Ледопас. Пробуждение льда

Катерина Сапьян, 2023

Мир шестой частоты во многом похож на наш, вот только вместо людей здесь живут олвы, использующие силы природы для комфортной жизни. В густых лесах и живописных горных долинах Златогорья обитают удивительные живые существа, а в небе бесшумно парят огромные небокаты. В высокогорьях грозные ледопасы верхом на верных грифольдах пасут и выращивают самых огромных существ этого мира – ледники. Когда семена льда попадают на пятую частоту, в мир людей, у девочки Оксаны, живущей на Алтае, случается несчастье – при загадочных обстоятельствах её отец попадает в авиакатастрофу и исчезает. Пока олвы замораживают привычный мир Оксаны, ей предстоит попытаться отыскать отца, покататься на пушистом теплокоте, найти друзей и приобрести врагов. Кто бы мог предположить, что для того, чтобы спасти одного человека иногда сначала нужно спасти целый мир.

Вертолёт

Отец вернулся поздно. Оксана слышала, как он открыл дверь, и стараясь не шуметь, прошёл на кухню. Зашипел закипающий чайник. Девочка не выдержала и прошлёпала босыми ногами на кухню.

— Ты чего это не спишь? — недовольно пробурчал отец.

— А ты почему так поздно? — не стала отвечать на провокационный вопрос Оксана.

— Трудный день, — отмахнулся отец.

Выглядел он и впрямь измотанным. Оксана молча достала свою кружку, налила себе чай и присела напротив отца.

— Пап, что-то случилось?

Отец только покачал головой, отхлебнул чай из кружки, съел печенье, и только после этого признался:

— Ты прости, Агата, — он часто называл её Агатой, когда был задумчив, или наоборот, когда у него не было времени подумать, например, если Оксана делала что-то опасное, то отец окликал её именно этим чудным именем, — Наш поход придётся отложить на пару дней. У меня неожиданная командировка. Завтра летим к Южно-Чуйскому хребту. Вернусь не раньше, чем двадцать третьего к ночи. На всякий случай раньше двадцать четвёртого не жди.

— А отказаться ты не мог? — нахмурилась девочка.

— Нет. Борис Иванович очень просил помочь. Да ты не переживай! Всего пара дней — и мы с тобой нацепим рюкзаки на спины, и отправимся к Корумду.

Оксана бросила косой взгляд на два полусобранных рюкзака, стоящих в коридоре. Обидно было до слёз. Она любила эти поездки в горы, когда они вдвоём с отцом забирались в звенящую речными порогами каменную глушь. Там, в одиноком домике, замершем в тени огромного Корумду, их неизменно встречала тётя Тамара. Для девочки она казалась чудесной волшебницей, и часто Оксане мечталось, что однажды отец женится на тёте Тамаре, и они все вместе станут жить в Горно-Алтайске, в их небольшой квартире, притулившейся задним двором к горе, округлой и безлесой, словно затравеневшая половинка яйца. Обычно у отца получалось выкроить летом дней десять для поездки к затерянному среди бескрайних просторов дикого Алтая домику тёти Тамары. Он скучал без неё, Оксана это видела и чувствовала.

— Пап, а почему ты не женишься на тёте Тамаре? — спрашивала она отца в четыре года, и в восемь, и в десять.

Отец не отвечал вовсе, или отвечал какой-нибудь шуткой, или сердился. Пожалуй, только в этом году Оксана стала понимать, или хотя бы догадываться, какие причины заставляют отца жить без жены и ездить к женщине, которую он любит, всего на несколько дней в году. Наверное, думала Оксана, у неё есть другая семья, муж, а, может быть, даже дети… И папу она любит, и бросить семью не может.

Обидно, конечно, что какой-то другой мужчина для тёти Тамары важнее, чем её, Оксанин, отец. Обидно, что какие-то другие дети называют тётю Тамару мамой, а Оксана её мамой назвать не может, хотя иногда ей очень-очень хочется это сделать. Особенно, когда тётя Тамара радостно выбегает ей навстречу из домика и долго-долго гладит её по голове. Или, когда вечером присаживается на край её кровати и рассказывает какую-нибудь чудесную сказку. Или, когда утром с какой-нибудь звонкой песней расчёсывает ей волосы… Обидно, обидно, обидно! Но всё равно Оксана и в этом году с нетерпением ждала поездки к ней. И вот — задержка в виде непредвиденной папиной командировки.

Вообще-то Оксана привыкла оставаться дома одна. Отец был пилотом, летал на вертолёте, так что пару раз в месяц, а то и чаще, он дома не ночевал. Девочка уже с четырёх лет могла сама лечь спать и разогреть себе еду в микроволновке. Когда Оксанины одноклассницы делали вид, что они взрослые, Оксана тихонько посмеивалась про себя. Она-то знала, что Настя, Ира и Лиза взрослые только на словах, а сами ни разу дома одни не ночевали, и, пожалуй, даже яичницу себе не приготовят, случись в том надобность.

Но в этот раз Оксане очень уж не хотелось оставаться одной. Она так надеялась, что завтра утром они с отцом встанут рано, наспех попьют чай, накинут на спины рюкзаки и пойдут пешком по умытому росой сонному Горно-Алтайску до автовокзала, сядут там на автобус Горно-Алтайск — Кош-Агач, вставят в уши наушники и будут много часов подряд смотреть, как сменяются пейзажи за окном, как голубеет Катунь, как синеют горы, как зеленеют перевалы…

— Я сам очень переживаю, — погладил отец Оксану по плечу, — Но ничего не могу поделать. Ты завтра спи, я сам встану. Мне к шести надо быть на площадке.

Оксана медленно кивнула, не глядя на отца. Чем же ей занять это неожиданно свободное завтра, чтобы не думать о тёте Тамаре, отце и блистающем белыми ледниками Корумду?

Утро выдалось ярким и тёплым. Город сиял, как капля росы на солнце. Оксана не проснулась, когда Сайтай собирался на работу. Она встала только около десяти часов утра, когда ласковое июньское солнце уже разогрело асфальт, и лужи, оставшиеся после вчерашнего дождя, окончательно высохли. В это время её отец давно уже сидел за штурвалом вертолёта, и лететь до места назначения ему оставалось чуть больше десяти минут. В салоне вертолёта находилось пятеро пассажиров, самым главным из которых был пузатый и почти лысый Эрик Мергенович — один из владельцев крупной строительной фирмы. Кроме него в этот полёт, сорвавший все планы Сайтая, отправились два его закадычных друга — Захар Борода и Павел Меньшов, а также два охотника Иван и Николай, именуемые в этой компании не иначе как Ванька и Колян. Все пятеро держали в руках зачехлённые ружья и радостно гомонили, обсуждая особенности охоты с вертолёта. Когда в иллюминаторах показалась заповедная Синяя гора, Захар просунул голову между Сайтаем и вторым пилотом — молодым парнем, недавно закончившим лётное училище.

— Подлетай со стороны Каменки, — скомандовал Захар, — дойдёшь до границы леса — зависни, мы осмотримся. Архары должны быть на лугах сейчас.

Сайтай сжал челюсти. Архары даже по человеческим меркам являются животными охраняемыми, и охота на них запрещена. Сайтай попытался вспомнить, какой семье олвов принадлежат эти земли. Кажется, кому-то из мелких князьков, наверное, Кюнам, а им с вертолётом не справиться, так что у архаров мало шансов спастись. Развернуться? Отказаться от дальнейшего полёта?

Сайтай бросил взгляд на сидящего рядом Стаса, второго пилота, нервно вглядывавшегося в череду серых и зелёных пятен на поверхности Синей горы. Нет, нельзя разворачиваться. Его уволят, и он не сможет содержать Агату. Уволят, пожалуй, и вот этого сидящего рядом мальчишку, сломают ему жизнь. Стас, конечно, работу себе найдёт, но летать они ему не позволят, а у Стаса летать в крови, он не может жить без полётов, он столько труда и сил вложил в возможность сидеть за штурвалом летающей машины. А Борис Иванович? У Сайтая перед глазами промелькнул коренастый и очень подвижный начальник с тремя браслетами из разноцветных резиночек на руке. Эти браслеты сплели три дочки Бориса Ивановича. Сын Бориса Ивановича плетением браслетов не увлекался. Разверни сейчас вертолёт Сайтай, и кто знает, какие беды свалятся на голову Борису Ивановичу, а заодно и всей его семье.

— Человек существует в мире зла, и ему дано выбирать только меньшее из зол, — пробормотал себе под нос Сайтай.

— Что? — переспросил Стас.

— Ничего, — нахмурился Сайтай, — заходим слева, там должно быть меньше ветра. Какой прогноз погоды?

— Обещали ясно и жарко, — жизнерадостно отозвался Стас.

Прогноз, видимо, не врал. Окрестности горы были залиты ярким полуденным солнцем. Сайтай заложил вираж и полетел над долиной блестящей Каменки. В долине темнела тайга, иногда прерывающаяся скалами или небольшими полянами, поросшими сочной изумрудной травой.

«Что ж ты, Солнце, — думал Сайтай, — как специально на браконьеров работаешь?! Испортилась бы погода, глядишь, и архары уцелели бы…»

Но на небе не было ни облачка, слабый ветерок гулял по долине, лениво перебирая берёзовые листья, и в ураган обращаться не собирался. Вертолёт проплыл над лесом, пейзаж приблизился, стал чётче, и уже легко можно было рассмотреть отдельные кусты карликовых берёзок, росших плотным ковром чуть выше границы леса. Между пилотами снова возникла бородатая голова Захара.

— Давай вон к тому отрогу, — скомандовал он, — К скалам поближе. Тут они должны быть…

Вертолёт завис в воздухе, в салоне открыли дверь, из неё высунулись вооружённые охотники, внимательно осматривающие скалы и прилегающий к ним луг, но архаров нигде не было видно. Тогда Захар махнул Сайтаю правее, и вертолёт плавно полетел вдоль пухлых от морен склонов Синей горы в сторону долины реки Звенящей. Они летели зигзагами, то поднимаясь выше, то опускаясь ниже. Ванька и Колян давали ценные указания, Захар командовал, но архары не появлялись. Захар начал нервничать. Прошло ещё минут двадцать.

— Давай назад, к Каменке, — рявкнул Захар Сайтаю, — И держи пониже, ещё ниже.

— Нельзя ниже — тут ветер мечется, — ответил вместо командира Стас.

Сайтай не стал пререкаться, понимая, что это бесполезно. Он развернул вертолёт, и вернулся к Каменке, держась метрах в пятидесяти над поверхностью.

Архары показались неожиданно. Из-за отрога вышли несколько самок с ягнятами и самец с огромными, загнутыми к спине рогами. Услышав вертолёт, архары замерли, задрали морды вверх, настороженно рассматривая подлетающую машину.

— Вон они! Я их вижу! — заорал Захар, — Давай, бортом на них заходи, я в салон!

Сайтай с силой вцепился в штурвал, и словно бы наблюдая за собой со стороны, повернул вертолёт правым бортом к скале. Архары очнулись. Самки с детёнышами помчались вдоль скалы вниз, к крутобокой долине реки. Самец бежал последним. Он то и дело останавливался, упрямо вскидывал голову, увенчанную рогами, в тщетной попытке прогнать неведомую опасность, нависшую над его семьёй. Природа создала его отважным, ловким и сильным, но разве отвага может уберечь от пули?

Из салона начали палить. В этот момент Стас тронул Сайтая за локоть и указал куда-то вверх. Сайтай едва не охнул. Вместо этого он пробормотал:

— А синоптики обещали ясную и безветренную погоду, говоришь?

Из-за горы вывалилась огромная тёмно-фиолетовая туча, широким фронтом охватывая всё загорье. Двигалась она очень быстро, и за те несколько секунд, в которые Сайтай рассматривал её, успела обогнуть пик Синей горы и заползти на седловину Каменного перевала.

— Надо улетать, — спокойно сказал Стас.

Сайтай бросил на него взгляд. Вид у второго пилота был испуганный. Сайтай медленно кивнул.

— Захар, — позвал он, — закрывайте люк. Охота отменяется. На нас надвигается буря.

Захар тут же возник в кабине между пилотами:

— Ты с ума сошёл, командир?! — заорал он, — мы только начали!

— Не ори, — ответил Сайтай, — посмотри на перевал.

— Плевать я хотел на перевал! За десять минут ничего не случится!

— Да нас уже через пять минут накроет! — возразил Сайтай, — Закрывайте люк, я сказал. Мы улетаем. Через минуту начинаю набор высоты, и если к этому времени люк ещё будет открыт — я не виноват.

Захар грязно выругался, но исчез в салоне.

— Сайтай Джарыкович, что это? — задохнувшись просипел Стас, указывая на перевал.

Сайтай посмотрел в указанном направлении и побледнел.

— Это грифольды, Стас, — отозвался он, — Настоящие грифольды. Твари, порождающие ледники, и, одновременно, их пастухи…

На перевале, оттенённом иссиня-чёрной тучей, замерли два десятка мощных, и вместе с тем грациозных животных. Больше всего они походили на огромных, ростом с верблюда, гепардов. Вместо передних лап у грифольдов были сложенные крылья, животные опирались на сгиб крыла так, как это делают при ходьбе летучие мыши. Длинные морды заканчивались широким тупым носом и внушительными клыкастыми пастями. В миндальных, опушённых белыми ресницами глазах, застыли голубые снежинки. Верхом на грифольдах восседали всадники, вооружённые короткими и лёгкими копьями с блестящими наконечниками. Стас смотрел на это чудо, и не мог оторваться. А грифольды, словно по команде, присели на длинные и крепкие задние лапы, с силой оттолкнулись и распахнули широкие оперённые крылья. Размах крыла у этих фантастических животных был более восьми метров.

— Попробуем уйти, — рявкнул Сайтай и заложил крутой вираж. Вертолёт повалился на правый борт, крутнулся и помчался вниз по долине. Грифольды исчезли из вида.

— А они быстро летают? — спросил Стас, как будто всё остальное ему было понятно.

— Быстро, — отозвался Сайтай, — И я удивлюсь, если нам удастся от них уйти.

В кабине вдруг возник Захар.

— Вы видели? Видели?! — закричал он, то ли от ужаса, то ли от восторга вращая глазами.

— Грифольдов? — уточнил Стас, — Видели. И сейчас пытаемся убраться от них подальше.

— Что это за твари? Кто они?

— Позже объясню, а сейчас вернись в салон! Пристегнитесь все! — напряжённо рявкнул Сайтай, сосредоточившись на пилотировании.

А грифольды и впрямь нагнали их. Вот уже их крылья режут воздух по бокам от вертолёта. Сайтай качнул машину в сторону одного из них. Грифольд легко сманеврировал, отлетев подальше, но тут же один из всадников метнул в вертолёт копьё. Стас подумал, что сейчас оно отскочит от металлического бока вертолёта. Послышался глухой удар, вертолёт вздрогнул всем корпусом, заскрипел, натужно загудел и нырнул носом вниз. По стёклам побежали морозные узоры, разрастаясь с невероятной скоростью, словно в ускоренном просмотре фильма. Стас понял, что вертолёт падает, и машинально нажал кнопку сигнала бедствия. Он слышал, что Сайтай что-то кричит, но не понимал смысла сказанных слов, потому что в свободной от изморози части ветрового стекла появилась приближающаяся каменистая поверхность дна долины Каменки. «Странно, — думал Стас, — как медленно мы падаем. Кажется, уже целую минуту, или даже две…» Он посмотрел на Сайтая, зачем-то именно в эту страшную минуту вытаскивавшего из глаз линзы. «Наверное, он так к смерти готовится,» — подумал Стас. Сайтай тем временем с линзами справился и сразу же успокоился.

— Сейчас… Сейчас, — бормотал Сайтай.

Вертолёт по крутой дуге, словно бы скользя по невидимым рельсам американских горок, ухнул вниз, смял тонкие лиственницы, вцепившиеся корнями в недружелюбные бока одной из конечных морен, и с лязгом и скрипом прокатился на брюхе несколько десятков метров, прежде чем замер на серой полосе мягких алевритов.

— Цел? — спросил Сайтай, оборачиваясь к Стасу, судорожно вцепившемуся в панель управления.

— Вроде бы да, — отозвался Стас, — Я думал, что всё, абзац нам всем.

Он посмотрел на Сайтая, и впервые увидел илбизин — чёткое объёмное изображение переливающегося металлическим блеском серого куба на радужке глаз Сайтая. Куб медленно вращался, показывая то одну свою грань, то другую, и Стас, словно завороженный, смотрел на это бесконечное движение. Если бы не пережитый только что страх, он бы, наверное, испугался. Но после того, как Стас чуть-было не разбился, кубики в глазах Сайтая слабо удивляли.

— Менгу будут сейчас допрашивать нас, — спокойно сказал Сайтай, — Говори им только правду, они чувствуют ложь.

— Да кто такие эти менгу? — недоумённо спросил Стас, отстегнув ремни безопасности, — И откуда вы про них знаете?

— Менгу — это ледяные воины, охрана заповедных гляциальных и перигляциальных областей, — принялся объяснять Сайтай, одновременно увлекая Стаса в салон вертолёта. Пассажиров там уже не было — как только вертолёт остановился, они вскрыли дверь и быстрее тренированных десантников повыскакивали из салона, спасая свои жизни от возможного взрыва баков с горючим. Про пилотов никто из них даже не вспомнил. — Обычно они появляются на поверхности только ночью. Видимо, уж очень они злы на наших пассажиров, раз решились появиться при свете дня. Кстати, о пассажирах. Пойдём, поищем их. Боюсь, они сдуру прихватили и оружие. Менгу это не понравится.

Стас на ватных ногах выбрался из вертолёта наружу. В долине завывал ледяной ветер, по небу мчались тёмные, морозные тучи. О том, что на дворе конец июня напоминали только цветущие поляны. Вертолёт снаружи был весь покрыт толстым слоем льда, словно крест, вынутый из купели в сорокаградусный мороз. Команда Эрика Мергеновича далеко убежать не успела — приземлившиеся грифольды окружили их метрах в пятидесяти от вертолёта. Захар и Колян вскинули ружья, целясь в неведомых зверей, но у обоих от страха ружья тряслись.

Сайтай заторопился к ним, но прямо перед ним приземлился ещё один грифольд. С его спины соскочил высокий мужчина в тёплой одежде. В его синих глазах илбизин представлял собой толстую шестигранную призму, похожую на гайку. Стас потом убедился, что почти все менгу обладали таким илбизином. Призмы различались только по толщине, выраженности граней или наличием шестигранных «шляпок» на основаниях призмы.

— Приветствую, менгу! — поздоровался с ним Сайтай.

Менгу если и удивился, увидев олва среди пойманных людей, виду не подал.

— Ты олв, — отозвался он, и голос его был спокоен и холоден, — Но ты был с врагами. Ты пойдёшь с нами.

— Куда мы направимся? — не стал спорить Сайтай.

— В замок Кюн, к правителю Казыру Месену.

— Разве замком правит семья Месенов? — удивился Сайтай, — Я думал, что земли Кюнов принадлежат Кюнам.

— Нет, — коротко ответил менгу, — Кюны не смогли защитить свои земли, поэтому их теперь защищают Месены.

— Тогда понятно, откуда тут взялись ледяные воины, — пробормотал Сайтай, — Месены отхватили и этот кусок земли.

От окружённых пассажиров послышались какие-то крики, затем дважды воздух сотрясли выстрелы. Сайтай и Стас повернулись на шум, и увидели, как тускло сверкнули белые сулицы-льдики в руках менгу, и Захар с Коляном осели на землю. Эрик Мергенович закричал:

— Вы что?! Убили их?! Убили?! Убили?!

Его вопли заглушил ветер, вырывающийся из под опускающихся всё ниже и ниже туч. Полетели первые снежинки. Стас поёжился от холода и страха.

— Следуйте за нами, — спокойно сказал один из менгу.

Трое верховых менгу поехали в сторону ледника Каменный, за ними поплелись подгоняемые льдиками спешившихся менгу Эрик Мергенович, Меньшов и Ванька. Сайтай и Стас в сопровождении своего конвоира догнали их, пристроились в хвост колонны и отправились в замок Кюнов. Захара и Коляна менгу завернули в плотные пледы и навьючили на грифольдов. Те, встав на задние лапы, расправили крылья, и с громкими хлопками бьющих по воздуху перьев взлетели в тёмное небо, унося свою ношу.

— Сайтай Джарыкович, — тихо спросил Стас, — А их и впрямь убили?

— Не думаю, — отозвался Сайтай, — Скорее всего просто отключили на время, чтобы не причинили вреда грифольдам.

Стас кивнул, и принялся разглядывать вышагивающих рядом зверюг. Вид у них был устрашающий. Мощное и гибкое тело покрыто не мехом, как казалось издалека, а тонкими серебристыми перьями. При каждом движении животного с перьев слетали мелкие снежинки, и за грифольдами тянулся по земле снежный след. Круглые лохматые уши заканчивались чёрным ободом, а синие глаза с вертикальными зрачками были опушены длинными белоснежными ресницами. На передних лапах-крыльях внушительные когти, которые не прятались в подушечки, как у кошачьих, а тонко звякали по мёрзлой каменной тропе. Чем они явно отличались от кошек, так это слишком широкой выгнутой вниз грудиной, словно у бульдогов. Длинный хвост, пока грифольды мерно шагали по земле, казался обычным кошачьим хвостом, но стоило зверю изготовиться к полёту, как жёсткие перья хвоста расправлялись, и он становился похож на пёструю плоскую лопату. На высоких холках животных прикреплялись сёдла, напоминающие своим строением стропы парашюта. Менгу залезали на грифольда, вдевали одну ногу в специальную петлю, и затем застёгивали ремень на поясе, фиксируя вторую ногу. Выпасть из такого седла было невозможно, даже если грифольду вздумалось бы сделать в воздухе сальто. Менгу, кстати, тоже были любопытными объектами для наблюдений. Все они были около двух метров ростом, худощавые, с бледной кожей и большими синими глазами. Одеты они были в дублёные комбинезоны, расшитые серебристым геометрическим узором и отороченные мехом. Нижнюю половину лица менгу скрывали серебристые повязки. Шапок менгу не носили, но у каждого был плотно затянутый вокруг лица капюшон, от чего одежда их слегка напоминала шубы ненцев или чукчей. Разглядывая амуницию своих конвоиров, Стас поёжился от холода. В долине поднялась настоящая зимняя пурга, траву запорошило снегом, а Стас был одет в лёгкие брюки и такую же лёгкую ветровку — всё-таки, на дворе вторая половина июня!

Пленников вели вверх по долине, сквозь заросли низкорослых лиственниц. Наконец, лиственницы расступились, и перед ними оказалась мелкая, но ледяная Каменка. Течение здесь было быстрое, вода грохотала, огибая валуны и протискиваясь между ними. Идущий впереди грифольд даже не приостановился перед этой водной преградой, спокойно шагнул в воду, но всплеска воды не послышалось. Вода возле лапы зверя мгновенно смёрзлась, и от неё вверх и вниз по течению реки побежали белые искры. Вода замерзала с тихим шипением, пузырилась, крошилась и застывала, неподвижная и мутная. По этому ледяному мосту прошли сначала три головных грифольда, а затем и пленники со своими спешившимися конвоирами. Ноги Стаса, обутые в летние туфли, стали замерзать, и он решился задать вопрос Сайтаю:

— А до замка Кюнов далеко?

— Не близко. Он, если память мне не изменяет, находится по ту сторону перевала. Нам предстоит подняться на перевал, а затем спуститься к кару, стеной обращённому на юг. Вообще-то я с детства тут не бывал.

— Я туда не дойду, — трезво оценил свои силы Стас, потрогав покрасневшие уши, — Я замёрзну насмерть.

Шедший рядом менгу что-то крикнул своему верховому товарищу, тот отстегнул от седла объёмный мешок, и он упал к ногам зверя. В мешке, как оказалось, была тёплая одежда, похожая на облачение самих менгу, разве что не так красиво и витиевато расшитая. Остановились, пленники натянули одежду на себя, все, кроме Эрика Мергеновича — на него предложенная куртка не налезала, а уж штаны он не смог дотянуть и до колена. Менгу быстро посовещались между собой. Стас прислушался, но говорили они на незнакомом языке, в котором мелькали слова и русские, и алтайские, но вместе смысл сказанного не улавливался. Совещание окончилось, один из менгу подошёл к Эрику Мергеновичу, наклонил свою белую, отполированную до зеркального блеска сулицу-льдику, и дотронулся ею до уважаемого начальника. Эрик Мергенович даже не охнул, а просто повалился, как куль, на землю. Подошедший грифольд по команде своего наездника наклонился, подхватил Эрика Мергеновича пастью, но зубы не сжал, а аккуратно погрузил повисшего словно тряпичная кукла браконьера на другого грифольда. Эрика Мергеновича пристегнули ремнями, и грифольд вместе со своей ношей взмыл в небо.

Оставшиеся менгу вновь тронулись вверх по долине, увлекая за собой пассажиров и пилотов вертолёта. Они забирались всё выше и выше по береговой морене, отделявшей мощным каменистым валом долину Каменки от её скалистых бортов. Около часа потребовалось, чтобы по гребню морены выйти на ледник Каменный, сползавший с Синей горы. Ледник здесь был сильно заморененый, льда практически не было видно из-за наваленных на его поверхность валунов, камней и песка. Пробираться по этому каменному лабиринту было трудно — заледеневшие валуны были скользкими, к тому же они раскачивались и легко скатывались под ногами вниз. А взбираться до перевала предстояло очень долго. Стасу казалось, что время остановилось, и он уже вечность идёт и идёт за толстым хвостом грифольда, с трудом переставляя ноги, прикрывая лицо от встречного колючего ветра. Хорошо, что одежда менгу оказалась очень тёплой, она отлично спасала от холода. Жаль, что не спасала от усталости.

Самым трудным участком был ледопад. Здесь ледник, сползая с вершины горы, перегибался на прочном уступе горы, разламывался глубокими поперечными трещинами, так что передвигаться приходилось очень медленно и внимательно. Одна из трещин пересекала ледник от одного скалистого борта долины до другого. Ширина трещины была метров десять. Внизу лёд был голубым и жирным на вид, словно стены трещины смазали растительным маслом.

— Привал, — коротко объявили менгу.

Один из верховых менгу взмыл в воздух и принялся кружить среди снежных вихрей, видимо, в поисках пути наверх. Все остальные прижались спинами к скале и дали отдых уставшим конечностям. Устали не только ноги, что само собой разумеется в подобных восхождениях. Устали даже руки, поскольку передвигаться по леднику часто приходилось на четвереньках. Только грифольды спокойно вышагивали по скользким завалам — когти выполняли роль альпенштоков, так что их лапы не скользили.

Стасу хотелось пить и есть, но менгу выглядели слишком сурово, так что он не решился задать вопрос о еде. Скажешь им, что голоден, а они тебя своими льдиками шваркнут. Мало ли, что там Сайтай сказал, мол, не убили эти менгу браконьеров. А ну, как убили? По крайней мере, выглядели они после встречи с льдикой вовсе неживыми.

Стас плотнее прижался к скале, прикрыл глаза и постарался не думать о голоде и неопределённой своей судьбе. «Хорошо, что я успел вызвать помощь, — думал он, — Нас обязательно найдут и спасут. Погода только успокоится, и сразу же вылетят сюда вертолёты МЧС».

Павел Меньшов, лишившись поддержки наглого и напористого Захара, как-то сник, и теперь ничуть не таясь утирал слёзы, текущие по щекам, и хлюпал носом. Стас отвернулся — вот ведь навязались на их с Сайтаем головы эти браконьеры! Меньшов вообще не был создан для восхождений. Пожалуй, он даже поднявшись по лестнице на второй этаж уже будет пыхтеть, как паровоз. Вроде бы и не толстый, но какой-то рыхлый, он всё время отставал от остальных, а когда один из менгу грозил ему льдикой, Меньшов жалобно скулил, и делал несколько десятков шагов в ускоренном темпе, но потом опять замедлялся, хватался за сердце, и хапал воздух ртом, словно рыба, вытащенная из воды. Чтобы менгу его не ткнули-таки своим оружием, Сайтай старался держаться к Меньшову поближе, подавал ему руку, помогал устоять на сыпухе. За всё это он, конечно, благодарности от Меньшова не получал. Меньшов, кажется, был уверен, что Сайтая наняли служить компании Эрика Мергеновича, так что воспринимал помощь как само собой разумеющееся. И даже сердито фыркал, когда Сайтай уходил вперёд, предполагая, что участок тропы не такой уж и сложный, и Меньшов сам с ним справится. Стаса он невероятно раздражал.

Ванька наоборот, выглядел молодцом. Он явно привык к горам, чувствовал себя здесь превосходно. Охотник с любопытством присматривался к грифольдам, словно турист к лотку с сувенирами. Может быть, он представлял, хорошо ли будет смотреться отрубленная голова грифольда на стене в его доме, или считал в уме деньги, которые можно получить за шкуру этого зверя.

Тем временем вернулся грифольд, летавший на разведку пути. Менгу сбились в кружок и принялись увлечённо что-то обсуждать, указывая при этом руками то на трещину, то на пленников.

— Надеюсь, нам предложат просто полететь на этих зверюгах, — с надеждой предположил Меньшов.

— Не предложат, — покачал головой Сайтай, — нам к грифольдам прикасаться нельзя. Эти звери забирают тепло. Прикоснуться к нему всё равно, что потрогать трубу с жидким азотом. Даже их выпавшие перья опасны несколько лет.

— А как же эти, с копьями, об них не отмораживаются? — спросил Стас.

— Всё дело в их одежде. Видишь, у них нет открытых участков тела — только глаза и видно. Так они не только от мороза защищаются, но и от грифольдов.

— Так мы же в их одежде! — возразил Меньшов.

— Нам не выдали самого главного, — покачал головой Сайтай, — рукавиц. Попробуй, заберись на грифольда без помощи рук!

Возразить на это было нечего, оставалось ждать решения менгу. А те времени зря не теряли. Они подвели всех грифольдов к трещине. Грифольды перебирали лапами, взмахивали хвостами, но ледяные воины крепко держали их за уздцы. Наконец, им удалось выстроить зверей цепочкой, одного за другим. Самый первый из них присел на своих могучих задних лапах на краю трещины, зарычал-заскрипел, взмахнул крыльями, воздух перед ним ощутимо сжался, уплотнился и от края трещины потянулся над пропастью тонкий ледяной язычок. Зверь осторожно наступил на него и снова вздыбился, а с ним и следующий грифольд. Теперь, когда грифольды нагоняли холод вместе, ледяной язык стал крепче и длиннее. Так постепенно, шаг за шагом, над трещиной воздвигся голубой мост. Менгу торопливо подняли пленников и перевели их через трещину. Грифольды стояли в стороне, звякали когтями по камням, раскрывали хвостовые перья, и хвосты их при этом начинали плясать на ветру, словно стяги на кораблях.

Мост получился нешироким — не более двух метров шириной. Перил, конечно, не было, а между тем поверхность моста была крайне скользкой. Стас, перебираясь на ту сторону трещины, пару раз поскальзывался так, что сердце его ёкало. Меньшов вообще вцепился в Сайтая, и всё время ойкал. Наконец, все снова двинулись к перевалу, закрытому от глаз плотной пеленой снега и тумана. Ветер ещё усилился, свистел между камнями, перебирал крупинки льда на леднике, и лёд тонко звенел, словно ссыпаемые из мешочка на стол мелкие драгоценные камни. Долина Каменки скрылась из виду — её поглотила снежная круговерть, и Стас с отчаянием подумал, что прежнюю его жизнь вот так же замело снегом, и кто знает, наступит ли теперь весна, которая этот снег растопит.

Начинало темнеть, когда менгу и их пленники оказались на перевале. Удивительное дело — за ним плотная облачность была разорвана на мелкие пухлые облачка, подсвеченные справа золотистыми лучами заходящего солнца, создававшего над перевалом низкую радугу. Правее перевала обрывался вниз огромный ледниковый цирк с полосатыми серо-чёрными бортами. Высота его отвесных стен была почти полкилометра.

— Это кар Солнечный, — сказал подошедший к Стасу Сайтай, — Сейчас он мрачновато выглядит, но большую часть дня солнце светит как раз в его фасад. Образовался он в ледниковье, тогда здесь располагался мощный купольный ледник. Ледник Каменный всего лишь его маленькая часть, которая спаслась от потепления на северном склоне Синей горы.

— А замок где? — спросил Стас, обшаривая глазами открывшуюся его взору каменную пустошь, о которую далеко внизу бились волны тёмно-зелёного леса.

Сайтай слегка улыбнулся.

— Здесь он. Сейчас увидишь.

Менгу повернули направо, к кару. Откуда-то под ногами нашлась мощёная каменными плитами тропа, и идти усталым людям стало легче — уже не нужно было постоянно карабкаться по кручам, проверять надёжность грунта под ногами, ловить равновесие, поскользнувшись на обледенелых валунах. Тропа сначала вела вверх, кое-где переходя в пологую лестницу, но вскоре она нырнула на борт кара, превратившись в узкий карниз, серпантином спускавшийся вниз. Здесь метель уже не буйствовала, воздух постепенно теплел, наполнялся запахами талой воды и травы. Стас насчитал восемь поворотов тропы на склоне, прежде чем она расширилась, и путники вышли на широкий плоский уступ, мощёный всё теми же каменными плитами, покрытыми ржавыми и ядовито-жёлтыми пятнами накипных лишайников. С этого уступа открывался панорамный вид на заснеженные вершины Карагир, Джабугир и Звенигир, отделённые от отрогов Синей горы глубокой и широкой долиной. Внизу уже легли сиреневые сумерки, но белоснежные вершины всё ещё золотились в свете закатного солнца. Стас осматривал открывшийся пейзаж, чувствуя, как уныние завоёвывает его мысли. Отсюда мир казался огромным, а сам Стас, усталый, голодный и с неопределённым будущим, казался себе маленьким и ничтожным. Меньше чем песчинка на пляже. Горы умеют доходчиво объяснять человеку, кто он на этой планете на самом деле.

Замка Стас, сколько не смотрел, нигде не видел, а сил куда-то ещё идти уже не было. Если бы ему сказали, что ночевать придётся прямо на этом уступе, он бы очень обрадовался. Он откинул капюшон. Тёплый вечерний воздух пропах влажным камнем и хвоей тайги, синеющей внизу, в долине. А ещё Стасу показалось, что пахнет свежим хлебом. «Совсем от голода крыша поехала», — подумал он и вздохнул. Его печальные размышления на тему гастрономии и предстоящего пути до неведомого замка прервал голос одного из менгу:

— Добро пожаловать в замок Кюн, люди.

Стас обернулся и замер. Он-то думал, что замок будет расположен где-то внизу, в долине, а замок притулился к горе, спрятавшись под нависающим сверху карнизом, с которого струился тонкий и почти бесшумный водопад. Снаружи оказались только приземистые сторожевые башни, между которыми широкий проход вёл во внутренний двор замка. Здесь огромные светло-серые шестигранные колонны поддерживали своды входа в исполинскую пещеру — оттуда и пахло хлебом. Менгу провели своих пленников мимо колонн и подошли в сгустившихся сумерках к высоким крепким воротам. Их, казалось, ждали, потому что не успели менгу постучать, как ворота распахнулись. Двор был широкий и светлый. Тут и там возвышались статуи людей и животных, которые покрывала тонкая желтовато-зелёная светящаяся сеточка гэрэлов. Плиты под ногами так же оконтуривали гэрэлы, и весь свод пещеры сверкал от переливающихся голубых, серебристых и золотистых огоньков. От ворот до испещрённой окнами, лестницами и галереями дальней стены пещеры было несколько сотен метров. По двору сновали многочисленные люди… Нет, не люди, хотя и очень на них похожие. Стас потом узнает, что это олвы — горные духи. Олвы передвигались по своим делам, кто пешком, кто верхом на низкорослых гнедых лошадках, и все почтительно расступались в стороны, давая дорогу отряду менгу и их пленников. Стас рассматривал их — таких ярких, необычных, разных. В основном олвы были одеты в цветные одежды — мягкие, напоминающие сюртуки куртки или пальто, расшитые золотистыми нитями. Огромные пуговицы на разноцветных шапочках напоминали дополнительную пару глаз. У многих женщин были необычные высокие головные уборы. В основном в одежде использовался бирюзовый, малахитовый, красный, жёлтый, синий цвета, но были и коричневые, и фиолетовые, и ярко-малиновые вставки, канты или пояса. В моде у олвов были и украшения — позвякивали лёгкие, украшенные завитушками ожерелья, переливались золотом тонкие браслеты, хитро соединяющиеся с перстнями, в серьгах и каффах мерцали самоцветы. Даже десяток олвов производил ошеломляющее впечатление. Казалось, что какой-то художник сошёл с ума и решил из пульверизатора распылить на полотно всех красок понемногу, и получился, вопреки ожиданием, настоящий шедевр — яркий, сочный, бодрящий, как разноцветный апельсин. В глазах олвов читалось и любопытство, и настороженность. Менгу увели людей в левое крыло пещеры. Потолок здесь постепенно снижался, и вскоре грифольдам пришлось пригибать свои зубастые головы. В замкнутом пространстве Стас острее ощущал холод, исходящий от этих зверей. Наконец, путь им преградили литые ворота с изображением заходящего солнца, раскинувшего лучи в стороны. Солнце оплетали гэрэлы, и оно светилось ровным светло-оранжевым цветом. Возле ворот под куполообразными сводами просторного холла сидели олвы-охранники. Было их здесь около десятка. Они обменялись приветствиями с менгу, опасливо косясь на грифольдов.

— Тех троих мы уже поместили в камеру, — сообщил самый старший из олвов главному менгу, — Остальных людей проводим туда же.

— Тут не все люди, — отозвался менгу, — Один из них олв. Вот этот.

Менгу указал пальцем на Сайтая. Стас и остальные люди уставились на него с неподдельным удивлением.

— Посадим его отдельно, — принял решение старший из олвов-охранников, внимательно рассматривая Сайтая.

— Я с ним хочу! — неожиданно для самого себя сказал Стас, подойдя на шаг ближе к Сайтаю, — Я не понимаю, что тут творится, но с этими, — он кивнул головой на компанию браконьеров, — с этими я сидеть не хочу. Я их первый раз сегодня увидел, а вместе с Сайтаем Джарыковичем уже полгода работаю.

Менгу бесстрастно взирали на Стаса. Олвы-охранники все как один смотрели на своего начальника, а начальник задумчиво глядел почему-то на Сайтая. Задумчиво и с неприязнью. Стасу вдруг стало понятно, что этому олву Сайтай очень, очень не нравится. Наконец, начальник спросил у Сайтая:

— Что думаешь, олв? Какую судьбу должен разделить этот смелый человек? Твою? Или оставишь людям людское?

— Я не знаю и собственную судьбу, и судьбу этих людей. Может быть, вы поясните, что ожидает нас, и тогда я смогу сделать верный выбор.

Олв улыбнулся — хитро, насмешливо. Илбизин в его глазах — пятилучевая металлическая звезда с острыми углами — медленно повернулся вокруг своей оси.

— Я не умею предсказывать судьбы, олв. И не я буду решать, какое наказание вам будет назначено, так что думай сам. Кто знает, может быть, ты сделаешь правильный выбор.

Сайтай угрюмо осмотрел окружавших его олвов и менгу, и ему на какую-то долю секунды показалось, что главный из менгу чуть заметно кивнул ему.

— Я согласен, — решившись, ответил Сайтай, — Пусть Стас разделит мою судьбу.

— Эй! — крикнул Меньшов, и дряблая щека его нервно задёргалась, — Вы что, бросаете нас?! Я это не позволю! Вы должны обеспечить нашу безопасность!

— Простите, но ничего такого мы вам не должны, — ответил Сайтай, — Мы всего лишь пилоты, а не отряд спецназа.

Ворота тем временем открылись. Менгу подтолкнули Сайтая и Стаса, и те не оглядываясь вошли в длинный каменный коридор, уводящий куда-то в недра горы.