Руфь. В поисках Русалочьего острова

Катерина Камелиа, 2019

Остров Ки-Уэст – мечта туристов и рай для искателей сокровищ. Всего в пятидесяти милях от него в прошлом веке со дна подняли целый средневековый испанский галеон. А ещё, некоторые называют тот район Бермундским треугольником, скрывающим нечто поинтересней затонувших кораблей. Какую тайну хранит остров Ки-Уэст, и почему он разрушил семью Руфь? Как мало надо, чтобы твоя карьера в большом городе рухнула в один миг? И какого это влюбиться в искателя сокровищ? А, впрочем, лучше прочтите сами. Могу сказать только одно, что Руфь справится со всеми бедами как настоящий герой и найдет ответы на все тайны.

Глава 3

Будильнику удалось меня разбудить только с третьей попытки. Мне приснился жуткий сон. Помню, точно, что видела во сне отца, он тонул в море и просил меня о помощи, а я стояла на берегу и не могла зайти в воду.

Встряхнув с себя остатки ночного кошмара, я выглянула в окно. Утро было замечательным. От вчерашней серости не осталось и следа. Солнце уже проснулось и нежно скользило лучиками по морской воде. А морские волны в ответ переливались всеми оттенками голубой лазури. Я наблюдала из окна, как над водой кружат чайки и ловят себе рыбок на завтрак. Как бы я не противилась, но я действительно соскучилась по всему этому: по манящему запаху моря, по камушкам и ракушкам, по рыбалке, по нудному голосу мегафона на спасательной станции.

У меня возникло острое желание пробежаться по утреннему пляжу, пока его не атаковали толпы туристов. Раз уж я здесь, нужно пользоваться моментом. Быстро умывшись, я отыскала у себя в шкафу старую заношенную хлопчатую футболку с шортами и направилась реализовывать задуманный план в действительность. Я никогда не была спортсменкой и не занималась бегом. Но сейчас мне хотелось размять свои мышцы.

На пляже царила какая–то феерическая гармония. Манящий морской запах и нежный звук морского прибоя. Это нечто! Мне оставалось только разуться, убрать свои босоножки в рюкзак и приступить непосредственно к бегу.

Во время бега я жадно глотала воздух, пронизанный частицами морской воды. В Нью-Йорке воздух совсем другой, он сухой и безвкусный. А здесь я чувствую запах, чувствую вкус, немного соленый, но приятный.

Приняв решение, сильно не изнурять свой организм, так как впереди меня ожидал полный рабочий день, я перешла на трусцу. На берегу стали появляться туристы — «ранние пташки». Кто-то так же, как и пришел совершить утреннюю пробежку, кто-то пришел насладиться солнечными ваннами.

Такое чудесное утро просто обязано перерасти в чудесный день и чудесный вечер соответственно. Весь день мне предстояло пробыть на своей новой работе, которая за несколько дней успела мне понравиться. А вот вечер был под вопросом. Как он сложится, предугадать было невозможно. Я приехала сюда с конкретной миссией, которая заключалась в том, чтобы разобраться в проблемах своей семьи. Папа. Вчера вечером он так и не спустился к нам. Я не стала расстраивать маму, умолчала, что наш разговор не задался, и он вчера остался без ужина. Однако, он не может всё время убегать от этого разговора. Мама сама неоднократно приезжала в Ки-Уэст и умоляла отца вернуться домой, но все её попытки не увенчались успехом. Вместе с тем, отец и не разрешил остаться ей здесь, как и задерживаться на длительные выходные. Я часто видела, как мама плакала из-за этого. Она хотела развестись с папой, но развод он ей тоже не давал. И во всем этом мне предстояло разобраться.

Стало ясно, что разговор начистоту у нас с отцом просто не получится, в противном случае папа помрет с голоду, если будет каждый раз сбегать с ужина и запираться у себя в комнате. Поэтому мне нужно было разработать более гибкую стратегию по расследованию причин раздора в моей семье. И мне нужно отыскать то самое яблоко, из-за которого сыр–бор. И находится оно здесь, на этом острове.

Ки-Уэст. Ты красивый! Ты уютный и гостеприимный! Но ты забрал у меня отца, и я очень на тебя зла!

В хорошем расположении духа я вернулась домой и быстро собралась на работу. Дэниэл спала. Дядя Виктор собирался в кафе. А отца я не видела. Интересно проснулся ли он? Я подошла к его комнате и облокотилась на дверь. Она была заперта изнутри. Я почувствовала укол в области сердца. И давно ли он стал спать под замком? Неужели он хочет огородиться от меня?

От моего хорошего настроения не осталось и следа. На работу я пришла расстроенная. Мне объявили, что моя коллега миссис Мисти сегодня тоже не выйдет, поэтому все её экскурсионные группы достанутся мне. А что я могу сделать? Ничего. Разве я могу возразить начальнику в свою первую рабочую неделю. Неизвестно, сколько мне предстоит пробыть на острове, а деньги нужны. Папа не работает. И тут меня осенило. Работа папы! Как я уже говорила, мой папа ранее работал в исследовательском центре в Майами. Его часто отправляли в командировку на остров Маратон, расположенный в архипелаге Флорида — Кис недалеко от Ки-Уэста. С его рассказов, они изучали там рифы, состояние которых под воздействием человеческой деятельности резко ухудшилось. Поначалу такие командировки были редкими, а последний год перед переездом папа ездил на Маратон чуть ли не каждую неделю.

Я знала некоторых папиных бывших коллег, и у меня сохранились телефонные номера. Правда я решила отложить данный звонок на послеобеденное время, поскольку сейчас мне нужно было готовиться к экскурсии. Директор посоветовал мне досконально изучить биографии всех художников, чьи работы были представлены в галереи, чтобы я могла ответить на любой вопрос посетителей.

В галереи мне выделили своё рабочее место, небольшой стол с компьютером и принтером и стул, расположенные в небольшом кабинете на первом этаже. Напротив меня на расстоянии меньше метра находилось рабочее место миссис Мисти. Я не собиралась лазить у неё в столе, но директор попросил меня отыскать журнал по ведению библиотечного фонда галереи, и этим занималась как раз моя соседка. Судя по тому, как было обустроено рабочее место миссис Мисти, она мне представлялась чудной женщиной. На её столе были расставлены какие–то причудливые статуэтки, деревянные фигурки животных, рыб, ракушки. Верхняя полка в столе была забита глянцевыми журналами о туризме, флаерами и буклетами. На второй полке лежали книги и брошюры об искусстве, вперемешку с шерстяной пряжей, нитками и спицами. На третьей полке лежали какие–то старые потертые журналы и записные книжки. Видимо миссис Мисти проводила экспертную оценку данных документов, потому что на вид им было больше ста лет. Я не стала сильно швыряться в них, поскольку знала, что одно моё малейшее движение и бумага может рассыпаться в моих руках и очень важный культурный экспонат может быть навсегда потерян по моей халатности, нас этому учили в университете на практике. Одна записная книжка привлекла моё внимание. Мне показалась, что она была старше всех остальных документов на этой полке. Её обложка была окрашена временем в светло–коричневый цвет, а листы внутри могли разлететься только от одного моего дыхания. Я присмотрелась, записи велись на испанском. Они были сделаны очень давно, и явно не шариковой ручкой, а вероятнее всего железными чернилами. Железными они назывались потому, что в состав чернильной массы помимо ягод и раствора коры дуба добавлялись ещё железные опилки. Интересная вещичка, нужно будет обязательно спросить про неё у Миссис Мисти, когда та выйдет с больничного.

Отыскав среди всей кучи бумаг, книг, буклетов, нужный журнал я передала его директору. Мне оставалось совсем немного времени, чтобы подготовиться к экскурсиям, которых на сегодняшний день было запланировано целых три.

Время к обеду подошло не заметно. Я уже увереннее вела экскурсии. Рассказы про местную живопись давались мне без запинок. Мой выбор пал на соседнюю кафешку, куда я направилась совместно с коллегой по работе Кирой. Кира была моей ровесницей, коренным жителем Ки-Уэста. С её слов, она закончила одну из престижных калифорнийских школ искусств. А так как приходилась родной племянницей нашего директора галереи, работа по специальности ей была обеспечена. В галерее Кира работает специалистом — оценщиком предметов искусства. Я бы сказала очень даже неплохо, для молодой девушки занимать такую престижную должность, пусть даже в маленькой художественной галереи. Несмотря на её «блат», она не показалось мне эгоистичной занудой. Кира первой подошла ко мне знакомиться в мой первый рабочий день, а сегодня любезно предложила разделить с ней обеденную трапезу. Я решила не отказываться от её предложения. Раз уж мне предстоит провести на этом острове неопределённый период времени, было бы неплохо обзавестись друзьями.

За обедом моя новоиспеченная подружка рассказала мне про галерею, про все интриги, которые там творятся. Оказывается, миссис Мисти была тайна влюблена в нашего директора, дядю Киры. Я всё больше и больше хочу познакомиться с этой женщиной.

Кира представляла из себя девушку из высшего общества: красивые русые блестящие волосы, уложенные в идеальный пучок, скромный, но очень идеальный макияж, чистая речь, без единого сленга, белоснежные руки с аккуратным идеальным маникюром. Аристократка. Во Флориде данный типаж людей не особо распространен. Калифорния ей больше к лицу. В прочем, я не стала говорить об этом вслух.

Когда мы вернулись в галерею и разбрелись по своим рабочим местам, я решила приступить к миссии «Папины Секреты». У меня оставалось около получаса до следующей экскурсии, и самое время сделать звонок мистеру Филипсу, бывшему коллеги папы. В свое время, они были дружны с отцом, и тот часто приезжал к нам в гости. Надеюсь, ему известно, что–нибудь о том, что случилось два года назад с моим папой.

— Алло, — на том конце послышался мужской голос, который, безусловно, принадлежал мистеру Филипсу.

— Добрый день, мистер Филипс, — я сделала паузу — Это Руфь Лорис, дочь Сэмюила Лорис.

— Руфь? Что-то случилось с Cэмом? — встревожился мистер Филипс.

Я старалась подобрать правильные слова.

— Ммм, немного, — я собиралась с мыслями и размышляла над тем, какие из наших семейных проблем можно выложить наружу, а какие закопать поглубже.

— Что случилось? Он жив?

— Он жив, мистер Филипс. Просто недавно попал в шторм на катере и сейчас проходит лечение.

— Нужна какая–либо помощь? Я помогу, чем смогу.

— На самом деле, мистер Филипс я очень рассчитываю на вашу помощь. Вы работали с моим отцом и близко знали его. Мне кажется, он вам доверял.

— Почему мы говорил о нем в прошедшем лице? Он точно жив?

— Он жив! — не зная как продолжить, я подбирала слова — Но мы его теряем…

Мистер Филипс запаниковал, но я поспешила его упокоить, сообщив, что отец в сознании и проходит курс лечения дома. Ходит, кушает сам, двигается. Просто с ним что-то не так. Он ведет затворнический образ жизни, не хочет общаться со мной и мамой.

— Вы же в курсе, что он уехал жить в Ки-Уэст, оставив свою семью в Майами? — обратился я к мистеру Филипсу.

— Да, он говорил о своем переезде.

— И? Он что-то вам пояснил? Зачем он это сделал?

— Сожалею, Руфь, но мне ничего об этом не известно. Он сказал, что просто устал от ритма большого города. Я бы с радостью тебе помог, но не знаю, чем. Я позвоню ему сегодня вечером.

— Было бы здорово, мне кажется, отец чувствует себя одиноким.

Мистер Филипс расспросил меня про отца, чем он занимался последние два года. Я ответила в вкратце, что знала, но поняла, что на самом деле не знаю о своем папе ничего. Всё что я когда–либо знала про него, сейчас уже было не про него. Чем он и в самом деле занимался все эти два года на острове?

— Мистер Филипс, извините, что напрягаю вас своим допросом, но ответьте, вы сочли что–нибудь странным в поведении моего отца, когда он уходил с работы?

Мистер Филипс помедлил с ответом.

— Да, — ответил он, — Сэм нервничал, ничего толком и не объяснил, бросил перспективные проекты.

Мы ещё немного поговорили о моей учебе в Нью-Йорке. Я расспросила Мистера Филипса про его семью, чтобы не показаться невежей, и мы закончили наш разговор. Он обещал позвонить, если вспомнит, что–нибудь важное.

Я расстроилась. Никакой ценной информации узнать о папе мне никак не удалось. Ко мне в кабинет заглянула Кира и предложила посмотреть новые картины, которые только что поступили. Она будет производить их оценку, а мне представиться шанс понабраться немного практического опыта. Было бы глупо отказываться от такой возможности.

К концу рабочего дня я провела ещё одну экскурсию для туристов, а после отправилась домой.

В доме царила тишина. Дядя Виктор был у себя в кафе. Дэниэл оставила записку, что ушла на пляж. Дверь в папину комнату была закрыта, но он был там. Я сделала дозвон ему на телефон и услышала мелодию звонка в комнате. Волна злости окутала меня. Мне хотелось выбить ногой эту чертову дверь. Я стукнула в неё кулаком. Мне никто не ответил.

— Привет, папа, — крикнула я в замочную скважину.

Мне хотелось заплакать. Я не могла понять, что произошло с тем человеком, которого я так любила и всё ещё люблю. Куда делся мой настоящий папа, который все выходные проводил со мной? Всегда брал меня с собой на рыбалку. Всегда звонил мне. Всегда был рядом. Почему же он отвернулся от своей семьи?

— Ну и сиди там, сколько тебе влезет — закричала я, — можешь вообще не выходить из своей комнаты.

Я слышала шолох за дверью, но она так и не отварилась. Мне вспомнился разговор с врачом, который сообщил мне о диагнозе. Я не хотела в это верить! Это неправда! Это не про него! Мой папа не болен! По моим щекам покатились слезы. Я так хотела, чтобы эта чертова дверь открылась, и он вышел. В голове крутились выписки из его медицинской карты, непонятные врачебные термины, мамин плач, крики тёти Лесли, о том, что мы во всем виноваты.

Я очнулась от того, что меня окликнул дядя Виктор. Они стояли с Дэниэл в дверном проеме и наблюдали, как я сижу на полу, уткнувшись в одну точку.

— Руфь, все в порядке? — спросил дядюшка.

В ответ я покачала положительно головой. Они подошли и вместе подняли меня с пола.

— Ты слишком сильно переживаешь, — шепнул мне на ухо дядя, пока вел меня под руку по коридору в мою комнату.

Они уложили меня в постель и укрыли одеялом. Я уснула.