Жена на год

Ирина Шайлина (2024)

Артур Вершинин мой бывший муж, который выбросил меня из своей жизни ещё семь лет назад. А теперь он на моём пороге. — Мне нужна твоя помощь, — говорит он словно сам себе не веря. — Отец оставил мне своё состояние только с условием, что я женюсь на тебе. — Иди в задницу, — прошу я и делаю попытку закрыть дверь. Мне хотелось употребить слово крепче, но глаза бывшего мужа и так удивлённо расширяются. Прежняя Юля, та, которую он знал, была не такой. — Я должен спасти семейное дело, — упрямо отвечает он. — Только на год. Я заплачу тебе. Я знаю, что твоя дочь больна… Я бы засмеялась, но едва сглатываю горький ком в горле. Артур всегда умел давить на больное. Я ненавижу его так же сильно,как когда-то любила, и совершенно не хочу спасать его ненавистную семью. Но он прав — мне нужны деньги.

Глава 10. Юля

В глазах Артура я вижу тот же шок, что и у остальных, когда первый раз видят Дианку. Она красива так, что порой это вызывает ступор. Я отнюдь не горжусь её красотой. Я её боюсь. Я боюсь того, что когда она станет взрослой девушкой, а меня больше не будет рядом её красоту будут использовать. Она слишком беззащитна моя дочь, я боюсь, что из-за красоты у неё будут проблемы.

Даже у меня из-за яркой внешности и смазливого лица вся жизнь пошла кувырком, а что говорить о той, что не сможет за себя постоять? Каждый раз, когда думаю об этом, тревожно колет где-то в груди, и сейчас тоже.

Главное, не показывать свои страхи Артуру. Он их недостоин, ничего не достоин, находиться в моей маленькой квартире тоже.

— Зачем ты снова пришёл? — устало спрашиваю я.

У меня нет сил с ним сражаться. Я просто хочу, чтобы он ушёл. Все мои мысли в комнате с дочкой. Испугалась ли незнакомца? Встревожилась ли? Не выйдет ли снова…

— Мне нужна твоя помощь. — Приподнимаю брови, члену всесильной семейки нужна помощь, и не чья-то, а моя? Я сплю, может? Вытягиваю руку и щипаю её, сильно, до красноты, Артур не выдерживает. — Ты что делаешь?

— Проверяю, не страшный ли это сон.

Закатывает глаза. Проходит на кухню прямо в ботинках, садится на табуретку, вытягивает ноги, места сразу становится катастрофически мало.

— Ты поможешь мне, я помогу тебе. Видишь ли, к старости мой отец стал несколько сентиментален…кто бы мог подумать. Я получу свое состояние только если ты выйдешь за меня замуж и пробудешь в этом браке год.

Так вот к чему дохлые птички, доходит до меня. Бывшие родственники подсуетились, чтобы не лезла. Хоть бы объяснили, что к чему, я же не экстрасенс…

— Я не буду тебе помогать, — качаю головой я. — Мне очень жаль, что ты не станешь богаче, чем есть, но и ты, и вся твоя семья остались в прошлом, я не хочу про вас вспоминать, не то, что соприкасаться. Уходи, пожалуйста.

Артур медленно осматривает мою кухню. Я стараюсь держать себя в руках. В комнате я навела порядок и уют, на кухню у меня уже не хватало ни сил, ни времени. Я не хотела стыдиться своего жилья, но это происходило вне зависимости от моих желаний.

— Посмотри, в каких ты условиях живёшь, — он старается говорить мягко, но я слышу в его голосе брезгливость и вспыхиваю, не в силах контролировать свои эмоции. — Это ужасно, Юль. Здесь не должен расти ребёнок. Я заплачу тебе. Много.

Он достаёт из кармана визитку. На столе валяется дешёвая пластиковая ручка, берет её, в его руках она смотрится нелепо, и пишет на обороте цифру. Она такая внушительная, что я поневоле сглатываю.

— У тебя есть время подумать, — продолжает он. — И я не могу отказаться от наследства раньше оговоренного периода. Поэтому все это время над тобой будет висеть дамоклов меч в виде моих родственников, которых ты так не любишь.

Встаёт. В дверях задерживается, я не выдерживаю и захлопываю. Снова выходит Дианка и с любопытством смотрит куда-то за мою спину.

— Он ушёл, — говорю я. — Больше не вернётся.

Меньше всего на свете я хотела бы спасать Вершинина или кого-то из его близких. Что-то мне подсказывало, что они не обеднеют в любом случае. Но вот Вершинин старший… о чем он думал? Зачем он это сделал? Ненависть всколыхнулась во мне с новой силой.

— Гори в аду, — повторяю раз за разом.

Там ему самое место. Весь вечер разговор не выходит у меня из головы, ничего не клеится и работа стоит на месте, а деньги мне ой как нужны.

— Прости, — говорю Дианке. — Что ты родилась у такой бестолковой мамы, у которой ничего не получается.

Но деньги Дианку не волнуют совершенно. Жаль только, что я понимаю — деньги это залог счастья. Всё херня про рай в шалаше. Этой ночью я так долго обнимала Диану, что нечаянно уснула в её постели. Софа, которой хватает ребёнку, слишком узка для нас обеих, я просыпаюсь утром разбитой и с болью в спине. Нужно встать, размяться, день предстоит долгий, но я лежу и любуюсь своей дочерью. Господи, как же она красива, как нежна! Когда я была беременна я боялась, что не смогу любить её, но стоило мне только взять её на руки в первый раз…

Дианка улыбается во сне, короткое мгновение, но эта улыбка такая чистая, такая искренняя, что мне перехватывает дыхание от силы стивнувшей сердце материнской любви. Одно только мгновение, сладкое и так неожиданно, так кощунственно прерванное.

Из сладкой неги меня вырывает грохот. Такой адски громкий, что я вскрикиваю, сажусь на постели, не в силах понять, что произошло. Нужно бежать на кухню — грохот оттуда, но Диана… она кричит. Закрывает уши ладонями и кричит. Я сажаю её на колени, прижимаю к себе, раскачиваюсь, но Дианка не может успокоиться, кричит, пытаясь вырваться.

— Мама рядом, — спокойно убеждаю я. — Мама рядом…

Через несколько минут я понимаю, в чем дело — с кухни ощутимо тянет холодом. Окно разбито. И выдыхаю облегчённо — хрен бы с ним, я уже боялась, что это взрыв газа. К тому времени, как Диана с криков переходит на всхлипывая, становится совсем холодно. Укутываю её одеялом, иду на кухню.

В комнате я окно поменяла, а вот на кухню денег уже не хватило. Стекла тонкие, в старой раме, новый стеклопакет так легко бы не разбился. А разбили точно — посреди кухни лежит большой камень. Прохожу по стеклам босыми ногами, выглядываю во двор, конечно же, там нет никого, слишком долго успокаивала дочь.

Мне хочется реветь, но это непозволительная роскошь.

— Стекло разбилось, такое бывает, — объясняю дочери. — Ничего страшного.

Она смотрит недоверчиво. Ещё бы — раньше в нашей жизни столько херни разом не происходило. Я одеваю малышку теплее, закрываю дверь в комнату и начинаю собирать осколки, пытаясь понять, что делать дальше. Они не дадут мне покоя.

И вдруг закрадывается простая, но страшная мысль. Вдруг это Артур? Думаю он боится потерять эти деньги… Вдруг это он меня запугивает?

— Нет, — шепчу я.

Да, сейчас это красивый, богатый, чужой совершенно мужчина, от которого не знаешь, что ждать, и в глазах его только неприятие и брезгливость. Но когда-то… когда-то он смотрел на меня с любовью. Когда-то нам так хорошо было друг с другом, что сдохнуть хотелось просто, потому что понимал — лучше быть не может, не бывает.

Он не мог. Хотя бы в память о том, что было.

Я не плачу. Молча и сосредоточенно собираю осколки в ведро. Некоторые из них такие большие, что просто ставлю их у стенки. Один такой лопнул в руках, осколок вонзился в ладонь, но я почти не ощутила боли. Правда повязку наложила и кровь с пола стёрла — нечего ещё сильнее пугать дочь.

Я думаю. У Ксюши только один диван. Попрошу, пусть Диана у неё переночует, сама тут как нибудь, все же, только ноябрь… Позвоню дам заявку на замену стеклопакета. Это дорого. Но я все равно решила не платить в этом месяце коммуналку…

От осознания, что я просто не вывожу эту жизнь навалилась паническая атака, а с ней удушье. Я уперлась лицом в ножку стола — сидела на грязном полу на корточках, собирая стекло, и заставила себя несколько раз глубоко вздохнуть.

Под столом лежала визитка Артура. Перевернутая — словно специально, чтобы я точно видела, сколько денег теряю. А почему теряю? Имею ли я право думать только о своих чувствах, когда у моего ребёнка столько потребностей?

Я взяла визитку. Торопливо, пока не передумала, набрала номер. Трубку взяли не сразу, пришлось слушать гудки, и с каждым моя решимость таяла.

— Да, — услышала я голос бывшего мужа.

— Я согласна. Выйти за тебя замуж на год. Разумеется, только на бумаге… И деньги вперёд, у меня нет оснований доверять тебе.

— Завтра, — ответил он. — Я заеду за тобой в полдень.

— Уже? — растерялась я.

— Чем быстрее начнём, тем быстрее закончим.