Паучье логово. Камень Демиурга. Книга третья

Ирина Юльевна Енц, 2023

Третья книга из цикла «Камень Демиурга» продолжает повествование героев Олега и Катерины. Им придется вступить в битву с врагом, мечтающим захватить безграничную власть над миром и обрести вечную жизнь. Предстоит тяжелая борьба с кланом «Копейщиков», где будут жертвы и лишения, новые встречи и горестные потери. Олег попадает в заключение, и вызволить его берется Катерина с верным другом медведем по имени Асхат. Трудные решения, тяжелая ноша ответственности – это лишь малая часть того, с чем придется встретиться на этом нелегком, полном опасностей и ловушек, пути.

Глава 5

В себя я приходила медленно и неохотно. Все тело болело, будто меня сначала разобрали на сотни мелких частей, а потом второпях, особо не заморачиваясь, слепили вместе. Первое, что я увидела — это медленно колеблющийся дымчато-серебристый занавес прямо у меня перед глазами. Врата!! Те врата, через которые я прошла! Или, точнее сказать, через которые меня провел Турал. Эта колышущаяся дымка, напоминающая легкий прозрачный платок из органзы, блекла и истаивала на моих глазах, словно последний лучик света, связывающий меня с той, другой жизнью, из которого я ушла сама. Света она давала не так много, и я не успела осмотреться и понять, куда это меня занесло. Вскоре и она погасла, оставив меня в полнейшей, абсолютной темноте. Мысли лихорадочно заработали, но, увы, ничего продуктивного так и не родилось в моей несчастной, гудевшей, как колокол, голове. Я попыталась наскрести хоть какие-нибудь плюсы в создавшейся ситуации. Первым делом подумала о том, что если бы я не увидела гаснущие врата, то, скорее всего, подумала бы, что я ослепла, таким непроглядным был вокруг мрак. Это внушало некий оптимизм. Я уселась поудобнее, все еще чувствуя головокружение, мельком подумав, что хождение через врата — это еще то удовольствие. Как, интересно, мужчины все это переносят, когда бегают туда и сюда по несколько раз на дню? Наверное, привычка. У меня таковой не было, и обзаводиться ею я не имела ни малейшего желания. Вот сейчас, вытащу Олега с Асхатом из всей этой передряги, и больше — ни-ни. Что у меня дел других никаких нет что ли, как только по вратам, да другим мирам скакать?! На что мой внутренний голос ехидненько так заметил, мол, зарекалась свинья…

Вздохнув тяжело, понимая в общем-то, что мой внутренний голос прав, и еще немного тихонечко поохав (это чтобы услышать хоть какой-нибудь живой звук), я осторожно встала, усиленно борясь с тошнотой. Вот же, блин! Ощущение такое, будто меня кто по голове крепко шарахнул! Но не шарахнул. Это я знала точно. Что же произошло? Я помнила, как засеребрился вход во врата, и в них шагнул Турал, а я шагнула следом. Значит, старец тоже должен был оказаться где-то здесь. Но я точно знала, каким-то своим чутьем, что рядом не было ни единой живой души. И что же это значит, черт побери?!

Из рассказов Прона, я знала, что пространств и миров существует великое множество. И вообще, мир похож на огромный кусок сыра, в котором неведомые мыши прогрызли множество ходов и нор. Эти ходы могут пересекаться, и тогда такие места называют перекрестками. Они, пожалуй, самые опасные. Потому что из них очень трудно выбраться, очень трудно найти свой путь. Отсюда в русской культуре и возникли сказки про богатырей и перекрестки со стоявшими на них камнями с соответствующими надписями. Пойдешь направо — коня потеряешь, налево-самому убитым быть, и все такое прочее. Но вот как и почему люди попадают на эти перекрестки, Прон мне не рассказал. Да я и сама особо его не расспрашивала. Не думала, что мне это может когда-нибудь пригодиться. Я ведь, в конце концов, не богатырь какой-нибудь там! Вот же засада! Знал бы, где упасть, что называется, соломки бы подстелил. И чего это меня на народный фольклор потянуло? Наверное потому, ответила я сама себе на вопрос, что в народном эпосе мудрость скрыта, на которую мы привыкли не обращать внимания. А, как я смогла сейчас убедиться, совершенно напрасно. Ладно, поохали, поахали, пора и двигаться куда-нибудь. Оставалось решить куда. С этим выходила незадача.

Во-первых, я не могла понять, я застряла в этих переходах межмирья или уже попала, куда надо? А как понять, если кругом темнота, и понять что-либо совершенно невозможно! А у меня даже спичек нет, таежница, называется! И, кстати, карабина за плечом тоже не наблюдается, что удручало меня еще больше. Я вспомнила, как сама сняла его, когда разговаривала с Туралом. Ладно, сидя тут на месте, я вряд ли что придумаю. Под лежачий камень, как известно, вода не течет. Тьфу ты, Господи!! Опять этот фольклор прицепился!

Опираясь на влажную каменную стену, я поднялась на ноги и прислушалась. Ни-че-го… То есть, совсем. Прислушалась к своей интуиции. Как назло, она тоже молчала. Вот же, зараза!! И я решила не нарушать свои правила. Идти только вперед. Тут внутренний голос (прошу не путать с интуицией) ехидненько так хихикнул. Мол, а откуда ты знаешь, где этот самый перед есть? И это меня почему-то разозлило. Вот куда глаза смотрят — там и есть перед! И нечего тут умничать! Не ко времени совсем! Опираясь одной рукой на стену, я стала медленно пробираться вперед.

Каким-то неведомым мне чувством, я знала, что нахожусь то ли в каменной пещере, то ли в тоннеле. Я чувствовала каждой клеточкой своего измученного организма, что вокруг меня камень, а над головой огромная толща земли. Нет, все-таки интересно, как я здесь очутилась, и где Турал? Я сама себя отдернула от этих мыслей. Выбраться отсюда они мне, точно, не помогут. Вскоре впереди я, конечно, не увидела, а почувствовала большое пространство. Подземная пещера, и думается мне, что преогромная. Да еще тут стали слышаться помимо тонкого противного звука падающих капель воды, какие-то шорохи. Медленно склонившись к полу, я одним привычным движением достала из-за голенища нож-засопожник, который, к счастью, остался при мне.

Нет, страх — все-таки, это тормоз, и он же — движущая сила человечества. Мозги заработали четко и ясно. Не иначе, как с перепугу! Я ведь могу проверить окружающее меня пространство ментально! Я ведь это теперь тоже умею! И сразу выяснится причина всех этих шорохов. Я оперлась на каменную стену и закрыла глаза. Хотя, зачем закрыла — не знаю. Хоть так, хоть эдак — все равно ни черта не видно. Наверное, сработала привычка. Сосредоточилась, постаравшись выбросить из головы все лишние мысли. С первого раза ничего не получилось. Наверное, неправильно отсортировала, какие мысли лишние, а какие — нет. Сделала глубокий вздох и попробовала еще раз. Мир вокруг меня как-то странно изменился. Из черного непроглядного мрака превратился в какой-то серый кисель, больше напоминающий густой туман. И в этом киселе не было ни огонька, ни искорки, которые бы свидетельствовали, что чья-то живая душа находится поблизости.

Но это ментальное «зрение» позволило, помимо всего прочего, как бы увидеть в общих очертаниях место, в котором я так внезапно очутилась. Нет, конечно, не так, как можно было увидеть нормальным зрением. Но камни тоже излучали некую энергию, что давало возможность понять общую конфигурацию места, где я находилась в данный момент. Чутье меня не подвело, я действительно была в довольно большой пещере, потолок которой терялся где-то очень высоко надо мной. И, только подняв наверх голову, я смогла увидеть легкие трепещущие огоньки. Летучие мыши, догадалась я. Именно шорох их крыльев и издавал те звуки, усиливаемые акустическими свойствами камня, которые меня так встревожили. С некоторым облегчением я вздохнула. Змеи и подземные чудовища отменялись на ближайшее время, и то хлеб. Но, я смогла уловить и еще кое-что, помимо мелких и безобидных зверушек, висящих кверху ногами над моей головой. Чуть впереди меня, может быть, всего-то шагах в тридцати, был выход из этой пещеры, и оттуда шел какой-то темный, похожий на течение реки, поток. И меня вдруг неудержимо потянуло туда.

Я бы не могла этого объяснить даже сама себе. Но почти была уверена, что именно там и находится то, зачем я сюда пришла. Нет, я не чувствовала Олега, хотя пыталась пробиться к нему. Правда, я не была уверена, что он находится где-то поблизости. Перед тем, как шагнуть за светящуюся завесу врат, я думала о нем. Это получилось чисто автоматически. Когда у меня не было особых ситуаций, как, например, в последний раз с Проном, или, на худой конец, каких-либо особых заморочек на работе, я всегда думала об Олеге. И вот, шагая через врата, я опять думала о нем. Но, по-видимому, моих ментальных сил было еще недостаточно, или они были какими-то не такими, как, например, у Олега или Прона, поэтому пробиться к любимому мысленно у меня не получалось. Его словно окружала звенящая пустота, в которой для меня не было пути. Хорошо. Я тяжело выдохнула и открыла глаза, становясь опять абсолютно слепой. Если меня тянет туда, значит, я туда и отправлюсь. А проблемы будем решать по мере поступления.

Кое-как, поминутно спотыкаясь о валяющиеся повсюду камни, я доползла до выхода из пещеры. И сразу почувствовала некие изменения. Всем известно, что, когда человек лишается одного или нескольких чувств, таких как, например, зрение, остальные начинают работать в усиленном, так сказать, режиме. К примеру, обостряется слух или обоняние. А у меня обострилось другое чувство. Я его называла «охотничьим чутьем». Это когда ты еще ничего не видишь и не слышишь, но твердо уверен, что зверь, которого ты выслеживаешь, находится именно в том, а не в другом направлении. И, если ты не мешаешь этому чувству работать всяческими глупостями, наподобие цивилизованных сомнений «этого не может быть», и отпускаешь это чувство на волю, позволяя свободно тебя вести в определенном направлении, которое обычному городскому человеку может показаться глупостью или вообще невозможным, тогда ты достигаешь своей цели быстро и без особых проблем. Я не раз и не два испытала это на себе, и уже полностью доверяла этому чутью. Вот и сейчас, я чувствовала всем своим существом, что иду туда, куда надо.

Пещера осталась за спиной. Единственное, что помогало мне продвигаться вперед и служило мне своеобразным зрением, были мои руки и ноги. С замиранием сердца я ощупала стены. К моему удивлению, стены в этом туннеле были гладкими, словно полированное стекло, да и под ногами ощущался совершенно гладкий пол, безо всяких камней и щебня. Это слегка меня настораживало, если не сказать, пугало. Чувствовалось, что это уже было что-то искусственно созданное, к чему приложил руку человек, а не только матушка-природа. Продвигаться стало намного легче, но я старалась все же соблюдать возможную осторожность.

Вскоре я поняла, что могу хоть и смутно, но видеть окружающее меня пространство. Или глаза уже привыкли в темноте, или где-то, совсем недалеко был какой-то источник света. Потолок над головой был абсолютно круглый. В нескольких местах я нащупала на стене какие-то выступы, напоминавшие перевернутые чашки. Было такое ощущение, что это были места для светильников. Где при этом находились сами светильники, спросить было не у кого. А у самой меня мозгов не хватило придумать, куда подевались такие необходимые в этом месте предметы. Место было не просто старым, оно было древним, очень древним, как сами горы, которые составляли хребет Урала. И у меня мелькнула мысль, не приложили ли здесь руку сами гиперборейцы?

Чему-либо удивляться я перестала уже довольно давно, принимая все непривычное и незнакомое, как некую данность. Ну и что, что я не могу ни объяснить этого, ни понять. Оно существовало, и это следовало просто принять. Объяснения будем искать позже. Что-то мне подсказывало, что эти объяснения не внесут покоя в мою душу, а напротив, добавят еще больше беспокойства и чувства некой неуверенности, больше похожей на неприкаянность в этом мире. Усилием воли я отодвинула подальше вглубь своего сознания эти ненужные мысли, и сосредоточилась на своем продвижении вперед.

Вскоре коридор сделал резкий поворот направо. И если бы я не держалась за стену рукой, то точно бы шваркнулась головой о внезапно подвернувшуюся передо мной стену. Благополучно совершив нехитрый маневр, я вдруг поняла, что стала видеть лучше в этой кромешной тьме. Теперь я была уверена, что впереди есть некий, очень слабый источник света. В это же самое время, в голове вдруг раздался непонятный звон, я словно на некоторое время оглохла. Голову словно стянуло стальным обручем, сдавливая виски, а во рту, почему-то, появился странный привкус, будто я засунула в рот кусок ржавого гвоздя. Я остановилась и потрясла головой, пытаясь понять, что случилось. Звон от этого не прошел, но зато пришло понимание. Скорее всего, где-то совсем недалеко работает какой-то прибор, из тех, который я спалила у нашего «егеря». Уж не попала ли я прямиком в логово Копейщиков с их адскими машинками? Сразу вспомнился Северьян Лукич и оплавленный кусок металла, который был таким аппаратом, умеющим открывать врата в неизвестность, а также влиять на мозги.

Я рассвирепела. Они чего, собрались на мои мозги влиять что ли?! Ну уж это дудки!! Я на минуту сосредоточилась, прикрыв глаза. Представила шумящие под ветром кроны громадных сосен над головой. Этот звук напоминал слабое шуршание волн о прибрежный песок. Он успокаивал, убаюкивал встревоженный разум. Кажется, я даже почувствовало слабое дуновение ветерка на своей щеке и смолистый запах нагретой хвои. Вот она — моя жизнь! А вовсе не ваши дурацкие приборы и волны! Я признаю только один шум в голове — шум тайги. Вдохнув глубоко аромат леса, я улыбнулась. Эх, господа Копейщики… Как мне жаль вас. Какие вы сирые и убогие со своим железом и мечтами о вечной жизни. Зачем вам она? Если вы не умеете ценить здесь и сейчас, не умеете наслаждаться тем, что дал вам Творец, не видите красоты окружающего мира, не слышите его песен, не чувствуете его запахов?!

Открыла глаза. Обруч вокруг моей головы исчез. Слабый звон еще оставался, но уже не звучал так надоедливо, как раньше. Я увидела впереди себя стену, сложенную из камня, через которую кое-где просачивались слабые лучики голубоватого света. Уже более уверенным шагом, я подошла к этой стене. Щели были такими узкими, что увидеть что-нибудь сквозь них не представлялось возможным. Может быть, я смогу что-нибудь услышать? Прижавшись плотно ухом к одной из щели, замерла, задержав дыхание. Ничего. Только какое-то легкое гудение, которое не давало ни малейшего представления, что же там находится за этой стеной. Постаралась внимательно осмотреть каменную кладку. Возможно, где-то есть какой-нибудь проход внутрь того помещения, откуда доносится этот слабый гул. Очень грубая работа. Камни лежат как попало, выпирая наружу неровными краями. Судя по небрежным потекам бетона, не такая уж и старая. Ощупав всю стену, поняла, что никаких тут входов-выходов нет. Но несколько камней снизу были неустойчивы, шевелились в пазах. Строители, вероятно, пожалели бетона. Но разбирать сейчас немедленно, безо всяких инструментов было проблематично. Да и особого желания оказаться там внутри у меня как-то поубавилось.

Поняв, что выхода здесь я не найду, тихо чертыхнулась. Значит, надо возвращаться назад и искать возможность выбраться с другой стороны. Села прямо на каменный пол и с облегчением вытянула уставшие ноги. Голова немного гудела, но уже не так, как вначале, когда я только зашла в это ответвление коридора. Данное обстоятельство меня слегка порадовало. Уже неплохо. Немного посидела, размышляя над ситуацией. Это, наверное, даже не плохо, что выхода здесь нет. Еще неизвестно, куда бы он меня привел. К сражению с Копейщиками я была сейчас явно не готова. У меня из всего оружия только и есть, что один нож. С таким боевым комплектом много не навоюешь. Карабина и того нет. Вот черт! Посетовав еще немного на собственную бестолковость, встала, собираясь идти обратно. И тут в голове у меня все поплыло, словно подернулось каким-то туманом. Я шлепнулась обратно на гладкий пол, и на какое-то время отключилась.

Открыла глаза, и сразу же опять зажмурилась. Меня окутывал какой-то серебристо-жемчужный свет. Отвыкшие от света глаза стали сразу слезиться. В следующий раз глаза открывала осторожно. Я все еще сидела в том же коридоре. Только перегораживающей стены не было вовсе. Коридор тянулся дальше, в глубь. Стены туннеля поблескивали, отражая неяркое свечение. Я, сидя на полу, стала крутить головой, пытаясь понять откуда исходит этот свет. Ну конечно! Те странные наросты на стенах коридора, я правильно определила как светильники. Именно от этих, словно перевернутые каменные чашки, наростов и струилось слабое сияние. Коридор был пуст. Я осторожно, держась одной рукой за стену, поднялась на ноги. Мне показалось, или воздух в коридоре стал каким-то другим. Более сухим, что ли.

Опять крепко зажмурилась, а потом вновь открыла глаза. Все оставалось по-прежнему. Нет, конечно, я привыкла принимать всякие чудные вещи, как данность, но это, по-моему, уже было как-то чересчур. Тут вдруг в дальнем конце коридора мелькнула чья-то тень. Моя рука невольно опять потянулась к голенищу ботинка, где был спрятан мой верный друг, нож-засопожник. Но, почему-то, опасности я не чувствовала. Вскоре я могла уже четко видеть фигуру человека. Одежда на нем была какая-то чудная. Словно монах в длинной рясе. Только ряса была из простой льняной светлой ткани с вышитыми узорами по подолу и рукавам. Подпоясан этот человек был темно-синим кушаком. Длинные до плеч, чуть вьющиеся светлые волосы, аккуратная бородка. Довольно молодой. Он мне чем-то напоминал моего мастера Андрея. Буквального сходства, конечно, не было, но что-то такое, неуловимое во взгляде делало их похожими, словно дальние родственники.

Было такое ощущение, что человек меня не видит, хотя, я стояла прямо почти напротив него. Он приложил ладони лодочкой к светильникам — чашкам на стене, и свет стал меркнуть. Кое-как придя в себя от изумления, я сделала шаг ему навстречу, намереваясь спросить, как отсюда выбраться. Но человек, казалось, совсем меня не замечал, хотя, я могла дотронуться до него вытянутой рукой. Я, окончательно осмелев, громко позвала:

— Эй послушай… Как отсюда выйти?

Я, конечно, понимала, что обращение «эй» к незнакомому человеку было не самым вежливым обращением. Но в данной ситуации мне как-то было безразлично, что подумают о моем воспитании. У меня просто было жгучее желание поскорее выйти отсюда. Но мужчина, пройдя мимо, продолжал сложенными ладонями гасить светильники один за другим, совершенно не обращая на меня никакого внимания, словно я была пустым местом! Тогда я вознамерилась приступить к более решительным действиям. Подошла почти вплотную и попыталась схватить человека за рукав. Моя рука поймала воздух, а я встала столбом с отвисшей челюстью и глупо хлопала ресницами. Тем временем человек поднес свои ладони к последнему светильнику, и свет в коридоре померк. Меня опять окутал непроглядный мрак. Мне хотелось заорать во все горло от отчаянья, но из горла вырвался только какой-то хрип.

Я очнулась сидя, прислонившись к гладкой поверхности полированного камня. Из-за неровной кладки стены пробивались, словно тонкие ниточки, едва заметные лучики света. Это что, был сон? Или у меня совсем крыша съехала или начались галлюцинации? Вот только этого мне еще и не хватало! Протерла лицо руками, словно пытаясь сбросить с себя некий морок, который налипал на меня в этом странном месте, будто мокрый снег к обуви. Так, пора заканчивать с этими фокусами и фантомными видениями. Нужно выбираться быстрее отсюда, пока я не начала показывать воробьям фигушки и разговаривать с белками. Если невозможно выйти здесь, то нужно искать выход с противоположной стороны. Очень не хотелось покидать этот закуток, так как здесь все же был какой-никакой свет.

И тут мне в голову пришла сумасшедшая мысль. Может не зря меня посетило видение человека, гасившего светильники? Может стоит попробовать? Сделав несколько шагов от тупиковой стены вглубь коридора, нащупала на стене каменную чашку. Постаралась вспомнить до мельчайших подробностей, как тот человек складывал ладони. И сосредоточилась на своем желании зажечь свет. Приложила ладони, стараясь воспроизвести все, как делал тот человек, сосредоточилась на желании зажечь свет, и… Ничего не произошло. Не могу сказать, что я уж очень сильно надеялась на положительный результат, но, по всей вероятности, некоторые надежды все же были. Потому что в душе возникла некое чувство не то обиды, не то разочарования. Хотя, совершенно непонятно, на кого я обижалась. Постаралась избавиться от этих недостойных и не нужных чувств. Ну что ж, я попыталась. Не вышло, и ладно. Будем выбираться безо всяких чудес, как привыкла, рассчитывая только на себя.

Я уже сделала несколько шагов вглубь коридора, когда меня посетила весьма здравая мысль. Ведь этот человек из моего странного видения ГАСИЛ светильники, а не зажигал их! Возможно, процедура зажигания должна совершаться обратным действием. У меня даже сердце учащенно забилось от этих мыслей. Так, спокойно. Ладони сложены лодочкой, словно прикрывают горящие светильники, а чтобы их зажечь…? Может быть, стоит попробовать произвести некий пасс открытыми ладонями? В конце концов, что я теряю? Как у нас говорят, за спрос в лоб не стукнут. Сделав несколько глубоких вдохов-выдохов, чтобы успокоить трепыхающееся сердце, я развела руки ладонями вверх над светильником в обе стороны, закрыла глаза, пытаясь мысленно представить себе тот серебристо жемчужный свет, а потом медленно их свела над самой каменной чашей, будто в моих ладонях и вправду был трепещущий огонек. Внезапно мне стало жарко, словно я стояла у горящего костра. Я открыла медленно глаза, и чуть не заорала от восторга.

Свет был не такой яркий, как в моем виденье. Больше похожий на язычок пламени маленькой свечи. Но он был! У меня получилось! Ноги почему-то вдруг затряслись, и я медленно сползла по стене прямо под зажегшимся светильником, только сейчас ощутив, сколько сил было мной вложено в это простое действие. Свет был очень слабым, каким-то трепещущим, как огонек на ветру, казалось, легкое дуновение сквозняка — и он тут же погаснет. И это меня заставило подняться на ноги. Нужно было спешить. Потому что, я не знала откуда брался этот свет, и что это была за энергия. Скорее всего, здесь соединялась энергия моего желания с еще какой-то неведомой мне силой. И эта сила была очень древней, готовой иссякнуть в любой момент.

Я пошла по коридору от светильника к светильнику, зажигая эти чудесные огоньки. Потом, спохватившись, вернулась назад, и стала гасить самые первые, понимая, что нельзя было оставлять здесь свет. Так я металась, словно укушенная до самого окончания этого коридора, пока не добралась до пещеры с летучими мышами. Остановилась на выходе, понимая, что дальше светильников нет, и мне придется пробираться в кромешной тьме, по неровному полу, по остаткам битого камня. А главное, неизвестно, куда меня этот путь выведет. Я долго не решалась погасить последний светильник, не желая опять оказаться во мраке. Но стоять здесь бесконечно долго было нельзя. Да и смысла в этом не было никакого. И тут мне в голову пришла сумасшедшая, практически, бредовая мысль. Раззадоривая сама себя, я шепотом проговорила:

— А что я теряю? Ничего… Нужно попытаться…

Я, встав на цыпочки, попыталась заглянуть в чашку светильника. Это у меня не получилось, слишком высоко. Ну и ладно! Попытаюсь, как есть. Кто сказал, что если я увижу, ЧТО светится там, в глубоких каменных чашах, то смогу лучше понять, как действовать дальше. Ведь не придумывала я никакого, ни научного, ни логического объяснения, когда их зажигала! И тем не менее, у меня вышло. Я опять развела руки ладонями кверху над каменной чашей последнего светильника, закрыла глаза и представила себе, как осторожно беру в ладони сгусток света и бережно несу его в ладонях. Сомкнула руки, словно подчерпывая из неведомого колодца плавающий там огонек, отражение сверкающей на небе звезды. Ладоням стало вдруг горячо, почти нестерпимо. Я с силой сжала зубы, чтобы не вскрикнуть. Все еще с закрытыми глазами, я бережно опустила сомкнутые лодочкой ладошки на уровень своей груди, и только тогда раскрыла глаза. Мягкий и горячий шарик света лежал в моих ладонях, излучая слабое сияние. Светильник был погашен. От неожиданности я замерла сусликом, чуть не опустив руки и не выронив этот трепещущий неведомый огонь. Несколько минут смотрела на свои ладони, не смея пошевелиться. А потом, вдруг радостно засмеялась. Мой голос пошел гулять по каменной пещере, отражаясь от ее стен, рассыпаясь мелкими осколками звонких колокольцев. Я не пыталась ни понять, ни объяснить себе, как и почему, а просто, вытянув руки вперед, шагнула в гулкую пустоту пещеры.