МИНЕЙ-ЗАВОЕВАТЕЛЬ (ХРОНИКИ СИЛИРИИ). Продолжение «Митинеиды» и «Фиреи». Фэнтези

Ия Карповская

Кто бы знал, с чем придется столкнуться юному Минею, сыну Митинея, когда он, домашний и не знающий жизни, столкнется на границе с парнями посильнее себя… Кои его поведут к Императору Физару, крылатому, ростом с человека, да и с длинными усиками, как у бабочки, на голове… Такими же, как у Минея, и удивится парень – оказывается, это его сородичи. И рядом с Императором сидела его дочь…

ГЛАВА ПЕРВАЯ

РОЖДЕНИЕ БУДУЩЕГО. (РОЖДЕНИЕ ПОЛКОВОДЦА)

Юноша — полуэльф по имени Миней оказывается в неизвестной стране под названием Силирия. Не будь его — неизвестно, ЧЕМ бы стала махонькая страна площадью с Австралию. Махонькая страна, наводящая ужас на иностранцев, которые боялись туда приезжать. Тамошний император был немного сумасшедший. Дочь Физара росла без матери, — она умерла, когда принцессе было два месяца от роду. Миней, сын Митинея, затерянный неизвестно где, насмерть напуганный на границе, находит счастье в царской семье. Правил он Силирией два года, коренным образом изменив быт и культуру Силирии. Нашел общий язык с коренными жителями этой страны, заслужил их доверие и любовь. Ну да ладно — читайте ниже…

В той неизвестной стране, куда попал юный Миней, уже три десятка лет царили войны между простым народом, а все началось из — за императора, который презирал иностранцев и запрещал силирийцам с ними контактировать. Что касается законов, то император Физар постарался сделать их кровавыми и страшными, чтобы поработить тех, кто упрямо упирался… Особенно Физар ценил древний силирийский закон о деторождении: силирийским девушкам запрещалось до пятнадцати лет выходить замуж, а до тридцати пяти детей рожать. Нарушительниц запрета либо сажали в тюрьму, либо живьем зарывали в землю. Либо ребенка прятали и никому не показывали. Находились и такие смельчаки, которые бросали вызов императору и прочим властям. Найти их было очень сложно: хорошо прятались.

Страна Силирия… Граница… Хлопание сзади по руке, а затем удар в грудь, когда Миней оглянулся посмотреть, кто его хочет о чем — либо спросить. Вместо этого он увидел лезвие меча, направленное в сердце, а затем вопрос на неизвестном языке. Понятное дело, что это оказались его сородичи. Такие же полуэльфы и эльфы. Миней не растерялся, и, выхватив меч из ножен, стал защищаться.

Но силы были не равны, потому юноша получил удар кулаком в затылок и потерял сознание.

Он не знал, что пересек границу. Не понимал, что происходит. Не знал, что может случиться через час, через два… Потому что, очнувшись, парень обнаружил, что руки его заломлены за спину и связаны. Не успев ничего сказать, Миней получил толчок в спину, его подняли и повели в чащу. Выплюнув кляп, полуэльф наконец смог крикнуть с яростью:

— За что вы меня схватили?! Что я такого сделал?! Отпустите меня! Вы не имеете права! Безумцы! Вы даже не знаете, кто я!

— Мы знаем, кто ты, парень. — Вдруг эльфы в синих камзолах заговорили на том же языке, что и Миней. — Ты иностранец и нарушитель закона.

От таких слов кровь Минея закипела. Он почувствовал себя оскорбленным. Сказали так, словно в лицо плюнули. Интересно, какой закон он нарушил?! Да ведь Миней и законов таких, какие ему буркнули пограничники на ухо, никогда не слышал и не знал.

— Да. Иностранец. Хорошенькое у вас гостеприимство! Рубиться на мечах и рапирах вы умеете, а встречать гостей, — нет! У вас нет законов.

— У нас есть законы, но тебя не касается, как они построены и кто их писал. Ты чужак, и потому у всех, кто здесь есть, даже у нищих, есть право выгнать тебя отсюда в шею!

Миней ухмыльнулся:

— А почему вы тогда меня не гоните? А ведете вглубь страны? Идете, говорите о какой — то чепухе, а я даже не понимаю, в чем дело! Итак, куда мы направляемся? Я могу услышать ответ на этот вопрос?

Миней был напуган, и потому предложения связывал с трудом. Ему очень хотелось присесть на траву, и полюбоваться роскошной природой, поглядеть на цветы, нюхать их, растянуться на траве и дождаться товарищей и отца, братьев и сестер, которые ушли за водой к роднику, который находится совсем рядом. Пятьсот метров всего пройти. Да, они будут звать парня, но не дозовутся. Что станет со всеми? А вдруг их также схватят? На самом деле Минея оставили следить за вещами, да и рассмотреть полянку получше, что рядышком.

Оставили…

Миней был красив и телом, и душой. Благородный парень не терпел невежества со стороны окружающих, всегда относился ко всем с добротой и любовью. Никогда не ругался, никогда ни над кем не издевался. Умные серые глаза глядели из — под длинных каштановых ресниц и такого же цвета бровей, настороженно и с любопытством. Лик — цвета снега с гор, нос длинный, греческого профиля, на щеках не было румянца. Казалось, лицо парня было вырезано из кости мастером. Большой лоб, губы алые, как гранаты, на кончиках малость загибаются вверх. Каштановые власы, и челка, чуть — чуть завитая на кончике, падает на лоб. Локоны, расчесанные и чистые, ниспадают на плечи, на кончиках завиваясь колечками средних размеров. А то и крупных. Жены у Минея не было. А если бы и была, то парень бы был прекрасным мужем. Да и не собирался он жениться в свои пятнадцать лет. Хотя по виду никто бы и не сказал, что Минею именно столько лет — не выглядел. А выглядел на двадцать — двадцать пять.

Красу он и его братья с сестрами унаследовали от Митинея, — прекраснейшего в Цветочной стране полуэльфа, а доброту, — от матери Аэли. Аэля не была ни эльфом, ни полуэльфом, — она была бабочкой, похожей на нимфу. Бабочкой, совершенно не похожей на те, что летают за окном. Она была ростом с Митинея, а Митиней вовсе не было крошечным! Он был ростом со взрослого человека. Рост его метр с половиной и даже больше, сто семьдесят с чем — то, за плечами — сильные, прозрачные сияющие крылья, черно — каштановые власы, а за плечом, на спине, висит гитара, да и лук с колчаном и стрелами. Митиней был первым в стране эльфом — полуэльфом, потому что матери у него никогда не было, — он родился в цветке Лотоса. Как позднее выяснилось, в цветок был обращен его отец, — Осмий, житель страны Фиреи, куда Миней и направлялся. Когда Осмий стал полуэльфом, приняв свой настоящий облик, его и Митинея часто путали. Осмий еще был фиреец — граф, также прекраснейший парень в той стране, павший от зависти. Впоследствии выяснилось еще вот что: что Митиней и Осмий, и их потомки по крови — самые прекраснейшие эльфы и полуэльфы: граф тот — прекраснейший и благороднейший фиреец с черными волосами, а Митиней, его сын — первый красавец Цветочной страны, ну куда ему не быть красавцем, если больше никого из его сородичей рядом не проживало? Цветочную страну после путешествия в Фирею и Силирию заполонили эльфы, основав и привив свою культуру. А внук Митинея, — Милик, и все его дети, — были силирийцами, такими же красавцами неописуемыми в своей стране и благородные душой, и телом. Да и все бессмертные к тому же. Митиней и Осмий обладали бессмертием, то же самое перешло и к их детям. Если глянуть на генеалогии, — то их роды тесно связаны друг с другом. Предков то есть общих. К тому же в истории Силирии в архивах стоит, что Аэля НИКОГДА НИКОГО НЕ РОЖАЛА ОТ МИТИНЕЯ! Митиней САМ создал своих детей, так что Аэля была мачехой — она ведь полуэльфов воспитывала, прививая им свое.

Итак, Митиней был первым в Цветочной стране эльфом — полуэльфом, и, естественно, ему быстро надоело однообразие, и ему хотелось найти своих сородичей. С этого и началось… В Цветочной стране с древности до 1705 года жили только насекомые, гигантские, разумные и говорящие. Ростом они были с Митинея, а бабочки были похожи на нимф, о чем говорилось выше. В более ранних архивах после рождения Митинея встречаются изображения его детей с… брюшком, как у бабочки, откуда растут длинные ноги. Так думали раньше. (В истории Силирии это не упоминается).

Если бы Аэля и вправду родила от Митинея (а это просто физически НЕВОЗМОЖНО), то либо она умерла бы еще при беременности, или не зачалось бы ничего, или на детей Митинея было бы жалко смотреть. Это были бы мутанты, смесь насекомого, пусть и разумного, с полуэльфом. И прожили бы недолго. Так что Осмий был далеко не дурак!

— Мы идем на суд к императору. Там тебе будет не до шуток! Скажешь, по какому праву сюда сунулся.

У Минея отпала челюсть.

— Вы… вы что, царское государство?!

— Да, красавец. И тебе пока везет, мы не имеем права убивать на месте. Ежели выгонят такого парня, а выгонит сам наш Физар, в шею, счастливчик тогда, иди куда хочешь. Но при этом вытатуируй себе черный треугольник на запястье, чтобы силирийцы не шарахались. А иначе убьют или покалечат. Мы уйти тебе не помешаем!

— А император женат?

— Его жена умерла! В некотором роде женат, но вас, сударь, это не касается. Дочка осталась, царевна. Вряд ли ты ей понравишься! — кто — то из эльфов хихикнул.

— Я и не собираюсь ей нравиться! Мне на нее наплевать! Ей, может, и двадцати лет нет, зачем тогда я ей нужен?! Может, это благородная девушка, но пусть ищет себе достойного жениха! Я же — иностранец! — и обиделся. На самом деле парню было очень любопытно, что за дочь у императора.

— Это ты хорошо подметил! Все ее руки просят, но девушка всем отказывает!

— Значит, и мне откажет. А если император меня и выслушает, — куда я пойду?

— По тебе тюрьма плачет! Туда и дорога!

Перед Минеем открылся прекрасный вид, — замок, утопающий в зеленой пене гигантского сада. Деревья возле замка были усыпаны цветами и плодами. Царило вечное лето. Разносился упоительный аромат росы, лучи света пробивались сквозь густую крону деревьев. Потому было темно… Миней ни на что не обращал больше внимания, — ему хотелось вырваться и улететь.

Особенно не радовал его народ страны. Хотя позже парень пожалел об этом. Просто он не знал культуры Силирии. А сидеть в тюрьме не желал. Ни за что сидеть.

Замок был выстроен из серого камня, пара башен уже разрушилась от времени. А в щелях, как хищник впивается когтями в жертву, росли вьюнок и хмель. Перед входом в замок была аллея. И ее закрывали кованые ворота, в виде стеблей, листьев и цветов. Ворота были созданы по неизвестной технологии, с розами, листьями и настоящими стрелами на верхушке. В окнах блестели стекла, а двери были удивительной красы и резные. Замок не блистал красой снаружи, серый весь, в трещинах, и потому с первого взгляда было удивительно, как здание не накренилось даже и не разрушилось. Правда, верхушки шпилей были бледными и поврежденными.

«Сколько же этому замку лет»? — подумал Миней.

Ступени в нем были на удивление мраморными, белыми, отполированными, и вдобавок покрытыми красным ковром. Только тогда юноше развязали руки, и он, сжимая и разжимая затекшие кулаки, начал с интересом и испугом озираться. На стенах висели портреты самодержцев, вышитые гобелены, очень красивые, с надписями: имя, годы правления, рождения и смерти. Буквы были непонятные, но одно имя Минею удалось прочитать и произнести: ФИЗИКАРИ. Это оказался наикрасивейший гобелен, изображающий прекрасного парня на фоне кленовых и дубовых листьев. Листья, кстати, были самого различного цвета: от темно — коричневого до зеленого. У Физикари был измученный вид, смотрел этот император настороженно с портрета, на лице тоска и разочарование. Правил этот силириец три тысячи лет назад. Умер, покончив с собой, бросившись со скалы в реку Мизари.

Огромная люстра поражала своими объемом и изящностью.

Наконец, Миней и его враги подошли к дверям тронного зала. И двери медленно открылись. Минею показалось, что прошла вечность.

У стены, в конце зала, стояло два трона. На первом сидел император, на другом, — его дочь. Сам Физар был привлекателен, его глаза оказались грозные и усталые, и неизвестно вообще, в каком состоянии сейчас самодержец. В каком настроении. Юноша глянул на его руку, и увидел большое императорское кольцо, с большим синим камнем. Пальцы оказались на удивление тонкими и изящными, без следов того, что он трудился на пашне или в кузне, или еще где — нибудь. Каштанового цвета волосы уложены красиво на плечи и увлажнены розовым маслом. Только на щеке Физара был шрам. На голове — большая прекрасная корона, увенчанная огромной жемчужиной, и изукрашенная драгоценными камнями. Из одежды — императорская лента зеленого цвета, синий камзол, застегнутый на золотые пуговицы. Возле запястий камзол украшали алые ленты, обшитые вокруг. На плечах — погоны. Кружева рубашки виднелись на шее и на рукавах. На поясе — изумительно красивая пряжка. Черные брюки и такого же цвета сапоги на ногах. Блестящие, натертые маслом, с каблуками невысокими. Вот и все… Но все равно в этом эльфе было что — то дикое, зловещее, и Минею показалось, что вся красота императорских одеяний, — маска, под которым незнакомец прячет свое истинное нутро.

И тут…

— Только что мне гонец доложил, что кто — то нагло пересек нашу границу. А это кого вы привели? Жених для Лимы, да?

Эльфы поклонились и тихо сказали:

— Нет. Этот мальчишка пересек государственную границу сегодня утром.

— ЧТО?! — вырвалось у Минея. Мгновенно улыбка сбежала с уст самодержца.

— Встань на колени, чужеземец! И поведай мне, зачем сюда сунулся! И не ври!

— Слушай, это совершенно недопустимо! Какое ты имел право пересечь государственную границу?! Силирийцев тридцать лет никто из соседних стран не посещает, так как знают, какая жизнь здесь настала! И чем грозит просто так вторгнуться сюда. Не опускай глаза! Один раз какой — то парень также пересек границу, я нашел его и приговорил к смерти, а началось все с того, что моя дочь спрятала его, и прятала до тех пор, пока слуги случайно не обнаружили. И теперь она хочет, чтобы закончился беспредел, который начался со смертью моей жены, императрицы Елены, которая родом была с Фиреи! — в одну триаду выдал император.

— Ты не имеешь права так поступать с теми, кто ради интереса или дружбы приходят к тебе, и приносят дары! Ты казнил парня, не задумавшись! Зачем?! Ну пересек границу, ну и что? Ты же каким — то образом взял в жены Елену из Фиреи! — Миней испугался, но благородная ярость не давала пасть духом. Полуэльф встал с колен и глянул Физару в глаза:

— Ваше Высочество, я не знал, что это граница! Я… — естественно, понизив голос.

Тот ухмыльнулся зло:

— Да? Не тебе судить о парнишке, которого постигла печальная участь, не тебе также судить о проступке! — теперь император расхохотался. В лицо Минею. — Не знал? Не знал. Надо же! Говори дальше, я слушаю.

— Глупость?! — тон юноши утратил мягкость, тут же. — Не мне судить о себе самом?!

— Смелый ты. Ты кто такой?

— Я Миней, из Цветочной страны, мы шли с отцом и братьями и сестрами. В Фирею. Я иностранец. — несчастный вновь опустился на колени. — И…

Но жестоким закон не писан, так что Физар не дал парню докончить:

— Значит так, Миней, за преступление ты будешь пове…

Теперь докончить императору не дала его дочь. Она резко вскочила с трона, слезы блеснули на ее лице. Прекрасная девушка была совсем не такой, как ее отец. Голосок, как перезвон колокольчика, решил судьбу парня:

— Не смей его трогать! Не трогай юношу! Он ни в чем не виноват!

Прическа царевны от резкого вскока резко растрепалась, и русые темные волосы волнами упали на плечи Лимы. Белое лицо было само совершенство, голос как ручеек, платье голубое с вышивками, а за плечами нежные крылья. Глаза зеленые, как трава весной, щеки нежные, как персик румянец, большой лоб, тонкие брови, и печать мудрости на челе. Не девичьи по разуму глаза на девичьем лице, и у Минея возникло странное ощущение, что царевне вовсе не восемнадцать лет, а двести — триста: ее глаза были глазами взрослой женщины.

Новенькому было достаточно одного взгляда на царевну, чтобы понять, что она, — его Судьба и настоящая любовь. Первая любовь. Юноша жадно глядел на девушку, мысленно представляя ее в своих объятиях, мысленно чувствуя вкус поцелуя. Представлял, как перебирает в руках прелестные волосы, как она целует бездомного иностранца, как на свадьбе влюбленные обмениваются кольцами и садятся за праздничный стол под счастливые возгласы. Представил Физара, счастливо называющего его зятем.

Зеленые глаза Лимы были подобны малахиту и морю без берегов. Миней глядел на силирийскую красавицу и не мог оторваться. Какая — то сила подсказывала ему, что с этой принцессой пареньку суждено прожить всю жизнь, в радости и счастье. Все забыл юноша на свете, забыл, что стоит на коленях перед самодержцем, что ситуация ухудшается и жить ему осталось недолго — если Лима не будет защитником. А Лима срывала голос на крик, тыча пальцем в пришельца, крича что — то на своем языке. Наконец, император кивнул, но тут же прикрикнул на дочь:

— Помолчи, Лима! Сколько тебе говорить, — не лезь в государственные дела! Правду говорит парень, ты так считаешь? Отпустить его? ТЕБЕ ОТДАТЬ?! ТЫ С УМА СОШЛА! ХОЧЕШЬ НЕЗНАКОМОГО ЮНОШУ СЕБЕ ВЗЯТЬ?!

А у Минея упала челюсть. Он подумал о родных. Лима еще раз взглянула на сородича и улыбнулась ему. Впервые сын Митинея встретил того, в этой стране, такой дикой, кто смог его пожалеть. Значит, все будет хорошо. Все — таки Лима и не силириец, и не фирейка, а посередине, и оттуда, и оттуда взяла. Вот и поняла все. Интересно, а Физар кто, раз так? Наверное, его отец и мать иностранцы. Только откуда в нем ТАКАЯ жестокость?

Император сменил гнев на милость. Приказав дочери вести Минея в столовую, накормить и напоить. И тот покорился.

— Тебя зовут Лима? — спросил парень, кусая яблоко и прихлебявая медовый напиток (не медовуха, а сок разных фруктов, свежий, смешанный с медом. Также в Силирии медовым напитком называют клубничное и малиновое варенье, добавленное в свежие ягоды) из золотого кубка. Лима, с тревогой поглядев на него, рассеянно взяла из корзины персик. Новичок оглядывал столовую. Где — то играла музыка. Играла лютня вперемешку с флейтой и свистом ветра в коридорах. Звуки проникали друг в друга, сливаясь в изумительно прекрасную мелодию, но печальную. Слушая ее, юноша представлял себе песчаный берег и волны, ласкающие его, по которым клубились пена и брызги. Пара облаков на синем небе… Ветерок, пахнущий рыбой и водорослями…

Еще один взгляд Лимы, печальный, такой взрослый и заинтересованный. И снова сердце Минея, сына прекраснейшего из полуэльфов, подпрыгнуло до самого кадыка.

— А ты знаешь, откуда появились полуэльфы? — спросила принцесса бархатным голосом.

— Они везде живут.

— Не знаешь… Они впервые появились в Силирии, у нас в краях, родоначальник их — эльф Корнелий. Это раса отдельная от эльфов.

Миней поглядел на сияющие, длинные, булавовсдные усики, как у бабочки, на голове Лимы, которые тут же переплелись с волосами. У него самого такие есть. Но это никакие не бабочки с крыльями, — это были самые настоящие полуэльфы. Усики нужны им для особого случая, — при рождении — отличие мальчика от девочки. У мальчика усы такие есть, а у девочки на головке только два розовых пятна. Что дальше происходит, — ясно. Если их срезать — парень или девушка станут бесплодными. До тех пор, пока новые не отрастут. Так — то!

— Да, я Лима, дочь фирейской принцессы Елены, и Физара, — императора Силирии.

— Ваша страна называется Силирией?

— Да.

— Что это означает?

— Слово «Силирия» означает «Восставшие из пепла». Хотя наша страна пять тысяч лет назад называлась иначе — Сиза. Затем — Сизилия. Первое слово переводится как «Мать всего сущего», а второе, — «Единение природы и Средневековья». Оба слова из древнего языка, на котором говорили наши предки. История наша жестокая, почти каждое столетие происходили войны, даже было пять — шесть императоров — тиранов. Но никогда императоры и императрицы не брали в жены или в мужья силирийцев. Ты видел гобелены и картины на стенах… И культура наша богатая. — Лима поглядела на рукав своего платья, на котором были вышиты васильки. И не только они, — желтые листья и цветы. И колосья пшеницы. — И музыку ты послушаешь. — Лима достала из кармашка складную флейту и сыграла какую — то мелодию. И правда, никогда парень раньше ничего подобного не слышал. Дивная мелодия…

Сыграв, Лима разобрала музыкальный инструмент на шесть частей, и спросила:

— За что тебя схватили на границе, Миней?

— Я не знал, что это граница!

— Представляю, как напугался. Тут всегда так. Иностранцев здесь не видели лет двенадцать. Я спрятала одного из них, но отец казнил парнишку. Это был фиреец.

— Спасибо тебе за то, что спасла меня от смерти.

— Не за что. Сколько тебе лет?

— Пятнадцать.

— Мне двадцать девять.

Юноша от неожиданности поперхнулся медовым напитком. Ничего себе! Эта Лима ему в матери годится, или в старшие сестры! Хотя… век эльфов и полуэльфов, — девятьсот лет. Так что нет ничего страшного. Миней побледнел и опустил голову. И тут же улыбнулся. Весело, нечего сказать!

Парень встал, вытер губы салфеткой, а Лима повела спасенного по замку, чтобы познакомить его с обстановкой.