Обучение рукопашному бою в русской императорской армии в конце XIX – начале XX веков

И. С. Пономарёв

Предлагаемое читателю издание посвящено исследованию организации и способов обучения рукопашному бою в русской императорской армии с последней четверти XIX века и по период Первой мировой войны включительно. На основе анализа официально утвержденных уставов, наставлений, инструкций и мемуарной литературы описан диапазон основных приемов и движений, которым обучались солдаты и офицеры, принципы организации и проведения занятий, а также использование этих приемов на практике.

© И. С. Пономарёв, 2020

ISBN 978-5-4498-6200-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Введение

Толковый словарь живого великорусского языка Даля В. И. трактует понятие рукопашный бой следующим образом: «Рукопашь, рукопашка, рукопашье, рукопашный бой, драка, схватка, ручной бой холодным оружием или дубинами и кулаками». В словаре Ожегова С. И. оно определяется как, «бой (схватка), производимый холодным оружием, штыками и прикладами». Рукопашный поединок с применением штыка называют штыковым боем. «Культура штыка в старой русской армии была высоко развита и, занимая почетное место до империалистической войны, составляла значительное звено в системе подготовки и воспитания пехоты»¹. Кроме того, наряду со штыком в ближнем бою, как пехотой, так и кавалерией активно использовалось длинноклинковое холодное оружие. Де Вит Л. В. в своей знаменитой книге «Конница: вооружение и владение холодным оружием» писал: «Превосходство в рукопашном бою должно быть на стороне того, кто в свалке лучше владеет конем и холодным оружием. А чтобы и то и другое производить искусно, надо этому обучать еще в мирное время»².

В конце ХIХ — начале ХХ века во многих европейских армиях на полях сражений продолжала главенствовать линейная тактика пехоты. Последней ее разновидностью являлось построение цепью. Здесь, с одной стороны, сохранялись преимущества линейной тактики (возможность стрелять залпом, бойцы при этом не мешали друг другу), с другой — минимизировались потери от пулемётного и артиллерийского огня. Русский военный деятель, участник Первой мировой войны Буняковский В. В. в одной из своих работ писал: «Сущность действий наступающей пехоты заключается в приближении к противнику вплотную, с возможным сбережением своих физических и моральных сил, с целью истребления противника ближним огнем, а тех частей его, которые неуязвимы для огня — штыком»³. Последний период атаки, то есть движение с расстояния в 300 — 150 шагов называлось ударом в штыки. Это расстояние необходимо было преодолеть как можно быстрее. Русский генерал, автор книг и статей по теории военного искусства Мау Н. И., так описывал подобные действия: «Двинувшись для удара в штыки, следует идти прямо и быстро к атакуемому предмету, не останавливаясь, пока цель атаки не будет достигнута; малейшее колебание, нерешительность, а тем более какая бы то ни было остановка, может повлечь за собою громадные потери и иметь гибельные последствия»⁴. А вот как описывает реальные штыковые атаки очевидец боев русско-японской войны 1904—1905 гг.: «Движение для удара в штыки обыкновенно начиналось с 200 — 300 шагов, иногда с больших расстояний. Впрочем, во время действий в горах были случаи, что противники лежали друг против друга на расстоянии 100 шагов, не решаясь двинуться вперед. Каких либо определенных форм не придерживались, и почин движения, чаще всего, исходил от офицеров. Этими минутами часто пользовались русские для производства контратак. Штыки обычно примыкались перед самым ударом или даже во время движения»⁵ Штыковой бой являлся решающим, заключительным элементом атаки. Однако начавшаяся Первая мировая война показала, что с развитием стрелкового и артиллерийского вооружения, огневое преимущество практически всегда оставалось за обороняющейся стороной. В результате чего война впоследствии приобрела затяжной характер. Но все равно, даже «в связи с позиционной, траншейной войной возникли многочисленные личные поединки солдат, в ходе которых на близкой дистанции использовались штыки, ножи, саперные лопатки, котелки и даже каски»⁶. Примечательным являлся и тот факт, что даже ручная граната, часто служила для нанесения ударов, а не для метания.

Таким образом, наряду с ружейным и артиллерийским огнем, большое значение придавалось действию холодным оружием, как средству окончательного разгрома противника. Вместе с тем, в конце XIX — начале XX веков с развитием артиллерийского и стрелкового вооружения количество лиц погибших на полях сражений от поражения холодным оружием значительно сократилось. На это указывали и статистические данные, полученные еще в период русско-японской войны. Вот что писал по этому поводу капитан Французского генерального штаба Ниессель: «Штыковые бои встречаются одинаково часто, как во время боев под Порт-Артуром, так и в полевых сражениях. По обнародованным данным медицинской статистики, 80—85% ран причинены ружейными пулями, 8% — артиллерийскими снарядами и 7% — холодным оружием, т. е. разрушительное значение обоих последних средств поражения почти одинаково»⁷.

В кавалерии, при наличии схваток на близкой дистанции, действие холодным оружием имело еще большую практическую ценность, чем в пехоте. Известный русский военный теоретик Леер Г. А. отмечал: «Кавалерия действует только ударом, только холодным оружием, решающим успех боя мгновенно»⁸. Но «к началу Первой мировой войны кавалерия, как род войск, переживала глубокий кризис. Резкое увеличение плотности огня скорострельных полевых пушек и пулеметов указывало на невозможность конных атак на открытой местности»⁹.

Вместе с тем в русской армии рукопашный бой традиционно считался одним из важнейших разделов боевой подготовки войск. Его основной задачей являлось научить солдата умело действовать холодным оружием в ближнем бою. Русский офицер Белогрудов в книге «Исповедь кавалериста» писал: «Нравственное влияние удара холодным оружием, например, пехоты в штыки или кавалерии в шашки, всегда останется по результатам своим в акте боя — главнейшим»¹⁰.

Рукопашный бой в русской армии развивался по двум основным направлениям. В пехоте солдат обучали технике штыкового боя, а офицеров — фехтованию. В кавалерии фехтование саблей и шашкой изучалось как офицерами, так и нижними чинами, а пикой — только рядовыми кавалеристами. Крупнейший военный теоретик второй половины XIX в. Драгомиров М. И.¹¹ писал в «Солдатской памятке»: «Всегда бей, никогда не отбивайся. Сломался штык — бей прикладом, приклад отказал — бей кулаками; попортил кулаки, вцепись зубами. Только тот бьет, кто отчаянно и до смерти бьется»¹². Можно предполагать, что применение ударов голыми руками в штыковом бою предполагалось, как само собой разумеющееся средство. Однако приемам безоружного боя русских солдат никто и никогда специально не учил. Таким образом, обучение рукопашному бою сводилось исключительно к изучению техники владения холодным оружием. И это обстоятельство необходимо рассматривать именно в контексте с обучением технике фехтования. Здесь резонно возникает принципиальный вопрос, а существовала ли вообще русская школа фехтования? Для этого необходимо обратиться к первоисточникам.

Вот что писал об этом участник Первой мировой войны, инструктор фехтования и вольтижировки Офицерской кавалерийской школы Олсуфьев В. А.: «Собственной нашей русской школы фехтования нет, ибо единственная, которая могла считаться таковою, — Соколова, теперь устарела, и нам приходится заимствоваться от иностранцев, у которых фехтование беспрерывно практикуется и совершенствуется.

По справедливости нужно заметить, что нигде так мало не обращалось внимания на обучение владению холодным оружием, как у нас в России за исключением Кавказа и у горцев вообще, где оно всегда было прирожденным искусством, да и то, с введением и усовершенствованием огнестрельного оружия, оно и у них стало падать.

Из иностранных школ более подходящей для нас является итальянская, так как в ней в высшей степени совершенства выработана метода фехтования на эспадронах (саблях), чего нет во французской, где все внимание почти обращено на владение рапирой и шпагой; фехтование же на эспадронах¹³, даже в кавалерийских полках, почти не практикуется»¹⁴.

Обучение технике традиционного, то есть двухстороннего фехтования осуществлялось преимущественно в кадетских корпусах, военных училищах и учебных командах. В одном из номеров журнала «Разведчик» за 1894 г. в статье «Фехтование» отмечалось: «Так называемое итальянское фехтование, которому обучают юнкеров военных училищ…, никогда не привьется в войсках, да оно им и не нужно»¹⁵.

Кроме того, необходимо отметить, что в групповом рукопашном бою до обмена ударами, парирования и контратак, то есть всего того, что представляется фехтованием, дело доходило редко. Чаще всего исход поединка решал первый, он же единственный удар, причем как в пешем, так и в конном сражении. В случае одиночного затяжного обмена ударами преимущество, как правило, оставалось за тем, кто обладал навыками традиционного фехтования. Пример подобного поединка приводит Саянский Л. в «Дневнике казачьего офицера», относящегося к периоду Первой мировой войны. Вот как он описывает схватку с австрийским офицером: «Вчера в такой же атаке мне пришлось столкнуться с ихним офицером. У него был узкий, но длинный палаш. У меня казачья шашка без гарды. Я инстинктивным движением натренированной на „защитах“ руки отвел удар и нанес свой. Минуты две мы дрались как в манеже на состязании, чутко и по звериному ловко и осторожно… На десятом ударе мне удалось ткнуть его концом шашки в правый висок и больше я его не видел…»¹⁶. Однако самым значимым фактором, нивелирующим любые индивидуальные преимущества, являлось обстоятельство массовой, групповой битвы, в рамках которой и проходили поединки. В подавляющем большинстве случаев исход поединка решали третьи лица, которые рубили, закалывали и застреливали противника своего товарища. В такой ситуации невозможно говорить о каком либо превосходстве одного из противников или системы фехтования и рукопашного боя в целом.

На а теперь, давайте рассмотрим, как происходило обучение, и что представлял собой рукопашный бой в русской армии.

Обложка книги Соколова Н. В. «Начертание правил фехтовального искусства» 1843 г.

Обложка книги Соколова Н. В. «Правила искусства фехтования пикой» 1853 г.

Примечания

1

Калачев Г. А. Штыковой бой: (По иностранным источникам). — Л., 1927. — С. 5.

2

Де-Витт Л. В. Конница: вооружение и владение оружием. — Изд. 2-е. — М., 2011. — С. 149.

3

Буняковский В. В. Тактика и техника боевых действий пехоты. — С.-Петербург, 1912. — С. 6.

4

Мау Н. И. Воспитание и обучение пехоты, от поступления на службу новобранцев до совместных занятий войск в составе трех родов оружия. — Варшава, 1882. — С. 335—336.

5

Русско-японская война в наблюдениях и суждениях иностранцев. Вып. 5: Из записок очевидца мукденских боев. Наступательные действия пехоты: по опыту русско-японской войны. — С.-Петербург, 1906. — С. 30.

6

Плескачевский В. М. Оружие в криминалистике: понятие и классификация. — М., 2001. — С. 238.

7

Из опыта русско-японской войны: тактические выводы капитана Французского генерального штаба Ниесселя. — С.-Петербург, 1906. — С. 8

8

Леер Г. А. Прикладная тактика. — С.-Петербург, 1877. — С. 187.

9

Артеменко В. Ярославицкий бой // Клинок. 1912. №6. — С. 36.

10

Белогрудов И. Исповедь кавалериста. — С.-Петербург, 1896. — С. 208.

11

Драгомиров М. И. (1830—1905 гг.) — крупнейший военный теоретик российской империи 2-й половины XIX века, генерал-адъютант, генерал от инфантерии, киевский, подольский и волынский генерал-губернатор. Один из ведущих военных педагогов своего времени, Драгомиров возглавил в 1878 году Академию генерального штаба. Его «Учебник тактики» (1879) служил настольной книгой для нескольких поколений военачальников России.

12

Драгомиров М. И. Солдатская памятка. — С.-Петербург, 1890. — С. 22.

13

В русском языке с конца XVIII века данное понятие закрепилось за тупыми саблями и палашами, применяемыми при обучении фехтованию.

14

Олсуфьев В. А. Рубка и фехтование. — С.-Петербург, 1904. — С. 8—9.

15

Фехтование // Разведчик. 1894. №182. — С. 307.

16

Саянский Л. В. Три месяца в бою: дневник казачьего офицера. — М., 1915. — С. 118.