Приключения Пиноккио

Карло Коллоди, 1881

Книга «Приключения Пиноккио» Карло Коллоди уже давно стала национальным достоянием Италии, и её тиражи занимают лидирующие строчки не только среди детских, но и среди взрослых книг, а сюжет сказки лёг в основу многих художественных фильмов. Это история деревянной куклы, сделанной из говорящего полена, которая научилась быть человеком. За детским сюжетом угадывается сложная проблема взросления, а сказочные обстоятельства приключений Пиноккио, его поведение, встречи и непростые решения научат читателя принимать ответственность за поступки, отличать правду от лжи. Чтение этой великолепной книги неизменно приносит радость детям и взрослым.

Глава 11

Манджафоко чихает и прощает Пиноккио, который после этого защищает и спасает от смерти своего друга Арлекина

Манджафоко, что означает «глотающий огонь», — а именно так и звали хозяина театра, — на вид был страшен из-за чёрной бороды, закрывавшей его грудь и ноги будто фартук. Но на самом деле сердце у него было незлое. Когда перед ним предстал несчастный Пиноккио, вырывающийся и вопящий от страха, Манджафоко стало жаль его. И он так старался подавить в себе это чувство, что в конце концов не выдержал и яростно чихнул. Тут поникший было Арлекин оживился. Он наклонился к Пиноккио и прошептал:

— Добрый знак, братишка! Раз хозяин чихнул, значит, ему тебя жалко и ты можешь спастись!

Надо сказать, что если обычно люди от сострадания и жалости льют слёзы, то Манджафоко, расчувствовавшись, принимался чихать.

Отчихавшись, Манджафоко прикрикнул на Пиноккио:

— Не реви! У меня от твоих причитаний живот подводит. Я прямо чувствую… апчхи! апчхи!

— Будьте здоровы, — сказал Пиноккио.

— Спасибо. А что, твои отец с матерью живы? — спросил Манджафоко.

— Отец жив, а матери я никогда не знал.

— Какое горе будет для твоего отца, если я брошу тебя в огонь! Бедный старик! Как мне его жаль! Апчхи! Апчхи! Апчхи!

— Будьте здоровы, — сказал Пиноккио.

— Спасибо. Вот видишь, и я бываю великодушен. А ведь мне нужны дровишки, чтобы дожарить ужин, и ты, честно говоря, пришёлся бы весьма кстати! Ну да ладно, раз я решил тебя пожалеть, о чём теперь говорить. Придётся вместо тебя спалить куклу из моей собственной труппы. Стража!

На зов немедленно явились два деревянных стражника. Они были высокие и очень худые. На головах у них красовались шляпы, а в руках сверкали обнажённые мечи.

Манджафоко приказал им:

— Схватите Арлекина, свяжите его и бросьте в огонь. Мне нужна хорошо прожаренная баранина!

Представьте, каково было несчастному Арлекину! Ноги у него подогнулись от ужаса, и он упал, ткнувшись носом в пол.

Это было выше сил Пиноккио, он бросился к ногам Манджафоко и взмолился, заливая слезами его длинную бороду:

— Сжальтесь, господин Манджафоко!

— Здесь господ нету, — огрызнулся хозяин театра.

— Сжальтесь, о рыцарь!

— Рыцарей здесь тоже нету.

— Сжальтесь, командир!

— И командиров нет.

— Сжальтесь, ваше превосходительство!

Услышав, что его величают «превосходительством», Манджафоко расплылся в улыбке, подобрел и сразу стал гораздо сговорчивее. Он повернулся к Пиноккио и спросил:

— Ну, и чего ты от меня хочешь?

— Умоляю вас, помилуйте бедного Арлекина!

— Никаких помилований! Раз я пожалел тебя, придётся сжечь его: надо же дожарить баранину.

— В таком случае, — отважно вскричал Пиноккио, сорвав с себя колпак, — в таком случае я знаю, как должен поступить! Вперёд, стражники! Хватайте меня и бросьте в огонь! Несправедливо, если Арлекину, моему верному другу, придётся умереть из-за меня!

При этих словах все куклы, находившиеся в комнате, зарыдали. Стражники и те всхлипывали как младенцы.

Поначалу Манджафоко оставался холоден и твёрд как ледяная глыба, но понемногу и он стал оттаивать — и чихать. Чихнув четыре, а то и пять раз, он протянул к Пиноккио руки и с чувством воскликнул:

— Какой же ты славный отважный мальчуган! Иди сюда и поцелуй меня!

Пиноккио кинулся к Манджафоко, с проворством белки вскарабкался по его бороде и звонко чмокнул его в кончик носа.

— Так я помилован? — еле слышным голосом пролепетал несчастный Арлекин.

— Помилован! — отозвался Манджафоко. И добавил, вздыхая: — Ну ладно, так и быть. Придётся мне сегодня есть недожаренный ужин. Но в следующий раз горе тому, кто подвернётся мне под руку!

Услышав о помиловании, куклы выбежали на сцену, зажгли все лампы и канделябры, как для настоящего представления, и закружились в танце. За танцами их и застал рассвет.