Рыжее испытание для босса

Ирина Шайлина (2024)

— Я же вам не нравлюсь, — сказала девушка. Рыжая, нельзя связываться с рыжими. — Не нравишься, — кивнул я. — Но ты понравишься деду. Он вообще любит таких…дурочек. Поэтому предлагаю тебе пару недель изображать мою невесту, потом я заключу сделку, ты получишь большую премию, мою благодарность, и мы забудем все, как страшный сон. Рыжее недоразумение смотрело на меня и хлопало глазами. Одни от нее проблемы! — А спать…нам нужно будет? Я закатил глаза. — Нет, Воробейкина, спать я с вами не буду, даже если мне заплатят. Рыжая подумала. Деньги ей были нужны. Кивнула. Рыжая прядь слетела из пучка, и упала куда-то на покрытое веснушками декольте. Я отвел взгляд — моей сотруднице вовсе не нужно знать, что в фантазиях я заглядывал и в декольте, и не только. Не стоит связываться с рыжими, ох не стоит.

Глава 7. Катя

На меня накатывало отупение. Перерыв между моими работами составлял два часа, будь я умнее, я поспала бы хотя бы часик, забившись в какую-нибудь комнатушку в офисе. Но я поехала к маме. Жила она в заведении почти за городом, и чтобы успеть к ней вовремя я, скрепя сердцем, вызвала такси. От такси я очень боялась впасть в зависимость, потому что оказываться в теплом салоне автомобиля после беготни по морозу и тяжёлого рабочего дня было истинным блаженством, которое мне не по карману. Каждый раз, проехавшись на этом виде транспорта я испытывала угрызения совести, но иначе я бы к маме не успела. Обратно на автобусе поеду, успокоила себя я.

— Воробейкина, — узнали меня внизу. — А врач уже ушел, не успели переговорить.

— Ничего страшного, я его недавно видела.

В мамином состоянии ни один врач бы уже не помог. Здесь я платила деньги не за то, чтобы маму чудесным образом спасли, это было невозможно. Я платила за комфорт и паллиативное сопровождение, которое не могла сама дать дома. Пока маме было легче, она оставалась дома, но потом это стало невозможным, и я нашла эту клинику. Здесь о маме хорошо заботились. Еще бы — за такие деньги.

— Катенька, — улыбнулась соседка мамы по палате. — А мама твоя сегодня неплохо, и ела хорошо. Я выйду, чтобы не мешать.

Тетя Света тяжело поднялась, у нее онкология в заключительной стадии, и вышла из палаты опираясь о стены. Раньше я пыталась настоять на том, чтобы она оставалась в палате, но для самой тёти Светы вторжение в личное пространство было недопустимо и она максимально дистанцировалась.

— Мам, — поздоровалась я. — Я скучала по тебе.

Пододвинула стул и села к кровати ближе. Взяла мамину иссохшую руку. Сухая, холодная, сквозь тонкую кожу видна каждая косточка. Мама равнодушно смотрела куда-то в стену надо мной. Сердце кольнуло привычной уже болью. Тяжело было осознавать, что женщина, которая пусть и не дала мне жизнь, но научила самой любви, меня не узнает. Я уговаривала себя не плакать. Я знала, что мама любит меня. Мы так много лет вдвоем были против всего мира. Мы и сейчас вдвоём, просто болезнь спрятала любовь матери ко мне куда-то очень глубоко в ее сердце.

— У меня все хорошо, — я улыбнулась. — Пуховик себе купила. На работу вторую устроилась, могу себе позволить. Ты не переживай. На основной работе я пять два, а на новой два два и в ночь. Иногда я буду даже высыпаться, правда. Верка себя хорошо ведет, даже борщ сварить обещалась. Я от нее устала конечно, но все равно привыкла уже. Но как только кредит закрою, так сразу попрошу ее искать другое жилье.

Мама была равнодушна. Каждый раз я пыталась не плакать и каждый раз безуспешно, и сейчас горячая дорожка слезы прокатилась по щеке. О ней здесь хорошо заботятся, шепнула сама себе. Лучше, чем смогла бы я. Но мне было обидно, что из-за работы я чаще всего пропускала те моменты, в которых мама осознавала сама себя, а это случалось все реже.

— Я сильно скучаю, — поцеловала я мамину руку. — Я пирожные купила. Они правда без сахара, тебе его нельзя, но все равно вкусные. Тетя Света тебя покормит.

В моем монологе ни о чем пролетело полчаса. Я посмотрела на часы — пора прощаться, иначе не успею на автобус. Тетя Света помахала мне в коридоре. Внизу уже я вытерла слезы и высморкалась в салфетку.

— Да не стоит так убиваться, — ободряюще сказала мне женщина на стойке регистрации. — Она все же приёмная ваша мама, не родная.

Если бы я могла убивать взглядом, я бы убила. А на деле я боялась с кем-либо здесь конфликтовать, вдруг они будут вымещать злость на моей маме.

— Моя родная мать отказалась от меня, потому что я мешала строить ей отношения с новым мужчиной, — спокойно ответила я. — Хорошего вам вечера.

Автобус опаздывал, на остановке я мёрзла минут пятнадцать и все время переживала, что опоздаю в отель, но цены на такси из-за погоды выросли в три раза. Шел то снег, то дождь. Куртка справлялась, почти не намокнув, но промокли мои ноги в джинсах и прошлогодних сапогах. В автобусе было почти пусто, поэтому холодно. Как ни крути, в тесноте теплее. Я ужасно замёрзла и была в состоянии близком к истерике. Поглядывая на часы понеслась с остановки к отелю, по пути успев опозориться перед своим боссом, упав прямо ему под ноги. Унижение и усталость вылились в истерический смех. Точно уволит, с грустью подумала я. Зато баб он выбирать умеет — у девушки глаза были мудрые. А она вот явно могла выбрать вариант лучше.

— За тобой как будто черти гнались, — усмехнулась Женя мне. — У тебя семь минут, скорее переодевайся, тачка босса на парковке, он где-то здесь.

— Я его уже видела, — проскрипела я, бросаясь в служебку.

У каждого сотрудника был свой шкафчик. В моем туфли, капронки, блузка и туфли. Торопливо стянула пуховик, затем джинсы. Мокрые ноги покрылись мурашками, натянуть капронки на влажную кожу — одно мучение, но я справилась. На своем посту я была ровно в восемь.

Холод меня взбодрил, но немного согревшись я стала клевать носом.

— Иди поспи, — сказала Женя. — Ночь же, я привыкла работать одна, я справлюсь.

— Босс меня уволит, — отказалась я. — Я потерплю.

При устройстве на работу я надеялась, что мы с ним вообще не будем видеться, но оказалось, что на верхнем этаже у него кабинет и большей частью он работал по ночам. Я везунчик сотого уровня. В четвёртом часу телефон позвонил, Женя выслушала, положила трубку и повернулась ко мне.

— Ресторан уже закрыт. Сейчас сделаю кофе, отнесешь боссу? Он не кусается, не бойся. На самом деле он даже мил. Моментами.

Выхода у меня не было, я взяла поднос и пошла к лифту. От недосыпа немного кружилась голова, поднос в руках качало и чашка кофе на нем нервно дребезжала. Не расплескать бы, тогда точно уволит. На верхнем этаже было несколько номеров люкс и чуть в стороне кабинет босса. Я побоялась уронить поднос, и плюнув на приличия, постучала в дверь носком туфли.

— Входите, — раздалось изнутри.

Я вошла. Кабинет был просторным и красивым. За окном кружится снег и где-то за ним огни ночного центра, днем наверняка и набережную видно.

— Кофе, — улыбнулась я.

Поставила поднос на стол и поборола желание сделать книксен или поклониться, ох уж эти пролетарские корни.

— На вашем месте я бы анализы сдал, — равнодушно отметил Максим Алексеевич. — Вы ужасно выглядите. Распугаете нам всех гостей.

— Я думаю ваш прекрасный лик спасёт отель, — мило улыбнулась я.

Меня все ещё тянуло сделать книксен. А босс смотрел на меня странно. Изучающе. Я даже заволновалась. Можно мне идти уже вниз или стоять и ждать, пока он своими синими глазами в упор смотрит? Сразу вспомнилось, что голову мне помыть было некогда, и на колготках маленькая стрелка.

— Идите, — позволил господин.

Я поборола желание поклониться и ушла с облегчением. До утра я босса больше не видела, хотя он был в отеле. Полагаю, сладко спал. А у меня была четвёртая рабочая смена подряд, скоро будет двое суток, как я работаю без сна. Но зато этой ночью в отеле — выходной. Я посплю. Сон пока казался недостижимой мечтой, невыносимо сладкой.

За ночь всю осеннюю хмурость и серость закрыло пушистым одеялом снега. Я стояла на остановке — нужно было ехать к себе в офис. Автобуса не было, как назло. Знакомый до боли автомобиль тормознул рядом так лихо, что я поневоле порадовалась тому, что лужи замёрзли.

Стекло опустилось.

— Воробейкина, — донеслось из салона. — Садитесь, я вас подвезу.

Надо же, фамилию мою знает. Значит, интересовался, на бейджике только имя.

— Нет, я автобус подожду, — испугалась я.

— Да садитесь, я не кусаюсь, — фразой Женьки сказал босс.

Не без трепета я потянула на себя дверь. Села. Меня охватило тепло — сиденья были с подогревом. Господи, если бы я умерла в тот момент, смерть моя была бы прекрасна. Поневоле обернулась — дырка в стекле была на месте, все так же скотчем заклеенная.

— Любуетесь делом рук своих? — спросил босс.

— Да я так… — неловко ответила я. — Просто так посмотрела. Я вчера пока мыла полюбовалась уже.

Я вчера едва подавила соблазн пальцем продырявить плёнку, что была на дырке. Босс же повернулся и посмотрел на меня. Снова. В упор. Я поежилась — мне было не по себе. Он так меня изучал, словно решал, гожусь ли я для чего-то. Для чего? Если только для обеда, и то сомнительно, во мне даже пятидесяти килограммов нет.

— Хватит на меня смотреть! — возмутилась я.