Великий Мусорщик

Исай Кузнецов

“Великий Мусорщик” – остросюжетный роман о приключениях “охотника за дьяволом” в маленькой стране под названием Лакуна, где диктатор-мечтатель задумал сделать свой народ счастливым, объявив национальной идеей здоровый образ жизни. И цель вроде бы уже почти достигнута: строятся санитарно-исправительные лагеря, ведется строгий контроль за рождаемостью, вырубаются виноградники (вино – зло), но тут в закрытую для иностранцев Лакуну тайком пробирается молодой француз, исследователь древних верований. Его планы по изучению запрещенного культа дьявола нарушает внезапно вспыхнувшая любовь к дочери диктатора, к тому же на его поиски брошены все силы государственной безопасности. Тем временем поклонники дьявола готовятся к празднованию равноденствия, а дочь диктатора исчезает… Исай Кузнецов (1916–2010) – прозаик, драматург, автор сценариев к фильмам “Достояние республики”, “Москва – Кассиопея”, “Отроки во Вселенной”, “Пропавшая экспедиция” (в соавторстве с А. Заком), а также “Золотая речка”, “Похищение «Савойи»”, романов “Лестницы” и “Все ушли”, книги “Жили-были на войне”, воспоминаний о Зиновии Гердте, Александре Галиче, Давиде Самойлове. Роман “Великий Мусорщик” публикуется впервые. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Глава десятая

Едва ли Кандар мог выбрать менее подходящий момент для объяснения с дочерью.

Еще два дня назад Мария, быть может, безропотно покорилась бы его решению. Два дня назад ей было все равно, кто станет ее мужем. Она хорошо знала законы Лакуны, и уж кому-кому, но не ей, дочери Диктатора, их нарушать.

Когда-то, как ей казалось очень давно, она мечтала о человеке, которого сможет полюбить. Она смутно представляла, каким он будет, но рассказы матери о знаменитом объяснении Кандара на балу, о любви с первого взгляда и свадебном путешествии по России, Польше, Италии и Испании, рассказы, приукрашенные богатой фантазией Лиллианы, будили в ней мечту о встрече необыкновенной, о любви мгновенной и всепоглощающей.

Мать привила ей страсть к чтению, занятию хотя и не запрещенному, но и не поощряемому. Лиллиана обладала великолепной библиотекой, быть может единственным в Лакуне едва ли не полным собранием романов, вышедших в мире за последние два века. Через посольство в Греции ей доставляли все более или менее заметные новинки современной литературы, разумеется художественной, — другой Лиллиана не читала.

Мария с ранних лет имела свободный доступ в огромный двухсветный зал с длинными, доходящими до потолка полками, с мягкими креслами и диваном, на котором можно удобно примоститься с книгой, а порой вздремнуть и видеть сны, похожие на только что прочитанное, удивительное, чудесное, ничем не напоминающее пресную лакунскую действительность.

Кандара, естественно, беспокоило подобное времяпрепровождение дочери, но он надеялся, что здоровое гигиеническое воспитание окажется сильнее болезненного пристрастия ко всякого рода фантазиям.

Но хотя Мария прошла все стадии государственного воспитания, посещала, как положено, детскую организацию “Сана”, занималась спортом и даже преуспела в теннисе и фигурном катании, отец с горечью замечал в ней нездоровые перепады настроения: веселая, озорная, подвижная, она вдруг делалась задумчивой, даже замкнутой и отчужденной.

Кандар принял меры: книги Лиллианы после ее смерти были переданы в хранилище Лакунской библиотеки, а в двухсветном зале появились гимнастические снаряды. Сам Кандар лично три раза в неделю занимался с дочерью гимнастикой. Три раза в неделю по сорок минут. Два раза в неделю, тоже по сорок минут, он объяснял ей свои идеи, делился мечтой о будущем общества, где здоровые, красивые люди будут наслаждаться здоровой, естественной жизнью, где не станет уродующих тело болезней, деформирующих психику и делающих человека несчастным.

Мария покорно занималась с отцом, внимательно слушала его лекции, но тревога не покидала Диктатора. Мария избегала подруг по организации “Сана”, оставалась безразличной к простым радостям непосредственного общения. Кандар опасался, что нездоровая замкнутость и таящаяся в ней неудовлетворенность могут обернуться какой-нибудь болезнью.

Случилось другое. Года два назад Мария внезапно исчезла. Фан Гельбиш поднял на ноги своих сакваларов. Марию нашли в горах, у Шванского перевала, известного своей непроходимостью. Нашли без сознания, обессиленную и израненную. По-видимому, она сорвалась с отвесной скалы.

На вопрос отца, зачем и куда она шла, Мария сказала, что хотела увидеть мир.

Увидеть мир!.. Но именно ради того, чтобы оградить людей Лакуны от тлетворного влияния этого “мира”, Кандар совершил свою Революцию, двадцать с лишним лет строил в стране здоровое общество! Он взял с дочери слово, что она не повторит своего безумного поступка. Мария дала слово.

Она смирилась с тем, что манящий ее “мир”, лежащий за границей Лакуны, недостижим для нее, как луна и звезды, которые, впрочем, можно хотя бы увидеть. Она покорилась судьбе. Необыкновенной встречи не будет. Она станет женой человека с отличной фигурой, коротко, гигиенично постриженного, любящего только то, что предписывается установлениями Диктатора.

Ей стало безразлично, кто будет ее мужем. Все сроки прошли: скоро ей девятнадцать. Она просила отца только об одном — не торопить ее.

И вдруг он появился — необыкновенный человек. И встреча с ним тоже оказалась необыкновенной, как в романе, — его выбросило море к ее ногам… Оставив Алена в купальне в момент его ареста, она уверяла себя, что больше никогда его не увидит. Она пыталась не думать о нем, но безуспешно. Его появление на площади в мундире саквалара оказалось для нее, как ни странно, не таким уж неожиданным: с самого утра она жила ожиданием.

Необыкновенное началось.

И когда за несколько минут до прихода отца Мария вдруг увидела Алена у себя в комнате, она тоже не удивилась — он должен был появиться — и рассмеялась. Рассмеялась, как в детстве, когда мать дарила ей новую игрушку или отец подбрасывал ее высоко-высоко, чтобы поймать и снова подбросить. Рассмеялась и тут же испугалась.

— Я говорил тебе, что мы еще увидимся, — весело сказал Ален и шагнул к ней.

Мария отступила.

— Уходите! — сказала она чуть слышно.

Теперь засмеялся Ален:

— Ты хочешь, чтобы я ушел?

— Нет! — вырвалось у нее.

Ален подошел к ней и взял за руку. Мария не отняла руки. Сейчас он обнимет ее и поцелует… И вдруг она вздрогнула: в парке зашуршал гравий. Кто-то шел по дорожке к дому. Мария подбежала к окну.

— Отец! — прошептала она испуганно.

— Диктатор? — Ален усмехнулся. — Отлично! Я хочу поговорить с ним.

— О чем? — растерянно пролепетала Мария.

— Буду просить у него твоей руки.

Мария вспыхнула. Это было так похоже на рассказы матери о ее первой встрече с отцом. Секунду она колебалась.

— Нет! Не сейчас… Уходите… Пожалуйста…

— Куда? — спросил Ален, улыбаясь.

Мария подтолкнула его к двери в соседнюю комнату, где помещалась ее спальня. Ален на мгновение задержался, обнял ее и поцеловал.

В коридоре послышались шаги.

— Отец не должен вас видеть, — выдохнула она. — Прошу вас…

Ален скрылся в спальне, и Мария притворила дверь. В этот момент вошел отец.

— Тебе уже восемнадцать лет, — сказал Кандар.

— Да. Я слушаю тебя, отец, — ответила она как можно спокойнее.

— Ты просила дать тебе время. Я терпеливо ждал, когда ты сама заговоришь. Ты молчишь.

— Я не хочу замуж, — сказала Мария, смутившись.

— Я должен напомнить тебе Закон, — строго произнес Кандар.

— Не надо. Я знаю его.

— Ты моя дочь. Я не могу допустить, чтобы моя дочь нарушила Закон, который установлен для всех. Ты должна выйти замуж до истечения трех месяцев. Через три месяца кончается предельный срок.

— А что ты сделаешь, если я скажу нет? — спросила Мария.

— Ты не скажешь нет.

— Я никого не люблю, — пробормотала Мария и покраснела.

Кандар помолчал: если он позволит себе малейшее сочувствие к дочери, то уйдет ни с чем.

— У тебя было время подумать. Если ты до сих пор не сделала выбора, я буду вынужден сделать его за тебя.

Мария в замешательстве посмотрела на отца. Так он с ней никогда не разговаривал.

— Ты выдашь меня замуж против моей воли?

Кандар ответил не сразу. Что-то ему пришлось в себе преодолеть.

— Да, — сказал он наконец. — Да! Я воспользуюсь правом отца решать самому, если к установленному сроку дочь не сделала выбора. Прошу тебя, не заставляй меня прибегать к этой крайней мере.

Как ни сложно, даже несколько двусмысленно было положение Марии, женское любопытство не вовсе покинуло ее.

— У тебя кто-то есть на примете? — спросила она.

Кандар помедлил с ответом.

— Да… Человек во всех отношениях достойный.

Мария мельком взглянула на дверь спальни. Там было тихо. Она не сомневалась — Ален внимательно слушает их разговор. Внезапно ее охватил страх, что он откроет дверь и войдет.

— Достойный… — рассеянно повторила она. — Кто же он?

— Мэт! — ответил Диктатор, пристально глядя на Марию. — Мэт Червиш.

— Мэт?! — вскрикнула Мария. — Ты хочешь, чтобы я вышла за Мэта?

— Мне кажется, он тебе нравится, — сказал Кандар. — Во всяком случае, беседы с ним доставляют тебе удовольствие… как я мог заметить…

— Беседы с Мэтом? — рассмеялась Мария. — Отец, это самый скучный человек во всей Лакуне! Он говорит со мной так, будто читает лекцию в детской организации “Сана”!

— Ты охотно играешь с ним в теннис…

— Он неплохой партнер. Во всяком случае, когда мы играем, он молчит…

— Мэт просил у меня твоей руки.

— Вот как? — усмехнулась Мария, но тут же ей показалось, что дверь в спальню чуть скрипнула, и она вздрогнула.

— Что с тобой? — спросил Кандар.

Мария незаметно бросила взгляд на дверь. Нет, она ошиблась. Дверь по-прежнему была плотно закрыта.

— Холодно тут. — Она поежилась и прикрыла окно.

— Ты просто волнуешься, — по-своему объяснил Кандар ее состояние. — Я понимаю, разговор… нелегкий, и я, право, не завел бы его, если бы ты сама…

— А если я скажу нет?

— Я тебе уже ответил, — сухо проговорил Кандар. — Ты не скажешь нет.

— Тогда… тогда… дай мне хотя бы три дня… подумать… собраться с мыслями. Я не могу так… сразу…

Мария боялась сейчас только одного: как бы Ален не ворвался в комнату. Она хотела, чтобы отец как можно скорее ушел.

— Хорошо. Даю тебе три дня. Хотя не понимаю, что может за три дня измениться. — Он обнял Марию. — Я хочу, чтобы ты вышла за Мэта. Я не вижу для тебя более подходящего мужа. Рано или поздно Мэт займет в Лакуне самое высокое положение. Это тебе говорит уже не отец, а Лей Кандар, Глава Государства.

Он не сказал главного — что со временем Мэт займет его место, место Диктатора.

— Как жаль, что мой отец — Глава Государства, — вздохнула Мария.

Кандар ласково улыбнулся и, поцеловав ее в лоб, направился к выходу. В дверях стоял Фан Гельбиш.

— Тысяча извинений, — произнес Министр Порядка.

За ним вошли Ант Маркут и двое сакваларов. Кандар с недоумением уставился на них.

— Мы разыскиваем человека, бежавшего из-под стражи, — пояснил Гельбиш.

— Здесь? В доме моей дочери? — нахмурился Кандар.

— У нас есть подозрение, что он проник в расположение резиденции и скрывается здесь.

Кандар взглянул на Марию.

— Третье Плечо шутит, — удивилась Мария. — Он просто не нашел другого повода, чтобы навестить меня.

— Я не шучу, — поморщился Гельбиш. — Люди видели, как неизвестный человек проник в этот дом.

— Здесь никого нет. Кроме отца, сюда никто не приходил, — сказала Мария.

— Вы разрешите осмотреть дом? — спросил Гельбиш.

Кандар покосился на дочь и заметил, что она побледнела.

— Осматривайте! — распорядился он.

Маркут и саквалары вышли. В комнате повисло молчание.

— Кто этот человек? — спросил Кандар у Гельбиша.

— Контрабандист, задержанный вчера утром в вашей купальне.

— Вот как? — Кандар внимательно поглядел на дочь.

— Значит, он бежал? — засмеялась Мария. — Бежал от ваших бдительных сакваларов! Неужели это возможно, Третье Плечо?

Это была дерзость. Никто не смел так говорить с Фаном Гельбишем. Но Мария — дочь Диктатора, и Гельбиш счел нужным улыбнуться.

— Случается. Но еще никому не удавалось убежать так далеко, чтобы не оказаться снова в наших руках.

Мария знала, что Гельбиш не хвастается, и сердце у нее сжалось. Снова воцарилось молчание. Кандар наблюдал за дочерью. Она держалась внешне спокойно, но Кандар чувствовал, что она напряжена и встревожена.

Послышались шаги сакваларов, поднимавшихся по лестнице.

— В доме никого нет, — доложил Маркут.

— Вы осмотрели нижний этаж? — спросил Гельбиш.

— Да. И подвал тоже, — ответил Маркут.

Гельбиш прищурившись взглянул на Марию. От него тоже не укрылось состояние девушки.

— Разрешите осмотреть эту комнату? — спросил он, кивнув в сторону спальни.

— Это моя спальня! — Мария встала перед дверью. — Туда не заходит даже мой отец!

Гельбиш перевел взгляд на Диктатора.

— Ты должна разрешить, — сказал Кандар.

— Нет, вы не войдете туда! — не сдавалась Мария. — Вы оскорбляете меня, Гельбиш!

— Это не оскорбление, Мария. Человек, которого мы ищем, не просто чужестранец. Он представляет серьезную угрозу для безопасности Лакуны, — настаивал Гельбиш. — Я вовсе не думаю, что вам известно о его присутствии в доме, — добавил он.

— Там никого нет! Вам мало моего слова?

— Боюсь, что твоего слова недостаточно, — неожиданно резко объявил Кандар. — Если ты не хочешь, чтобы туда вошел Фан, твою спальню осмотрю я.

— Отец! — вскрикнула Мария.

— Открой дверь, — приказал Кандар.

Мария покачала головой. Она стояла перед дверью, раскинув руки.

— Твое упорство лишь усиливает подозрение! — Кандар отстранил дочь и распахнул дверь.

В спальне никого не было.

— Прошу прощения! — Гельбиш поклонился Марии, поцеловал ей руку и вышел. За ним последовали Маркут и саквалары. Снова затопали по лестнице их тяжелые сапоги.

— Ты слишком близко принимаешь все к сердцу, — ласково проговорил Кандар и погладил Марию по голове. — Фан Гельбиш выполняет свой долг. Я не хотел, чтобы у него оставались подозрения.