том, что это деловая встреча, а я все равно не хочу оставаться в Лос-Анджелесе.
— Паскаль…
— Хм? — смотрю я на нее.
Холли не сдерживает улыбку:
— Мысленно ты сейчас был где-то далеко отсюда, да?
Я тоже улыбаюсь:
— Воспользовался моментом, чтобы немножко помечтать. — Впрочем, о чем именно, я ей не скажу.
Мы пьем кофе и еще какое-то время болтаем на всевозможные темы. Единственное, что мы больше не обсуждаем, — это совместная работа. Прямая трансляция как-то полностью выбила нас из колеи, и, вместо того чтобы думать, как исполнить желание подписчиков без жертв с нашей стороны, мы предпочли совсем его игнорировать. Очевидно, у этой девушки по части игнорирования проблем такой же врожденный талант, как и у меня.
Но в какой-то момент Холли бросает взгляд на часы.
— Ох, черт! — выпаливает она. — Мне пора. Орландо уже час ждет свой обед.
Орландо? Холли роется в сумочке в поисках кошелька и кладет купюру на стол.
— Этого должно хватить, — говорит она и встает.
Я тоже быстро поднимаюсь на ноги, удивленный такой неожиданной спешкой. Кто такой Орландо? И почему она отвечает за его обед? Это ее парень? Он что, требует, чтобы она ему готовила?
— Извини, Паскаль. Я бы с удовольствием поболтала с тобой подольше, — с сожалением произносит Холли.
— Не бери в голову, — тут же отвечаю я. В голове проносится мысль о ее фото с Перри Джеймсом, но мне кажется, будет неправильно спрашивать об этом сейчас. Мы еще плохо друг друга знаем. — Рад был с тобой встретиться.
— Мне тоже очень понравилось. — Она улыбается, на пару секунд замирает, а затем подается вперед, чтобы обнять меня на прощание. — Жаль, что нам в голову так и не пришла хорошая идея.
— Я немного задержусь в Лос-Анджелесе! Можем увидеться еще раз, — быстро предлагаю я, пока возможность сотрудничества — а вместе с ней и шанс познакомиться с Перри Джеймсом — не растворилась в воздухе.
Мгновение Холли колеблется, однако потом предлагает:
— Если хочешь, приходи сегодня на ужин. Я что-нибудь приготовлю. А потом можем снова все обсудить.
— Никогда не мог устоять перед хорошим ужином, — радостно говорю я.
— Я пришлю тебе адрес. — С этими словами она уходит.
А я смотрю ей вслед, пока темные волосы Холли не скрываются из виду, и сажусь обратно. В голове мельтешит столько мыслей, что среди них трудно уловить хотя бы одну четкую. И только через несколько минут я спрашиваю себя, не будет ли Орландо против того, что я приду на ужин.
* * *
Встреча с Холли не выходит у меня из головы, пока я не паркую свой фургон в переулке рядом с кладбищем Маунтин-Вью и не заставляю себя подумать о маме. Выключаю мотор, вытаскиваю ключ из замка зажигания и продолжаю сидеть.
Я не приходил сюда с тех пор, как два года назад мы ее похоронили. Тогда моя жизнь выглядела совсем иначе. Я только закончил учебу и получил работу, на которой многому мог научиться. А потом все изменилось. У меня сжимается горло при воспоминании о том, как мама с папой собрали нас вместе. Аллегру, Мику и меня. Лучшая в мире лазанья и худшие новости, которые только можно сообщить. Пару недель спустя жизнь, какой мы ее знали, закончилась.
Провожу руками по волосам и смотрю в окно. Хотя кладбище находится далеко от нашего дома, я все равно хорошо ориентируюсь в этом районе, потому что в подростковые годы проводил тут много времени. Вдоль широких улиц растут пальмы. На заднем плане виднеется гора Сан-Антонио, которая величественно возвышается на фоне синего неба.
Все здесь напоминает о счастливых временах, и это меня добивает. От силы нахлынувших воспоминаний становится трудно дышать. Походы на вершины гор с папой и Микой, прогулки в окрестные национальные парки, которые постоянно сводили маму с ума, потому что она ужасно боялась насекомых.
Если бы я только мог повернуть время вспять, чтобы то горе не произошло, если бы только мог снова увидеть маму!.. Как бы мне хотелось поговорить с ней обо всем, что случилось со мной за последние полтора года! О YouTube-канале, о подкасте, о моих успехах, о жизни на колесах и озарениях, которые приходили ко мне за время путешествий… Черт побери, да я бы рассказал ей сейчас даже о завтраке с Холли. Она бы расхохоталась, если бы услышала про наш прямой эфир.
Вздохнув, все-таки открываю дверь автомобиля, пока окончательно не передумал. Я делаю это не для себя, я делаю это для нее. Если она сидит где-то наверху и смотрит на меня, то проклянет, если я уеду обратно не поздоровавшись. Хотя я уже давно тут не был, ноги сами несут меня к ее могиле. Словно этот путь навсегда запечатлелся у меня в памяти слезами, которые я пролил здесь в тот день.
У ее надгробия лежат свежие цветы, розовые георгины, которые раньше всегда стояли на большом обеденном столе. Это папа принес? Я оглядываюсь, прежде чем опуститься на колени перед камнем с надписью: «Люсинда Моретти».
— Привет, мам, это я, Паскаль, — шепчу я. — Прости, что пришел только сейчас.
Она не отвечает. Конечно, нет.
— Надеюсь, тебе хорошо там, наверху.
Чувствую себя глупо, разговаривая с холодным камнем, так что какое-то время просто молчу и думаю о ней.
— Паскаль?
Я застываю, когда слышу за спиной знакомый голос. Понятия не имею, о чем я думал. Неужели правда рассчитывал, что смогу прийти к маме на могилу, не столкнувшись с кем-то из семьи? Для этого мне, наверное, нужно было перелезть ночью через каменную стену. Сердце колотится, я оборачиваюсь… и там стоит он.
Мика. Волосы у него короче, чем я помню, и брат отрастил короткую, аккуратно подстриженную бороду. Он в недоумении смотрит на меня.
— Привет. — Я поднимаю руку и сразу опускаю, потому что как-то странно просто ему махать. Надо обнять его, как и полагается брату.
— Какого черта ты здесь делаешь? — огрызается он, и я моментально отметаю мысли о братских объятиях. — Мог бы и сообщить, что ты в городе. Папа в курсе? Или Лела?
— Это было довольно спонтанное решение. — Прячу руки в карманы брюк и осматриваюсь. Мы одни, так что нет ни оправдания, ни причин поговорить в другом месте или в другое время. — Я приехал только вчера вечером.
— И ни на секунду не подумал хотя бы послать мне сообщение? — Мику трясет от ярости. У него напряжен каждый мускул, красная футболка с надписью «Пожарный Лос-Анджелеса» вдруг стала казаться слишком маленькой на его мускулистом теле.
«Он сейчас тебе врежет», — успеваю подумать я, но уже поздно. Его кулак летит к моему лицу, а в следующее мгновение голова взрывается обжигающей болью.
