Спорим на поцелуй?

Катя Степанцева, 2022

Книга стала победителем конкурса "КНИГАсветное путешествие" в номинации "От Волги до Енисея" в 2022 году.Мишель отправляется к бабушке в Кострому, чтобы пережить развод родителей. Девочка хочет, чтобы все наладилось, но узнает страшную тайну: папа всегда хотел мальчика и вообще сомневается, родная ли она ему? Героиня знакомится с местными ребятами и влюбляется в друга детства. Девочка заново открывает для себя Кострому и сталкивается с первыми разочарованиями.Новая история о любви и взрослении от автора "Встретимся на Плутоне".

Глава 3

В голове крутилась песня из детства:

«Славный город Кострома

В закромах полно ума!

Коль ума куда, кому

Надо ехать в Кострому»¹.

Провожающие прощались с отбывающими, смеялись, обнимались, плакали. В воздухе витал запах мазута и горячего железа, вдоль поезда шел железнодорожный работник и простукивал колеса, отвечающие звонким лязгом. Только семья Мишель шла тихо. Молча. Будто незнакомые люди. Мишель и Эппса посадили в купе. Пришлось выкупить для них все четыре полки, в свои шесть месяцев пес весил уже четырнадцать килограмм, и другой возможности перевезти его не было.

Родители сообщили, что займутся разделом имущества и разводом, а Мишель погостит пару недель у бабушки. А может и чуть больше. Мишель не спорила. Позвонила Даньке:

— Мне придется уехать ненадолго.

— Родакам отпуск что ли внезапно дали? — спросил он, ничуть не удивившись. У него самого такое пару раз уже случалось, родителей отправляли в отпуск, когда заканчивались одни проекты в фирме, а до других нужно было подождать недели две-месяц-полтора.

Ну как ему сказать, что у нее все плохо? Что родители сошли с ума и галдят, деля полотенца и распиливая квартиру на кусочки. Стыд-то какой.

— Да.

— О! Круто! Я тебя провожу. Когда уезжаете?

— Мы уезжаем завтра в страшную рань, — соврала Мишель, зная, что Даньке легче вообще не ложиться спать, чем встать в четыре утра. Нельзя, чтобы он увидел ее родителей вместе, он сразу все поймет.

— Я буду скучать по тебе, медвежонок, и очень-очень ждать, — сказал он и столько нежности было в этом голосе. Вот бы и папа так сказал или хотя бы подумал.

Потом Мишель позвонила лучшей подруге Алисе, они дружили с первого класса, ссорились, мирились, даже дрались, но не бросали друг друга. Особенно после того, как их класс расформировали. Часть их одноклассников перешла в кадетский класс, а они остались вместе в новом расформированном классе. Поначалу было сложновато, много новых лиц. Потом привыкли.

Обе девчонки увлекались рисованием, Алиса рисовала скетчи и выкладывала на своей странице. Акварельные мишки менялись на рисованные гелевыми ручками здания, а те в свою очередь на карандашные зарисовки земляничной поляны или березовой рощи. Иногда Алиса не могла выбрать, какой рисунок выложить и отправляла несколько, устраивая зрительские голосования. Мишель же просто рисовала день за днем свои маленькие комиксы, выкладывая их на своей страничке без всяких интерактивов.

— Следи за Данькой.

— Боишься, что приударит за другой? Я думала среди вас один ревнивец — Даня, — рассмеялась подруга.

— Нет. Просто. Не бросай его, пока я в отъезде, зови с вами погулять.

Сосед Алиски Борян имел сильные накачанные мускулы, и никто не стремился с ним драться или спорить.

Поезд из Москвы в Кострому шел всю ночь, поэтому был шанс выспаться. Папа суетился, упихивая чемодан под полку, мама злилась, вспоминая, что забыла положить аптечку. Мишель думала, что отец поговорит с ней, убедит, что любит свою доченьку, но он молчал и прятал взгляд. И от этого такая тоска съедала душу, что хотелось поскорее уже уехать. Только время как нарочно растянулось.

Мишель уже сто раз пожалела, что нарядилась в черное платье с белыми полосками. Вырез ей казался огромным, рукава узкими, длинна неуместно короткой, отчего платье то и дело приходилось одергивать то вверх, то вниз. Все-таки привыкла к шортам и футболкам, но теперь она назло их больше никогда не наденет.

— Ой, Галюня! — послышалось из дверей купе. На маму смотрела женщина, похожая на одуванчик светлыми кудрявыми волосами.

— Маринка, привет! — растаяла мама, — Как ты похорошела, столько лет прошло, а сияешь будто двадцать вчера исполнилось.

Мама сильно преувеличивала. Конечно, синяя футболка со стразами и джинсовые леггинсы подчеркивали тонкую талию и отсутствие жировых складок на боках, что без сомнения тетю Марину молодило, но не настолько, как преподнесла мама. Папа дежурно улыбнулся и ретировался на перрон вместе с Эппсом, которому приспичило на улицу. Мама стрекотала с подругой, Мишель в который раз почувствовала себя лишней.

— А доченька как на тебя похожа! От Валерки ничего, вся в тебя. Ой, извини.

Мама замялась. Повисла неловкая пауза.

— А это вот мой, смотри как вымахал, — чуть отодвинулась в сторону тетя Марина и махнула рукой на такого же светловолосого и кудрявого как она сама парня. На вид ему было как Мишель, лет шестнадцать-семнадцать, не больше. Парень смотрел в окно, держа в руках синюю спортивную сумку, и терпеливо ждал пока мать натрещится с очередными знакомыми. В ушах у него торчали беспроводные наушники. По отсутствующему взгляду стало понятно, что он ни слова не слышал из их беседы и ни капельки по этому поводу не страдал.

— Очень приятно, — смутилась мама.

— Сейчас, — вспыхнула тетя Марина и накинулась на сына, — Илюшка! Убери телефон! Или выключи музыку. Вот, подруга моя со школы, а дочка у нее глянь какая красавица, не то, что твоя Ярька облезлая.

— Мам, — закатил глаза Илюша, вынув один наушник, — сколько раз говорить.

— Ну да, ну да, — проворчала тетя Марина, — ходит вся такая, на улице встретишь, ни за что не поймешь, что девчонка. Ой. Илюш, — тетя Марина снова заставила сына вынуть наушник из уха, — это же Мишка, помнишь ее? Это вы с ней как-то в садике все апельсины сожрали, которые нянечка на всю группу принесла из столовой.

— Не помню, — буркнул Илюша, но взгляд на Мишель задержал.

— Не обижайтесь на него, вспомнит! А как на дне рождения у Мишки с мечом бегал, помните? — хихикнула она.

И тут Мишель осенило. Когда ей исполнилось лет пять, на ее дне рождения какой-то пацан со всей дури лупанул ее деревянным мечом по спине, вот крику-то было! Мишель всем телом ощутила тот самый удар и мысленно содрогнулась. От этого парня надо держаться подальше. Мало ли что у него на уме?

— А вы тоже едете в Кострому? — с надеждой в голосе спросила мама.

— Галь, конечно, ой наболтаемся с тобой!

— Нет-нет, я не еду, дочку одну отправляю, там бабушка встретит. Ой, как хорошо, присмотрите за ней в дороге, а то боюсь проспит или выйдет на какой-нибудь станции и поезд уедет без нее.

— Мам, куда я ночью выйду? Я спать лягу, — встряла в разговор Мишель.

Но тетя Марина заверила, что присмотрит, не только в поезде, но и в самой Костроме, дома-то рядом, навещать будут с Илюшей и к себе в гости обязательно позовут. От таких перспектив дух захватывало и ныло в спине, где-то как раз промеж лопаток.

Мама, успокоенная подругой молодости, покинула купе, тетя Марина с Ильей ушли обживать свои спальные места, а папа под визгливый голос проводницы, увещевающей провожающих покинуть вагон, завел в поезд Эппса. Он волновался и пах псиной, жарко дыша и высунув длинный язык. Сухо попрощавшись, папа вышел. А через пару-тройку минут поезд флегматично тронулся, пронзительно скрипнув на прощание.

«Пока Москва! Увидимся через пару недель. Это будут самые грустные две недели без Дани, но, когда я вернусь наша любовь будет сиять еще ярче, чем раньше». От воспоминаний о любимом сердце сладостно сжалось, Мишель набрала его номер и проговорила целый час, пока не уснула с телефоном в руке.

Примечания

1

Смешарики, «Славный город Кострома»