Дочь Авраама

Кеннет Дун (2024)

У частного детектива Дугласа Стина новая клиентка — Пиппа Рэйми, которая просит его найти убийцу ее отца. Поначалу Стин решительно отказывается от дела: он не занимается расследованием тяжких преступлений, к тому же считает, что с этой задачей прекрасно справится полиция своими обычными методами. Ведь Абрахам Рэйми, чернокожий безработный пьяница, был зарезан ночью в парке, известном своей криминальной обстановкой. Но что-то в описании преступления вызывает у Стина подозрение, что дело не такое простое, как кажется, к тому же и сама клиентка выглядит очень интригующее… В новом произведении Кеннета Дуна о частном сыщике Дугласе Стине вновь можно соединились атмосфера Лос-Анджелеса начала 1960-х, лихие повороты сюжета, тайны довоенного прошлого и неожиданная развязка.

Глава 11

— Что вы делаете здесь? — напустился на меня Вирджил Гаррисон, когда ведьма-блондинка вернулась и проводила меня в отдельный кабинет. — Я же совершенно четко сообщил Пиппе, что могу встретиться с вами вечером после семи.

— Я работаю на мисс Роббен, но выполняю свои обязанности так, как удобно мне. А мне удобнее было встретиться с вами как можно скорее, к тому же я хотел бы побеседовать с другими сотрудниками комитета.

— Но зачем?! Какое мы имеем отношение к этому… происшествию.

— Абрахама Рэйми убили в десяти минутах ходьбы от вашего офиса. Его дочь утверждает, что он был активным работником вашей организации, хоть и не публичным. Она предполагает, что его смерть могла быть связана с вашей деятельностью.

— Глупая девчонка, — Гаррисон вцепился руками в курчавые волосы.

Хотя было заметно, как он нервничал, выглядел директор комитета все равно очень импозантно. Хорошо скроенный серый костюм облегал спортивную фигуру, лицо цвета кофе с молоком было гладко выбрито, а на пальцах, нервно пробежавших по тугим колечкам черных волос, я заметил профессиональный маникюр.

— Эйб сотрудничал с нами много лет, — продолжил он спокойным тоном с поставленной телевизионной дикцией. — Он начал бороться за права черных еще подростком в Алабаме, но вынужден был бежать на запад, когда там был выписан ордер на его арест. Потом после ранения на флоте он на некоторое время отошел от нашего дела. Но лет десять назад вернулся и предложил свои услуги. Естественно, на безвозмездной основе. Комитет существует в основном за счет пожертвований и взносов, мы лишь некоторым сотрудникам можем платить зарплату. Остальные работают добровольно. Эйб, конечно, не мог появляться на публике из-за своего увечья. К тому же он часто пропадал и… впадал в запои. Но нам годится любая помощь.

— Какие именно задания выполнял мистер Рэйми?

— Господи, вы так говорите, будто мы какой-то кружок террористов. У нас обычная политическая организация. Большей частью мы занимаемся бумажной работой: подаем петиции в городской совет, принимаем жалобы на нарушение прав чернокожего населения, раздаем листовки… Эйб работал курьером. Например, забирал заказы из типографии. Также занимался техническим обеспечением наших мирных митингов. В общем, выполнял мелкие работы. Иногда дежурил на телефонном коммутаторе. Не знаю, почему Пиппа вбила себе в голову, что его смерть как-то могла быть связана с комитетом. Она очень романтичная, такая же, как ее мать. Когда несколько лет назад Эйб рассказал дочери, что работает в ЮЗКЗГС, она очень воодушевилась, стала гордиться отцом. Даже приходила в комитет и тоже предлагала свою помощь. Но у девушки оказалось слишком много других дел. Стэнфорд, ухажеры, теннис, дедушкины приемы. Я ее не осуждаю, Пиппа с детства принадлежала другому миру. Но она делает регулярные пожертвования, как я понимаю, с согласия бывшего сенатора Роббена. Для нас это тоже существенно.

— Мисс Роббен сказала, что вы часто получаете письма с угрозами.

— Ну естественно, как и любая общественная организация. К тому же расистов хватает и в Лос-Анджелесе, и у них есть свободное время, чтобы присылать нам свои любезные пожелания. Все подобные письма мы подшиваем и отдаем нашему юрисконсультанту. Он пишет заявление в полицию, но не могу сказать, чтобы они там хоть раз среагировали. Иногда на наших сотрудников нападают во время митингов или раздачи листовок. Это ужасная реальность, с которой мы сталкиваемся сегодня ради того, чтобы наступило прекрасное будущее. Но я не понимаю, как угрозы деятельности комитета могли быть связаны со смертью Эйба.

— Рэйми приходил в ваш офис в вечер, когда его убили? — спросил я прямо.

— Нет, я уже отвечал на этот вопрос Пиппе. Именно поэтому я просил ее не впутывать комитет в расследование. Мы не видели Эйба до этого около полугода с прошлого лета. Он исчез, никого не предупредив. Поскольку он работал у нас бесплатно, то не было повода его разыскивать. Как я говорил, Эйб и раньше мог пропасть на некоторое время из-за своих… проблем.

— Где вы сами были вечером четвертого января, сэр? Например, в девять часов?

— Что? Вы меня подозреваете?

— Нет. Но было бы неплохо, если вы сможете вспомнить. Лучше ответить на мой вопрос, чем разговаривать с полицией.

— Вы сами говорите, как коп, — проворчал Гаррисон. — Я отлично помню вечер, когда убили Эйба. На следующий день мы готовились к митингу, увидели полицейское оцепление в парке, а через пару дней позвонила Пиппа и рассказала, кого именно там убили. В тот вечер я ушел из конторы в шесть, потому что в половину седьмого у меня была назначена встреча в мэрии. Она продлилась до девяти, а потом я отправился на ужин с одним важным спонсором. Вам нужно подтверждение? Свидетели? — издевательски спросил он.

— Значит, вы не можете утверждать, что Рэйми не заходил в контору после вашего ухода. Кто оставался здесь в это время?

— Подождите, вы что серьезно пытаетесь втянуть комитет в это дело? Какие у вас основания?

— Скажем так, я не верю в совпадения. Рэйми лишился квартиры и побирался по ночлежкам Армии Спасения. Почему он пришел ночевать в парк, который в двух шагах от вашего офиса. К тому же в его кармане были обнаружены несколько ваших листовок. Разумно предположить, что в час нужды Рэйми пришел за помощью по знакомому адресу. Здесь ему могли ссудить немного денег, найти жилье. Я так понимаю, что за годы работы Рэйми обзавелся тут каким-никаким друзьями.

— Я не знаю, — растерянно пожал плечами Гаррисон. — Наша секретарша и телефонистки уходят обычно до шести вечера. Миссис Бэнкс немного позже, это делопроизводительница офиса, вы ее встретили в приемной. Хотя вообще на ней тут все держится, она одна из самых ценных наших волонтеров. Все остальные работники уходят, как правило, не позже семи, если нет какой-то срочной работы.

— Именно поэтому вы хотели встретиться со мной сегодня в половину восьмого? Чтобы я не расспрашивал остальных сотрудников?

— Нам нечего скрывать, — замахал Гаррисон наманикюренными руками. — Я просто думал, что смогу в спокойной обстановке объяснить вам ситуацию. А в итоге вы меня оторвали от важного совещания.

— Так вы можете вспомнить, кто оставался в конторе четвертого января после вашего ухода? Или мне самому задать этот вопрос вашим коллегам?

— Вы обещаете, что не будете впутывать в это дело полицию? — спросил Гаррисон после минутного раздумья. — Уверяю вас, сэр, никто из комитета не имеет отношения к убийству Рэйми. Он мог действительно прийти сюда вечером, увидеть закрытые двери. А листовки лежат в специальном ящике прямо у входа в здание.

Тем не менее Гаррисон проводил меня в совещательную комнату, где за длинным столом сидело несколько раздраженных мужчин и две женщины. К моему удивлению далеко не все из присутствующих были неграми.

Я был представлен поочередно Освальду Пуатье, казначею комитета, юрисконсульту Эндрю Бернстейну, волонтерам Анхелю Эскобару и Барбаре Кольер, кандидату в городской совет Джорджу Слоану, организатору митингов Юингу Джексону, координаторше сбора пожертвований Тесс Стоктон и пресс-секретарю Уитмену Бертону.

Все они знали Эйба Рэйми, кроме мисс Кольер, которая пришла в комитет всего три месяца назад. Все были потрясены его смертью. Никто из них не видел мистера Рэйми четвертого января. Джексон и Бертон в тот вечер оставались в конторе почти до полуночи, прорабатывая детали предстоящего мирного митинга, но они были абсолютно уверены, что к ним в это время никто не заходил, тем более, что входную дверь здания швейцар после восьми вечера запирал на замок, так что войти и выйти могли только сотрудники с собственными ключами.

Миссис Делайла Бэнкс, а именно так звали пергидрольную мегеру из приемной, после настойчивой просьбы Гаррисона также согласилась ответить на мои вопросы. Обе секретарши и телефонистка на коммутаторе покидали свои рабочие места в половину шестого вечера. Сама миссис Бэнкс обычно задерживалась до шести, иногда до начала седьмого, сортируя бумаги и заодно отвечая на телефонные звонки. Вечером четвертого января до самого ее ухода никто подозрительный в контору не приходил и не звонил, Эйба Рэйми она сама не видела много месяцев и вообще считает крайне возмутительным, что я подозреваю сотрудников комитета в причастности к его смерти только потому, что они тоже чернокожие.

Мне все-таки удалось усмирить ее праведное негодование и лично спросить о том вечере прекрасную Рут Фрейзер и чернокожую телефонистку средних лет, отзывающуюся на имя Каллиопа Пьюфрой. Рут сообщила, что каждую пятницу работает только полдня и исключений не делает, потому что у нее занятия в вечерней школе. Миссис Пьюфрой в тот вечер задержалась почти до восьми, поскольку накануне митинга было много звонков от волонтеров, но потом она почувствовала, что устала, к тому же не хотела возвращаться домой слишком поздно, поэтому попросила Бертона и Джексона самих подходить к телефону и поспешила на автобус.