Экзамен для Принцессы

Катя Киринина

Трудно ли влюбиться в своего преподавателя? Нет. Трудно выйти из этой любви живой. Сложный, скрытный и безумно красивый, я влюбилась в него с первого взгляда. Отдала ему сердце и душу – всю себя. Но что получила взамен?

14.

— Что застыла? — Колесников у входа обернулся и непонимающе уставился.

— Скажите, неужели мои слова вы не услышали? Я к вам не поднимусь, — сразу становлюсь в позу, чтобы он понял, я настроена очень серьезно. Ну, вот что у мужчины в голове? Он вообще с ней в ладах? Я тут распинаюсь о том, что будут проблемы, а Колесникову пришла лишь гениальная идея затащить меня к себе. Ночью. Умно, ничего не скажешь.

— Не помню, чтобы я тебя приглашал к себе, — ехидно отвечает Иван, и его слова странным образом меня задевают. — Мы с тобой просто поднимемся на лифте.

— Куда мы поднимемся на лифте? — не могу взять себя в руки, и мой вопрос немного звучит нервно. Настолько не по себе, что по спине льется пот.

— Пошли со мной и ничего себе не накручивай, — он берет меня за руку, и тащит в подъезд.

Иван машет охраннику на посту, и мы спокойно останавливаемся у лифтов. Шахт, судя по всему, три, но он нажимает только на одну.

Не знаю, что задумал Колесников, но то, что у меня трясутся коленки, говорит лишь о том, что я спятила раз согласилась на эту авантюру.

— Перестань уже меня бояться, я тебя не обижу, — по-прежнему сжимая мою руку говорит Иван и эта близость, это прикосновение, что рассчитано меня успокоить, еще больше волнует.

— Я просто немного запуталась, и скажу вам сразу — замкнутое пространство не способствует доверию, — цежу сквозь зубы, стараясь держать себя в руках до последнего. Устроить истерику я всегда успею.

— Господи, у тебя клаустрофобия? — как-то слишком весело интересуется он. — Дыши и…дыши.

Это самый лучший совет, из всех, что мне когда-либо давали.

— Куда мы едем?

— Сейчас увидишь, — загадочно отвечает он. — Успокойся и доверься мне.

Ну да, мне сразу должно стать легче и тот спазм в желудке сам собой рассосется и дышать действительно станет на порядок легче. Помощник блин.

Двери разъезжаются, я все еще трясусь как осиновый лист, но когда Иван открывает дверь, вижу то, ради чего, собственно, он меня привез.

Это был вид. Вид с крыши. Вашу мать. Я чуть не упала в обморок от страха, а он просто меня привез полюбоваться видом, даже таким сказочно красивым. Но, с другой стороны, то, что мы с ним на крыше, совсем одни, никоим образом не помогает убрать противный спазм в желудке.

— Ты можешь уже расслабиться и получать удовольствие от жизни? — с долей раздражения спрашивает Колесников. — Мне кажется, ты пересмотрела криминальную хронику.

Отлично. Он с меня смеется. Нашел время и считает, что вправе так поступать.

— А что вы хотели? — отбрасываю его руку и пытаюсь отдышаться. Это какой-то долбанный нескончаемый день, еще одно потрясение и завтра я уже буду пить успокоительные.

— В каком смысле? — недоумевает он.

— Мы приехали непонятно куда, я практически, нет, я совсем вас не знаю, что должна подумать?

— По крайней мере, могла попытаться мне доверять.

— С какой стати?

— А с той, что я не сделал ничего плохого и запрещенного, общаться нам с тобой никто запретить не может, — он устало потирает глаза и выдыхает. — Это спокойное место, здесь никто нас не увидит и ты сможешь наконец не думать, что подумают люди. А, ну, может еще романтичное, к примеру.

Ах, он еще и романтик.

Неловкое молчание повисло между нами. Конечно, он очень непредсказуемый и скрытный, это иногда пугает и наводит на определенные мысли, но в тоже время, я же хочу быть с ним рядом? Почему у меня тогда в голове идет война?

Ничего не отвечаю, лишь подхожу к борту и смотрю куда-то в даль. Казалось, что с высоты этого дома видно весь город, но это и не так, хоть вид просто ошеломляющий. Все светилось, и Одесса словно жила какой-то особой жизнью. Ночной жизнью. А она была не хуже дневной, суетливой. Нет. Ночная жизнь говорила об этом городе весьма и весьма красноречиво. Складывалось впечатление, что никто не спал, потому что огни были настолько яркими, что трудно было спать в таком освещении. Но на самом деле, приближалась зима и было понятно, что курортный город, точно так же упадет в зимнюю спячку, как и медведи в лесу.

Смотрю на Колесникова, он как обычно уже в себе, снова отгородился невидимыми стенами, а мне так хотелось бы знать, что у него на уме?

— Красиво, — начинаю первой разговор.

Он молчит.

Кажется, я расстроила его своей паранойей и закидонами.

— Простите меня, я не хотела, вас обижать, — подхожу ближе и смотрю на красивый и мужественный профиль, затем Иван поворачивает голову и его глаза прожигают мое лицо.

На дневном свете они были темно-синими, а сейчас какие-то серые и холодные. Его взгляд не излучает ничего, он просто смотрит на меня в упор и мысленно, что-то про себя отмечает. Ох. Как бы мне хотелось знать, что именно.

Иван невесело улыбнулся и ответил:

— Ты меня не обидела, просто не понимаю тебя.

— Вы и не должны. Я понимаю, что слишком истерична, но поймите меня тоже правильно, мы здесь одни и никто этого не знает, а я все-таки не настолько умудренная опытом, чтобы мыслить шире наедине с вами.

— Судя по всему, не только наедине со мной, — его слова звучат с сарказмом и мне тут же неловко перед ним.

— Вы думаете, я зануда?

— Нет.

— Тогда к чему ваши слова? — отвернувшись, решаю перевести дыхание и позволить своим мыслям немного остыть. Меня напрягала вся эта ситуация, и наши с ним отношения не настолько легки и приятны, чтобы проводить мило вечера на крыше дома. Мне было неловко. Мне было ужасно неловко, и я не знала о чем с ним разговаривать. И самое ужасное — боялась, что меня выдадут мои чувства к нему. Вот как раз это и больше всего выводило из себя, ведь мы практически не знали друг друга, и я которая всегда все обдумывает и взвешивает, просто стала в него влюбляться. Как так получилось? Не понятно.

— Знаешь, — задумчиво произносит Иван, как-будто мы только что, тут случайно встретились, — самый мрачный город, даже несмотря на свое название. Город дождей, слякоти и туманов. Очень трудно здесь приспособиться к жизни.

Он задевает меня плечом и я тут же вздрагиваю. Черт, нужно взять себя в руки и не реагировать.

— Мне кажется, вы не правы. Это очень яркий и насыщенный город, один воздух только чего стоит.

— Ты про море? — скучающе спросил он. — Море не показатель. Особенно, на фоне всех остальных морей, Черное — самое грязное.

Меня очень задевает его обидный комментарий по отношению к моему городу и к моему морю, но я лучше промолчу. Если так пойдет и дальше, то всегда могу сказать ему куда стоит пойти и с какой целью. Мне уже терять нечего, по итогам нашего непродолжительного общения хорошая оценка на экзамене мне уже не светит.

— Конечно, летом здесь хорошо, но опять же, если никуда не выезжать, то и это сгодится, — ох уж этот пренебрежительный тон.

— Мы приехали сюда, чтобы обсуждать море и этот город? — раздражаюсь я.

— А как ты думаешь, зачем мы сюда приехали? — снова эта улыбочка и сексуальный вид. Не знаю, о чем должно все это говорить, но у него явно на уме что-то запрещенное.

— Вы хотели провести со мной время и пообщаться, — немного грубо отвечаю я, не зная куда деть руки от волнения. — Вот мы и общаемся, но имейте все же каплю совести и не оскорбляйте город, в котором я родилась и выросла.

Колесников молча кивает и поднимает ладони вверх.

— Расскажи лучше о себе, — быстро меняет тему. — У тебя есть…

— Нет, — шиплю я. — Нет его.

Боже, он уже задолбал своими вопросами, сколько можно?

–Кто? — Колесников смотрит в упор.

–Парень, вы же об этом хотели спросить, — уже чуть ли не плачу я.

–Принцесса, — неожиданно, Иван Юрьевич разворачивает меня к себе и прикасается кончиками пальцев к моему лицу.

Боже, какой он красивый, сколько в нем уверенности и огня. Не знаю, что со мной происходит, когда Колесников рядом, но я постоянно подмечаю его влияние на мое тело. Мне просто хочется, чтобы он ко мне прикасался, потому что это все, о чем я думаю.

Как так сложилось, что абсолютно незнакомый мне человек, мужчина, которого я вижу только с трибуны аудитории может вызвать такие эмоции? Я что, ненормальная? Мне должно быть все равно на него и его внешность, почему я так зациклена на нем? Череда этих вопросов вызывает только сожаление и жалость к себе, потому что такой как он никогда не будет со мной. Не то чтобы я была с низкой самооценкой, нет. Просто он старше меня, и я его студентка, нам даже поговорить не о чем, не то, чтобы думать о каких-либо отношениях.

— Откровенный монолог ведешь в голове? — стучит пальцами по моему лбу и дымка влюбленности опять рассеивается. Да у него талант говорить что-то такое, что сбивает с ног мою выдержку.

–Что вы хотите от меня? — шепчу я.

Он ничего не отвечая, опускает взгляд на мои губы. Боже, этот момент войдет в историю моей жизни.

— Я хочу тебя поцеловать, — так же шепотом отвечает он. — И чувствую это взаимно.

— Излишняя самоуверенность иногда может выходить боком, — не успеваю я перевести дыхание, после своего ответа, как его губы накрывают мои и я улетаю в какой-то иллюзорный мир.

Этот поцелуй крик отчаянья и жажды, его рот теплый, а желание просачивалось сквозь язык. Меня никогда, и никто так не целовал, мне просто хотелось кричать от восторга. Сначала поцелуй робкий и нежный, но по мере того, как я расслаблялась он становился глубоким и настойчивым.

Не знаю сколько проходит времени, прежде чем Иван немного отстраняется от меня. Я не вижу его лица, потому как боюсь открыть глаза и понять, что все это мне привиделось, а не происходило на самом деле. Но когда все-таки открываю и смотрю на него, то чувства захлестывают меня еще больше.

— Какая ты красивая, — говорит мне в губы. — Что ты со мной делаешь, Принцесса?

Он снова меня целует и этот поцелуй уже другой. Более страстный, такой, что мне хотелось еще больше вжаться в Ивана Юрьевича и поглотить его. Никогда не думала, что такое бывает в жизни. Нет, не буду врать, что это прекрасно, нет. Это просто великолепно. Это тот момент, который чаще всего используют писатели в своих романах. Момент истинной страсти и увлечения, и я даже не знаю, как можно описать свои чувства. Все настолько волнительно, что мои ладошки вспотели и щеки горят огнем, мне хотелось отдать ему все. Никогда в своей жизни не испытывала подобных эмоций.

Весь мир поставлен на паузу. Все вокруг замерло и клянусь Богом, я даже не слышу шум на улице. Все замерло и ничего больше не существует кроме нас двоих.

Одной рукой цепляюсь за воротник его рубашки, а второй обнимаю за шею. Все было бы проще, если бы знала, что делать, но так как у меня было мало опыта в романтических поцелуях, я просто прижимаюсь к Ивану и жду от него каких-то действий.

— Боже, какая же ты сладкая, — слышу как он улыбается.

Но не могу никак отреагировать на этот порыв, лишь зажмуриваю глаза.

Колесников крепко обнимает меня, держит так, словно я сейчас самое дорогое в его жизни и вдруг становится так тепло, местами даже жарко. Какой-то непонятный пожар охватывает все мое тело и я лишь эгоистично хочу раствориться в этих ощущениях.

— Прости меня, Принцесса, не смог удержаться, — чуть отодвигая меня от себя, говорит он.

Отлично, теперь Иван жалеет, что мы поцеловались. Какой-то нелепый момент, от которого вдруг стало грустно. Кто сначала целует девушку, а потом извиняется за самый лучший и яркий поцелуй в ее жизни?

— Не стоит ничего говорить, все нормально, — грусть затапливает меня ледяной водой. — Все понимаю, я сама этого хотела.

— Чего ты хотела?

Снова закрываю глаза и отворачиваюсь от него, мне не хочется говорить о своих чувствах, ведь я сама толком их не понимаю.

Отойдя на достаточное расстояние от Ивана, начинаю рассматривать огни своего города. Такая буря эмоций внутри моего тела, что даже страшно представить. Таких чувств у меня никогда не было, и я не знала, что тут нужно и можно говорить. Не хотелось портить такой прекрасный момент глупыми рассуждениями, лишь свернуться калачиком в своей постели и все обдумать. Этот вечер явно не входил в мой список дел, поэтому нужно все переварить и понять, что делать дальше.

— Отвези меня домой, пожалуйста, — устало прошу я. — Уже поздно.

Иван подходит и разворачивает меня к себе лицом. Он всматривается так, словно хочет прочитать ответы на нем, но я осознаю, что он ничего не сможет прочитать, ведь по сути, сама не могу ответить на этот вопрос. Я не знаю, чего хочу.

— Поговори со мной, а потом отвезу тебя домой, — требует Иван, просверливая меня своим темным взглядом.

— Только не говори мне, что ты сожалеешь, — выдерживаю его тяжелый взгляд.

Он закрывает глаза, словно ему больно от моих слов. Зажимая губы в прямую линию, Колесников будто обдумывает каждое слово у себя в голове.

–Вероятно я должен, не так ли? Но я не могу. Я никогда не смогу сожалеть об этом, — он указывает на место, где мы целовались. — Конечно, это неправильно, ведь я твой преподаватель, а ты моя студентка, но не сожалею. Поверь мне.

— Тогда почему у меня такое ощущение, словно ты не знаешь, что делать дальше?

— Потому что Принцесса, правда не знаю, что будет дальше. Посмотри на меня, — он берет меня за руки и приближает мое тело вплотную к своему. — Ты мне очень нравишься, и я хочу целовать тебя до потери пульса, но не хочу, чтобы ты думала, будто я жалею. Я никогда не жалею о том, чего хочу.

И тут, словно по щелчку, мы снова целуемся. Его губы накрывают мои раньше, чем я могу додумать свою мысль. Поцелуй не похож на предыдущие, он завораживает и откровенно развращает мои мысли. Пожар снова возвращается и мне уже хочется, чтобы Иван прикоснулся ко мне. Мне до одури хочется, чтобы он обнял и прижал к себе больше, уверенней. И так и происходит. Мой преподаватель как будто слетает с катушек, и мурашки ползут по всему моему телу.

Недолго думая Колесников приподнимает меня за бедра, а я в свою очередь обхватываю его ногами. В таком положении неудобно, но нам все равно. Мы словно хотим проглотить друг друга и все чего хочу лично я — чтобы это никогда не заканчивалось. Он словно читает мои мысли и не останавливался. Его волнуют только мои губы и то, как мы прижаты друг к другу. От такого натиска я теряю контроль и пожар в моем теле увеличивается с такой скоростью, что за секунду горит все.

Понимаю, что мы оба не можем остановиться и нужно что-то предпринять, иначе этот поцелуй перерастет в нечто большее. В то, о чем я могу пожалеть. В то, что не должно происходить сейчас, слишком рано, слишком все неопределенно. Становилось с каждой секундой страшно, ведь все же мне не десять лет, чтобы не понимать к чему приводят такие страстные поцелуи, но в тот же момент, возбуждение острой волной пронзает низ живота и я сильнее вжимаюсь в Ивана, мне не хотелось упускать такой момент. Судя по реакции его тела — мысли у нас сходились, но как только дыхание стало более прерывистым, Колесников отпускает меня, словно ему вылили холодное ведро на голову.

Он быстро отходит от меня на расстояние и ладонью прикрывает свои глаза.

— Нужно остановиться, — тяжело дыша говорит он и я тут же чувствую, как смущение сковывает тело. — Не подумай, что я не хочу, я очень хочу. Но не так и не здесь. Ты еще не готова. Мне кажется, и я тоже.

Молчу и соображаю, что теперь будет дальше? Назад уже ничего не вернешь, как мы теперь будем общаться в стенах университета?

— Скажи мне честно, это у тебя первый раз? — от тревожных мыслей даже не сразу понимаю, что он спрашивает.

— Первый раз что, поцелуй?

Он скрывает свое раздражение и подходит снова ближе ко мне.

— Ты поняла, что я спросил не про поцелуй, — поясняет он. Его глаза словно приковывают меня к месту. С одной стороны мне нечего стыдиться, но с другой, не хочу говорить ему, что у меня нет опыта в сексе.

— Это разве важно?

— Черт, да — психует Колесников. — Конечно важно. На мне все-таки лежит ответственность. Я должен знать, Катя.

По-моему впервые, он называет меня по имени, значит реально я его достала уже.

— Да, я девственница, если ты спросил об этом, — мне стыдно, но в тоже время легко, потому что это правда. У меня не было сексуального опыта, я не думала, что мне придется это говорить ему, и говорить ему здесь, после такой безумной вспышки страсти, между нами.

— Ясно, — понимающе кивает он. — Пошли, отвезу тебя домой.

Ну, вот и полюбовались звездами и огнями ночного города.

Спустя минут двадцать, мы подъезжаем к моему дому. За всю поездку никто из нас не сказал ни слова. Мне трудно смотреть на Ивана, потому что я не знаю, что будет дальше. Все становится еще запутанней в наших отношениях, и страшно представить, что будет с нами завтра.

Я всегда думала, что влюбленность окрыляет, но с Иваном Колесниковым ничего не может быть просто. Я словно на американских горках, где шатает и подбрасывает с такой силой, что невольно закрываешь глаза и боишься следующего поворота.

— Сколько вам лет? — не то чтобы, это было архиважно, просто стало интересно.

–В июле было тридцать, — тяжело выдыхает он. — Старый?

Не удостаиваю его ответом. Не старый. Вообще можно сказать молодой, но между нами пропасть в десять долгих лет и я совру прежде всего себе, если скажу, что мне это не важно.

–Знаешь Принцесса, я не буду говорить тебе, что все просто, — он задумчиво всматривается в лобовое стекло, будто пытается там что-то разглядеть. — В моей жизни никогда все не было просто, но я все равно продолжаю жить так, как хочу, иначе сорвусь в пропасть из которой никогда не выберусь. Но одно мое неправильное движение в твою сторону может плохо закончиться прежде всего для тебя.

Поворачиваюсь к нему, пытаясь понять к чему эта грустная речь? И вижу какую-то долю сожаления в его глазах, вероятно Иван сейчас говорит о чем-то помимо университета и тех дурацких правил, запрещающих нам переходить черту и это как удар хлыстом по моей симпатии к нему.

Конец ознакомительного фрагмента.