Я знаю, ты любишь

Катерина Лазарева, 2023

Друг моего брата… Для меня это табу. Тем более, мы с Ильёй не понравились друг другу с первого взгляда, а потому почти не пересекаемся. Нас связывает общая тайна, обнаруживать которую ни у меня, ни у него нет желания.Но всё меняется, когда на игре с однокурсницами мне выпадает поцеловать первого парня, которого увижу. И по закону подлости им оказывается именно Илья.

Глава 3. Ева

Как ни странно, совместные посиделки как-то незаметно проходят — полночь наступает быстро. Я и не заметила, что три часа успевают пройти. Понимаю это только когда Илья начинает прощаться.

Что ж, придётся признать — беседы были увлекательными и лёгкими, на разные темы, с шуточками даже. Уж не знаю, то ли потому что я дала себе установку перестроиться с ситуации в переходе, пока мы тут втроём, то ли меня и вправду затянуло. Ладно — и то, и другое. Но это не повод забывать о том, свидетельницей чего стала и что уж точно стоит знать Антону.

Так что мысленно хвалю себя за потрясающую актёрскую игру, с которой я чуть ли не искренне благодарю Илью за визит. Настолько приветливо, что, кажется, он тоже удивляется.

А потом вдруг ухмыляется.

— Я прощался с Антоном, — нагло заявляет. — А с тобой пока что нет.

Озадаченно оглядываюсь на брата — но не похоже, что его напрягает внезапный выпад друга.

А Илья, упорно не отводя от меня взгляда, невозмутимо добавляет:

— Выйдем на пару минуток, уточним кое-какие моменты?

Моментально становится не по себе. Интуитивно понимаю, что он хочет обсудить произошедшее в переходе, и цепенею. Сердце гулко бьётся о грудь. Вот и возвращение в реальность, а я ведь собиралась окунуться в неё не с ним, а с Антоном наедине.

— Не думаю, что это будет уместно, — настороженно говорю, даже не скрывая интонации. — Мы же спокойно обсуждали универ и при брате, нет нужды выходить.

Оборачиваюсь на Антона в поисках поддержки, но увы, судя по всему, его доверия к другу хоть отбавляй. Брата вообще ничего не смущает. Удивляет слегка, но не более.

А потом его недоумение вдруг резко сменяется беззлобной усмешкой — друзья успевают переглядеть между собой. И, видимо, передать друг другу какие-то мысленные послания.

Ну а я даже не оборачиваюсь в сторону Ильи. Так и не шевелюсь, озадаченно глядя на Антона. Но он смотрит на друга.

— Что, так понравилась тебе моя сестрёнка? — неожиданно поддевает брат. — Ну учти, я, может, и не против, но решать ей.

Неожиданно. Я даже вздрагиваю, непонимающе уставляюсь на Антона, но, судя по всему, слова были искренними. Сказаны, конечно, скорее подколом, но чувствуется, что брат в это правда верит.

Но я уж точно не должна. Понятно, что это первое, о чём подумал брат, когда его друг ни с того ни с сего со мной наедине остаться захотел. И понятно, что Илья подыграл его подозрительному взгляду, не более. В самом деле, не мог же Антон сделать такой вывод по сегодняшнему вечеру…

С этой мыслью я вспоминаю нечитаемые довольно долгие взгляды Ильи в мою сторону и неоднозначные шуточки. Дышу глубже, призывая себя успокоиться. Нет повода для волнения.

— Я хотя бы попытаюсь, — в тон ему усмехается Илья. — Верну в целости и сохранности через несколько минут, — уже решительнее добавляет, подавшись в мою сторону.

— Пару, ты сказал, — хотя бы на секунды включает в себе старшего бдящего брата Антон. Но тут же портит эффект улыбкой. — Окей, будет занятно.

Илья не отвечает, вместо этого подходит ко мне максимально близко и мягко подхватывает под руку.

Я не успеваю сориентироваться. Да и смысл? Заставляю себя как можно более уверенно пойти с ним. Хотя в душе совсем неспокойно. Приходится подавлять порыв обернуться, хотя бы посмотреть, Антон ещё где-то рядом, или уже даже не возле двери.

Мы отходим довольно далеко, чуть ли не в конец общего с другими квартирами коридора. Но вместо того, чтобы напрячься именно из-за этого я, вопреки здравому смыслу, больше думаю о том, что мою руку Илья так и не отпускает. От этого ладонь вдруг словно иголочками покалывает, да и вообще неловко становится. Неоднозначно как-то…

А рука у него, кстати, тёплая. Так уверенно держит мою, обволакивает прикосновением, что даже непривычно становится, когда Илья всё-таки убирает её.

Сердце ускоряет темп, когда я всей кожей чувствую тяжёлый взгляд на себе. Посмотреть в ответ не по себе, но, видимо, этого от меня пока и не ждут.

— У тебя офигенно вышло сделать вид, что того случая в переходе не было, — в том, как говорит Илья, чувствуется давление, направленное на меня. — Предлагаю тебе продолжать в том же духе и не трепать лишнее никому, включая и твоего брата.

Тут я не выдерживаю, вспыхиваю и машинально поднимаю взгляд на Илью. Что-то меняется в том, как он смотрит на меня… Даже в переходе не так было. Но вот что это за изменения, никак не могу понять. И будто даже боюсь. Как-то не по себе становится.

С ответом не нахожусь. Не успеваю. Молчание снова нарушает Илья, и на этот раз говорит чуть мягче, словно даже участливо.

— Я понимаю, что ты, наверное, напугана и надумала себе лишнего. Звучит тупо, но это было не то, что ты подумала, — он усмехается. — В детали посвящать не буду, не твоя это забота, но, скажем так, тот парень заслужил. Будь это просто случайный чувак, я бы не стал прессовать.

Я хмурюсь. И чем, интересно, тот парень заслужил быть запуганным и чуть ли не избитым? Даже если предположить, что он должен был деньги Илье, это — не лучший метод требовать долги. Существуют более цивилизованные.

Да и будь всё так, вряд ли теперь уже знакомый незнакомец из перехода беспокоился бы о том, что его увидела девчонка. Он ведь и тогда, когда только заметил меня, не обрадовался этому совсем. И отпустить сразу не мог, опасался, что могла кому-то сказать. Разве это поведение человека, который в своём праве?

Нет, ну я, конечно, не сомневаюсь, что для себя Илья всегда и во всём прав. Но объективно — нет, и, судя по всему, понимает это.

— Тогда почему ты не хочешь, чтобы Антон это знал? — решаю выдать часть мыслей.

— Потому что у нас с ним различаются взгляды на то, должно ли добро быть с кулаками или нет, — легко отвечает Илья, будто и не задумывался даже. — Ты ведь в курсе, что твой брат не приемлет никакого насилия? А у меня другой взгляд на такие вещи. Перетирать с ним не вижу смысла, как и ссориться из-за этого.

Я недоверчиво хмурюсь, хоть и признаю в душе, что звучит всё это убедительно. К тому же, Антон и вправду мухи не обидит. А уж чтобы руку на кого-то поднял… Кто-то считает моего брата излишне мягкотелым, ну а я знаю, что это принципы такие.

Только вот это не объясняет, почему Илью ещё в переходе напрягло, что я всё увидела. Тогда ведь не знал, что я — сестра Антона.

Почему-то не решаюсь об этом спросить. Как-то проще обсуждать тему, как если бы и вправду всё относительно безобидно было. А задав тот самый вопрос, рискую перейти уже на совсем другой диалог.

— А ты то почему хочешь, чтобы Антон это знал? — нарушает затянувшуюся паузу Илья, вернув мне мой, пусть и немного изменённый вопрос.

И тут мою нерешимость как рукой снимает. Офигеть, ещё спрашивает! Это мой брат, вообще-то. А скрывает от него «друг» совсем не безобидную информацию. Неужели сам не понимает?

— Потому что не хочу, чтобы он попал под дурное влияние, — отчеканиваю я. Странно, но мне сейчас даже не страшно это в лицо Илье говорить, а ведь видела, на что способен.

Но он лишь снисходительно ухмыляется.

— Твой брат похож на ведомого? Или на того, у кого своей башки нет?

Понимаю, что Илья клонит к тому, что раз нет, значит, и знать Антону необязательно. Но вместо того, чтобы всё равно стоять на своём, почему-то серьёзно задумываюсь над его вопросами. При мне брат очень даже волевой, но кто знает, может ли кто-то другой влиять на него… С Ильёй у них было лёгкое и приятное общение, но то при мне.

Колеблюсь, не понимая, а действительно ли стоит тут вмешиваться.

— Не похож, — осторожно проговариваю, склоняясь к тому, что всё-таки стоит. Ну не то это событие, чтобы скрывать можно было. — Но всё равно он должен знать.

Илья вздыхает, будто вынужден возиться с несмышлёным ребёнком, объясняя тому очевидные вещи. По крайней мере, смотрит на меня именно с таким выражением.

Я поджимаю губы и вздёргиваю подбородок. Всё равно не сдамся, и наплевать мне, что этот тип думает.

— Если он будет это знать, у меня появятся проблемы, — с угрожающей обманчивой мягкостью разъясняет Илья, прожигая меня испытывающим взглядом. — А когда у меня появляются проблемы, они неизменно появляются и у кого-то ещё. Как правило, у того, кто мне их создал.

Я вздрагиваю от этого неожиданного напора и недвусмысленного предупреждения, леденящего кровь. Резкий такой переход от убеждений до чуть ли не враждебности.

— Это угроза? — пытаюсь храбриться, но голос предательски дрогнул. А уж для заявления, что Илья сам себе создаёт эти проблемы, смелости совсем не хватает.

Всё-таки я помню, каким грозным он может быть. Да и сейчас смотрит на меня так сурово, что поджилки трясутся.

— Допустим, — мгновенно отзывается, и, хоть говорит спокойно, но более чем доходчиво. Меня ведь пробирает против воли. — Давай договоримся так, малявка, — ты не треплешься и спокойно обучаешься в универе, тебе никто не мешает, вокруг атмосфера добра и мира, всё как ты любишь. Я не мельтешу у тебя перед взглядом и к брату твоему в гости не хожу, с ним видимся на нейтральной территории. Проблем ни у кого нет, ни у меня, ни у Антона, ни уж тем более у тебя. Нет, ну если ты вдруг заметишь, что твой брат внезапно начнёт мутузить всех подряд, можешь провести с ним воспитательную беседу о моём пагубном влиянии с красочным описанием произошедшего сегодня днём. А так, без нужды, не стоит открывать ящик Пандоры.

Напряжение, повисшее в воздухе, просто ножом резать можно. Или кулаками пробивать, как Илья это умеет.

Сглатываю ком. Не нравится мне всё это. Да и быстро друг моего брата решил, что доступнее будет до меня угрозами достучаться, чем убеждением, что лучше молчать. Не знаю, поддалась бы обычному разговору или нет, но, наверное, могла бы, если бы объяснил хотя бы завуалированно, что тогда случилось.

Но нет, ему проще и здесь жёсткостью всё решить.

Вот только выбора мне, похоже, не оставляют.

— Хорошо, — сухо выдавливаю, утешая себя тем, что Антон и вправду сам бы увидел и понял, если бы Илья как-то не так вёл себя с ним или при нём. А его дурной характер рано или поздно проявится всё равно, и тогда брат сам прекратит это общение. А сейчас оно ему во многом и выгодно тоже, помню, что Антон говорил про помощь с устройством на хорошую подработку. — Но я очень надеюсь, что та часть, где у меня в универе всё хорошо, а ты не мельтешишь перед глазами, соблюдаться будет.

Добавляю как можно строже, потому что, насколько я поняла, моё благополучие там и от Ильи во многом зависит. Видимо, он что-то типа местного авторитета в универе. Что, в общем-то, неудивительно с его замашками.

— Не сомневайся, — ухмыляется он, но смотрит серьёзно.

Киваю и разворачиваюсь. Не нравится мне всё это… Надеюсь, его грязные дела никак с нашей семьёй не соприкоснутся, а иначе меня ничто не остановит.

На этот раз Илья не смотрит мне вслед — скоро я слышу, как закрывается дверь, ведущая на лестницу.