Если ты позовешь…

Ирина Шахова, 2016

Возможно ли, чтобы одна из лучших выпускниц школы шпионок короля влюбилась настолько, что, потеряв голову, забыла все, чему ее учили, и не видит происходящего перед самым ее носом? Или кое-кто просто жаждет, чтобы она сделала вид, что не видит этого, преследуя свои интересы? Выстоит ли она в этой схватке денег с тщеславием и докажет ли всем вокруг, что единственное, что имеет смысл в мире, который рушится под натиском революции – это любовь? Вот только будет ли нужна эта любовь тому, кому она предназначена…

Глава 1

Стоял погожий майский день. Через открытые окна, доходившие в этом просторном помещении почти до пола, дул теплый ветерок, то поднимая, то опуская легкие занавески. За окном буйным цветом цвели деревья и кустарник, распространяя сладкий густой запах. И, несмотря на то, что была еще только середина мая, лето, казалось, стоит в самом разгаре. Даже толстые серые стены этого старинного и мрачного, выложенного из камня особняка словно пробудились от спячки и стали теплеть.

В большой зале, заполненной сейчас столами, сидели девушки и, склонив голову, сосредоточенно писали. В тишине слышался только шорок переворачиваемых страниц и скрип перьев.

Это был последний день в школе «Белая лилия». В школе, ставшей их вторым домом на последние восемь лет.

Чего только ни происходило за это время. Казалось, не было такого, чему бы девушек ни учили, что бы ни рассказали. Их учили танцам и рукоделию, музыке и искусству, письму и чтению, они одинаково хорошо умели вести хозяйство, руководить слугами, содержать дом и сад. И в то же время самостоятельно выполнять по дому любую работу, если это потребуется. Они могли поддерживать разговор на любые темы и чувствовать себя превосходно в любом обществе.

Эта комната, наполненная сейчас склоненными над бумагой головками с идеально уложенными волосами, столько раз меняла свой облик, что и не счесть. Она то была наполнена смехом и музыкой, вся сверкала отраженным от зеркал пламенем свечей и блеском драгоценностей на нарядах и великолепных платьях. То становилась строгой учебной комнатой, полной размышлений.

Девушки, которых выбирали сюда на обучение, происходили из разных семей. Кто-то был богат, кто-то знатен, а о чьем-то семействе и не слышали в высшем обществе. Единственное, что их объединяло — они были очень смышлеными, буквально схватывавшими все, и при этом очень красивыми. Попасть в эту школу по желанию родителей или опекунов было нельзя. Отбор сюда производился только директором, дамой весьма строгих правил, что неудивительно — школа была при монастыре, служившим прикрытием истинной причины существования этой школы.

Эта была одна из школ для девочек, похожих друг на друга как две капли воды. И только узкий круг людей знал, что на самом деле происходит за этими стенами.

Если хочешь что-то спрятать хорошенько — положи это на самое видное место. Из этих соображений школа находилась в самом Париже. И здесь было нечто такое, что отличало этих девушек от сотен воспитанниц других школ. Этих девочек с детства учили скакать на лошади и владеть всеми известными видами оружия. Они были отличными психологами, точно угадывавшими настроение собеседника. Умели незаметно вести слежку и отлично искать тайники. Свободно говорили и читали на нескольких языках. Знали культуру разных стран, их правителей и то, как эти страны могли влиять на события в мире.

Учителя могли гордиться своими воспитанницами. Сейчас, по прошествии восьми лет, эти девушки с равным успехом могли руководить большим имением, будучи замужем за богатым человеком, и выращивать овощи в глухой деревушке. Быть незаметной и тихой женой или самой блестящей дамой на приеме. Сражаться на шпагах с самым сильным противником и быть няней в богатом семействе.

И, как по мановению волшебной палочки, менялись не только девушки. Даже эта комната, бывшая такой обыкновенной и благопристойной в эту минуту, могла за один миг вдруг превратиться в зал для фехтования с молодыми дамами со шпагами в руках.

Сегодняшнее сочинение, тема которого требовала рассказать о том, какой они видели свою дальнейшую жизнь, было простой формальностью. Все наставники давно пришли к выводу, что много лет назад сделали правильный выбор, возложив надежды на этих девушек. Учителя и так знали, что совсем молодые еще женщины, сидящие сейчас за столами, будут всецело служить короне, целиком и полностью отдавая себя во власть короля, подчиняясь любому его приказу.

Пожалуй, это была самая секретная женская школа в стране.

Воспитанниц этой школы готовили для службы королю.

Из них готовили идеальных шпионок.

По указанию короля их должны были направлять туда, где, по его мнению, намечалось что-то, что могло помешать его самодержавному правлению. И они должны были любыми способами все узнать и помешать этому. Их учили быть преданными королю во всем. Из года в год преподаватели отслеживали все мысли, какие могли появиться в их голове, и направляли эти мысли на одно — служить королю, выполняя все, что от них потребуется.

Они отсеивали тех, кто не подходил под их требования и поставленные королем и его ближайшим окружением задачи, которые до последних двух лет обучения девушкам никто не раскрывал.

А так как обучение первых пяти лет проходило по программе, ничем не отличающейся от очень хороших школ, никто из девушек, не прошедших этот отбор, так ничего и не заподозрил. Учителя хорошо знали свое дело.

Кроме того, школа не забывала об ушедших воспитанницах, устраивая на приличную службу тех, кому это позволяло происхождение, либо выдавая замуж ту, чье дворянское происхождение не позволяло работать на посторонних людей.

В последние два года их осталось всего шестеро. Лучшие из лучших. Немного позже они будут представлены ко двору и станут тайными глазами и ушами короля, узнавая первыми все секреты и предотвращая все заговоры.

Каждая, поразмыслив, была рада открывавшейся им перспективе. Да и что их ждало в жизни, если бы не эта представившаяся возможность посвятить себя короне? Выбор у девушек был невелик — выйти замуж или остаться старой девой. И в этом выборе еще неизвестно, что хуже. Замужество не гарантировало счастливого брака, уважения мужа и жизни в достатке. Сколько историй они знали о девушках, сделавших неверный выбор. Да и хорошо еще, если это был выбор самой девушки, а не ее родителей.

Так что открывавшимся им перспективам можно было только позавидовать.

Несмотря на то, что все девушки чувствовали, какая непростая судьба им уготована, никто и никогда против воли не заставлял их выбирать подобный путь. И в этом была заслуга настоятельницы, остановившей из десятков претенденток свой выбор на них. Да и учителя подбирали правильные слова, так, чтобы каждая здесь чувствовала, какая честь ей оказана таким выбором.

Завтра они разъедутся по своим домам, чтобы навестить родных, которых не видели почти полгода. Как уже отмечалось, школа находилась в самом Париже. Это было очень удобно для короля, обладавшего возможностью наблюдать за обучением девушек, когда ему вздумается. И очень неудобно для самих воспитанниц, так как не у всех родители жили в столице. А посему возможность видеть своих дочерей имели всего пару раз в год. В связи с этим всем ученицам было рекомендовано после окончания экзаменов, навестить родных.

А уже спустя какое-то время они получат задание от короля и покинут родительский дом. Возможно, навсегда.

Но по напутствию настоятельницы, данным им перед началом сочинения, это должно было случиться только осенью, а сейчас за окном был теплый май.

И все это — и по-летнему теплая погода за окном, и окончание обучения, и предстоящая поездка домой рождало у девушек легкое и веселое настроение. Последние дни все только шутили и смеялись, обсуждая последние новости из дома, свои новые наряды, купленные по случаю поездки, и подарки родным.

Заканчивая писать, девушки поднимались с мест и сдавали свои работы, выходя в сад. В тени цветущих деревьев не хотелось больше думать ни о чем, кроме солнца и пьянящего запаха сада.

Их было всего шестеро, от 17 до 20 лет, тех, кто сегодня заканчивал обучение.

Сандрин Миреил Вилье была одной из самых старших, два месяца назад ей исполнилось девятнадцать, а привели ее сюда, когда ей было всего десять с половиной. Она закончила писать самой первой и вышла в сад, направившись в беседку под сенью деревьев. Села на одну из скамеек, стоявших там, и подставила лицо теплому солнышку. Да, приличной девушке не полагалось находиться на солнце долго, но сегодня так не хотелось думать о каких-то условностях.

Вскоре остальные девушки тоже оказались в беседке и принялись весело болтать о предстоящем путешествии домой. Дом Сандрин находился дальше остальных, и ей предстояло покинуть школу уже сегодня вечером. Всего через пару часов за ней прибудет карета из дома, и она отправиться в путь.

Внезапно девушки замолчали и посмотрели в сторону входа в школу. Сидевшая спиной к входу Сандрин обернулась. По тропинке, ведущей от двери и поросшей цветущими кустами сирени, быстрым шагом шла одна из монашек.

— Вас хочет видеть настоятельница, — подойдя, сказала она Сандрин. — Пойдемте быстрее, она очень просила поторопить вас. Я провожу.

Гадая, что же могло так срочно потребоваться настоятельнице, Сандрин вместе с монашкой направились в сторону здания школы.

А спустя час Сандрин сидела в карете, направлявшейся в сторону поместья Вилье, недоумевая, что заставило родных просить настоятельницу как можно быстрее отправить ее домой. Все произошло так быстро, что она не успела толком попрощаться со всеми. И сейчас впереди у нее была только долгая дорога туда, где уж точно должны были объяснить необходимость ее скорого появления в стенах родного дома.

Бескрайние поля сменяли друг друга, зеленея под ярким солнцем и уходя за самый горизонт. Небо было таким голубым, что казалось почти прозрачным, открывая дорогу ярким лучам. Редкие облака были белоснежными и легкими, как пушинки. Дорога петляла через поля и холмы, и карета на ней то поднималась, то опускалась вниз. На лугах тут и там паслись стада коров и овец, и виднелись цветущие деревья. Лето безраздельно вступало в свои права, и по мере продвижения на юг это чувствовалось острее.

В открытые окна кареты врывался теплый воздух, наполненный знакомыми ароматами травы и цветов.

К концу дня становилось ощутимо жарко, и всю дорогу Сандрин размышляла о том, что современные наряды, состоящие из нескольких слоев ткани, с большим количеством юбок, не могли подарить долгожданную прохладу. Даже сшитые из легких летних тканей, они были хороши, только чтобы не замерзнуть зимой. Вот и сейчас девушка мечтала лишь о том, чтобы окунуться в какой-нибудь прохладный водоем. Или, в худшем случае — в ванну.

Карета проделала уже большой путь с самого Парижа, где было еще прохладно, почти до юга страны.

Поместье родителей находилось вблизи Драгиньяна, а это означало, что ехать до него оставалось совсем недолго.

Переписываясь с родителями перед поездкой домой, девушка пообещала, что по пути не будет останавливаться в постоялых дворах надолго, а просто станет менять лошадей. Благо, посланные за ней в Париж пара слуг без труда позволяла путешествовать круглые сутки, так как они могли сменять друг друга в управлении лошадьми.

Еще ей пришлось дать обещание заехать к тетке и навестить ее, оставшись хотя бы ненадолго. Сестра ее отца жила одна, вдали от своих детей, давно перебравшихся в Париж, и визиты родственников были как нельзя кстати, чтобы внести хоть какое-то разнообразие в ее размеренную жизнь. Но это обещание было дано больше для спокойствия родителей, так как на самом деле Сандрин еще раздумывала, заезжать ей туда или нет. Этот визит мог затянуться на насколько дней. А в сложившихся обстоятельствах Сандрин хотелось попасть домой как можно скорее. И она была готова путешествовать ночью, меняя лошадей по пути и спя в карете. И даже поменяться с кучером местами, если это необходимо. Лишь бы быстрее добраться в поместье родителей.

Перед отъездом настоятельница сказала, что обстоятельства складываются таким образом, что отдохнуть до осени у нее вряд ли получиться. Королю может понадобиться ее помощь в любой момент, и тогда ей придется вернуться незамедлительно.

Сандрин и ее спутники ехали уже двое суток. До дома оставалось не так много, а до поместья тети — всего-то час езды. Но поместье стояло в стороне от дороги, по которой они двигались, и девушка решила не терять времени и не заезжать к ней. Потом что-нибудь придумает для родителей, если они вспомнят об этом.

Она немного поспала в карете и сейчас страдала больше от жары, чем от усталости, связанной с дорогой. Солнце начало клонится к закату, и небо окрасилось в розовый цвет. «Завтра будет жаркий день», — подумала Сандрин, выглянув в окно. И тут почувствовала, что карета начинает съезжать с дороги в кювет. Она постучала по стенке, привлекая внимание кучера, и экипаж резко остановился на месте, чуть не съехав в небольшой овражек рядом с дорогой.

Решив, что следует самой удостовериться, что с ее провожатыми все в порядке, Сандрин поднялась с сиденья и, отворив дверцу, выбралась наружу.

Для того чтобы проводить ее до дома, отец прислал двоих своих самых надежных слуг. Это было сделано в надежде, что они будут сменять друг друга в управлении лошадьми, да и вдвоем проще противостоять неожиданностям дороги. Одному из них, Николя, было чуть больше сорока, и он служил у отца уже двадцать пять лет. По сути, он был даже не кучером, а чем-то вроде управляющего, и руководил людьми, работавшими на полях и винограднике. Отец доверял ему настолько, что Николя самостоятельно нанимал и увольнял рабочих, занимавшихся выращиванием и уборкой урожая в их владениях. Поистине, это было верным решением, отправить именно его для сопровождения дочери. Он был довольно умен, исполнителен, и знал Сандрин с младенчества. Кроме того, обладал достаточной силой, чтобы защитить ее в случае какого-нибудь происшествия. На дорогах в последнее время становилось неспокойно.

Имени второго сопровождающего Сандрин не знала, он был явно выбран Николя из числа самых крепких и сильных работников, на вид ему было около двадцати лет.

Оба выглядели сонными и потирали глаза.

— Что произошло? — обратилась она к Николя.

— Простите нас, мадмуазель, мы немного задремали, — ответил тот.

— Вам, несомненно, нужно отдохнуть. Или иначе мы все скоро окажемся в канаве. Не думаю, что это кого-то обрадует. Разве что разбойников, если таковые окажутся на нашем пути.

Николя не удивили речи Сандрин, он слишком давно знал девушку, чтобы удивляться разумности речей, исходивших из уст мадмуазель Вилье. А вот его спутник явно выглядел озадаченным. Он явно не привык, что молодые незамужние девушки ее возраста способны на такие умозаключения. «Надо будет при случае сказать какую-нибудь глупость, — подумала Сандрин. — Иначе он начнет болтать по поместью невесть чего. А это ни к чему».

— Скоро будет поместье графини Бартель, вашей тети, — произнес Николя. — Там мы сможем отдохнуть. Ведь мы сейчас как раз туда и направляемся.

Сандрин призадумалась. С одной стороны ей хотелось быстрее попасть домой, но ехать в сложившейся ситуации дальше было просто опасно для жизни, еще чего доброго они перевернутся в пути.

— Давайте я сяду на ваше место, управлять лошадьми, а вы пока поспите в карете.

На лице Николя отразились одновременно сомнения и тревога.

— Что вы, мадмуазель Сандрин! Я не могу вам этого позволить, у вас не хватит сил выполнить эту работу… да еще неизвестно, что или кто нас может ожидать по пути.

— Не переживайте, Николя, я справлюсь.

— Ваш отец велел заехать на ночлег к графине, так мы и поступим. Забирайтесь в карету, и мы продолжим путь. Тем более что осталось совсем немного.

Садиться в карету, для того чтобы следовать к тетке, Сандрин не хотелось. Ей были понятны опасения Николя, и она бы развеяла их моментально. Но не могла. Не рассказывать же им, что она управляет лошадьми и владеет шпагой так, что спокойно справится с ними двумя. Но сейчас она должна была оставаться глупенькой и беспомощной дочерью графа, которую он приказал доставить домой. И в этой ситуации ей оставалось только согласиться с предложенным. Для начала, конечно, немного прикинувшись беспомощной дурочкой.

— Вы же помните, Николя, что я неплохо лажу с лошадьми, — Сандрин мило улыбнулась.

— Но мадмуазель, одно дело приходить к ним в конюшню и ездить днем верхом по имению отца, и совсем другое — управлять каретой ночью, следуя по незнакомой дороге.

— Пожалуй, вы правы, — Сандрин смущенно захихикала. — Я совсем не подумала об этом. Что-то мне дурно от этой жары, мне и правда — лучше побыть в карете. И, раз вы настаиваете, мы заедем к моей тете. Но проведем там только одну ночь. Дольше гостить у нее просто нет времени. Я соскучилась по родителям и сестре. Я очень долго не видела родных, поэтому мне хочется побыстрее попасть домой, — с этими словами она развернулась и забралась на сиденье.

Как только за ней закрылась дверь, карета тронулась с места.

Ровно через час карета с Сандрин и ее спутниками стояла перед воротами в поместье графини Беатрис Одайл Бартель. В конце подъездной дорожки возвышался сам дом. Четырехэтажное каменное белоснежное строение с аляповатой отделкой перед входом, — по моде прошлого века, когда этот дом был возведен, — было все окружено розовыми кустами. Сейчас оно буквально утопало в окружавшей его зелени цветов, еще не успевших раскрасить пространство вокруг себя всеми возможными красками мира. Кованые ворота в поместье с узором, повторявшим лепнину над входом в дом, были заперты.

Это был не первый случай, когда они приезжали к запертым воротам дома. Иногда они прибывали сюда глубокой ночью, когда весь дом уже спал. Графиня Бартель ложилась довольно рано, и все двери и ворота в доме запирались в этот час на засов. Но находиться в кровати в это время было странно даже для графини, и это обстоятельство немного удивило Сандрин. Возможно, тетя изменила своим привычкам, и теперь стала отправляться в кровать еще раньше.

Девушка открыла окно в карете и выглянула наружу. Так и есть. Ни в одном из окон дома, выходивших на эту сторону дороги, не горел свет. Но попасть в поместье даже в этом случае не было препятствием. Тетя давно рассказала навещавшим ее племянницам как открыть ворота. Знал об этом и Николя, который иногда привозил сюда сестер. Оставалось загадкой только то, куда подевалась сама графиня.

Спешившись, Николя прошел через маленькую незаметную калитку в ограде и отпер ворота. Карета подъехала к дому и в очередной раз остановилась.

На этот раз Сандрин тоже вышла из кареты.

Пока они ехали до поместья, почти совсем стемнело, но в доме не видно было огней. Когда-то в это время года графиня как раз заканчивала ужин, который, по наступлению теплой погоды проводила на открытой террасе. Но ни самой графини, ни кого-то из слуг сейчас не было видно. Постучав в дверь и, не дождавшись ответа, девушка решила поискать управляющего, жившего в левой части дома, куда имелся отдельный вход. Чтобы попасть туда, было необходимо обойти поместье с обратной стороны.

Приказав Николя идти в конюшню, чтобы оставить там лошадей и самим устроиться на ночлег, Сандрин отправилась на поиски управляющего.

Путь к той части дома, в котором располагались его комнаты, пролегал среди живописных кустов роз, еще не распустившихся, но уже набиравших бутоны. И по ним уже можно было различить, какого цвета будут сами цветы. Здесь были и обыкновенные, классические красные и белые розы, и необычные сорта: тетя была страстной поклонницей этих цветов и коллекционировала их. Она скупала все появлявшиеся новинки, что-то находила в садах знакомых, а иногда изводила управляющего просьбами отыскать ей что-то необычное. И даже заказывала цветы из-за границы, если узнавала, что где-то появился новый сорт. Сандрин понимала тетю в ее увлечении этими цветами, хотя многие из окружающих считали это простым баловством. Но разве может что-то сравниться с тем ощущением, когда ты стоишь посреди этого бескрайнего моря, цветущего всем своим великолепием. Даже сейчас этих крохотных цветных лепестков хватало, чтобы наполнить воздух вокруг себя ароматом чего-то таинственного и волшебного, кружившего голову, словно ожидание безграничного счастья.

Слева от Сандрин показались грядки с овощами и зеленью, которые выращивали для стола графини. За ними, насколько помнила девушка, должен быть поворот направо. Она двигалась почти на ощупь, стараясь не пропустить поворот и не сойти с тропинки, чтобы не повредить окружавшие ее многочисленные растения, некоторые из которых еще только начинали показываться из земли.

Через несколько шагов такой ходьбы она почувствовала присутствие кого-то рядом. Вмиг собравшись, она настороженно подняла голову и увидела управляющего тети, который с удивлением смотрел на нее.

— Что вы здесь делаете, мадмуазель Вилье? Я заметил из окна, что по саду в темноте бродит кто-то, и уже было подумал, что в поместье забрались воры.

— Месье Ксавье, я приехала навестить тетю, — Сандрин кивнула управляющему. — Родители, узнав, что я собираюсь домой, предложили заехать ненадолго погостить к графине, и я согласилась… ведь это действительно неплохая идея! Ее дом по пути к поместью родителей, и я так давно ее не видела… Когда я сообщила родителям, что собираюсь выполнить их просьбу и приехать к тете в гости на пару дней, они заверили меня, что уже все с ней обсудили, и тетя будет ждать меня в это время.

— Но ее нет, она уехала. Разве вы ничего не знаете? А ваши родители? Уж они-то знают о происходящем, и должны были предупредить вас, что графиня будет в это время в другом месте, — управляющий выглядел озадаченным.

— Простите, но мне никто ничего не говорил и не писал.

— Как же такое возможно? Мадмуазель Сандрин, простите меня, возможно, я вмешиваюсь не в свое дело… Будет лучше, если вы все узнаете от своих родителей. Скажите лучше: как вы прибыли сюда?

— Каретой. Папа прислал ее за мной.

— Вот как… И вы ничего не знаете?

Управляющий смотрел на нее с недоверием. «Он что, думает, я что-то от него скрываю? — подумала Сандрин. — Вот уж глупости!» Это явно не то, что она собиралась скрыть. Нужно постараться прояснить хоть что-то в этой истории.

— Месье Ксавье, я думаю, никто не обидится, если вы скажите мне, что же все-таки происходит. И где моя тетя.

— Давайте я лучше размещу вас в гостевой комнате. Вы хотите есть? Я прикажу накрыть на стол.

— Если вы не хотите ничего объяснить, думаю, мне лучше поехать домой. Ваши слова доставили мне беспокойство. Право, я уже не знаю, что и думать. Поэтому считаю, что самым лучшим в этой ситуации будет уехать немедленно. Скажите хотя бы, все мои родные здоровы?

— Мадмуазель Вилье, что вы. Такие мысли! — горячо произнес управляющий. — Я очень огорчен, что доставил вам беспокойство. Ничего подобного, о чем вы могли подумать из сказанного мной, в вашем доме нет.

— Так скажите мне, в чем дело! И ни у кого не будет повода печалиться попусту.

— Но как такое могло случиться, что вы сами ни о чем не знаете? Тетя отправила вам письмо. Как только получила от ваших родителей приглашение на помолвку, так сразу и написала. Мадам была так любезна, что посвятила меня в его суть. Она сообщила, что, к сожалению, не сможет принять вас у себя. Но будет рада увидеться с вами в доме ваших родителей.

— Нет, я ничего не получала. Возможно, оно пришло уже после того, как я уехала. А вы не обладаете информацией, кто из наших родственников решил связать себя узами брака?

— Да, конечно, мадмуазель, я знаю. Но как могло получиться, что об этом ничего не знаете вы? Замуж выходит ваша родная сестра.

— Амандин?!

Этот вопрос Сандрин задала больше от удивления. Так случилось, что у нее была только одна сестра. А поэтому никаких сомнений в том, кого имел в виду управляющий, говоря о ее сестре, быть не могло.

— Да, Амандин, — подтвердил управляющий. — Тетя уехала к вашим родителям сразу, как получила от них приглашение. Собралась в течение часа. Все родные, думаю, уже прибыли на место. Полагаю, немалую роль в этом сыграло желание поближе познакомиться с женихом.

Лукавый взгляд управляющего подсказал Сандрин, что тот, о ком он говорил, должен представлять собой нечто особенное, раз все так спешили его увидеть. Но жених сестры, о котором знала Сандрин, занимал не очень высокое положение. И уж явно не такое, чтобы привлечь внимание родственников. Да так, чтобы они, побросав свои дела, прибыли в поместье Вилье. Неужели у нее появился кто-то еще? А управляющий продолжил, еще больше озадачив девушку:

— Насколько мне известно, он приехал издалека и всего на один день. И все хотят засвидетельствовать ему свое почтение. Такая честь. Он очень богат и благороден. Думаю, вашей сестре очень повезло. Стать женой такого человека! Каждая девушка мечтает оказаться на ее месте.

Сандрин была в растерянности. Так кто же был женихом ее сестры, раз к нему устремилась вся ее многочисленная родня? И к чему такая поспешность? Сестра писала ей о своем кавалере, но по ее описанию он был не так знатен и богат, чтобы привлечь внимание столь высокой публики, как выходило из рассказа управляющего. И явно ее тетя, учитывая ее положение и любовь к дорожным сборам и путешествиям вообще, отправилась бы знакомиться с ним с прытью, достойной молодой девушки. Неужели у Амандин появился еще кто-то? И почему сама Сандрин не получала сообщение о свадьбе? Нужно поскорее отправляться домой, чтобы все выяснить.

— И на какую дату назначена помолвка? — обратилась Сандрин к управляющему.

— Планировалось, что она состоится сегодня, а уже завтра утром жених уедет домой.

Становилось понятным, что на помолвку ей никак не успеть. Если сегодня она останется ночевать в поместье тети, то домой прибудет только завтра утром. А это значит, что она может и не застать Амандин, если та после помолвки отправится вслед за женихом. Ведь свадьба могла быть запланирована сразу после помолвки уже в имении жениха, как только он привезет туда свою невесту. Получается, для того, чтобы увидеть сестру перед замужеством, Сандрин остается только надеяться, что сестра не уедет с ним сразу. Или, если поторопится, она еще успеет застать их?

— Можем ли мы воспользоваться вашим гостеприимством и поменять лошадей? — произнесла Сандрин. — И еще, если вас не затруднит, покормите моих сопровождающих. В сложившейся ситуации будет лучше, если мы отправился домой как можно скорее. Если вы не против, мы отдохнем пару часов, и поедем дальше.

— Но мадмуазель Сандрин, может быть, вам лучше хорошенько отдохнуть с дороги? Я приготовлю для вас комнату, где вы могли бы поспать. А ваши спутники будут накормлены и размещены. Останьтесь хотя бы до утра, ночью на дорогах небезопасно!

— Нет, спасибо. Мне нужно попасть домой как можно скорее.

— Хорошо, мадмуазель, — управляющий привык исполнять указания господ беспрекословно. — Позвольте только предложить вам кого-то, чтобы он мог сесть за поводья.

Думаю, ваши слуги устали, и им не мешало бы отдохнуть. Я не прощу себе, если в дороге с вами что-нибудь случится.

— Спасибо, месье Ксавье, я воспользуюсь вашим предложением.

Сандрин вернулась к своим провожатым и, как могла, объяснила случившееся.

Оказалось, они ничего не знали об этой поспешной свадьбе, что насторожило ее еще больше. Неужели за тот месяц, что прошел с момента, как сестра отправила последнее письмо, что-то изменилось в ее любовных переживаниях? Она рассталась с прежним кавалером и влюбилась в кого-то еще? Сандрин не хотелось думать, что этот брак — просто договоренность родственников, и к этому человеку у сестры нет никаких чувств. Хотя, учитывая поспешность, это было самым логичным объяснением.

Только вот окружающим ни к чему знать, какие мысли сейчас бродят в ее голове. Пусть все думают, что она рада за сестру. Ее голос, обращенный к Николя, был спокоен:

— Николя, поужинайте и отдохните пару часов, потом мы отправился в путь. Месье Ксавье обещал прислать помощника, так что кто-то из вас может остаться здесь. Или можете поспать эту ночь в карете. За поводья сяду я вместе с человеком, которого пришлет управляющий. При необходимости мы сможем меняться. Поверьте, я справлюсь с лошадьми. И не возражайте, пожалуйста! В данных обстоятельствах мне нужно попасть домой как можно скорее. Если вас это не устроит, можете остаться здесь и приехать позже, а я продолжу путь одна. Если решите присоединиться ко мне, жду вас ровно через два часа у ворот дома. А сейчас можете передохнуть в доме для прислуги, — думаю, дорогу туда вы помните. Управляющий все для вас приготовил.

Николя только кивнул. Слишком велика была решимость Сандрин попасть домой во что бы то ни стало, так что самым разумным было сейчас не спорить с ней. Он бывал в доме графини не раз, привозя сюда погостить родителей Сандрин, ее саму и ее младшую сестру, поэтому хорошо знал путь до домика прислуги. Поманив за собой напарника, он молча направился передохнуть и подкрепиться перед дальней дорогой.

Ровно через два часа они двинулись в путь. Сандрин настояла на том, чтобы слуги отца пересели в карету и поспали. Николя начал было сопротивляться, но здравый смысл взял верх. Тем более что управляющий действительно прислал одного из слуг, Конрада, чтобы помочь им управиться с лошадьми. Сандрин села рядом с ним за поводья, а Николя со слугой ее отца перебрались в карету.

Ехали они уже довольно долго, но расстояние преодолели небольшое. Было уже совсем темно, и слуга графини Бартель не слишком разгонял лошадей. «Хорошо, что сейчас светает рано», — подумала Сандрин. Она надеялась, что как только станет светло, осторожность слуги пропадет, и они смогут ехать скорее. Управляющий дал им новых лошадей, самых быстрых, каких нашел в поместье. Да и глядя на Конрада она могла поручиться, что у него достаточно сил, чтобы разогнаться. Сама девушка тоже отдохнула в поместье, и теперь была полна решимости добраться до дома.

Чем больше она думала об этой поспешной свадьбе, тем больше убеждалась, что все совсем не просто. Со своим женихом, бароном Гатьеном де Руэль, сестра общалась уже больше года. Но их отношения развивались так неторопливо, что Сандрин думала, что предложение о свадьбе от него может последовать не раньше, чем еще через год. Так неужели Амандин надоело ждать предложения от Гатьена, и она приняла его от кого-то еще? Хотя сестре было всего семнадцать, и со свадьбой можно было не спешить. Сандрин вспомнила, что последнее письмо от сестры она получила всего две недели назад, и там не было ни слова ни о новом женихе, ни о скорой свадьбе. Наоборот, Амандин надеялась, что Гатьен в скором времени сделает ей предложение.

Но если вспомнить все то, что рассказывал о будущем муже Амандин, управляющий тети, становилось понятным, что он имеет в виду совсем не барона де Руэль.

Так что же произошло за это время? Неужели Гатьен решился на такой смелый шаг? И что поспособствовало этому шагу? Не хотелось бы думать, что это могло быть «интересное» положение Амандин. Конечно, Сандрин была бы рада появлению племянника… но все же ей бы хотелось, чтобы ее сестра приняла решение выйти за кого-то замуж самостоятельно, а не под влиянием каких бы то ни было обстоятельств, сколь приятными они ни были.

Чтобы хоть как-то отвлечься от этих мыслей, Сандрин взяла у Конрада поводья и сама стала управлять лошадьми. Было уже совсем светло, так что это не представляло особого труда, и она без проблем выполняла эту работу.

Николя разбудило ощущение, что он находится в непривычном для себя месте. Открыв глаза, он сообразил, что проснулся в карете. Рядом мирно посапывал Дирк. Вспомнив все обстоятельства прошедшей ночи, он решил отправить дочку графа в карету, а самим занять полагающееся статусу место. Уже совсем рассвело, и карета ехала на довольно большой скорости. Кто-то очень быстро и умело управлял лошадьми.

Николя растолкал Дирка и забарабанил по стенке кареты. Она медленно остановилась, поразив Николя тем, как точно и плавно это было сделано. Мысленно поблагодарив управляющего за умелого слугу, которого тот предоставил, Николя выбрался наружу.

И тут же удивленно остановился, увидев, что за поводьями сидит Сандрин и улыбается ему. Слуга графини Бартель мирно дремал рядом.

— Уже проснулись? — как ни в чем не бывало, спросила мадмуазель Вилье.

— Да, спасибо мадмуазель Сандрин, мы уже достаточно отдохнули и готовы снова управлять лошадьми. Идите в карету. Вы, наверное, устали. — И Николя с неодобрением взглянул на сонного слугу.

— Что вы, я совсем не устала! Можете еще немного поспать в карете, а я сама справлюсь с лошадьми. Обещаю, как только устану, сразу попрошу сменить меня.

— Не спорю, мадмуазель, ваше умение управлять лошадьми достойно всяких похвал. Но предоставьте нам делать свою работу. И дорогу я знаю лучше вас. — Николя немного помолчал, а потом добавил: — Кроме того, скоро мы прибудем в поместье ваших родителей. И я бы не хотел вызвать гнев графа Вилье тем, что позволил молодой даме делать мужскую работу.

Молодая дама посчитала благоразумным не спорить, и молча спустилась на землю. И так же молча подошла к дверце, любезно распахнутой перед ней Николя.

И, только забираясь в карету, она произнесла:

— По дороге будет озеро, думаю, через час или около того мы до него доберемся. Вы должны знать его, Николя. Остановитесь там, пожалуйста. Мне необходимо умыться и привести себя в порядок. Сейчас днем жарко, и я не хочу прибыть домой в таком виде, будто не знаю, что такое вода.

Тихое озеро манило прохладой. Вода в нем была такой чистой, что под ее прозрачной толщей виднелось усеянное камешками дно и маленькие рыбки, снующие туда-сюда. Анри приметил это озеро еще по дороге к дому будущей жены и решил непременно искупаться в нем на обратном пути.

Он любил воду во всех ее проявлениях, любил плавать и всегда делал это с наслаждением, забывая обо всех проблемах и заботах. Только вот последних сейчас было так много, что даже прохладная нега воды не могла полностью смыть их.

Вокруг была неимоверная жара. Он не привык к такой температуре в это время года. Там, откуда он был родом, сейчас лето только вступало в свои права. А здесь оно было уже в самом разгаре и, казалось, безвозвратно завладело всем вокруг. И от этой удушающей жары хотелось уплыть далеко, смыть с себя не только всю дорожную пыль, но и весь этот фарс, каким была его предстоящая свадьба.

Он поддался уговорам своего дяди и сейчас жалел об этом. Жениться в ближайшее время он не планировал. Да и вообще, если честно, не понимал, зачем это было нужно.

Анри не относился к числу тех наследников, родители которых, спустив все нажитое их предками, стремились улучшить свое положение за счет удачно женившихся детей. Ему также не нужны были ни титул, ни положение в обществе. И то и другое он приобрел, как только родился. Обзаводиться наследниками для него сейчас было не слишком подходящее время, да и возраст позволял не торопиться с решением данного вопроса. Анри нравилось женское внимание, недостатка в котором он никогда не испытывал. А этот поспешный брак разрушал его положение завидного жениха и, как он полагал, все это неизбежно приведет к тому, что теперь уже не так много красавиц будет виться вокруг него.

Так что по всему выходило — холостая жизнь ему нужна больше, чем степенная жизнь женатого маркиза. Ему было вполне хорошо и так, в его холостой жизни. Анри был богат, знатен, умен и вполне хорош собой. Даже половины из этих качеств было бы достаточно, чтобы никогда не знать отказа от девушек и женщин. И выбрать когда-нибудь в жену ту, которая придется по душе ему самому. Но дядя стоял на своем: Анри пора остепениться. Он вызывает слишком много подозрений своей жизнью, слишком веселой и беззаботной.

Отчасти он был согласен с дядей. Анри и сам понимал, что в последнее время он стал привлекать все больше внимания своим богатством, независимыми суждениями и нежеланием плясать под чью-то дудку. Пусть даже в нее и дудели придворные короля. Просто он понимал, что делали они это, по большей части, прикрывая монаршей волей свои собственные амбиции.

Но он не понимал, каким образом брак мог что-то изменить — изменить отношение к нему, сплетни о нем. Чем больше он думал об этом, тем больше удивлялся, как женитьба на девушке из богатой и знатной семьи может снять эти подозрения. Да, часть доходов можно будет списать на жену: за такой девушкой положено неплохое приданное. Кроме того, она должна сдерживать его разгульную, по мнению дяди, жизнь. Да и, возможно, он захочет завести наследника. Но насколько это все поможет ему?

Спорить с дядей не хотелось, не хотелось приводить никакие аргументы. И Анри поддался этим уговорам и сейчас жалел об этом. Да только сегодня менять что-то уже слишком поздно. Помолвка состоялась, а вскоре за ней последует и свадьба. И, проведя несколько минут в обществе своей будущей жены, он был даже рад, что долго этот брак не продлится.

Для того чтобы познакомится с ней, пришлось проделать неблизкий путь. Всю дорогу Анри спрашивал себя: неужели не нашлось какой-нибудь девушки, согласившейся стать его женой, где-нибудь поближе к дому? За всю жизнь у него ни разу не возникло мысли, что когда-нибудь придется отправиться в такое дальнее путешествие, чтобы просить руки девушки, которая настолько безразлична ему. А еще это путешествие откладывало реализацию его планов, и это приводило его в недовольство. Он уже устал ждать и все торопил события.

Его брак с этой девушкой не будет долгим. И даже хорошо, что эта мадмуазель, которую дядя прочил ему в жены, совсем не привлекла его. Иначе было бы жаль расставаться с ней. Да, она оказалась хороша собой: длинные каштановые волосы и светло-карие глаза. Красивое лицо и фигура. Она умела поддержать разговор и стала бы хорошей женой. Но он точно не смог бы полюбить такую. Она была как сотни других, с которыми его знакомили бесчисленные родственники и просто знакомые. Их словно создали как копии — те же манеры, с которыми они держались в обществе, стараясь угодить всем и особенно — ему; ведь он был таким завидным женихом и мог точно «составить их счастье» — по словам их же матушек. Не слишком умны, чтобы не казаться в этом выше мужчины, не слишком образованы — по то же причине. Их всех словно обучал один и тот же учитель — и наукам, и премудростям жизни. Даже одеты и причесаны они были все как одна — по последней моде. Возможно, многие мужчины как раз это и искали, ему же было нужно нечто другое. Нечто особенное. Он точно знал, что ему не нравятся такие бестолковые и бездушные куклы, какими сейчас был переполнен высший свет.

Так что сейчас он был даже рад, что ему не придется долго жить с женой: через несколько месяцев он отправится в плавание, из которого, если все пойдет как надо, во Францию он не вернется. Слишком большие перемены назревали здесь, и участвовать в них он не собирался. В конце концов, он не революционер.

Что будет с его женой, когда он уедет, его особо не занимало. Брать ее с собой не входило в его намерения. Он никогда не обещал ей вечной любви. Да и идея со свадьбой была не его.

Нужно признать, что поездка не оправдала ожиданий. Да, все прошло, как и планировалось — помолвка состоялась. Ее родители были настроены благосклонно, да и разве могло быть иначе, учитывая красноречие его дяди. Он все представил так, словно Анри только если и мечтал о чем-то в этой жизни — так о том, чтобы жениться на их младшей дочери, Амандин Клеменс Вилье. И, учитывая, что будущий зять был ко всему прочему богат и знатен, какие родители ответили бы отказом? Но вот невеста явно не пылала желанием стать в скором будущем герцогиней Лекавалье. Да, она была мила с ним, как, впрочем, и со всеми. Но не более того. Весь вчерашний день она была сама не своя и всячески избегала общения с ним. На приеме она почти не разговаривала, хотя их посадили вместе. А когда Анри предложил ей немного прогуляться по саду, сказала, что должна переодеться и поднялась к себе. А спустя час служанка передала ему, что мадмуазель Амандин нездоровится, и она проведет остаток дня в своей комнате.

Ехать к нему в имение следующим утром, как планировалось изначально, она также отказалась, сославшись на самочувствие. Кроме того, Амандин хотелось увидеть перед свадьбой сестру, которая сейчас спешила в родительский дом.

Все это он также узнал не от самой мадмуазель Амандин Вилье, а от ее матери, которая поговорила с ним в гостиной на следующее утро, извинившись за свою дочь. Еще она просила Анри не ждать ее, а отправляться домой. А сама юная мадмуазель приедет так скоро, как только сможет.

И Анри согласился, решив, что несколько дней холостой жизни ему совсем не помешают. Дома можно будет спокойно заняться своими делами, а ждать приезда еще одного из родственников этого семейства, пусть даже это и была родная сестра его будущей жены, ему не хотелось. Оставив свою карету и двух кучеров для невесты, Анри отправился в путь. С собой он взял только Этьена — своего верного друга, да пару лошадей — чтобы добраться до дома.

Озеро было совсем рядом, и Анри спешился, взяв лошадь под уздцы. Вместе с Этьеном они подвели лошадей к самой кромке воды, чтобы дать им возможность напиться перед дальней дорогой.

Отойдя немного в сторону, Анри обнажился до пояса, оставшись только в брюках, и нырнул. Прохладные воды обступили его, заставив забыть обо всем. Вода смыла и тревожные мысли, и дорожную грязь, оставив голову абсолютно светлой.

Озеро было довольно большим, и Анри решил отправиться вплавь до противоположного берега, пытаясь окончательно забыть обо всем. Он плыл и плыл, огибая все поросшие кустарником места и глядя перед собой на воду, разбегавшуюся в стороны от движений его сильных рук.

И только сейчас, окунувшись в манящую синь озера, он понял, что будет делать дальше. Они поженятся с этой мадмуазель Вилье, и он поселит жену в отдельном крыле. Так она не будет ни раздражать его своим жеманством, ни мешать его планам. Никакой нужды встречаться после свадьбы со своей женой Анри не видел. Ничего такого, что не было бы в других женщинах, он в ней не наблюдал, а раз так, то он без труда найдет ей замену, если это ему потребуется. Да, его жена довольно хорошенькая, и он мог бы подарить ей несколько ночей. Но зачем разрушать ее невинность, если через пару месяцев он покинет ее? Возможно, у нее будет больше шансов выйти замуж потом, если она останется невинной.

Экипаж с Сандрин подъехал к кромке озера и остановился. «Наконец-то, почти дома», — подумала она и вылезла из душной коробки кареты.

Это озеро было излюбленным местом ее прогулок. Когда она жила в родительском доме, бывала здесь часто. Брала лошадь или просто шла пешком. И сейчас была рада оказаться у этого водоема. Неизвестно, что ее ждет дома, и будет ли у нее еще возможность подышать пронзительно чистым воздухом в тени деревьев, стоявших почти у самой воды, и искупаться.

Оставив спутников, она пошла вдоль берега, ища подходяще место, чтобы раздеться.

В некоторых местах озеро поросло камышом и кустарником, спускавшимся к самой воде — самое место для того, чтобы остаться незамеченной. Подойдя к одному из таких укромных местечек, она остановилась и огляделась.

Ее спутники были довольно далеко и не смотрели в ее сторону, занимаясь лошадьми и проверяя карету. Проведя взглядом по противоположному берегу, она заметила человека, поившего лошадей, но он также не смотрел на нее. Обрадованная представившейся ей возможностью искупаться, Сандрин разделась, и в одной сорочке осторожно ступила в воду.

Днем было очень жарко, и вода по краю озера уже успела прогреться после зимы. Серединка же его была еще холодной. Сандрин, боясь простудиться после того, как почти два часа провела в душной, раскалившейся на открытом солнце карете, решила поплавать около берега.

Здесь толща воды была меньше, чем посередине, и стала уже совсем теплой.

Выплыв из зарослей в противоположную от кареты сторону, Сандрин закрыла глаза. Прохладная вода возвращала силы, отгоняя прочь мрачные мысли. Плавать с закрытыми глазами она не боялась. Озеро было хорошо знакомо ей, и ничто вокруг не предвещало никаких неожиданностей.

Сандрин уже проплыла несколько метров, когда ее рука натолкнулась на что-то твердое. Она открыла глаза и увидела перед собой мужчину, удивительным образом оказавшегося у кромки тех же зарослей, рядом с которыми проплывала она. От неожиданности Сандрин начала барахтаться в воде и вдруг почувствовала, что мужчина крепко держит одной рукой, не давая утонуть.

Он был ей незнаком. Явно не из здешних мест или приехал недавно, — раньше Сандрин его не видела. Но все в нем — и то, как он держался, и его черты лица — выдавало благородное происхождение. Рукой он обхватил ее повыше талии, и было видно, что это не стоит ему никаких усилий. Она была, словно пушинка его руках. От неожиданности, — другим свое действие Сандрин объяснить не могла, — она положила руку ему на плечо. Незнакомец, нисколько не смущаясь, разглядывал ее. И по его лицу Сандрин понимала, что увиденное ему нравится, а еще, что он прекрасно осознает, что сейчас она почти голая.

А потом он посмотрел ей прямо в глаза. В этом взгляде, в самой глубине его глаз, было что-то такое, чего прежде она ни у кого не видела. И за эти мгновения, что они обнимали друг друга в воде, прошла, казалось, целая вечность.

Он был обнажен до пояса, да и она была не совсем одета, и их молчаливое разглядывание друг друга становилось просто неприличным. Решив прекратить это весьма двусмысленное положение, Сандрин сказала:

— Отпустите меня.

— Вы сами меня держите, если я не ошибаюсь.

Сандрин немедленно отпустила руку, обнимавшую его, но ситуацию это нисколько не изменило. Незнакомец продолжая держать ее за талию так крепко, что она не двинулась ни на миллиметр.

— Если я не ошибаюсь, теперь причина в вас, — произнесла Сандрин, сделав особое ударение на слове «я».

— Вы очень красивы, было бы жаль, если б вы утонули, — произнес незнакомец.

— Не беспокойтесь, я хорошо плаваю, — настойчиво произнесла Сандрин.

— Я это заметил, — с иронией в голосе произнес он. — Несколько минут назад вы чуть не пошли ко дну.

— Это потому, что я не ожидала кого-то здесь встретить. Все, хватит, отпускайте! — Голос Сандрин зазвучал недовольно.

Незнакомец взглянул ей в глаза, еще крепче прижал к себе, так, что она почти не смогла дышать, довольно улыбнулся, приблизив к ней лицо, словно намереваясь поцеловать… и тут же отпустил.

От неожиданности Сандрин чуть не пошла на дно, но привычка быть готовой к любому развитию ситуации спасла ее, и она осталась на поверхности.

Незнакомец бросил взгляд на ее руки, не нашел следов напряженной работы и задумчиво произнес:

— А вы не похожи на служанку.

— А у вас к ним какая-то особая предрасположенность? — От Сандрин не укрылся этот мимолетный взгляд на ее руки, и девушка не могла отказать себе в удовольствии ответить ему какой-нибудь колкостью.

В ответ Анри расхохотался. Да она просто прелесть! И настоящая красавица. А он еще надеялся застать ее врасплох этим неожиданным замечанием. Жаль, что он не встретил ее по пути сюда. А то, возможно, сбежал бы из дома Вилье еще вчера вечером, посвятив ночь более приятному занятию. А сейчас он слишком торопится. Или не слишком?

— Вы просто великолепны. Вам кто-нибудь говорил об этом? Вы из этих мест? Нет? Расскажите, что привело вас в эти края? Я думаю, вам стоит опасаться здешних красавиц, вы точно затмите всех. Поверьте мне, я встречал их немало.

Но вы! Вы нечто необыкновенное. Какие глаза. Хотел бы я знать, что скрывается в их глубине, — с этими словами незнакомец снова приблизился к ней.

Сколько уверенности в его голосе. Сколько любования собой. Он явно даже не думает, что какая-то девушка после этих слов не растает. Слышал ли этот человек когда-нибудь слова отказа? Ну что ж, его ждет разочарование!

— Зачем?

Анри опешил от ее голоса, таким невозмутимым он был. И этот странный вопрос. О чем это она?

— Что «зачем»? — Анри был растерян.

— Вы только что сказали, что хотели бы узнать, что скрывается в глубине моих глаз. Вот я и спрашиваю: зачем? Зачем вам знать, что скрывается в их глубине? — медленно, почти по слогам произнесла Сандрин.

Анри молчал. Он даже не помнил, что говорил. Просто хотел, что уж таить, соблазнить понравившуюся девушку. Но она оказалась не так проста.

— Ну что же… вижу, вы пока не знаете, что сказать. Я могу дать вам время. Когда найдете ответ на этот вопрос, я вас выслушаю, — с этими словами Сандрин повернулась и поплыла к берегу. Выйдя из воды, она удалилась в заросли кустарника, чтобы надеть платье. И даже не обернулась.

По тихим всплескам воды, раздававшимся, когда она одевалась, Сандрин поняла, что незнакомец уплыл.

Надев платье, девушка вышла из своего укрытия и удостоверилась в правильности своей догадки — водная гладь была чиста.

Она заметила его на другой стороне берега. Все еще раздетый по пояс, он стоял и смотрел на нее. Под его пристальным взглядом Сандрин села в карету и приказала Николя ехать домой. И всю дорогу до дома вспоминала эти глаза, прекраснее которых не встречала. Он понравился ей. Она слишком хорошо знала себя, чтобы не понять этого.

Почти у самых ворот дома, осмыслив все случившееся, Сандрин пришла к выводу, что хорошо бы выбросить этот случай из головы. Ведь спустя всего лишь несколько недель, а может и раньше, ей предстоит работа, в которой не будет место ни этим глазам, ни этой встрече, ни каким-либо чувствам и устремлениям, кроме одного — служить королю. Ей не следовало думать об этом незнакомце. И это очень даже хорошо, что они больше никогда не встретятся.

Анри был удивлен произошедшим. Когда он начинал плавать, вокруг не было не души. Откуда же она взялась? И кто она? Почему ее лицо показалась ему знакомым?

Он выбрался на берег и посмотрел на другую сторону. По противоположному берегу в сторону своей кареты, не глядя на него, шла незнакомка. На первый взгляд на ней было простое платье, но простым оно казалось только для непосвященных. Анри знал цену этой простоте, слишком много он бывал на приемах и балах. Идеальный покрой, дорогая ткань, оно удивительным образом подчеркивало ее красоту и могло бы выделить ее среди сотен нарядно одетых девушек. Портнихе явно заплатили немалую цену. И если повседневный наряд так шел ей, то что было бы, когда б она оделась на прием?

Но ни на одном балу или званом ужине Анри не встречал ее. За это он мог бы поручиться чем угодно. Ее бы он точно запомнил. Движения незнакомки были столь изысканными, что это точно не было тем, чему ее обучили. Этому научить невозможно. Такая красота, такая грация могут идти только изнутри. Она произвела на него незабываемое впечатление, не приложив к этому никаких усилий. Она явно была создана покорять любого, кто оказался на ее пути. Это было заложено в ней самой природой. И он тоже попал под ее обаяние. Не отрываясь, он глядел ей вслед до тех пор, пока она не села в карету и не уехала прочь.

Проводив взглядом удалившийся экипаж, Анри задумчиво двинулся вдоль берега к ожидавшему его другу, надеясь, что он не увидел развернувшихся не так давно событий. Или хотя бы увидел только их часть.

Но, как только он посмотрел Этьена, с ухмылкой взиравшего на него — понял, что его ожидания оказались напрасными.

— В этом озере, оказывается, и русалки водятся?

— Не иронизируй, — хмуро произнес Анри. — Кому, как не тебе, знать, что русалки водятся не в озере. А если и водятся, то уж точно не выходят потом на берег, чтобы сесть в карету и уехать.

— Что же ты позволил ей уйти? Совсем на тебя не похоже.

— Мне лучше знать, что похоже, а что нет.

— О-о-о, да она тебе точно понравилась. И как ее зовут?

— Не знаю. Не спрашивал.

— Так поедем за ней и спросим. Красивая девушка, неужели упустишь такую. Не долгий срок остался у твоей холостой жизни. Да и путь сюда неблизкий. А это хоть какое-то утешение. Мы можем ее догнать. Ты попросишься на ночлег. Может и для меня найдется кто-нибудь из служанок посимпатичнее. Домой двинемся утром. Или ты планируешь задержаться у нее чуть дольше?

— Ничего я не планирую. И почему ты решил, что она позволит мне остаться у нее? Она молодая девушка, а все молодые девушки, прежде всего, ищут мужа. Или ты забыл, как, не далее чем полгода назад, за тобой охотилась одна очень милая мадмуазель?

— Она не похожа на охотницу за мужьями.

— Откуда тебе знать, похожа или нет? Ты с ней не говорил.

— И она тебе сказала, что ищет мужа? Что-то не верится. Она такая независимая, уверенная в себе. Знает себе цену, — Этьен точно не знал, соответствует ли действительности то, что он сейчас говорил. Но ему очень хотелось немного пошутить над другом, хмуро смотревшим на все вокруг вот уже сутки, — с момента знакомства с Амандин Вилье. — Девушки, спешащие замуж, так себя не ведут. Больше похоже, что она уже была в браке.

— Ну, это может такая новая уловка — показывать, что не хочешь замуж. Поверь мне, все только и ждут, как поудачнее найти мужа и осесть в каком-нибудь поместье, тратя жизнь на приемы да увеселительные прогулки. Ну, возможно, еще родить парочку детей, для приличия. Чтобы исключить пересуды света.

— О, да ты, я вижу, знаток! Что, не раз попадал на такие уловки?

Анри только кинул недовольный взгляд на Этьена, но ничего не ответил.

Он взобрался на лошадь и уже было отправил ее в галоп, как внезапно остановился.

— Знаешь, а она показалась мне знакомой.

— Так ты уже встречался с ней раньше?

— Нет, не думаю. Не могу вспомнить. Лицо показалось мне знакомым, но все остальное — и голос и манера держаться — нет.

— Да ты уже не помнишь всех своих… м-м-м… как бы это поточнее выразиться… девушек, с которыми проводил время. Сколько их было? Пятьдесят? Сто? Может, больше?

— Все я прекрасно помню. Да и она меня не узнала, это было видно.

— Ну, это точно аргумент! Они, в отличие от тебя, все прекрасно помнят! — Этьен усмехнулся и многозначительно посмотрел на Анри. Тот понял его и без дальнейших объяснений. Да и как было забыть Адалин, осаждавшую Анри больше года после того, как он объявил, что расстается с ней. А поначалу она казалось такой милой. Но внешность, как видно, бывает обманчива. — Так вернемся или нет? Больше в этих краях нам не побывать. Заодно выяснишь, где ты мог ее видеть.

— Нет, едем домой. Мне сейчас не до любовных переживаний. Есть дела и поважнее. Работа прежде всего. А раз она из этих мест, то может оказаться знакомой моей будущей жены, а мне не хотелось бы, чтобы здесь стали гулять слухи. Со свадьбой уже все решено. Не хочу, чтобы что-то расстроилось.

— Свадьба будет в любом случае, ты знаешь это лучше меня. Твои новые родственники от нее не откажутся. В этой ситуации «нет» может исходить только от тебя. — И тут лицо Этьена просияло. — Так вот в чем настоящая причина! Ты просто боишься, что так увлечешься ею, что передумаешь жениться!

Мысль была настолько абсурдной, что Анри не удостоил друга ответом. Только глянул на него исподлобья.

Слишком хорошо его знал Этьен, чтобы Анри сейчас что-то возражал ему. Незнакомка действительно очень ему понравилась. И в других обстоятельствах он непременно воспользовался бы предложением друга и последовал за ней. Возможно, она бы и не пригласила его в спальню, но несколько минут, проведенных с такой девушкой, стоили бы времени, потраченного в пути, чтобы познакомиться с невестой.

Но сейчас это было невозможно. Эта свадьба расстроила все его планы. Она была так не вовремя! Ему и так пришлось многое перестраивать в жизни, позаботиться о безопасности, чтобы его проект не всплыл наружу. И вот сейчас приходилось отвлекаться еще и на эту свадьбу.

Он и без этого в последнее время чувствовал на себе пристальное внимание двора и старался совершать как можно меньше действий. А сейчас, когда в его доме окажется абсолютно посторонний человек, скрываться придется еще тщательнее. И он не хотел породить у своей жены и крупицу сомнений, что в его доме происходит что-то не то. Не хотел, чтобы она в чем-то его подозревала. А если он последует сейчас за незнакомкой, она ненароком может наткнуться на кого-то из своих будущих родственников, и тогда они обязательно расскажут ей. Со свадьбой пути назад уже нет, это верно. Но если жена начнет подозревать его в изменах и следить за ним, то в процессе слежки может обнаружить что-то, не предназначенное для чужих глаз и ушей. И неизвестно, кому она может об этом рассказать.

Как бы ему хотелось, чтобы его женой стала девушка, которой он смог бы доверять так же, как Этьену!

К сожалению, это невозможно. И дело не только в том, что такова его будущая жена. Все девушки сейчас такие. Они только и ждут, как составить выгодную партию, а потом не упустить своего. Он безлики, их учили только улыбаться и быть милыми. Не говорить лишнего. Думать только о том, чтобы муж был счастлив. Вести домашнее хозяйство, не взваливая на мужа ворох домашних проблем.

Размеренная жизнь, в которой нет места истинной радости, истинному счастью. Да, многие находят в ней свои прелести. В редких случаях муж с женой, несмотря на то, что брак между ними были заключен не по любви, постепенно начинают испытывать друг к другу уважение, доверять друг другу.

Но это не для него. Он должен любить свою жену, чтобы быть с ней счастливым. И ему мало красивой мордашки и изящной фигурки. У его жены должна быть голова на плечах. И в этой голове должны быть мысли, отличные от того, что одеть на бал и что приказать кухарке приготовить на ужин.

Ах, если бы эта незнакомка оказалась его женой! Судя по их разговору на озере, с ней ему точно не пришлось бы скучать. Как же она хороша! Бездонные голубые глаза, длинные ресницы и мокрые от воды кончики волос, рассыпавшиеся по плечам.

Анри помотал головой, чтобы прогнать этот образ, засевший у него в памяти. Вряд ли им доведется когда-либо встретиться… а в таком случае — и думать о ней не стоит. Ничего, скоро он уедет и забудет обо всех женщинах и девушках, живущих в этой стране. Все, пора домой.

— Поехали, нам надо проехать как можно больше, пока не стемнело, — Анри посмотрел вперед.

Этьен взглянул на него с улыбкой и направил лошадь рысью в сторону дороги.

До самой ночи Анри все думал о предстоящей свадьбе и незнакомке, повстречавшейся ему на озере, пока они не остановились на ночлег в постоялом дворе и он не провалился в тревожный сон.

Сидя в карете, Сандрин снова и снова возвращалась мыслями к незнакомцу. Он был неглуп. Даже нескольких минут разговора хватило, чтобы это понять. С ним было легко и просто, даже в такой ситуации, что с ними произошла, она не испытывала чувства неловкости и стеснения. Если бы она встретила его после этого приключения, то не стала бы смущаться, зная, что он не расскажет об этом никому. Но их встрече не суждено случиться вновь, она это чувствовала. По всему видно, он был здесь проездом и спешил в родные края. А озеро просто попалось ему на пути, и он решил искупаться, что немудрено в такой зной.

Так почему же она думает о нем, не переставая? Свет этих серых глаз и широкие плечи… И то, как он держал ее на плаву, когда она чуть не утонула, напуганная его внезапным появлением… Было в этих глазах что-то загадочное, что влекло заглянуть в них вновь, познать их тайну, их глубину. Что-то подсказывало ей, что у человека с такими глазами обязательно должна быть какая-то тайна.

У него было много женщин, это видно. Но также видно, что он никогда никого не любил по-настоящему. Он богат, высокого происхождения. И ни его родственники, ни он не растратили это богатство, как некоторые иные наследники. Он знает цену деньгам, видно, что он сам преумножил это богатство, доставшееся ему от предков. Интересно — как?

От этих мыслей у нее голова пошла кругом. Да и с чего вдруг она взялась анализировать его душу? Да, не зря их предупреждали, что большие знания могут привести к таким последствиям. Сколько она себя помнила, ей всегда хотелось увидеть истинное лицо человека, его сущность. Ну, что это ей даст в данной ситуации? Когда это нужно для дела — да. Но сейчас? Она же больше никогда не увидит его.

Все эти размышления настолько отвлекли ее от дороги, что она не заметила, как карета остановилась у поместья родителей.

Трехэтажный дом, а скорее — замок из белого камня стоял на небольшом холме. Сейчас он был весь залит светом от заходящего солнца и казался почти золотым. Толстые стены с четырех сторон окружали внутренний, мощеный камнем двор, закрытый на тяжелые деревянные ворота.

С двух сторон, по солнечной стороне, галереями спускался виноградник. Сейчас на нем были только листочки, но пройдет всего несколько месяцев, и нужно будет собирать урожай. Дом окружали бесчисленные поля. Их владения. Здесь было так тихо и спокойно, что хотелось никогда не покидать эти стены, спасаясь от всех жизненных невзгод под их защитой.

Только сейчас Сандрин по-настоящему поняла, как ей не хватало родных, а в особенности — родителей и сестры. Скорее бы их увидеть, оказаться в своей комнате, из окон которой открывается живописнейший вид на округу. Зеленые поля и цветущие деревья… что может быть прекраснее! И как она будет жить вдали от всего этого? Каждый раз, когда Сандрин смотрела из окон своей спальни, ее охватывало чувство бесконечного счастья и гармонии. Такое же, как в объятьях такого незнакомца.

Опять эти мысли! Ну уж нет, хватит! Хотя бы здесь она может не думать о нем!

Дорога до ворот замка была чуть в стороне от окон и, видимо, их появление осталось незамеченным. Дверь была закрыта, и Николя пришлось долго стучать, прежде чем она открылась, и в проеме появилась удивленная горничная, Мари.

— Мадмуазель? Это вы? Но мы не ждали вас так рано!

Сандрин вышла из кареты и улыбнулась ей.

— Как только мне стало известно о предстоящей помолвке, я приказала Николя поторопиться. Мне не терпелось как можно скорее попасть домой.

— Но как вы узнали об этом?

— По дороге мы заехали к тете, и ее управляющий нам все рассказал.

— О-о-о, входите скорее, все будут рады вас увидеть! Особенно мадмуазель Амандин.

То, каким голосом был произнесено имя ее сестры, заставило Сандрин насторожиться и поспешить в дом.