Принцесса Бугудонии. Во имя короля!

Катя Гриффин (2024)

Наталья — рядовой бухгалтер — внезапно оказывается… принцессой загадочного королевства Бугудонии. Этого еще не хватало. Более того, от нее теперь зависит будущее и благополучие этой страны, ее жителей и родных людей. Но что может обычная женщина? Впрочем, кое-что все-таки может. Как выяснилось, в руках Натальи заключена сакральная сила Бугудонии. Научиться бы еще ей управлять, чтобы не погубить себя и окружающих, чтобы достойно сражаться со злом. А сражаться надо! Темный маг превратил ее отца в статую и счет его жизни идет на минуты. Так Наталья вынужденно бросает свой привычный мир и оказывается в вихре невероятных событий, где ей приходится балансировать между своими страхами, желаниями и обязанностями, в стране, где волшебство переплетается с реальностью. Сможет ли она принять свою новую роль и найти в себе силы и смелость, чтобы спасти отца? Сможет ли победить врага? И, главное, сможет ли совладать с собой перед неприступным красавцем, начальником королевской дружины, Давидом…

Глава II

Первое, что всегда неизменно радует при возвращении в Бугудонию — это лето! Здесь всегда лето… точнее, в этой части страны, где располагается столица королевства — город Верона. В других отдаленных уголках Бугудонии могла быть и вечная зима, и даже вечная ночь… Страна была устроена по неведомым мне законам и влиять на это многовековое благоустройство не было никакой возможности, да и желания тоже. Второе, что тоже не могло не радовать — каждый раз при возвращении силы Бугудонии автоматически облачали меня в какое-нибудь изысканное платье, в соответствии с моим королевским статусом. И каждый раз наряды были непохожи на предыдущие, и каждый раз сидели на мне великолепно.

Поэтому, всласть полюбовавшись собой и пощурясь немного на приветливое, по-настоящему летнее солнышко, я огляделась.

Портал выкинул меня недалеко от главных ворот, наверное километров пять-шесть. Он всегда выкидывает рандомно, но обычно ближе к родовому камню Бугудонии, а тот располагается на центральной площади Вероны, в городе, где жил и откуда правил отец…

Отец… еще три недели назад у меня не было никакого отца. Ни отца, ни матери, на братьев, ни сестер, я жила вдвоем с бабушкой. Потом институт, экономический факультет, встретила Анатоля — моя первая и единственная любовь. Толик звезд с неба не хватал, но выглядел убедительно, надежно, непьющий, работящий — а раз так, чего бы замуж поскорей не выскочить, пока всех не разобрали. Подумано — сделано. Молодец, Наташа, не прогадала… не прогадала ли? Да вроде бы нет. Вон каких чудных ребятишек настрогали — Светку и Димку. Папина гордость, мамина отрада. В общем, семья есть. И пусть я была лишена полноценней ячейки общества в детстве, зато сколько накопившейся, нереализованной в свое время любви я смогла передать детям и… частично мужу. Да, Толик, прости, но дети есть дети… к ним как-то больше всего отдается, потому как ребенок это часть тебя, продолжение твоей жизни и это навсегда. В отличие от мужа.

О чем это я? Ах да, отец.

И пока я шла в сторону Вероны, то невольно вспоминала как все случилось.

Три недели назад мы собрались на весенние школьные каникулы съездить в Питер, развеяться. В последний день перед поездкой я немного задержалась на работе, чтобы закончить незаконченное. Анатоль даже хотел меня встретить, но нет — я сама. Все сама, да сама. Завершив планируемое, вышла на улицу и пошла в сторону дома. Я уже почти дошла, как на последнем перекрестке, перед самым домом, меня остановил какой-то дедуля обычной гражданской наружности, в очках. Сказал, что слеповат на оба глаза и попросил перевести через дорогу. И, не дожидаясь моего согласия, цепко взял меня под локоток. Впрочем, согласия и не требовалась — святое дело помочь старичку.

Пошли мы, значит, через перекресток и когда уже почти дошли до тротуара, когда за нами вспыхнул уже красный свет — дед шальной вдруг возьми и как дерни меня с силой назад, на дорогу, а тут камаз… Гугух! Спи спокойно, Наташа, вечная память. Интересно, билеты в Питер можно вернуть?

И ничего. Ничего перед глазами не пронеслось — ни детства, ни школы… просто выключили свет. Темнота и спокойствие.

Впрочем, продолжалось это недолго. Прихожу я в себя на поляне в каком-то невероятно красивом — да что там, сказочном — лесу. Все эти вверх тянущиеся стволы с бурной зеленью. Березы, сосны, деревьев уйма. Открываю глаза — небо голубое, солнышко приветливо подпекает, птички поют. Пахнет цветами. В общем, красота неописуемая. Совершенно нереальный мир.

Я тогда еще подумала — все правильно, в сущности, я заслужила рай. Это я, конечно, не совсем скромно подумала, но когда думаешь — вообще все равно: скромно или нет. Твоя голова — что хочешь, то и думай. Никому не ведомо что там, никто туда не залезет…

— Да не в раю ты, не в раю, — вдруг раздался рядом старческий голос.

Я как вздрогнула, повернулась — дедуля этот стоит, что жизнь мою так скоропалительно оборвал на самом интересном месте… Ладно, просто оборвал. И главное — стоит, улыбается, радуется чему-то. Денег, что ли, ему за это платят, чтоб побольше убивал или это сама смерть так и выглядит…

— И не смерть я, — ответил дед.

Интересно, думаю, нужно ли переходить на голос или с мыслями удобнее.

— Голосом приятнее, — ответил всезнающий чертов дед… ой, прости Господи, это я случайно так сказала, сорвалось. А хотя нет, не случайно. Надо бы броситься на него и вытрясти его слабую душонку за свершенное, но, на удивление, злости не было — какое-то всеобъемлющее спокойствие.

А старик, между тем, протянул руку, чтобы помочь подняться. Но нет, дедушка, спасибо, в прошлый раз я так уже позволила ухватиться за себя — известно чем кончилось. Встала сама. Осмотрелась — вроде все на месте, платье на мне чье-то чужое красивое, тело в порядке, в первозданном виде, и на земле стою прочно, прижимаюсь ступнями, как положено. Не парю, не порхаю.

— Да живая ты, — сказал старик.

— Здравствуйте, — сочла нужным поздороваться.

— Здравствуй, Наташа.

Принципиально не стала спрашивать его как в фильмах — ой, а откуда Вы знаете как меня зовут, как я здесь оказалась, что происходит? Пусть сам помается этой очевидной недосказанностью.

И еще подумала — раз мы здесь, то все это не случайно. Видно, что дед знает свое дело. Как-то все так же совершенно спокойно подумала, без паники, без страха. Ну а раз не случайно, то будем конструктивны:

— Куда? — спросила я по возможности безразлично.

Дед улыбнулся:

— Туда, — показал рукой в требуемом направлении.

Пошла. Причем, пошла с таким видом, будто бы так и должно быть, как будто у меня самая обыкновенная прогулка. Ты мне попомнишь это, старичок-лесовичок. Истерикой тебя не обрадую, как, небось, другие закатываются, тетя Наташа хоть и в ахере, но достоинство имеет.

— Вот она, королевская кровь, — восхитился дед.

Я молча шла, попутно жадно глотая лето вокруг. Господи, как же хорошо когда тепло. Даже если это и не рай, то что бы это ни было — это было прекрасно.

— Это королевство Бугудония, — сказал семенящий рядом старик. — И да, выбесить меня не получится, потому что у меня не стоит задача тебе понравится. Мое дело телячье — доставить из точки А в точку Б.

Тут уж я сама немного выбесилась — вот же, старый, переиграл меня.

— Нам тут шагать километра три, а поскольку в тишине это будет не так занятно, как в отсутствии оной, то я все же поговорю. С Вашего немого позволения… Ваше величество, — добавил он.

Я бросила на него короткий скептический взгляд.

— Да, девонька, никакая ты не Наташа Супрунова из Таганрога. Ты принцесса Стамина — единственная и бесконечно любимая дочь короля Бугудонии великого Бурденвиля.

Невольно вспомнив все киношные шаблоны для подобных ситуаций, когда герой открыто усмехается над откровенно психически нездоровым человеком, я сдержалась. Быстрее бы добрести до мест, где будут еще люди, а там поглядим — что это за королевство и какого лешего я здесь.

Все время пока мы пошли, я упорно сдерживала любые мысли по поводу происходящего, ибо дай им волю — так и с ума сойти можно. Я всего лишь в 19 часов вечера вышла с работы в промерзлом мартовском городе и здрасти, пожалуйста — меня сбил камаз, вокруг солнечный день, лето, сказка и я принцесса какого-то королевства. Да что тут такое, сука, происходит?!!! Может я в коме…

— Ты не в коме, — невозмутимо продолжал старик, — просто для обычного человека, без обладания должного огня родового камня, попасть в Бугудонию просто так невозможно. Необходимо было разделить твой привычный человеческий мир и подлинную твою личность. А это только через шок.

— Я тут навсегда? — наконец, удостоила старика прямым вопросом.

Видно было, что он очень обрадовался налаживающемуся диалогу:

— Нет, что ты, — поспешно ответил тот, стараясь удержать нерв разговора, — ты вольна вернуться в свой привычный мир, когда тебе заблагорассудится.

Я остановилась:

— Хочу сейчас, немедленно!

— Нет, девонька, так не пойдет, — улыбнулся заискивающе старичок, — тебе надобно побыть здесь, узнать кой-чего. Время пришло.

И замолчал, гад. Ох уж эти интриги! Ну да ладно, дед все равно сильнее, его не обыграешь, ничего ему не докажешь.

— Время пришло для чего? — ожидаемо спросила я.

— Время пришло узнать — кто ты есть на самом деле, откуда ты, кто твои родители и какой силой ты наделена, о, светлая принцесса Стамина.

Ого, я еще и силой наделена… Но позвольте!

— Почему время пришло только сейчас?

— Ты нужна своему отцу…

А вот это нечестно — бить меня по больному. Ни отца, ни матери я никогда не знала, потому что они погибли в авиакатастрофе, когда я была еще совсем маленькой. И тут нате, новости. Хотя если мы в раю, то очень может быть, что они и вправду здесь. Но что-то мне подсказывало, что это все-таки не рай. Я живой человек. А значит, никакого отца тут быть не может. Ок, хочешь подшутить надо мной, старичок — я составлю тебе компанию.

— Нужна ему, значит. Зачем? Моему так называемому отцу от меня что-то понадобилось — почка или еще что…

— Нет, что ты, — тут же постарался успокоить дед. — Просто ты сейчас в том возрасте, чтобы вернуть себе былую силу, чтобы суметь постоять за себя… выходит, больше ничего тебе не угрожает и можно смело показать тебя всем, явить публике. Если бы вернули раньше, тебе грозила бы смертельная опасность…

— Но почему? Кому какое до меня дело, если я здесь никогда не была и никого не знаю?

— Ты была здесь, Стамина. Это твоя родина. И у тебя много врагов…

Очень хорошо, подумалось мне. Не успела толком обжиться в неизвестном месте, как уже обнаружились какие-то враги, которые непременно хотят убить меня…

— Дедушка…

— Зови меня Пахом Евграфович.

— Дедушка Пахом, зачем. Меня. Хотят. Убить?

Дед откровенно смутился:

— Об этом тебе расскажет твой отец, я не уполномочен.

— А почему не мать?

— Все вопросы к отцу, к великому Бурденвилю.

Осознав, что от деда ничего больше не добиться, мы молча прошли остаток пути, пока не дошли до высоченных массивных ворот, искуссно расписанных резьбой по дереву.

Еще даже не дойдя до ворот, они сами собой распахнулись. Как в привычном супермаркете. И вдоль всей улицы от ворот — видимо, самой главной — уже стояли какие-то люди с цветами, с детьми, с яркими платками и корзинами с едой. Откуда-то доносилась торжественная музыка и, судя по вспыхнувшей реакции в толпе при моем появлении, встречали именно меня. Я оказалась в таком сильнейшем смятении, что невольно остановилась, но дед Пахом услужливо подтолкнул меня сзади. Неужели это все мне? Неужели ради меня… вот же, черти, я по ходу все-таки умерла… или в коме… какой-то странный и на редкость убедительный сон… Но, с другой стороны, как бы то ни было — хорошо, что так. Гораздо хуже было бы, если меня встречали здесь как преступницу и вели на эшафот, не побрезговав хорошенько попытать в застенках какой-нибудь инквизиции. Я, конечно, не философ, но вроде как незаслуженное добро все же приятнее принимать, чем незаслуженное зло.

Люди так радовались и так ликовали при виде меня, что я окончательно утратила понимание происходящего. Просто шла и сдержанно махала в ответ рукой, как в свое время на стене мавзолея генсеки приветствовали трудящихся.

Пока мы шли, я пытливо рассматривала город — чистые аккуратные домики, как в лучших традициях старинных европейских городов. Много зелени, мостики — через город текла река. Люди одеты просто, но довольно элегантно. И видно было, что они радуются совершенно искренне — вот что меня поразило больше всего. Чего вы радуетесь, дурашки? Я вас не знаю и ничего хорошего сделать вам не успела… И тут же насторожилась. Может, меня ведут на закланье какому-то местному божеству, я просто жертва, приведенная для спасения незнакомых мне людей? Поэтому столько счастья на лицах… Непохоже, но ухо нужно держать востро. Как будто моя собранность реально поможет на алтаре. Ты, конечно, Наташа стратег.

И так постепенно дошли мы до огромного дворца, на крыльце которого стоял самый настоящий король — мужчина в стильной мантии, в короне, лет шестидесяти — в руках у него был каравай, на лице невообразимо счастливая улыбка, на глазах слезы… Я снова остановилась, чувствуя торжественность момента, и снова дедуля подтолкнул меня. Я стиснула зубы, стареньких обижать нехорошо, но при случае я тоже как-нибудь пихну его в ответ.

А король, не в силах терпеть более накал происходящего, передал каравай стоящему рядом парню и, презрев этикет, бросился ко мне с распростертыми объятиями:

— Стамина! Стамина, доченька моя дорогая, радость моя, карамелька моя ненаглядная.

Он обнял меня и — что? — зарыдал на плече. Совершенно не представляя, что делать и, пока еще не испытывая никаких подобающих случаю чувств, я утешающе хлопала его по плечу — мол, успокойтесь, гражданин, все будет хорошо. В крайнем случае, нет. Но ситуация складывалась драматичная. Не будь я такой напряженной, может быть тоже проронила слезу из солидарности неведомому горю рыдающего. Никогда в жизни ни один мужчина не плакал у меня на плече… И уж тем более — целый король.

Периодически он отстранялся и рассматривал меня:

— Как же ты хороша, как прекрасна и… как же ты похожа на свою мать.

После чего, снова крепко сжимал меня в объятиях, уткнувшись мокрым носом мне в плечо.

— Кстати, где она? — спросила я, давно распираемая любопытством. Может, моя новая матушка будет более вменяемой, чем человек, играющий в короля.

Родитель помрачнел и опустил голову:

— Ее больше нет с нами. И благодаря ей ты жива до сих пор.

Но он тут же собрался и, взяв меня за руку, обратился к ликующему народу:

— Друзья мои, люди, моя кровинушка, наше счастье, моя родная и бесконечно обожаемая доченька, наконец-то, вернулась к родным пенатам. Принцесса Стамина снова с нами!

Народ еще больше закричал, неистово радуясь. Я же смущенно кивала головой — да, это я, очень приятно, можно просто Наташа… «Интересно, когда домой?» крутилось в голове, меня все-таки будут искать, нервничать.

Я вдруг окончательно убедилась, что это какая-то секта. Ребята сколотили себе городок, продумали мифологию, каким-то удивительным образом приплели меня сюда и пока их не разгонит полиция, я каким-то лешим буду их принцессой… Миссия вроде несложная, но мои родные. Может есть хоть какая-то возможность позвонить домой, предупредить.

Между тем, сияющий король подвел меня к высокому статному юноше, безучастно стоящему с застывшем в руках караваем.

— Стамина, дочка, — торжественно произнес эммм… отец. — Познакомься, это твой родной брат Аскольд.

— Очень приятно, принцесса — ответила я и, памятуя фильмы про рыцарей, протянула руку для поцелуя.

— Мне тоже очень приятно, — сдержанно сказал Аскольд и вместо ожидаемого поцелуя крепко, почти до боли, пожал мою руку.

И по его лицу, интонации и силе пожатия я вдруг отчетливо поняла, что ему на самом деле не очень приятно, а может быть и вовсе не приятно. Что ж, мне, в сущности, нет никакого до этого дела, я здесь проездом, наследство с ним не делить… хотя… Нет, речь вообще не об этом.

— А это Карнелия, моя супруга, — вернул меня в реальность король, презентуя невероятно красивой даме лет пятидесяти с невероятными, почти горящими, рубиновыми серьгами в ушах. Высокая, статная, со жгучими черными глазами и такими же волосами. Я тут же вспомнила как давеча нашла у себя пару седых волос, в свои-то неполные тридцать пять, и вдруг устыдилась. И как же ей шли эти пылающие красными переливами серьги к совершенно темным глазам, волосам.

— Очень рада нашему знакомству, принцесса, — почти воркующе произнесла Карнелия и вдруг обняла меня. Господи, какой парфюм, откуда, как? Что за изысканные цветочные нотки. Умоляю, не отпускай меня…

Король светился от радости. Он был так откровенно счастлив, что я вновь смутилась… это же как промыли голову мужику.

— Друзья, — он снова обратился к народу. — По случаю возвращения моей дочери, объявляется три дня выходных и общенационального праздника — с весельем и гулянием. Все за счет государства! Кабаки будут работать бесплатно.

Что тут началось… как же радовались эти люди, обнимались, поздравляли друг друга и славили принцессу Стамину… ой, то есть, меня. Надо как-то привыкнуть к этому имени, хоть и на время. А король, молоток, знает как закрепить положительные реакции, могёт! Принцесса — бесплатные кабаки, принцесса — праздник, принцесса — делайте, что хотите. Само мое имя в дальнейшем прочно будет ассоциироваться с неподдельной радостью. Шик! Ни одно PR-агентство не осилило бы подобное. Каков бюджет!

И мы пошли во дворец. Роскошные палаты, огромные витражные окна, изысканное и великолепное убранство — Господи, сколько же денег сюда вбухано.

А когда мы проходили мимо огромного, во весь рост, зеркала и я увидала себя, то чуть не рухнула на пол от удивительного преображения — из благородного стекла на меня смотрела идеальная я. То есть, это была я, только лет на 10 моложе — аккуратное чистое лицо, ни одной морщинки, безупречно здоровые блестящие волосы, выразительные глаза, изящно выточенные скулы. Господи, неужто это я? Никого не стесняясь, я не сдержалась и слегка отворила декольте. Стон наслаждения беззастенчиво высвободился во всеуслышание. Моя грудь. Как в лучшие годы выразительная стоячая упругая грудь, как же я по ней скучала после двух собственноручно выкормленных детей. И вот тут уж я сдержалась, чтобы не взять их в руки и хорошенько не помацать. У меня еще будет время посмотреть на себя полностью обнаженную. Хотя, стоп.

— Скажите, это какое-то кривое зеркало? В смысле, молодильное?

На меня посмотрели настороженно.

— Зеркало как зеркало, — ответил немногословный Аскольд. — Обычное.

— Что-то не так, дочка?

— Все так. Хотя нет, вообще не так, я в нем выгляжу моложе, чем привыкли окружающие.

— Аааа, это Бугудония, — улыбнулся отец. — Здесь свой ход времени и влияния, ты выглядишь ровно так, как чувствуешь себя, так, как тебе хотелось бы выглядеть.

Я оторопела:

— И так будет до старости? Я всегда буду молодой? — спросила я на голубом глазу у пожилого отца.

— Это вряд ли. Никому из нас не по силам замедлить ход времени, жизнь в конечном счете возьмет свое. Но, поверь мне, это будет нескоро. Наслаждайся молодостью.

А вот тут можно даже не уговаривать, я охотно любовалась собой.

Так мы дошли до главного — тронного зала. В помещении уже было все готово. Величественно стоял длинный стол, щедро накрытый всякими яствами, о существовании многих из которых я и не подозревала. Определенно люди умели здесь жить на широкую ногу, ни в чем себе не отказывали.

Мне безумно хотелось есть со всеми этими приключениями, и потому я с удовольствием села во главу стола, как почетная гостья.

Поскольку то и дело звучали тосты в мою честь, играли музыканты и вообще было довольно шумно от гомона сотни приглашенных и непрестанно говорящих людей — когда они жевать-то успевали — то толком перемолвиться с королем никак не удавалось. И я решила оставить все вопросы на потом, а вопросы были… и главный из них — как отсюда домой-то попасть…

У меня созрел филигранный план — я втираюсь в доверие и ночью отбонжуриваю.

После славного обеда король-отец, имя которого я попросту не смогла запомнить, повел меня на экскурсию по дворцу. Да что греха таить, везде было дорого-богато. Великолепно расписанные своды, воистину аристократическая мебель, тяжелые, пронизанные золотыми нитями шторы, много мрамора, лепнины и скульптур. А какие повсюду были картины.

И, наконец, он привел меня к огромной роскошной комнате, которая предназначалась в полное мое всевластное владение. Навсегда и бесплатно. К тому же, мне полагалась первая фрейлина — девушка, которая будет мне всячески помогать.

Это была девятнадцатилетняя травница Катарина — огонь-девчонка, которая изысканно разбиралась в травах и умела из любых растительных проявлений земли сотворить хоть обольстительный парфюм, хоть смертоносный яд… С такими-то умениями с ней нужно бы обращаться довольно деликатно и уж тем более я не могла представить себе, чтобы помыкать ей, приказывать что-то… любое неосторожное слово и чай с бергамотом на завтрак мог оказаться последним в моей жизни. Но… все мои опасения были напрасными — мы довольно легко сошлись и тут же подружились. Катюха, как я тут же стала называть ее, чтобы не усложнять нам обеим жизнь, оказалась довольно простой, открытой, постоянно смеющейся и совершенно преданной госпоже, то бишь, мне.

Я ненавязчиво спросила у нее — как отсюда можно позвонить, но та лишь прохихикала моей непонятной тарабарщине и не нашла ничего ответить. Затюкали девчонку…

Не прошло и часа моего пребывания в комнате, как явился новоявленный отец. И вкратце огласил мое прозрачное ближайшее будущее — сегодня я тут спокойно переночую, завтра он отведет меня к родовому камню, где я верну себе позабытую сакральную силу Бугудонии, затем он подробно введет меня в курс дел и… я останусь здесь навсегда. Что? Навсегда? Вот уж спасибо, не стоит утруждаться. Не скрою, здесь все очень здорово и все такие милые, опять же, вкусно и все такое, но навсегда? У меня вообще-то своя жизнь… и дети! Дети, на минуточку! Мои любимые родные дети, которых я никогда не променяю ни на какие блага никакого выдуманного королевства.

И если это не смерть и не кома, то отсюда можно выбраться. Вот как раз ночью этим и займусь… ишь ты, выдумали моду, похищать и короновать человека без его желания.