Наследие

Ирина Солоненко

Кому-то было суждено увидеть своими глазами создание магической империи. После смерти Эриаса прекрасное королевство погрузилось в хаос, и лишь трое наследников могут обезоружить чёрного мага, который усыпил сознание короля и, как ему казалось, перехитрил пророка, оставившего на земле своё магическое наследие с целью полностью искоренить чёрную магию. Удастся ли трём наследникам найти друг друга и справиться с поставленной миссией?

4 глава

Соломон. Поселение Сарос

В поселении Сарос, находившемся далеко от холодного севера и жаркого юга, решалась судьба местного шамана Эзара. В его покоях побывали многие лекари, колдуны, ведьмы, но никто не мог излечить его недуг. Само по себе племя существовать не может, поэтому вся надежда оставалась на сына шамана, Геспера, который после смерти отца должен занять его место.

Один из лекарей, Соломон, пришел из дальних лесов. О нем шли разные слухи: поговаривали, что жил он в уединении где-то в горах, далеко от людей, наедине с природой. Кто-то воспринимал его как сильного мага, другие видели перед собой мошенника, для остальных он был просто малознакомым человеком. Но практически все пугались его больших голубых глаз, из которых исходил яркий свет.

Первая встреча с Соломоном оказалась не слишком приятным зрелищем. В свои семнадцать лет он выглядел как зрелый мужчина: отрастил бороду, завязал длинный хвост, который сильно выделялся, когда он снимал свою с круглыми полями шляпу, и в правой руке держал деревянный посох, дополняющий необычность по сравнению с сарийцами. Вот им было на что посмотреть! Один даже расхохотался, увидев его непристойную, по его мнению, внешность, снял небольшой чепец, служивший головным убором, когда наступали жаркие дни, и показал ему лысую голову. Тот ничему не удивлялся. Для племени отсутствие волос было знаком силы, а для него — немыслимой глупостью, но каждому свое.

— Ну наконец-то!

Сариец был зол. Он послал за Соломоном давно, а того заметили только сегодня, и пришел он не добровольно, а благодаря небольшому применению силы. Одно хорошо, что Соломон не сопротивлялся, но его злостная ухмылка раздражала. Хотелось сорвать ее с лица, но приказ был доставить его в целости и невредимости, потому, сделав свое дело, солдат передал его другому воину и сразу же удалился.

Маг был на удивление спокоен.

— Похоже, я не опоздал.

Соломон поставил свой посох у входа, положил на землю котомку, достал сосуд с зеленой жидкостью и уверенно двинулся к входу в шалаш.

— Подожди. Не так быстро. Что у тебя там еще? — спросил сариец, достав из ножен свой острый меч.

— Ничего особенного.

Внутри оказались лесные травы и разноцветные камни разной формы. На взгляд — обычные булыжники, кроме одного, который сразу бросился в глаза воину. Он покрутил его в руках.

— Думаю, он может пригодиться.

— А я вот иного мнения.

Соломон вырвал из его рук свое маленькое богатство. Конечно, только для него этот камень становился значимым и обладал огромной силой, но этого-то никто не знал. Да и Соломон приметил только недавно, когда яркое свечение, исходящее от этого камня, разбудило его от крепкого долгого сна. Но самое главное — самоцвет дорог ему как память близкого человека, и отдавать его он не намерен.

— Ладно, успокойся. Я же просто посмотрел. Нам приказано проверять каждого, кто заходит в шалаш к шаману. Ничего личного. Просто так положено.

Сариец сделал шаг назад, потому как глаза Соломона испугали его до смерти. И хоть снаружи этот человек не напоминал ему мага, но после недовольного взгляда почувствовалась тяжесть на затылке, и хоть воин был не из пугливых, он решил, что лучше не злить Соломона дальше, а просто уступить.

— Забудем!

На лице Соломона снова появилась ухмылка:

— Посмотрим.

— Прошу! — Сариец указал ему на вход.

Соломон вошел в жилище. Ему бросились в глаза некие образы, там же были разбросаны листья дерева шарус. Как не узнать знакомые длинные листья зеленого с примесью темно-синего цвета, имеющие сладкий аромат? Они, несомненно, убивали неприятное зловоние, исходящее от тела больного правителя, который уже давно мучился от своего недуга.

Сам шаман был небольшого роста, с длинными седыми волосами. Он был худощав, по-видимому, от болезни, с бледным овальным лицом. Огромные карие глаза на фоне плюгавого тела казались еще больше, острота пронизывающего взгляда никуда не делась. Он поднял голову, ища глазами своего звездочета:

— Мэртэс, ты где?

Тот сразу же явился, как всегда, имея при себе звездную карту, с которой он никогда не расставался, и захватив два хрусталя (без них, по-видимому, тоже никак было не обойтись).

— Тут я, тут, — Мэртэс поглядел на больного шамана. При этом не обратил внимания на его повышенный голос, так как шаман не отличался добрым нравом, а его плохое настроение по обыкновению никого не удивляло.

— Ну вот он я. Чем могу быть полезен?

— Ты, я вижу, как всегда, очень торопился. Твоя медлительность мне начинает надоедать. Радуйся, что ты мой главный звездочет.

— Как только закончил дела, сразу к вам, — поклонился Мэртэс, не выдавая своего негодования.

Он не считал себя великим волшебником, ничего не понимал в лекарствах, зато обожал читать звезды, и его знания смогли оказаться для него спасением. Раньше ему приходилось служить двум господам. Конечно, он попытался сбежать от короля Мариуса, к которому никогда не испытывал особой симпатии, но и другой правитель, Ставрос, оказался не намного лучше. Пришлось выбирать наименьшее из всех зол (а быть повешенным никак не входило в его планы), применить всю свою хитрость и втереться к шаману в доверие.

Если б только Соломон знал, зачем понадобилось его волшебное зелье. Видимое дело, его изворотливость помогла ему в тот раз избавить шамана от болезни, но ненадолго, так как… одним словом, снова понадобилась помощь друга. Однако нелегко признаться, что он просто его использовал. И не исключено, что Соломон, если ранее не пристыдил Мэртэса за вранье, теперь наверняка сделает это.

Его размышления прервали.

— Ну, представь своего друга, — потребовал Эзар, видя нерасторопность звездочета.

— Да-да, конечно.

Мэртэс оторвался от карты, где только что поставил некую заметку, и поднял голову.

— Это Соломон. Он лучший в своем деле. Вам крупно повезло. Его редко застанешь. Хорошо, что наши его заметили, иначе ушел бы в лес и не нашли бы.

— Ты уж прости моих ребят, если оказались немного грубы с тобой, — извинялся шаман.

— Да уж, методы у вас!

Соломон оправил рукав. Рука всё еще болела от «нежного прикосновения» одного из сарийцев. Может, его и хотели застать врасплох, но так и не смогли, а это небольшое недоразумение не смогло по-настоящему его разозлить. Может, кто и верит в изменение человеческой натуры, только не маг. Ему не привыкать каждый раз натыкаться на эту самую людскую тупость, которая выражает несовершенный характер и слабость.

— Ладно, оставьте нас наедине.

Соломон достал из котомки маленький сосуд, положил рядом хрустальный камень темного цвета. Это был единственный несветлый булыжник такого маленького размера. Эзар не вмешивался в его волшебство, просто тихо наблюдал.

— Вам нужно выпить это до дна, — Соломон протянул шаману зеленую жидкость.

Тот повиновался. Но лекарь не закончил, кидал дикий взгляд, от которого не просто мороз по коже, а ощущение, что тебя вместо исцеления медленно превращают в какой-то овощ. Тело шамана будто замерзало, в голове слышался гул или, скорее, чье-то навязчивое жужжание. Закралось недоверие, правда, успокаивало лишь одно: Мэртэс хоть и ленивый по натуре, но не предатель. Да и зачем ему убивать старика?

— Так ты закончил? — промямлил Эзар.

Соломон не отвлекался.

— Я тебя спрашиваю: ты закончил? Не люблю повторять дважды.

Соломон на мгновение поднял голову и поймал недовольный взгляд шамана.

— Ну, готово? Или колдовать еще будешь?

Маг безмолвно кивнул ему.

— Мэртэс уже приводил колдуна. Его голова оказалась прекрасным украшением для моего храма. Надеюсь, ты не такой, иначе жаль будет убивать такого молодого лекаря, — пробормотал Эзар.

Как объяснить упрямцу, что он делает всё возможное, чтоб не оказаться следующим в списке приговоренных на смерть!

Эзар почти уже заснул, но бормотал себе что-то несуразное под нос.

— Вот, теперь всё, — проговорил Соломон, видя плоды своего волшебства.

В спину прозвучали последние слова почти уснувшего шамана:

— Я убью тебя.

— Да как вам будет угодно, — промолвил громко Соломон и вышел.

На звездном небе показалась самая красивая звезда. Она появляется один раз в сто лет. Многие ожидали ее возвращения, подсчитывали сроки по небесной дороге, некоторые не дожили, ожидая ее яркого появления. Мэртэс рад, что не смог заснуть, пригляделся, и вот она — большая нефритовая царица парит в заоблачных далях.

— Ну как он? Думаешь, поможет твое новое зелье? — спросил Мэртэс, ожидая приговора опытного мага.

— Эзар в порядке. Даже грозился убить. Представляешь?!

— А, это он может. Правда в том, что он не бросает слов на ветер.

Мэртэс сел на мокрую траву. Его взгляд всё еще был устремлен на звездное поле.

— Ты что, не боишься?

— Нет. — Соломон сел рядом с другом. — Страшно другое. Ты ничего не хочешь мне рассказать? — спросил Соломон, достав свиток из своей котомки.

— Да, мне нужно было это зелье не для себя, да ты и так всё уже подметил. Разве от тебя что-либо укроешь?

Соломон покосился на друга:

— Я совсем не об этом.

Он сразу вспомнил свои последние наблюдения. Он так старательно пытался себя переубедить, что это не может быть правдой, что спустя недели истина выглядела совсем по-другому. Когда дару всё же удалось переубедить своего господина в обратном, он просто сдался на милость звездам.

Трудно совладать с разумом, если речь идет о верном друге. Правда, тот был болен звездной болезнью, но это до сих пор не мешало им встречаться на этом месте для решения более важных вопросов в области магического искусства. Сейчас Соломон видел перед собой испуганного зверька. Где-то он даже был схож с ним: тоже боялся, но не быть убитым и раздавленным, а умереть с чувством невыполненного долга.

— Мэртэс, я думал, ты умнее. Мы ведь договорились не рассказывать о наших наблюдениях, а ты всё растрепал Эзару.

— Нет, я не говорил. Кто знает, может, нас пронесет или… — Мэртэс замолчал, чуть не сболтнув самое важное, что необходимо было сохранить как козырь. Кто знает, какое расположение звезд к тебе будет завтра…

— Не стоит волновать Эзара глупой болтовней, — продолжил Соломон. Этим он добился лишь холодности и безразличия своего названого брата. — К тому же ты подвергнешь смерти многих людей, которые не заслужили наказания, а о нас, магах, я промолчу. Если небесам суждено дать нам возможность изменить наше грядущее, то я в любом случае буду первым, кто будет бороться до конца. Ты со мной?

— Я был беглецом много лет, тебе ли не помнить! Я останусь здесь и буду надеяться, что ты всё решишь. Я не трус, но устал бежать в неизвестном направлении. Это не для меня. Хватит того, что меня до сих пор ищут. Хорошо, что южному правителю не приходит в голову искать меня среди живых. Предпочитаю числиться мертвецом.

Конечно, Мэртэс помнил, как в первый раз пересеклись их пути. Ему еще тогда показалось, что Соломон находится в своем вымышленном мире, созданном им самим. От взгляда этого человека никак не скроешься, но ему нужно хотя бы попытаться.

— Соломон, ты знал, что его гостья Валок принесла в долину магов беду? Осмотри девушку. Ты в этом один из самых сильных. Впрочем, говорят, она очень красива, могу и я попробовать.

— Даже не надейся. Паторс оторвет тебе голову и скормит своим воинам, — ответил Соломон. На этом они расстались.

Соломону пришлось идти кратчайшим путем через глубокую долину, к подножью гор. Он не обращал внимания на раны от острых шипов колючих растений, впивавшихся в его ноги.

За долгие годы странствования он постарел. В волосах появилась проседь, седина на висках местами прорезалась мелкой паутиной, на его овальном лице выделялись бледные тонкие губы, брови утратили свою идеальную форму, превратившись просто в две небольшие линии, выступавшие высоко над его прямым носом. Наверное, если б не посох — неотъемлемая часть его облачения — и выразительные голубые глаза, которые выделялись из всей простой внешности, его можно было бы перепутать с простым и невзрачным стариком.

Его встретили у ворот и провели в полутемную комнату в левом крыле замка. На окне стояла маленькая клетка, на деревянном небольшом столике — черная свеча, дым от которой сразу же поднялся вверх. Освещения оказалось достаточно, чтобы приметить, что девушка, несмотря на свою бледность, была очень привлекательна.

— Не стоит так беспокоиться, — сказала Валок, увидев заботливый взгляд мужчины, уставившегося на нее, как на диковинку.

На ее лице горел легкий румянец; волосы были распущены до плеч и слегка касались ее шелковистой шеи; глаза, как две большие черные бусинки, пристально уставились на незнакомого человека. Она доверилась ему сразу, не сомневаясь, почувствовав некую симпатию.

— Стоит-стоит. — Соломон потрогал ей лоб.

От него пошло такое тепло и нежность, неописуемое ощущение, которое ее покорило, да и его голос был не таким грубым, как у Паторса, а сладкий для слуха.

— Мне неудобно, что мы оторвали вас от дел. Разве Паторса переубедишь? Я говорила ему, что я в порядке.

— Поглядите-ка на нее! — Паторс вмешался в разговор. — Ты почти не спишь в последнее время, а о ночных полетах и речи вести не надо, я не могу брать тебя с собой, пока ты засыпаешь на ходу.

— Ты только подумай, Соломон, она засыпает во время полетов на огромной высоте. Что, если она просто упадет, и всё тут! Так же дело не пойдет.

— Да нет, ты всё правильно сделал.

Соломон снова и снова смотрел ей в глаза, не в силах оторваться от ее обольстительного взгляда, мало обращая внимание на возмущения Паторса. Ему было жаль девушку. Он слишком хорошо знал его. Наверняка она ему надоест, и он помчится навстречу новым приключениям. Не впервой ему наблюдать за женскими страданиями. Паторса хватало ненадолго, а чувства умирают, если не любить по-настоящему.

— Твоей девушке опасны эти перелеты, с этим надо повременить, ну хотя бы до рождения дочери. Потом всё можно. Повторюсь: никаких дальних передвижений, ни на конях, ни вообще.

— Ребенок? Дочка? — Паторс был ошарашен и в одночасье горд. Хотелось бы сына, но девочка тоже неплохо. Второй однозначно будет парень.

— Вы что, не знали об этом? — удивился Соломон неведению опытного мага.

— У тебя случайно нет других дел? — проворчал Паторс.

— Сегодня я весь в твоем распоряжении.

«Совсем как дети», — подумала Валок.

Ее мысли были услышаны Соломоном. Как он ей нравится! Свободен от предрассудков, говорит без стеснения, так просто, будто уверен в каждом своем шаге.

— Я обязательно последую вашему совету, — Валок протянула ему свою руку.

Его прикосновение снова обожгло сердце, поток света словно ворвался в ее душу, медленно вытесняя ту любовь, от которой отказаться уже никак нельзя. Теперь она не просто девушка мага, а жена, и по закону не имеет права на другие, более сильные чувства. И поэтому она заставила свое сердце реагировать на этого уважаемого человека по-другому.

— Спасибо вам. Надеюсь, мы можем вас как-то отблагодарить за вашу доброту? — Она взглянула на луну. — Вы потратили уйму времени на нас.

— Не стоит меня благодарить. Я вырос в этих местах, теперь вижу, что прошло слишком много времени, и мы больше не дети, а казалось, это было только вчера.

— Тебе не безызвестно о кратковременности нашего земного пути. Что поделаешь. Беззаботное детство — это для простых людей; у нас на него совсем нет времени. Видимо, одним всё, другим ничего. Ну нам, магам, оно и не нужно. Пока те наслаждались охотой и ребячились, мы выучили основы колдовства и стали называться светлыми магами. Куда же без нас?

— Даже не знаю, наверное, никуда. Ну время позднее, а передо мной дальний путь. Позвольте мне откланяться.

— Нет-нет. Даже слышать ничего не хочу, ты остаешься. Вообще не понимаю тебя. Ты редко появляешься в этих местах и совсем забыл друзей, — настаивал Паторс.

— Я помогаю людям. Это мое призвание. К тому же я обожаю горы.

Его маленький домик стоял высоко в горах. У подножья зеленый лес, а сверху горные вершины. Он так давно отрешился от мирской жизни и превратился в человека, в чьем сердце была непреодолимая любовь к людям. Его воспитывал старик, однажды нашедши его в горах в маленьком кювете, где его бросили умирать. Со смерти названого отца прошли годы, но он до сих пор не смирился, что не смог распознать его недуг. С тех пор он и бродил между четырьмя сторонами света, стараясь спасти как можно больше людей своими магическими силами. Он хотел доказать самому себе, что он и есть тот, кто изменит придуманные кем-то законы существования человека.

Поддавшись уговорам Паторса, Соломон остался на несколько дней в замке. Предлогом стала Валок, в присутствии которой ему сразу хотелось изменить положение звезд на небе. Появилось желание защитить ее от человека, который станет самым большим злом на свете, в чьем сердце зародится ненависть ко всему живому, и изменить это может только маленькое существо, зародившееся в теле юной красавицы Валок.

Соломону досталась последняя комната в правой стороне замка. Он кинул плащ и расположился на полу — не потому, что не было достойной кровати, а потому как привык спать на земле, под огромным звездным небом. На душе его было неспокойно. Он встал, спустился по резной лестнице и наткнулся на потайную комнату без окон и дверей. Если б не зеркальное отражение Паторса, он прошел бы мимо.

В небольшом темном зале стояло множество неярко горевших светильников, ими пользовались несколько слуг, живущих в замке. Паторс достал клинок и раскрыл магическую книгу. Он знал одно заклинание — вызов мертвого духа. Когда он и его брат Ставрос были еще детьми, это заклинание казалось им обычной шалостью. И по прошествии стольких лет маг об этом совершенно забыл. Но теперь это было не безобидное баловство, а настоящая война, первая на его памяти, и он убеждал себя, что последняя.

Паторс сел на пол, начертил круг и начал читать заклинание. Поднялся дикий вопль несчастных, потревоженных от долгого пребывания в темном мире душ. Воротами из этого мира было зеркало, стоящее посредине комнаты.

Тот, кого вызвали, оказался не так страшен. Он выглядел обычно и неприметно, только его одежда была продырявлена острым предметом, голова качалась из стороны в сторону, а на ногах вместо длинных сапог была странная обувь. Болотный цвет его кожи, если не присматриваться, не сильно бросался в глаза. Он походил на великого воина, державшего руку на рукоятке меча, и смотрел с недоверием. В его темных глазах было что-то ужасное, но Паторсу стало всё равно, главное, избавиться от брата Ставроса.

— Чем я могу быть тебе полезен? — спросил дух, склоняя голову перед правителем. Он поднял свой длинный хвост для устрашения и голову, внимая приказу.

«Странно, вроде бы эти существа вымерли давно», — подумал Паторс, обратив внимание на зеленый хвост; на нем были странные желтые пятна, словно заклепки на костюме. Размер этого самого хвоста казался больше самого существа, стоявшего перед ним.

Из-за своего гордого нрава Паторс уже давно потерял близких ему людей.

«Не хватало недооценить этого», — заметил он, после чего осмелел и начал разговор открыто, как будто перед ним стоял один из слуг.

— В общем, так. Ставрос — предатель. Он собрал всех демонов и наступает на северные земли. Я так устал от его злости и хитрости. Нет больше сил терпеть постоянные нападки со стороны.

— Насколько я понимаю, ваш отец не обещал, что ему что-то достанется?

— Он решил оспорить решение отца. Юг по праву принадлежит нашему дяде Мариусу, север по праву — мне, ну а сестре — западные земли.

— Не кажется ли тебе, что это как-то несправедливо по отношению к нему?

— Ставрос никогда не хотел власти, да я и видел-то его редко в последнее время. Кто же мог подумать, что ему придет в голову убить отца и бороться за власть.

— Да, но этого можно было ожидать, зная характер твоего брата.

— Подскажи, что его успокоит?

— Так, так… — Дух начал ходить по комнате, подошел к клетке, где сидела в заточении птица с голубыми крыльями, и открыл ее. — Ну я могу, конечно, предложить… Дай подумать! — Он схватил летящее создание, которое металось по комнате в поисках какого-нибудь отверстия, и съел вместе с перьями.

Паторс скривился. Не то чтобы он любил птиц или ему было жаль, просто противно смотреть на сам процесс. Эту птицу обожала его жена. Придется придумывать какую-то историю, почему она вдруг исчезла.

Дух открыл рот, засунул палец и прочистил зубы, будто ему что-то мешало. Потом он, к счастью, начал касаемо дела:

— Да, так что мы решили?

Он рассматривал свои длинные ногти, развалившись на стуле, будто у себя дома, и почесывая затылок.

— В моих силах проучить твоего брата ну или убить, если пожелаешь, — он показал на шею и засверкал глазами. — Что желаешь? Убить или проучить, чтоб неповадно было соваться к тебе? Только предупреждаю: мои услуги кое-чего стоят.

— Ага, с этого бы и начал. — Паторс достал сундук с побрякушками. Вполне возможно, что-то его заинтересует. Там были золотые, серебряные монетки, разноцветные камни и много другой чепухи.

Дух наклонился, недовольно посмотрел.

— Нет, к такому я равнодушен. Может, еще посмотришь, — он ухмыльнулся, почти засмеялся, затем сделал серьезное лицо, закрыл сундук и сел на место.

— Вот, а что же тебе еще надо?! Ты же мертвец.

— Да, я мертвец, как ты соизволил мне напомнить, и с твоей стороны это даже звучит как оскорбление. Но даже нам, мертвецам, хочется жить на широкую ногу.

— Не думал, что это тебя как-то оскорбит.

— Нет, отчего же, продолжай. Все вы на одно лицо. Сначала вызываете к себе, а потом говорите некрасивые вещи. Но я могу и уйти. Может, у тебя без помощи мертвеца всё получится.

Дух направился к зеркалу.

— Подожди! Ну зачем ты так сразу. Я всё понял. Хорошо, об оплате поговорим позже. Сделаешь работу — приходи, потолкуем.

Тот сразу повеселел, зазевал, будто устал, поставил одну руку на зеркало, выкрутил свою немаленькую головешку.

— До скорого! Считай, твой враг уже пакует вещи.

Соломон вошел в комнату. Это была не маленькая комнатушка, которая представлялась ему. С каждым шагом коридор удлинялся, свечи горели где-то вдалеке, хотя казалось, что совсем близко.

— Ау, Паторс, ты где?

Его голос раздался эхом, а в ответ — ничего. Всё это наводило на мысли, что с Паторсом могла случиться беда.

Соломон открыл последнюю дверь в комнату, где не было света. Он держал в руках факел и в углу увидел Паторса, да еще и не одного, а с мертвым духом. Магическая книга была открыта на заклинании, которое Соломон знал наизусть. И о том, как бороться с ним, знал лучше всех.

«Бедный Паторс, — подумал он. — Совсем не знает, что навлек на себя и на остальных беду, с которой не справится и целое войско. Цена этому вызову слишком велика, и отменить заклинание можно, лишь заплатив за него жизнью другого человека».

Дух стоял в углу. Он прижался к стене, будто боялся острого взгляда Соломона. Маг сделал несколько шагов, медленно приближаясь к мертвецу. В этот момент он не смотрел на то, что дух был огромен по размерам, имел слишком длинные когти и такую же длинную шерсть.

Наконец Соломон осмелел. Еще чуть-чуть, и дух бы напал первым. Он схватил его за шею, но тот вывернулся и подскочил к Паторсу. Соломон снова оттащил его в бок, сел на него верхом, как на лошадь, и попытался связать лапы, что было, конечно, невозможно, потому как изворотливости мертвеца можно только позавидовать.

— Ты это что задумал? — Соломон схватил духа за хвост.

Тот завизжал, изворачивался как мог, поцарапал Соломона за лицо, вырвался, наконец, и исчез в зеркале.

— Глупо не прибегнуть к помощи духов. Кстати, этот мне даже понравился. Надеюсь, ты не сильно его разозлил, и он исполнит то, что обещал, — проворчал Паторс, заметив непонимание в глазах Соломона.

— Совсем с ума сошел? Если он вернется, то потребует оплату.

— Ну подумаешь, отдам ему пару золотых слитков, пусть радуется. Думаю, я разберусь с этим без тебя, — теперь злился Паторс.

— Он потребует другую душу. И кто станет жертвой?

Соломону было жаль, что его друг так наивен и совсем не понял, что самый опасный демон подземелья перевоплотился в простого мелкого духа и провел его, как мальчишку.

— Да никем я не буду жертвовать. Что за бред? Хочешь сказать, я так глуп и неопытен? Нет. К тому же у меня в запасе есть пару дней, неделька, может, месяц. В общем, не переживай, я справлюсь без тебя.

— Дорогой друг, ты вспомни, чему нас учит белое мастерство.

— Ну вот, опять начинаешь свои нравоучения!.. Я больше не тот мальчик, которого ты провел в прошлый раз.

— Ты что, до сих пор злишься? Это же было просто учение, зато вон ты какой стал! Забыл напрочь все белые законы и пустил в ход темные.

— Так, может, до старости надо было цацкаться со Ставросом, сесть в кресло и просто дожидаться, пока тот проломит ледяную стену. К твоему сведению, он орудует темными силами. Или ему можно, а мне нельзя?

— Почему ты такой упрямый, как осел? При чем тут кому можно, кому нет? Ты должен управлять данными тебе силами, а не они тобой! Что касается Ставроса, его темные демоны всё равно не проломили бы стену. Это же духи, они слишком долго были в заточении и уже давно потеряли магическую хватку. Да что говорить долго. Ты сделал свой выбор, остается только надеяться, что с меньшим ущербом для себя.

— Прощай! — Соломон накинул плащ и растворился в темноте. Он направился на восток. В тех местах, где нет льда и солнце радует своими лучами, его душа успокоилась. Его безответная любовь продолжала жить в сердце, правда, пришлось закрыть ее на ключ, потопить воспоминания и со временем почти полностью заставить это чувство заснуть мертвым сном.

Слух о смерти Ставроса пронесся птицей по всем поселениям и дошел до востока. По слухам, он умер во сне, так и не добравшись до своего брата.

— Простите нас, мы совершили грубую ошибку, этого больше не повторится. Ну как нам искупить свою вину? — Демоны склонились до земли, их шерсть, сбитая в клочья, шевелилась от страха. В глазах существ, отроду не знавших чувства вины, читалось сожаление.

— Так-так… Предать меня решили? И это за то, что я выпустил вас, дал кров над головой?! Не могу понять, чем же Ставрос мог вас купить, продажные мелкие существа! Да я разорву вас на мелкие части!

Паторс схватил одного:

— Сколько ты пробыл в той темнице?

— Несколько сотен лет, мой господин. Я даже не помню точно, сколько я там проторчал.

— А ты?

— Очень долго, мой правитель. — Демон почесал затылок, будто пытался вспомнить день своего заточения.

— Ну а вас, по-видимому, вызвал Ставрос. — Паторс не побоялся щелкнуть другого по уху.

Тот не шевелился.

— Да, мой король. Это так. Кстати, как вы нас всех различаете?

— Ты еще мне вопросов не задавал! Молчать, когда Паторс, черный маг, разговаривает с тобой. Твое дело отвечать по существу.

— Простите за дерзость.

— Ну, как говорит мой хороший друг, каждый заслуживает второй шанс. Я посмотрю на вашу службу и тогда решу, что с вами делать. Предупреждаю: замечу за вами малейший промах — сгною в темницах; и поверьте мне, там всем хватит места.

— Мы вас не подведем. Будем выполнять все ваши приказы беспрекословно.

— А вот это еще надо заслужить.

— Можно идти? — Дух поклонился ему до земли. Этот был какой-то странный. Его шерсть менялась с черного в серый цвет, когти на лапах слишком длинные, рога покрыты мелкими буграми, белые клыки раздвигали пасть на две части так, что казалось, будто он постоянно и зловеще ухмыляется.

— Как тебя прозвали?

— Мортис, мой повелитель.

— Значит, будешь Мортус.

На этом демоны были прощены и стали служить Паторсу. Они поняли, что еще одного шанса у них не будет, поэтому со временем стали непобедимыми воинами. Ко всему прочему, Паторс научил их держаться всегда вместе, так как при любых обстоятельствах только это могло обезвредить любого врага, особенно такого, который планировал погубить его и днем, и ночью. И этот враг не стал ждать приглашения на ужин, просто пришел, дабы получить обещанное. Перед этим маг отправил своих воинов, так как совсем не ожидал увидеть его так скоро.

Он явился в темном плаще с ярко выраженной ухмылкой на лице. Одной рукой дух смахнул пыль со стула, придвинул его ближе и уселся.

— Пора бы заплатить за мою услугу, — крикнул он, и стены замка задрожали от его голоса.

Паторс сразу вспомнил о своем долге. Его власть распространялась почти на всех, кроме демонов подземного царства, которые не прощают своих должников.

— Чего ты хочешь? — Паторс вспомнил о словах Соломона, правда, считал, что он готов дать отпор при любых обстоятельствах.

Дух оглянулся на присутствующих в замке. Какая удача, почти никого здесь не было. Слуги словно растворились, а те, кто перед ним, для него лишь пыль, которую стряхивают с одежды.

— Я мог бы насытиться Авториусом, но он слишком слаб, а вот твоя дочь — другое дело; ее способности выше всех вас, вместе взятых.

— Нет, я не отдам тебе Изидору. Проси кого-нибудь другого.

Паторс передал ребенка жене, за ним стал Авториус. Теперь ему становилось понятно, что имел в виду Соломон, когда говорил о хитрости этого чудовища. Пришлось импровизировать. Он натянул волшебную нить и засмеялся: думал, что выиграл, но оказалось — проиграл.

Дух расправил крылья, подлетел к невидимой для людей броне и пробил ее одним дыханием.

В замке всё замерзло, пол покрылся льдом, будто вместе со злым демоном пришла нескончаемая зимняя стужа.

Валок прислонилась к ледяной стене. Ее белое волшебство ничто по сравнению с темной силой Паторса. Ему не привыкать бороться с нечистью. К тому же трудно выстоять войну, когда тебя переполняет страх за жизнь своего собственного ребенка. Страхом и воспользовалось это существо. Оно вселилось в маленькую девочку, душило ее, пытаясь поработить ее изнутри.

— Держи его, Паторс, — раздавались крики обезумевшей матери. Кто-то боролся рядом. Только она одна знала, что это был Соломон, который, даже не находясь с ней, посылал ей силу выстоять эту длительную борьбу.

— Смотрите, она дышит, — Авториус наклонился над девочкой и прислушался. — По-моему, мы справились.

— Да, оно ушло.

— Ты видишь его где-нибудь?

Авториус огляделся:

— Нет, вроде бы исчезло.

— Все-таки я непобедим. Милая, всё позади. — Паторс не услышал ответа, он посмотрел ей в глаза, но она продолжала смотреть в одну точку.

— Милая, что с тобой? — спросил Паторс, прикоснувшись к ней.

Валок даже не шевельнулась, словно ее тело замерзло от холода.

— Отойди-ка, брат! Мне совсем это не нравится. По-моему, мы что-то упустили, недосмотрели. — Авториус начал трусить ее со всей силы, так как она не реагировала на слова.

— Дух внутри нее; отпусти, иначе она погибнет.

— Ха-ха-ха! Смотрю, вы уже успели соскучиться, — говорила тварь у нее в голове.

Паторс пытался вытрусить оттуда весь мусор, то есть сидевшего в ней демона. Но никак. Ничего не получалось.

Эта война длилась слишком долго. Авториус не мог допустить смерти брата, поэтому старался использовать все возможные силы, дабы помочь ему. Он хоть и белый маг, но в темном искусстве разбирался неплохо, а этого духа не выкурить белыми шарами, которые катались в его сознании и, к несчастью, растворялись слишком быстро. Пришлось напомнить себе, что это его брат, единственный оставшийся в живых брат, и тут не до принципов. Конечно, ему ли не знать о последствиях этой битвы, но отец, будь он сейчас рядом, поступил бы так же.

— Лови! — Паторс кинул ему магический щит, потому как тот не был искусен в защите от могущественных темных сил.

Сам Паторс извивался как змея на каменном полу. Невозможно определить, кто на данный момент находился в его теле, и проследить, когда темная сущность насладится своей победой и оставит его в покое. Это являлось лишь догадкой белого мага Авториуса, который по своей доброй натуре надеялся, что случится это довольно скоро, потому как дух уже получил свой долгожданный трофей. Ведь тело Валок продолжало лежать бездыханным, и эту битву они, к сожалению, проиграли.

— Паторс, покажись мне, я не понимаю, — крикнул Авториус.

Над ним и духом поднялась темная дымка. Она была похожа на огромную волну, через которую никак не пробраться, если только не пустить в ход обратное оружие, но этого Авториус не мог: что если оно заденет именно брата.

— Авториус, уходи сейчас же, — слышалось где-то в глубине.

Потом голос затих, туман рассеялся, и перед Авториусом предстало тело Паторса.

— Теперь ты пойдешь со мной! — приказал демон Шаарон, схватив Валок за руку.

— Отпусти меня сейчас же, иначе пожалеешь. Мой муж очнется, и тебе не поздоровится!

— Может, через сотни лет и вернется. Ты уже мертва. Зачем ему мертвая жена? Он быстро утешится другой.

— Нет, я не мертва. Что за бредни. Я еще не совсем потеряла рассудок.

Валок посмотрела на свое бездыханное тело, опустилась на колени, дотронулась пальцами очень осторожно до лица, губ, провела рукой по подбородку, пытаясь заставить тело двигаться. Нет, оно не стало живее прежнего. Она действительно умерла.

— Но я еще такая молодая! Зачем я тебе нужна?!

Валок заплакала, правда, не видела своих слез, но точно знала, что они должны течь по щекам.

«Наверное, когда умираешь, всё по-другому», — успокаивала она себя.

— Не переживай. Я найду тебе применение. Не упирайся, будет не так больно.

Конец ознакомительного фрагмента.