Научи меня дышать

Кейт Вэйл (2025)

МИРА Раньше я верила, что любовь не может причинить боль. Но сказка обернулась кошмаром. Теперь я выстроила защитную стену вокруг своего сердца: лучше никого не подпущу близко, чем буду собирать себя по осколкам. Однако с появлением Богдана план рушится. Самоуверенный парень с наглой ухмылкой словно ураган врывается в мою жизнь. Кажется, с ним я могу заново научиться дышать. Но я боюсь, что если Богдан узнает тайны прошлого, то отвернется от меня навсегда. БОГДАН Моя жизнь словно картинка из глянцевого журнала. Перспективная работа, город мечты, возможность попасть в лучшие клубы. Я привык к одиночеству и похоти. Утонул в них и не собирался что-либо менять. Ведь только так я не чувствовал боли. Но Мира изменила мой мир. Девушка, чье сердце заперто на тысячу замков, не покидает моих мыслей, и я намерен сделать все, чтобы достучаться до нее. Даже если для этого придется бросить вызов собственным демонам.

Глава 11

Богдан

Я выхожу из автосалона и облегченно выдыхаю, следуя за менеджером. Наверное, сейчас я похож на подростка, которому подарили первую машину, и он предвкушает, как сядет в нее, нажмет педаль газа и станет капельку взрослее и независимее. Отчасти это так. Сейчас я сяду на арендованный байк, зажму рукоятку и понесусь по городу с запредельной скоростью.

Мне надоело зависеть от Макса и передвигаться либо на машине, либо пешком. Я с детства предпочитал мотоциклы. Если бы это сейчас услышал отец, он наверняка бы ухмыльнулся. Ведь езда на байках — это то, что нас всегда объединяло. Именно он первый раз посадил меня на свой старый мотоцикл и прокатил по ближайшим улицам. Он брал меня с собой в гараж и рассказывал про каждую деталь. Правда, потом отец предпочел статус, а я остался верен себе. И я скучаю по своему байку, оставшемуся в Нью-Йорке.

Я люблю кататься по ночному городу, объезжать пробки, сливаться вместе с мотоциклом в одно целое на поворотах. Мне нравится чувствовать порывы ветра и то, как байк рассекает их.

Менеджер останавливается у черного матового байка с серыми вставками и протягивает мне ключи.

— Хороший выбор. — На его губах играет улыбка.

Провожу рукой по приборной панели и уже предвкушаю момент, когда сяду на него.

Трехцилиндровый двигатель, сто пятьдесят лошадиных сил и двести килограммов металла. Что может быть лучше?

Снимаю шлем с руля и надеваю. Вставляю ключ в замок зажигания, поворачиваю его, и по телу пробегает приятная дрожь от рева двигателя. Кожу покалывает от вспыхнувших ощущений, по венам течет адреналин, заставляя сердце биться чаще.

Менеджер отходит от меня на несколько шагов, я прячу документы во внутренний карман куртки и, кивнув на прощание, срываюсь с места.

Несусь по утренней трассе, еще не заполненной машинами, крепче обхватываю пальцами руль и прижимаюсь всем телом к байку, плавно входя в поворот. Вот оно — то, чего мне так не хватало на протяжении этих дней.

Я вхожу в один поворот за другим, наслаждаясь ощущением легкости. Сестра с мамой в один голос называют это безумием. Вика наотрез отказалась даже приближаться к двухколесному монстру, а мама каждый раз ругала отца за то, что он привил мне любовь к байкам.

Приближаюсь к городу и сбавляю скорость, объезжаю несколько машин и замечаю одну знакомую. Лавируя между автомобилями и игнорируя недовольные взгляды водителей, подъезжаю к белому кроссоверу, стучу в окошко и приподнимаю визор. Мира подпрыгивает на месте, и ее глаза распахиваются, когда она замечает меня.

— Ты как… — Она не договаривает, потому что замечает байк, и ее брови взлетают в удивлении. — Когда я думаю, что ты не можешь быть бо́льшим психом, ты доказываешь обратное.

Она стучит пальцами по рулю и бросает взгляд на байк.

— Ты просто не сидела рядом со мной.

— Поверь, это ничего не изменит.

— Могу прокатить и доказать, насколько ты ошибаешься.

Мира скептически фыркает:

— Первое: я никогда не сяду на эту штуку.

— Эта штука может тебя удивить. — Она в миллионный раз закатывает глаза на мою шутку.

Клянусь, как только я появляюсь в поле ее зрения, она тут же закатывает глаза. Боюсь, такими темпами действительно дойдет до нервного тика.

— Ладно, первое: ты ведешь себя как ребенок. А второе: я никогда не сяду на эту штуку.

Загорается зеленый свет, нам начинают сигналить недовольные водители. Мира трогается, и я следую за ней. Она притормаживает на светофоре, пропуская машину, я же специально обгоняю ее и еду настолько медленно, что даже Макс в пьяном состоянии смог бы нас обогнать.

Мы доезжаем до набережной, Мира паркуется на свободном месте. Я останавливаюсь рядом и слезаю с байка.

— Ты меня преследуешь? — Она захлопывает дверь машины и складывает руки на груди, смеряя меня недовольным взглядом.

— Спрячь иголки, Колючка. — Ставлю байк на сигнализацию и подхожу к Мире. — У нас перемирие, помнишь? А друзья могут выпить вместе кофе.

— С каких пор мы с тобой друзья? — Она строит мне рожицу.

— С этих самых. Не вредничай.

Беру ее за руку и притягиваю к себе. Чувствую, как под пальцами напрягается каждая мышца в ее теле. Серьезно? Ей настолько неприятно мое присутствие?

Мы доходим до кофейни под бормотание Миры о несоблюдении личных границ. Я заказываю нам два кофе.

— Почему байк? — спрашивает она, присаживаясь на барный стул.

— Нет нужды стоять в пробке и есть возможность приятно поболтать.

— С тобой невозможно нормально разговаривать, — раздраженно бросает она и, подперев рукой подбородок, отворачивается.

— Ладно. Отец с малых лет брал меня с собой в мастерскую, когда у него выдавалось свободное время. Мы часами просиживали там. Я возился с выхлопными трубами и гайками, приходил весь в масле и сразу мчался к сестре, чтобы обнять ее.

Редкое счастливое воспоминание из детства тоской отдается в груди. Я отчетливо помню металлический запах, смешанный с сыростью, в старом гараже отца. Будь моя воля, я бы целыми днями был рядом с ним, перебирал детали. Хотя в восемь лет не особо что понимаешь, но я с нетерпением ждал каждого выходного отца, чтобы побыть с ним.

Сейчас же мы и пяти минут не можем провести рядом, чтобы не вылить друг на друга ушат оскорблений, приправленных обидами.

Мира смеется. Бариста ставит перед нами стаканчики с кофе, и приятный терпкий аромат заполняет ноздри.

— Наверняка она была рада.

— Очень. — Я вспоминаю, как Вика верещала на всю квартиру и обещала отомстить. — Если захочешь, я всегда в твоем распоряжении. Только представь: твои руки на моей груди.

— Скорее моя ладонь на твоей щеке. — Звучит как обещание.

Я усмехаюсь и хватаю свой стаканчик. Мы выходим на улицу и попадаем под лучи испепеляющего солнца. Если мне не изменяет память, прохлада в этом городе наступает ближе к ноябрю, а до этого ты чувствуешь себя как на сковороде у дьявола. Нацепив солнцезащитные очки, бросаю быстрый взгляд на Миру.

Кудрявые волосы собраны по бокам и ниспадают по плечам, майка на тоненьких бретельках и свободные джинсы, свисающие на бедрах, заманчиво подчеркивают фигуру. Да, я больше не отрицаю, что она чертовски привлекательна, но только в рамках временного увлечения. Кто в здравом уме захочет связываться с бомбой замедленного действия?

— Сегодня выходной?

— Не совсем. Просто захотелось немного развеяться. — Она пожимает плечами. — К тому же в клубе Макс, а мне бы хотелось хоть немного отдохнуть от этой драмы.

— Мы же оба знаем, что они будут вместе.

— Я бы не была в этом настолько уверена. Предательство не так легко простить.

— Тем не менее я ставлю на то, что Макс добьется своего и Полина его простит. Они говорят на одном языке.

— Это что еще значит? — Мира вскидывает голову и хмурится.

— Моя сестра считает, что в этом мире у каждого человека есть предназначенный судьбой партнер и они говорят на одном языке. — Я замечаю, как ее губы растягиваются в насмешливой улыбке. — Заметь, это не мои мысли.

— Ага. Ну и чем заканчивается эта теория?

— Люди как пазлы. Мы присматриваемся друг к другу, можем выбрать неправильную деталь, но в конце концов находим нужную часть и остаемся с ней навсегда.

— И твой пазл…

— Где-то среди восьми миллиардов человек.

Хотя я очень сомневаюсь в этом. Больше чем уверен, что моя деталь бракованная и способна только на краткосрочные отношения длиной в двадцать четыре часа.

— Звучит очень обнадеживающе. Но было бы лучше, если бы мы встречали своего человека сразу.

— Без проб и ошибок?

— Ну, как человек, не заинтересованный в отношениях, я не могу утверждать, но зачем ошибаться, если можно подождать того самого?

— А как же удовольствие от жизни? К тому же, совершая ошибки, мы получаем своего рода урок.

— Слишком рано для таких рассуждений. — Мира выкидывает стаканчик в урну и поправляет волосы. — И, как показывает практика, даже найдя свою часть пазла, можно обжечься.

Уж мне ли об этом не знать.

Мы подходим к бетонному ограждению, и Мира забирается на него. Упершись руками в парапет, она оглядывается. Набережная до отказа забита людьми, из динамиков отовсюду доносится реклама морских развлечений, а местные зазывалы так и манят отведать что-нибудь экзотическое. И под «экзотическим» я подразумеваю далеко не фрукт из заморских стран.

Мой взгляд задерживается на Мире. На том, как она одновременно скованна и расслаблена. Не знаю, как это описать, но эта девушка очень противоречива. Вчера мы шутили в клубе, а вернувшись домой, она так хлопнула дверью, что задрожали стены. Даже сейчас, когда мы просто разговариваем, она держит дистанцию.

Уже не первый раз я склоняюсь к мысли, что на ее пути встретился кто-то вроде меня, неспособный подарить нечто большее, чем простое развлечение, и это оставило свой след. Мира кажется очень колкой и строптивой, хотя нет, так оно и есть, но в то же время она предана всей душой. Она из того типа девушек, которые предпочитают честность, один раз и навсегда. И если она однажды обожглась, то не сразу теперь кого-то к себе подпустит.

Не то чтобы меня это интересовало.

Я становлюсь рядом и опираюсь локтями о парапет.

— Моя очередь спрашивать. Почему гитара?

— Для этого должен быть какой-то повод? — Мира переводит на меня взгляд.

— Нет, но у меня сложилось впечатление, что ты ничего не делаешь просто так.

Она отворачивается к морю и прищуривается, когда на лицо падают солнечные лучи. Ее взгляд становится задумчивым и даже грустным.

— Меня научил играть отец. Каждый день он приходил с работы, садился в гостиной, брал гитару и показывал аккорды. День за днем мы изучали разные переходы, и я до жути бесилась, когда у меня что-то не получалось. Он постоянно повторял, что только благодаря ошибкам у меня может что-то получиться. — Голос Миры дрожит на последних словах, и она быстро моргает.

И все же я успеваю заметить застывшие в глазах слезы.

— Что с ним случилось? — тихо спрашиваю я.

— Авария. Его сбил пьяный водитель. — Она горько усмехается. — Как видишь, даже следуя правилам, есть вариант все потерять.

Сам не осознавая, что делаю, я обхватываю ее ладонь и сжимаю пальцы. И это кажется таким странным — рука Миры в моей. Ее кожа такая холодная, несмотря на жару.

— Мне жаль.

— Это не важно. — Она спрыгивает с парапета и выдергивает руку. — А теперь извини, но мне надо вернуться к работе.

Мира резко разворачивается и уходит в противоположную сторону.

Мира

— То есть у него теперь есть байк? — запыхавшись, спрашивает Полина.

— Ага. И могу поклясться, что у девушек напрочь отключается мозг, когда они видят парня в кожаной куртке верхом на байке.

Подруга хихикает и тут же кашляет. Я останавливаюсь и протягиваю ей бутылку воды. Она машет головой и, согнувшись пополам, жадно втягивает воздух.

Видимо, вчера я тоже попала под его обаяние, хотя чисто теоретически подобное невозможно, учитывая тот факт, что он раздражает меня каждые пять секунд. Но почему-то я выдала ему правду об отце. Кто вообще тянул меня за язык?

Просто рассказ Богдана о семье напомнил мне о том, что я так давно потеряла. Семью, надежду и большую часть себя.

— Напомни, почему я согласилась с тобой бегать? — Полина сдувает с лица волосы.

— Чтобы поддерживать форму?

— Я готова отказаться от сладкого.

— Да брось, мы пробежали только половину маршрута.

Полина вскидывает голову и смотрит на меня полным ужаса взглядом.

— Повтори? — хрипя, спрашивает она.

— Слабачка, — усмехаюсь я.

Мы медленно идем по набережной и сворачиваем в парк. Слышится только утреннее пение птиц и отдаленный шум волн. Дыхание Полины выравнивается, но она то и дело прикладывает руку к груди, всем видом показывая, что это была ее первая и последняя пробежка.

— Он красавчик, — вдруг говорит Полина.

— Кто?

— Богдан. По-моему, мы говорили о нем до того, как ты заставила меня почувствовать всю тяжесть утренних подъемов.

Клянусь, я уже жалею, что рассказала подруге про Богдана и наш недавний разговор. Порой я забываю, насколько Полина все романтизирует. Если она видит двух совершенно незнакомых людей в супермаркете, которые выбирают бутылку вина на вечер, она в красках рассказывает о том, что их ждет по возвращении домой, и любой писатель может позавидовать ее фантазии.

— Господи, Полина, спустись на землю.

— Я всего лишь говорю очевидные вещи. Богдан хорош собой, мил в общении и, кстати, спокойно реагирует на шутки, не выпуская свои иголки. — Она бросает на меня насмешливый взгляд. — И я уверена, что пара ваших официанток уже потеряли от него голову.

— Тогда их ждет разбитое сердце и униженное самолюбие. Его язык побывал во рту у какой-то девицы на дне рождения Макса.

Видимо, он с особой тщательностью подходит к поиску недостающей детали и готов проверить все восемь миллиардов человек.

— Потому что он горяч. Если бы ты не была к нему так предвзята, то давно заметила бы, что Богдан не такой, каким ты его выставляешь с первого дня.

— Поля, он улыбнулся тебе несколько раз, а ты его уже идеализируешь, — раздраженно ворчу я.

— Вот видишь, ты даже на правду остро реагируешь. — Она пожимает плечами.

Не спорю, что Богдан не такой, каким я его себе представляла, но это не значит, что я думаю о нем в таком же ключе, как и моя сумасшедшая подруга.

У нас тут прям какой-то фан-клуб.

— Если бы мое сердце только что не пропустили через мясорубку, я бы обязательно в него влюбилась.

— Именно твое «обязательно» меня и пугает.

Я ускоряю шаг, но Полина обгоняет меня и, развернувшись, идет спиной вперед.

— Ладно, опустим момент, что много лет назад Богдан имел неосторожность разозлить тебя.

Я останавливаюсь и впиваюсь в подругу хмурым взглядом.

— Он кинул меня в бассейн!

Ее глаза округляются, и она в драматичном жесте прикладывает руки к груди.

— Как он только посмел?! — возмущенным голосом произносит она, а затем ухмыляется. — Наверняка ты дала ему повод. С тобой не бывает иначе.

— Ты вообще на чьей стороне?

— Логики? — Полина прикладывает к подбородку пальцы. — Богдан — тот тип парней, от которых девушки за секунду теряют голову. Возможно, не будь ты так упряма, давно приняла бы тот факт, что рядом с ним твое колючее сердце бьется чаще.

Она разворачивается и медленно бежит в сторону выхода из парка, а я, застыв столбом, смотрю ей вслед.