Волчья песня

Ирина Юльевна Енц, 2021

Ох, не женское это дело!!! Ольга сначала, пытаясь убежать от своего прошлого, пошла работать в глухом таежном углу егерем. А, потом, и вовсе, посыпались на ее голову таинственные, загадочные, а порой, и смертельно опасные происшествия. Найденный полумертвый волчонок, вырос в красивую волчицу, оказавшуюся верным и преданным другом. А, дела давно минувших дней, неожиданно, проявились в виде трупа неизвестного мужчины, чуть ли не на пороге дома, стоявшего на заимке, где поселилась Ольга. Как выпутаться из всего этого? Кто друг, а кто враг? Сложные вопросы, опасные приключения, вновь обретенные друзья и враги … Лишь малая толика того, что предстоит испытать героине.

Глава 2

Выйдя из кабинета директора, я попала в большую комнату, где стояло несколько деревянных столов и большой металлический сейф времен штурма Зимнего. Замызганные окна пропускали мало света. Судя по всему, никто и никогда не озадачивался их чистотой. За одним из столов сидел маленький невзрачный мужичок в черном мундире с зелеными петлицами. На голове, лихо сдвинутая фуражка с кокардой, из-под которой торчали всклоченные волосы. Нос картошкой, лицо, загоревшее до черноты, сеточка морщин у лукавых глаз.

При виде меня, мужичок поднялся из-за стола, загрохотав стулом, и протянул руку, на которой отсутствовало два средних пальца.

— Я, это… Михалыч. В смысле, Петр Михалыч.

Я протянула руку, и он ее крепко, по-мужски пожал.

— Ольга Викторовна. Можно, просто Ольга.

Мужичок мне нравился. Такие вот мужички, не жалея себя, бросались в самое пекло во время пожаров, чтобы вывести людей из горящих деревень или спасти котенка. Не смотря на ворчливый нрав, на них всегда можно было положиться в любой тяжелой ситуации. Про них писали множество классиков, называя их «соль земли».

Михалыч окинул меня заинтересованным взглядом с ног до головы, и удовлетворенно крякнул.

— Ну, что ж, будем вместе работать. Меня Егорыч попросил проводить тебя на Игнатов кордон. Правда, что ль, ты там жить собралась?

Я улыбнулась.

— Правда.

— Ну, ну… — Покивал он головой. — Тогда, поехали.

Мы вышли на крыльцо. Возле моего мотоцикла уже кружила стайка ребятишек, а две бабы сидели на скамейке и усиленно делали вид, что не смотрят в нашу сторону. У коновязи рядом был привязан грустный конек соловой масти. Несмотря на свой возраст, в нем чувствовалась былая стать и порода.

— Откуда такое диво? — Восхищенно спросила я.

— Дак, это… Положено нам, егерям. То есть, транспортная единица, так сказать. — Хитро прищурясь, заявил Михалыч.

— Я знаю, что положено. Только вот больно уж породистая.

— Так, у нас в давешние времена здесь конезавод был. Еще до войны. Так таких рысаков выводили… На скачках в самой Москве призы брали. Вот, от них и расплодились. — С гордостью поглаживая коня по белой гриве, сказал он. — Тебе тоже конь положен. Как обустроишься, пойдем на конюшню, сама выберешь. Ну, что, поехали, что ль, хоромы посмотришь?

Согласно кивнув, я завела своего железного коня, чем распугала стайку мальчишек. Михалыч по-молодецки запрыгнул в седло. Я только головой покачала. Не каждый молодой так сможет. Он поехал степенно впереди, я на малой скорости за ним.

Песчаная дорожка была довольно сильно накатана. Вокруг стеной стоял сосновый лес. Мне очень хотелось остановиться, поклониться деревьям в пояс, и лечь в душистые травы навзничь, раскинув руки, и смотреть на проплывающие в бесконечной голубой сини белые облака. Но, сейчас было не время. И я продолжала тихонечко тарахтеть за Михалычем в глубь леса.

Вскоре дорога разветвилась. Накатанная уходила вправо, а влево шла небольшая, сильно заросшая высокой травой и папоротником, больше похожая на тропинку. Минут через десять, она привела нас на огромную поляну, затянутую крапивой и разросшимся малинником. На самом краю стояла большая изба. Директор не обманул. Дом был добротный. Фундамент сложен из лесного серого камня. Бревна, из которого он был сложен, огромной толщины. Сейчас уже из такого леса дома не строили. Стены почернели от обильных дождей, между бревен виднелся зеленый мох. Крыша добротная, покрыта крашенным в зеленую краску железом. За последние годы, краска местами облупилась. Но это было не страшно. Высокое крыльцо с резными столбиками, слегка просело от времени и неухоженности. Рядом с домом слева, стояла покосившаяся сараюшка. Напротив нее торчал сруб колодца со старым воротом с цепью, большим цинковым ведром, и небольшой крышей над ним. А рядом красовалась маленькая банька, срубленная из бруса. Было видно, что баню поставили не так давно.

Михалыч слез со своей соловой, и направился прямиком на крыльцо, гремя ключами. Я пошла следом, с интересом оглядываясь. Тяжелая дверь заскрипела, и я шагнула в прохладный сумрак дома. Воздух затхлым не был, несмотря на долгое отсутствие хозяев. Дом был небольшой. Из сеней сразу был вход в комнату с русской печкой-барыней посередине. Дощатый стол, две лавки. Вот и вся мебель в горнице. За печкой, притулилась маленькая кухонька, с прибитым умывальником и проржавевшим тазом под ним. Я прошла дальше, и увидела еще одни двери, ведущие в небольшую спальню. У стены стояла большая панцирная кровать, с никелированными шариками на спинках. Воспоминание моего детства у бабушки в деревне. Слева у двери большой тяжелый комод из вишневого дерева. Я ахнула. Старинная работа резьбы по дереву притягивала взгляд. Мастер изобразил на ящиках сцены волчьей охоты. Я с восторгом провела по сухому полированному, чуть треснутому, с облупившимся лаком, дереву рукой. Обернулась к Михалычу, который сидел на лавке в большой комнате.

— Откуда такое чудо?

— Это? — Он пренебрежительно махнул рукой. — Это старье видно из купеческого дома.

Я только головой покачала.

— Ну, что? Остаешься? — С интересом спросил старый егерь.

Я кивнула головой.

— Конечно.

— Ну тогда, принимай хозяйство! — Довольно проговорил он, протягивая мне ключи. — Этот вот от дома. А этот вот от бани. — Принялся объяснять он очевидные вещи. — Помочь вещички разгрузить? — Кивнул он на мотоцикл, из люльки которого выглядывал мой нехитрый скраб.

— Да, нет. Сама управлюсь.

Чувствовалось, что уходить он не торопился, потому как, очень было любопытно узнать как можно больше, чтобы потом со вкусом все живописать односельчанам.

— Как ты здесь ночевать собираешься? Ни матраса, ни подушек. Электричество только завтра подключат. И посуды никакой нету.

— Обойдусь, как-ни будь. — Беспечно махнула я рукой. — Михалыч, а магазин у вас тут какой хозяйственный имеется? Ну, гвозди там, инструменты?

— А как же, и не один. — С гордостью проговорил он. — У нас деревня большая. Если хочешь знать, ее еще батюшка купца нашего, Пантелеймон, поставил. В честь него и назвали, Пантелеево. А золотишко они тут недолече добывали. Сейчас, конечно, закрыт прииск то. — Принялся он с удовольствием рассказывать.

— А чем же люди здесь занимаются, раз прииск закрыт? — Поинтересовалась я

— Так у нас тут нашли какую-то особую белую глину. Говорят, таких залежей очень мало. Чистый фарфор, не глина. Фабрику поставили. Теперь вот всякую посуду делают.

Продолжая слушать его объяснения, я вышла из дома и принялась разгружать мотоцикл. А Михалыч продолжал путаться под ногами, не переставая рассказывать о местном быте. Увидев, как я достала из люльки карабин в чехле, уважительно спросил.

— Ружье?

— Нет, карабин. — Усмехнулась я.

Глаза у него округлились.

— Поглядеть то можно? — Осторожно спросил он.

— Отчего ж нельзя? Можно. За погляд денег не берут! — Расчехляя свою драгоценность, проговорила я.

У Михалыча округлились глаза еще больше.

— Так это же… — Задохнулся от восторга он. — Это же настоящий «медведь»! — Бережно погладил от полированный приклад. — Твой?

Я рассмеялась.

— Конечно, мой! Подарок от друзей, на память. — Пояснила я, показывая на гравировку на прикладе.

— Дорогой подарок…. — выдохнул он.

— Дружба, она цены не имеет. — Усмехнулась я.

Вскоре все вещи были перенесены в дом. И я опять завела мотоцикл, собираясь ехать в деревню. Михалыч взобрался на свою лошадку, которая оказалась конем, носившего вполне прозаическое имя «Зайчик».

— Давай за мной. Я тебе сейчас все покажу.