Черный квадрат. Супрематизм. Мир как беспредметность

Казимир Малевич, 2019

Великий русский художник Казимир Малевич – одна из ключевых фигур отечественного авангарда, основоположник супрематизма, теоретик искусства, философ и педагог. Всю свою жизнь он посвятил поиску и созданию уникального направления живописи, отображающего его философскую теорию, представление о мироздании и искусстве. Его концепция прошла несколько стадий своего развития: импрессионизм – неопримитивизм – кубофутуризм – супрематизм. Последнее направление – супрематизм – было разработано непосредственно Казимиром Малевичем, а наиболее известная картина художника «Черный квадрат», которая и по сей день является предметом для споров, стала его живописным манифестом. К 1920 году вокруг Казимира Малевича сложилась группа преданных учеников – УНОВИС (Утвердители Нового Искусства), придерживавшихся тех же художественно-философских взглядов, что и их учитель. В книгу вошли статьи разных лет, а также два крупных произведения художника – «Супрематизм. Мир как беспредметность, или Вечный покой» и «Из книги о беспредметности», иллюстрирующие его философские и творческие принципы. Новое искусство, по мнению Казимира Малевича, связано с переходом «к новому живописному реализму, беспредметному творчеству», согласно которому мастер должен не копировать натуру, а создавать собственные художественные миры. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Я пришел

Я пришел к супрематизму — творчеству беспредметному.

Няни вчерашнего дня рассказывают нам сказки о Хеопсовых пирамидах. И молодое ваше сознание лежит у подножия пирамиды, присыпанное сонной пылью прошедших веков.

А няни в ковчеге казенной академии до сих пор проповедуют величие и красоту вчерашнего. И под звуки песенки дремлет молодая душа. Молодые художники, как молитвенники, держат на стенах портреты вчерашнего дня и приспосабливают огромное машинное время, для того чтобы протянуть в ушко иголки старого.

Мы, супрематисты, были непослушными детьми, как только завидели свет, сейчас же убежали от слепой няни.

Мы выбежали к новому миру, там увидели чудеса, не было ни кости, ни мяса, мир железа, стали, машины и скорости царил там.

Старый мир уложил свое бремя на десятине кладбища. В новом же мире тесно на земле, мы летим в пространство, роем в его упругом теле новые проходы, и орлы остаются в низинах нашего совершенства.

Мы побеждаем того, кому приписано творение, и мы доказываем полетами крыльев, что мы все пересоздадим, себя и мир, и так без конца будут разломаны скорлупы времени, и новые преображения будут бежать.

Мы, супрематисты, заявляем о своем первенстве, ибо признали себя источником творения мира, мы нормальны, ибо живы.

Новый мир метнулся, как вихрь, нарушил покой угасающих старцев, вместо матрацев, мягких перин положил бетонные плиты, вместо тяжелых в беге телег двинул колеса паровозов.

Мы услыхали в себе шум вихреворота, мир фабрик, мы увидели, как из души огнерабоче-рук срывались ввысь новые птицы; как один за другим, миллионами мчались напоенные бензином, сытые автомобили, как метали машины с горбатых, дугообразных тел огонь, свет, электричество.

Мы увидели, как версты расстояний сгущенными снопами пролетали десятками.

Мы из томительно длинного ползущего чада перенесли версты в терции мгновений.

Но вы, убаюканные в тиши песков Египта, в смертельно тоскливом покое пирамид, не скоро услышите стуки бегущей современности.

Но ты, пролетарий, кузнец нового времени, ты куешь время формами, из твоей груди идет вихрь рождений, ты новатор. Ты должен увидеть хоть в субботу мир твоей руки.

Все это увидели мы, будучи футуристами, и на холстах запечатлели мы мир нового дня.

Мы только указали, что мир кости и мяса давно вами съеден и скелеты лежат на кладбищах.

Мы указали, как на лазейку, на последнюю баррикаду — мир вещей.

И ринулись с баррикады к миру нового преобразования, к легкому, беспредметному, ибо наступает великое перевоплощение нашего бессмертного духа. Мы сейчас живы, мы с вами, мы говорим вам, но слова наши не слышны, уши ваши забиты ватой, ветошью, и до сознания вашего дыхание слов наших не доходит.

Но звук наших слов висит, как солнце, в пространстве и не сегодня, так завтра проникнет к вам. Это уже будет тогда, когда в первых словах мы умрем, и будет отзвук, эхо, возвращающееся из леса к вашему слуху.

Ибо мы будем уже мертвы.

Анархия, № 79