Не стесняйтесь своих чувств и желаний, другой жизни для них не будет

Искра Сафарова

Не зря говорят, что перед уходом в Вечность память обостряется, и до мельчайших подробностей вспоминаются все события жизни. У меня получился настоящий дневник. Жизнь у меня была яркой, можно сказать, долгой и интересной. Я грешна, но грехи эти касаются только меня. Может быть, я прожила свою жизнь и неправильно, но это моя жизнь, мой выбор.

Я сражалась мужественно

Был ещё у нас в классе парень Юра. Его мама была узбечкой, а отец русский, он получился писаным красавцем: смуглая кожа, черные выразительные глаза, вьющиеся чёрные волосы. Он был самоуверен, знал себе цену и легко покорял девчонок одним своим видом, к тому же был ещё и не глуп. Он тоже писал мне любовные записочки в стихах и угощал шоколадками. Как-то я ему тоже стихами коротко ответила:

«Я в жизни в стихах никому не писала,

Поэтому трудно мне все объяснить,

Но, зная, тебя, я давно понимала,

С тобой, Дон Жуан, я не стану дружить».

Думала, что на этом и закончатся все наши объяснения, но ошибалась.

Где-то уже в 11-м классе у нас на стадионе были очередные спортивные соревнования. От меня постоянно требовали участвовать во всех состязаниях, спартакиадах, ставили везде: стометровку — я, в эстафете — я, ну не говоря уже о волейболе, стрельбе и шахматах. Соревнования закончились, все пошли переодеваться. Раздевалки были в разных комнатах, а за ними выход в общий холл и коридор. Я несколько задержалась, переодеваясь, а Юрка взял ключ от входной двери и закрыл нас вдвоем изнутри.

Был случай, когда он меня куда-то позвал на перемене, и я на бегу, машинально, просто так, отшутилась: «С тобой, хоть на край света».

Он понял эти слова по-своему и, вот, улучив момент, остался со мной наедине. Сначала буквально припал к моим ногам, оказался передо мной на коленях, начал скользить руками по моим ногам, стал целовать руки и словами склонять к сексу. В глазах читалась страстная мольба, сильное желание, он просил меня, умолял.

Говорил, что влюблен в меня с первого дня, как я появилась в школе. Что просто сходит с ума, как он сильно меня любит, как сильно хочет, с каждым днем всё больше. Что я его неимоверно возбуждаю, что он не может больше сдерживать свои желания. По моей записке он понял, что шансов у него нет, понял безнадежность своих ухаживаний. Он поднялся с колен и набросился на меня, норовил поцеловать шею, глаза, хотел поцеловать в губы. Начал бесцеремонно лапоть, пытался сорвать одежду, а пальцы его рук побежали вниз по моему телу, прокладывают путь к юбке. На мгновенье, я опешила, была обескуражена, чувствовала себя неловко, чего-то несвязно бормотала, пыталась уговорить. Он, словно не слышал, и я чувствовала полное бессилие перед его мощными руками. Сначала я начала паниковать, но быстро взяла себя в руки, а потом, вообще, пришла в ярость. У него был такой бешеный взгляд, глаза обезумели от возбуждения, ноздри расширились, лицо исказилось похотью, губы дрожат. Я видела, как он сильно взвинчен, охвачен необузданной страстью, как его колотит от нетерпения. Как я не уклонялась, как не отталкивала его, все равно не могла вывернуться из его цепких рук, он ещё больше зверел.

Я всегда умела постоять за себя, но тут испугалась не на шутку, сначала не кричала, думала, что смогу с ним справиться сама, а тут начала кричать, в моем крике слышался сплошной ужас. Я требовала прекратить, била его руками в грудь, резко двинула коленом в пах, яростно отбивалась, пыталась укусить, но он не ослабил своего наступления. Старалась ударить больнее, а он даже не поморщился. Чем яростнее я отбивалась, тем сильнее он распалялся, его руки уже блуждали повсюду.

Я сражалась мужественно, расцарапала ему лицо, но он был так возбужден, что уже почти не владел собой. Я отбивалась, но он был сильнее, уже скользнул рукой мне под блузку, уже жадно прикасался к губам, я стала просто стучать ногами об пол, кричать, проклинать его, звать на помощь, сердце выпрыгивало из груди, была в дикой ярости, страх придавал мне силы.

Но счастье, меня всегда кто-нибудь поджидал, на крик прибежал Володька Сапогов, заколотил в дверь, и стал выламывать замок, пришло спасение, и тогда только Юрка остановился. Было страшно, я его таким никогда не видела. Такой пронзительный блеск чёрных глаз, они сверкали, будто горящие угли, как у зверя, готового прыгнуть на добычу, смуглая кожа лица побагровела, куда делась его обаятельная внешность?

Он всегда был спокойным, уверенным в себе парнем. Ну, слава Богу, пронесло, хорошо хоть без синяков обошлось. Не знаю, почему он вдруг напал именно на меня, ведь девушки сами вешались ему на шею. Он, конечно, потом опомнился, извинился, сказал, что меня нельзя не любить, что я красива и не похожа на других, и он потерял голову, так безумно хотел меня.

Я его не провоцировала и, вообще, благодаря нашему пионерскому и комсомольскому воспитанию мне и в голову не приходило ничего подобного, мне вполне хватало поцелуев. А он ведь был другом и Глеба, и Володьки, а тут такое сотворил за спиной своих друзей. Думал меня легко заполучить?

Я вспомнила, как тогда в лесу с Эдвардом меня спас дождь, а Юрка ведь по внешности был не хуже Эдварда, только черноволосый, только почему-то с одним целуешься и так приятно, а с другим, просто, тошнит. Я ещё ничего не понимала в настоящей страсти, но хотелось как можно дольше оставаться целомудренной. Я понимала, что у меня столько поклонников потому, что ни с одним из них я не была близка, оставаясь юной и невинной.