Дожить до утра

И. Сокол, 2018

«Завтра может не наступить. Беги и, может быть, доживешь до утра» – таков основной посыл нового компьютерного детектива. При расследовании дела о крупном хищении в преуспевающей фирме подозрения падают на молодую сотрудницу отдела, никак не связанного с банковскими расчетами. Вынужденная спасать свою жизнь, девушка начинает собственную игру. Ей противостоят крупные бизнесмены, силовики, хакеры и даже животные. С помощью друзей и коллег героиня старается выпутаться из окутавшей ее смертельной паутины. В коллаже обложки использовано фото iStok.

Глава 1. Побег

— Наша компания оказалась в очень неприятной ситуации, и это настолько серьезно, что нам придется принимать решительные действия в отношении ответственных лиц… — голос директора звучал спокойно и уравновешенно, однако металлические жесткие нотки заставили всех притихнуть, и люди сидели не шелохнувшись. Слышно было, как звенит тишина.

До сих пор при одном лишь воспоминании Лера ощущала то напряжение, которое она испытала на том последнем собрании, хотя прошло уже немало времени. Тогда от голоса директора по ее спине побежали мурашки. То же самое она испытывала вновь и вновь, вызывая в памяти прошедшие события. Этот человек умел иногда создавать вокруг себя такую атмосферу, при которой люди замирали и не могли даже пошевелиться, настолько сильно было его энергетическое воздействие на подчиненных. Когда он шел по коридору, все расступались или «впечатывались» в стены, уборщицы становились незаметны, а сотрудники здоровались тихо и уважительно, вытягиваясь, не потому что это требовалось, а потому что они принимали его как властную и сильную личность, которая и одарит, и накажет справедливо.

От воспоминания сдавливало горло и подкатывала тошнота, хотя она давно ничего не ела. «Это просто нервы… надо успокоиться и все как следует не торопясь спокойно обдумать!» — убеждала себя Лера.

Был конец лета. Солнце уже садилось далеко в поле. Дорога казалась бесконечной. Вдоль этой дороги Лерка плелась уже почти целый день. Ноги ныли, хотелось упасть. Машины проносились мимо нее с огромной скоростью. Ей уже всё было безразлично. Сначала, только заслышав звук мотора приближающейся машины, она еще пыталась прятаться в ближайших кустах и канаве, тянущейся вдоль дороги, потом просто шла по тропинке, если таковая появлялась; когда тропинка исчезала, она опять выходила на дорогу. Хорошо, что тропинки были практически везде, и благодаря ее неброской одежде ее не было видно издалека. К счастью, она была в джемпере, джинсах и кроссовках, это дало возможность перемещаться поначалу быстрее. Она понимала, что сейчас главное исчезнуть, дальше будем действовать, как Скарлетт О'Хара: об этом я подумаю завтра…

Тропинка снова вильнула в сторону поля. Обширные пожни, слегка прикрытые со стороны дороги кустами, тянулись справа. И если бы не ситуация, которая загнала ее сюда случайно, можно было бы наслаждаться видом бесконечных полей, напитавшихся за лето, и густыми, сильными травами, наклоняющимися под дуновением ветра. Когда ветерок менял направление, то до нее доносился запах скошенной травы.

Хотелось есть. Хотелось пить. Хотелось сразу все. Мало ли что сейчас хотелось. Факт оставался фактом: реальность жестокая вещь, и сейчас она торжествовала и в то же время расслабляла своим визуальным однообразием. Ни на поле, ни поблизости не росло ничего съедобного, ягод на кустах, росших вдоль поля, не было, а до леса, темневшего где-то на горизонте, еще добраться надо.

Несмотря на голод, умиротворяющая обстановка сделала свое дело. Эта идиллия помогла Лере расслабиться и посмотреть на произошедшие события со стороны, даже немного проанализировать ситуацию и более-менее прикинуть примерный план действий на ближайшие дни. Однако темнело все раньше, где-то надо было прилечь, да хоть прямо в поле, голова уже не соображала, а от голода сил становилось все меньше и меньше: «Все… Сейчас упаду, и ладно, за кустами никто не увидит». Конечно, это был бред — земля пока хоть и теплая, нагретая за день солнцем, но ночью станет холодной, долго не проспишь, да и пачкаться не хочется.

Проблемы сиюминутные и насущные отодвинули все события прошедшего дня и все-таки заставили Леру сконцентрироваться на том, что ей необходимо прямо здесь и сейчас. Она всмотрелась вдаль — хоть бы какая деревня, но ничего вокруг, кроме полей и кустов… Еще прошел час, стало смеркаться. Машин на дороге значительно поубавилось, но каждая, проезжая мимо, освещала ее ярким светом фар…

Наконец-то!!!

В поле она увидела старый серый деревянный сарай, обросший по периметру кустами, — жуткое зрелище. Она прибавила ходу. Пока еще хоть что-то видно, нужно как следует обследовать сарай. Конечно, она там будет как тополь на Плющихе, бельмо на глазу, прыщик на заднице, вошь на лысине, в общем, «сарай в поле». Но скоро стемнеет, и она просто замерзнет. Одним словом, ситуация загнала к сараю, или, если точнее, то в сарай.

Сарай был большим. Лерка обошла убогое строение вокруг. Было тихо. Что-то скрипело внутри него, а в задней стенке сарая, прямо над землей, виднелся небольшой проем, где подгнившая стена совсем развалилась от влаги. Неважно. Сойдет и такой, главное, есть крыша. Она подошла к двери и увидела огромный замок. Кроме того, дверь непонятно зачем была подперта мотыгой. Она переставила мотыгу к стене и потрогала замок. Тяжелый, ржавый, в общем-то самый обычный амбарный замок. Лера дернула его несколько раз и забилась в истерике. Она кричала и ревела, била ногой в дверь, потом от бессилия медленно сползла по стене спиной, размазывая слезы, и уселась прямо на землю. Вся ее жизнь уперлась в большой ржавый замок. Замок, который мешал укрыться в единственно возможном убежище, замок, который создавал очередные препятствия в и без того сложной ситуации, из которой она совсем не видела выхода. Минут пять она проплакала от жалости к себе. И наконец, взяла себя в руки, немного отдышалась:

— Это хорошо — пореветь, пока никто не видит, — бормотала она, — сейчас в голове прояснится, и что-нибудь придумаю, это же не замок и не дверь, а просто рухлядь.

Она не заметила, как стала говорить сама с собой… Снова посмотрела на замок. Пока она билась в истерике и стучала по двери, болты, на которых крепилась петля, почти вылезли и ходили в двери ходуном, именно поэтому дверь и была приперта мотыгой. Замок был повешен скорее для вида… Она вытащила болт, и петля упала вместе с замком, повиснув на втором болте.

Тогда Лерка потянула дверь на себя. Трава, плотной стеной выросшая у порога сарая, мешала двери открыться. Лерка протиснулась в образовавшуюся щель и стала осматривать сарай. По углам валялся садовый инвентарь, а верней полусгнившая утварь: дырявое ведро, доски, сваленные у стены, дряхлая мешковина для картошки, древки инструментов… Прошла дальше, споткнулась обо что-то, дошла до досок и разместила их так, чтоб можно было улечься. Навалила мешковину поверх и вернулась, чтоб закрыть дверь.

Возникла загвоздка: изнутри снова замок не навесишь. Следы Лериной бурной деятельности были видны повсюду. «Глупая курица, можно хоть иногда думать на шаг вперед, — ругала она себя. — Если тебя до сих пор не догнали, так это чудо, и этот сарай они не обойдут. Надо спрятаться, пока совсем не стемнело. Может, не увидят ночью… И мотыгу заберу на всякий…» — успокаивала она себя, при этом раздраженно шмыгая носом и проявляя негодование и легкую злость.

Прикрыв, как сумела, дверь, она повалилась на мешки, уставшая, еле живая. Сквозь дыры в крыше уже виднелись звезды, глаза привыкли к темноте. Стало прохладно. Лерка зарылась в мешковину и завалилась между стеной и досками, рукой проверила лежащую рядом мотыгу. От двери ее не было видно, глаза закрылись, и она провалилась в темноту. Медленно, но окончательно ночь затянула все уголки сарая темнотой, убаюкивая и заставляя сжиматься в маленький теплый, но совершенно беспомощный живой комочек. И только очень тонкие и колючие мелкие звезды заглядывали в маленькое слуховое окошко и в большие щели в крыше.

Вдруг сквозь чуткий сон она услышала возню в том углу, где внизу стены был небольшой проем. Стену кто-то подкапывал. Безумный страх, охвативший Леру, вызвал холодок, который, казалось, ледяными струйками потек по спине. Сначала она не могла даже пошевелиться. Однако она медленно и осторожно развернулась к отверстию внизу стены, которое слегка мерцало в лунном свете, стала прислушиваться и всматриваться в темноту. Что-то серое вползло в сарай, и не только вползло само, но и что-то втащило за собой…

Это была собака… Собака? Волк? Пес сразу почувствовал непривычный запах и зарычал. Рычал и смотрел на нее. Добычей делиться он не хотел. Бежать было бесполезно. Она тоже смотрела на него. Так минут пять они смотрели глаза в глаза. У собаки… или все-таки волка? — глаза светились почему-то красным. Изнемогая от ужаса, Лерка не могла оторваться от этих красных глаз и в то же время понимала, что они так и будут смотреть друг на друга бесконечно, пока она не сделает первое движение. Деваться было некуда. Сзади стена. Животное уже не рычало, они оба замерли. Сколько это будет продолжаться? Время тянулось, никто из них не двигался. Сколько можно? Зверь не нападал. Он как будто изучал Лерку, пристально глядя на нее своими красными глазами. Первой не выдержала Лерка:

— Мне не нужна твоя еда, ешь сам! — сказала она тихо и спокойно, положила голову обратно на доски и закрыла глаза. Но сердце выскакивало и колотилось как никогда. «Если он до сих пор меня не съел, значит, у него нет таких задач… Боже, как я устала… Спать!» — эту команду она отдала сама себе, потихоньку успокаиваясь, и медленно отвернулась. Что-либо предпринимать уже не было сил. Да и что тут можно сделать? Но если она не кричала и не бежала раньше, как только собака появилась в сарае, то теперь уж точно смысла в этом никакого не было. Со стороны могло бы показаться, что Лера равнодушна к происходящему. Однако она настороженно ловила каждый звук: это единственное, что она могла сделать в практически полной темноте.

И действительно, похоже, что Леркин маневр удался: животное улеглось недалеко от нее, напротив лаза в стене, положило свой ужин перед собой и начало чавкать и хрустеть костями. «Ешь, ешь, дорогой, — думала про себя Лера, слушая жуткий хруст и представляя его сильные зубы, клыки и пасть, перепачканную кровью. — Главное, что не меня… Может, ему тоже ночью холодно, раз пришел ужинать в сарай… Может, он тут живет, и я залезла к нему в дом… Прямо к ужину… Боже, как я устала… Порасти оно все ромашками…»

Хруст стих, и они заснули. Периодически просыпаясь, Лера настораживалась, но слышала только дыхание спящего зверя и неумолчный стрекот августовских кузнечиков и снова проваливалась в сон.

Рано утром их разбудил звук мотора: со стороны дороги подъехала машина. Было еще темно. Машина остановилась, и послышался отдаленный лай собак. Доска упиралась Лере в бок, она перевернулась и еще глубже завалилась за доски вплотную к стене. Но серую собаку она видела: «серая масса» подняла голову и светила своими красными глазами. Лерку опять охватил ужас. В полутьме размеры собаки казались огромными, а ее глаза — безумными.

Сколько еще ужасов ей предстоит пережить за эту ночь?

Ее внимание все-таки переключилось на тех собак, что быстро приближались к сараю. Вот и они. Лера закрыла от страха глаза. Шум стремительно нарастал: громкий лай собак, шаги, команды, окрики. Лерка слышала разговор приехавших людей, и ей стало ясно: они заметили с дороги одиноко стоящий в поле сарай, а подойдя к нему, сразу увидели сломанный замок и, конечно же, поняли, что кто-то тут был или есть. Один человек пошел в обход сарая. Его собака учуяла присутствие кого-то внутри и потянула его к стене, под которой был подкоп; она рычала и, видимо, рвалась под сарай. Это было так близко, прямо за трухлявой стеной, и Лерке казалось, будто и нет этой стены. Она инстинктивно чувствовала каждое их движение по звукам, которые она слышала совсем рядом со своим телом.

«Серая масса» в сарае повернула голову к стене и стала наблюдать за подкопом. Мурашки поползли по всему Леркиному телу. Оба — и она, и собака — напряглись и замерли.

Хозяин окрикивал собаку, видимо, она рвалась в лаз, и все-таки, к счастью, собаку он не отпустил. Они медленно вернулись к остальным. Человек сразу сообщил, что в сарае кто-то есть. Послышались механические звуки, лязг оружия, медленно, но рывками, продираясь сквозь заросшую траву, стала открываться дверь… Первыми в распахнутой двери показались черные собаки. Доберманы. Псы рвались внутрь, поводки были натянуты, хозяева их еле удерживали. Слюнявая пена висела на их мордах. Черное на черном, темные доберманы в темноте ночи. Быстрые движения и рывки мощных и агрессивных собак, мечущихся на коротких поводках, сопровождались остервенелым лаем. Их злоба ощущалась даже в воздухе и создавала инстинктивно напряженное и жуткое состояние вокруг. Уставшие раздраженные люди еле сдерживали разъяренных обезумевших собак.

Лерка закрыла глаза и стала медленно сползать вниз, за доски, впечатываясь в гнилую стену, еще ниже, насколько возможно, да хоть бы и в землю зарыться и прикрыться этими досками, исчезнуть, раствориться, пропасть…

«Серая масса» поднялась и сначала тихо, потом громче зарычала. Шерсть поднялась дыбом. Зверь начал медленно переставлять лапы, слегка двигаясь вперед. В темноте виден был его огромный силуэт, его глаза горели красным. Зверь решительно был готов защищать свое логово. А Лерка представила, как она превращается в жидкую подвижную и бесформенную массу и медленно стекает с досок к лазу, стараясь просочиться под ним за стену… Как в знакомом кино. Как вообще в такой ситуации ей это могло прийти в голову? Абсурд какой-то… Она еще плотнее прижалась к стене. Сердце бешено колотилось, от возбуждения стало жарко. Она стала дышать чаще, стараясь взять себя в руки, чтоб не заорать во всю мощь своих легких.

И люди в замешательстве стали отступать. Они совершенно не ожидали, что в сарае может оказаться чудовище с горящими глазами. Похоже, они понимали, что в такой ситуации отпустить собак с поводков нельзя. Кто перед ними? Пес, волк? Кем бы он ни был, очевидно было одно: зверь настроен уверенно и определенно. Красные глаза смотрели из темноты. Невозможно было на глазок определить размер животного. Оно казалось огромным из-за вставшей дыбом шерсти. И оно медленно надвигалось на них… Чтобы избежать свары, люди стали оттаскивать своих собак за дверь. Им было понятно: неожиданно оказавшееся в сарае животное если и не порвет их доберманов в клочья, то уж точно серьезно покалечит. Смысла в этом не было. Раздалась громкая команда:

— Уходим! Ее тут нет!

Собаки всё рвались в сарай, а люди спешили уйти. Наконец они закрыли поплотнее дверь и потащили собак к машине.

Все-таки они искали ее, сделала вывод Лерка. Шаги и лай стали отдаляться. Затем Лерка услышала, как захлопали закрывающиеся двери машины, и звук мотора, взревев поначалу, становился все глуше и глуше, пока совсем не затих.

Наступила звенящая тишина.

Пес улегся прямо там, где стоял, опустив на лапы морду. Лерка потихоньку вылезла из-под стены и, ощутив полное бессилие и опустошенность после очередного эмоционального напряжения, раскинув руки, откинулась на доски. Полежав так минут десять и убедившись, что все кончено, она опять зашевелилась.

— Адская зверюга! Так же можно описаться!!! Они ж тебя съели бы! — она ворчала, почти шепотом произнося слова и зарываясь в мешковину, чтобы снова устроиться, насколько это было возможно, на своем «царском ложе». «Адская псина», она же «серая масса», вспомнила о своей недоеденной добыче, вернулась к ней, рыкнула, легла рядом и закрыла глаза. Лерка с благодарностью смотрела на «серую массу». Но пес даже не обернулся. Они снова быстро заснули.