Штабная

Катерина Гашева

Повесть «Штабная» – первая часть трилогии «Декларация прав героя». Действие происходит в вымышленной стране, однако все подробности жизни в ней реалистичны и конкретны: выходят журналы, работают аптеки и рынки, во дворах играют дети, функционируют военные штабы… Правда, уже много лет в стране идёт гражданская война, но кто с кем воюет и за что – уже непонятно, словно это война с «условным противником».Повесть входила в шорт лист премии «Дебют» в номинации «Фантастика».

Глава шестая

Ей нужно было выйти на воздух, но не было сил подняться. Машка слушала, как здание дышит и кипит. Не всё. Какие-то комнаты вымерли. Раньше она бы заинтересовалась, но не теперь. Теперь странный сдвиг пространства сопровождал и живых, из плоти и крови, людей. Не время гоняться за призраками.

— Павел, зайди ко мне.

Еще три минуты тишины. Машка сидела, положив руки на папку.

— Вызывали? — спросил Павел, появляясь в дверях.

Он был бледный, даже немного зеленоватый. А еще он не смотрел ей в глаза. Машка вздохнула, она совсем забыла, что обидела его.

— Сколько же ты выпил вчера?

— Вы вызвали меня по делу?

Машка встала.

— Подойдите.

Павел сделала пару шагов.

— Ближе.

Он оказался совсем рядом. Стоял почти вплотную.

— Паша, не сердись.

Павел молчал и смотрел в сторону. Машка поморщилась.

— Паш, я устала. Честное слово, не будь ребенком. У меня тут и так детский сад, штаны на лямках. Павел…

Он опустил глаза.

— Извини, я не имею права, просто…

Она потрепала его по плечу.

— Садись, я налью тебе газировки. Ты совершенно не умеешь пить.

— А это поможет?

— Поможет, поможет. Не похмеляться же тебе. А раньше даже похмелялись шампанским, углекислый газ в этом смысле хорошее средство.

Машка протянула ему фляжку. В этот раз там была фанта. Павлу, правда, стало немного лучше. Он посмотрел на Машку, она выглядела как-то потрепанно, как будто недавно вернулась из маленького локального боя.

— Что-то не так?

— Тяжелый разговор с подопечным.

— Знаешь, просто… еще одна девушка предпочла мне другого.

Машка посмотрела на него как-то очень мягко, но ничего не сказала.

— Помоги мне с работой. Ты ведь все-таки мой подчиненный.

Она просидела над бумагами пока буквы перед глазами не стали расплываться.

— Я пройдусь, закончишь тут один?

Павел кивнул, не поднимая глаз. Он внезапно очень увлекся. Или сделал вид, что увлекся.

Машка вышла из гипермаркета и двинулась по улице. День был необычно светлым. Солнце не грело, но светило в полный накал. Кучевые облака опускались на крыши, пугали кошек, скользили.

Машка оказалась на улочке Боковой. Здесь, если верить местной карте, располагалась контора государственной безопасности. Слепые видеокамеры все так же изучали пространство, но жизнь ушла из здания. Машка внезапно подумала, что надо бы заклеить объективы им, как закрывают глаза мертвецам.

Мысль заставила ее остановиться. Она стояла на углу и смотрела на то места, откуда ушла всякая безопасность. Из углового окна в солнечном ярком свете кто-то кормил голубей. Сизые птицы слетались туда. Срывались с карниза и снова взлетали.

Машка смотрела из-под руки. Крылья взбивали светлый воздух. Это было странно.

Машка толкнула дверь с покосившийся вывеской и вошла в пустое пространство. Преодолела сломанный турникет. Ей стало не по себе. Здесь и раньше все было не очень-то жизнерадостным, а теперь все просто вымерло. Плитка. Крутые лестницы вверх и вниз. Можно было пойти поискать тайные пыточные или страшные подвалы со скелетами.

Машка ухмыльнулась своим мыслям, и стало легче, не страшно.

Она уже поговорила и со своими личными призраками, и с приведениями домов и улиц, и они на совместном совете разрешили ей говорить только с живыми и заботиться о живых.

Машка подошла к лестнице. Даже отсюда слышалось хлопанье крыльев и клекот.

Она подумала и вдруг побежала вверх, как будто снизу ее выцеливал неведомый снайпер. Она пряталась в нишах, скользила вдоль стен, пока не достигла самого верха, и остановилась, тяжело дыша.

В одном из кабинетов Олег Глумус кормил голубей из открытого окна.

— Птица мира, — сказала Машка.

Она даже не удивилась, просто устало опустилась на стол возле дверей.

— Добро пожаловать в мир живых, — добавила она, переведя дыхание.

— И тебе, мать, здравствуй, — Олег высунулся в окно наполовину и высыпал остатки семечек из пакета. — Я еще не решил возвращаться к живым, ты успеешь подготовить приветственные речи, фейерверки и красную дорожку.

— Тебя не берут пули?

— Пуля дура, штык — придурок.

Олег налил себе чего-то из графина. Запахло лимоном.

Машка поежилась.

— Я знаю, мать, ты очень мне рада, ведь я — это все, что осталось у тебя от покойного мужа. Но можешь меня не обнимать, я еще маненько бесплотный.

Машка слушала его, — слова были почти таким же шумом, как воркованье голубей.

— Что ты здесь делаешь?

— Я тут ищу. Я тут изыскиваю. Архивы в Макарове сожгли, но кое-какая инфа осталась.

Машка молчала.

— Я думала, ты умер, — сказала она через минуту. Олег закрыл окно.

— Я сам так думал.

— Дай мне тоже выпить, — попросила она.

Олег плеснул в стакан немного из графина, лениво подошел к ней. Машка сделала глоток.

— А вообще ты это здорово зашла, мать, ты мне нужна.

Машка подняла глаза.

— Ты ведь квартирщик. Ты работала в этом русле. Так что мне тебе послала Родина, как пить дать.

— Я куратор.

— А фигня. Я тебя переведу, будешь здесь жить, изучать, будешь сообщать мне, что увидишь. Тестики стандартные подкину.

— Зачем? — тупо спросила Машка.

— Тут много было прикольных людей. Шпионов, шпионок, шпиончиков. Их ловила Родина, чтобы сказать ай-яй-яй.

— Я в них не верю, — сказала Машка.

— Ну и правильно, — оживился Олег, — правильно. Но ты поработай. Поработай.

— Не буду.

— Почему?

— У меня там люди. Я давно не практиковалась. Я не могу работать одна.

— Так давай заберем твои боевые единицы сюда. Много их?

— Три боевых офицера и один штабной.

— О! Это целый отряд, мать, ну ты даешь. Зачем они тебе вообще-то? Ты с кем-то из них спишь?

— Да.

— Кто-то из них тебя любит?

— Да.

Олег ухмыльнулся.

— Ну, хорошо, молодая вдова. Перечисли имена, я запишу.

Он вытащил из кармана огрызок карандаша и блокнот. Олег записал троих, последним Машка назвала имя Кирилла Плотвинина. Олег оторвался от бумаги.

— Не, мать, этого не могу.

— Либо все, либо никто.

— На фиг тебе сдался этот… терпеть не могу вундеров, умненькие детишки меня настораживают, да и приказ уже подписан, на фронт его отправляют.

— Тогда я пошла. Не буду я здесь работать. Здесь вредная обстановка, — она допила залпом остаток из стакана. — Слушай, а за что его, а? Чем он так всем насолил?

Олег потер ладони.

— Ты представляешь, что такое вундер, видевший войну?

— Нет.

— А я представляю. Это оружие массового поражения. Долбанутый гений, и хрен знает, куда его занесет. На фиг нам такое счастье?

— Мне он нужен. Без него я не смогу работать. Пространство большое.

Олег поморщился, как от лимона.

— Ладно, мать, ты, похоже, кой-чему научилась, хотя та же дура. Опять нашла себе на голову проблем. Не ценишь старания старика Олега. В штабе тепленькое местечко выбил, так нет же… Я постараюсь отложить его отправку. Надолго не выйдет.

Машка кивнула.

— Хорошо, я могу тебе помочь.

— Я тебя заставить мог. Приказать, типа.

Она, наконец, улыбнулась.

— Почему не стал?

— А ты чеканутая. Так лучше работать будешь.

Они еще посидели молча, смотрели, как пыль играет в лучах.

«Ты их не спасешь, — сказал он взглядом, — никого здесь нельзя спасти».

«Я попробую».