Забавная книга про льва и шишигу. О природе с любовью и улыбкой

Ирина Николаевна Пичугина-Дубовик

С мягким юмором и большой любовью ко всему живому на нашей планете я рассказываю в этой книге о том, что сама видела или переживала. О природе, что окружает нас, о животных, что заглядывают нам в глаза, ожидая защиты и ласки. О детской душе, открытой и добру, и злу. Об удивительных проявлениях разума всеми живыми существами вокруг нас, людей.Надеюсь, что разговорный и дружеский стиль изложения найдёт дорогу к сердцу читателя.С теплом и уважением ко всем, И. Н. Пичугина.

Мама, это что за птичка у нас в саду?

Весёлые наблюдения дилетанта.

Думаю, не ошибусь, если предположу, что люди знают названия птиц, но не представляют, как эти птички выглядят. И ещё меньше представляют себе, какие именно песни эти птички поют.

Клесты, снегири, синицы

Когда я училась в школе и жила на Урале, клёст, снегири и синицы были так же обычны моему глазу, как и воробьи.

В лесу я часто встречала клёстов. Эти птички имеют примечательный клюв как два скрещенных серпа. Им это надо для выщёлкивания семян из шишек, их единственного питания (конечно, ягоды для витаминов они тоже едят). Однажды в лесу мой папка нашёл клеста с надломленной нижней частью клюва. Есть поэтому он не мог и ослабел.

Папка подобрал клеста, закрепил лейкопластырем клюв и несколько месяцев птичка жила в клетке, а семечки мы с папой доставали из шишек клесту вручную. Потом он выздоровел, надломленная часть клюва приросла, мы выпустили его. Домой. В лес.

Едва только прочно устанавливалась зима, из леса на рябины дворов и скверов прилетали яркие алые снегири. Они картинно располагались на припорошенных снежком оранжевых кистях рябин, клевали. Домой из школы я возвращалась по старому бульвару, обсаженному уральскими рябинками и ясенями. Холодный ветер мёл по длинному бульвару снег, а деревья усыпанные красными, жёлтыми и серенькими птичками, в такт ему качали ветвями. Часто я останавливалась и на утоптанном снегу дорожки крошила для воробьёв остатки сладкой школьной булки.

Зимой кормушки торчали под окном каждой кухни многоквартирных домов. Это считалось обязательным: приколотить фанерку под форточкой или повесить картонку на верёвочках и ежедневно насыпать корм птицам. Ещё с осени, с сентября, мы ходили с учительницей в парк или лес — собирали запасы корма птицам на зиму.

Синички лакомились сырым несолёным салом или сырым же мясом, задубевшим на морозе и привязанным для них на верёвочке за оконной рамой. Вцепившись острыми коготками в сало, раскачиваясь на ветру, как отважный мореход на вершине мачты в шторм, синички жадно клевали угощение. Забавно смотреть!

Горихвостка

Теперь мы живём в Белгороде, и летом в наш сад прилетают разные птицы. Я их пытаюсь угадывать. Глядите, птичка трясёт хвостом, как трясогузка, бегает по лужайке, пугает насекомых, чтобы схватить клювиком… но она коричневая, а грудка и хвост — рыжие! Как огонь! Наверное, это горихвостка! Гори, хвост, гори! Полетела, понесла огонь на хвосте!

Зяблик

А вот этого красавчика я знаю. Его зовут зяблик. Он не такой яркий, как щегол, но тоже хорош с красновато-коричневой спинкой и шапочкой немного в зелень. Самец, конечно, много наряднее самочки. Весело чирикает, прыгает по веткам, зовёт… На зов летит совсем уж невзрачная пичуга, но зяблик счастлив и горд собой: создал семью! Они снялись с ветки, и пошла забавная игра в горелки меж крон деревьев!

Мою я посуду, да смотрю в окошко:

Вон гуляет зяблик, вон крадётся кошка…

Кошка-то откуда? Кошка-то чужая…

Пробежала тенью вдоль стены сарая.

Зяблик клюнул травку, постоял немножко,

Повернул головку и заметил кошку.

Ф-р-р, и на берёзу птичка улетела.

Не достать уж кошке, вот какое дело.

От досады кошка сразу распушилась,

На забор скакнула, раз — и растворилась.

…Благодать повсюду, флоксы расцветают,

Шмель гудит мохнатый, бабочки порхают.

Это что такое в флоксах там шныряет?

Пестрокрылый дятел, страха он не знает!

Яркая расцветка, красная головка,

Поклевал чего-то и вспорхнул неловко.

Как бы даже прыгнул, растопырив когти

В ствол сосны вцепиться, верхолаз в полёте!

Кувырком на кузню, что сидеть без дела!

И оттуда сразу шишка полетела…

…Летняя истома, облака высоко,

Под пригорком — речка, берега в осоке.

А по речке гуси проплывают стаей,

По пригорку бобик прыгает и лает…

Вымыла посуду, даже не заметив.

Хорошо, что окна есть на белом свете!

Чиж и щегол

Все знают хулиганский напев:

— Чижик-пыжик, где ты был?

На Фонтанке водку пил.

Выпил рюмку, выпил две —

Зашумело в голове.

А какой это — Чижик?

Чижи и щеглы. Летают весной у меня парочками, ищут места под гнёзда. В саду много хороших мест для гнездования: более всего мелким птичкам нравятся полые внутри колоновидные можжевельники. Колючие снаружи, они абсолютно пустые внутри — гнездо будет хорошо спрятано, да и кошки или хищные птицы не пролезут через колючие ветки.

Так что если кому надо срочно свить надёжное гнездо, обращайтесь.

Чижики серо-жёлтенькие, в полоску и крапинку на грудке и крылышках, очень миленькие шустрики.

Щегольчики, конечно, много наряднее чижиков. Светло-серое брюшко изящно оттеняется чёрным хвостиком, светло-коричневой спинкой, красной головкой. А на крыльях, как шевроны, две ярко-жёлтые полоски. Поют весело, разнообразно. Можно сказать, волшебно.

Когда я училась в старших классах, мы с родителями жили в Курске. Одна моя школьная подружка жила в старинном доме. Дом был абсолютной развалиной, только что памятник курскому купецкому деревянному зодчеству на каменным основании. Отопление, естественно, было печное, как и при царе Горохе. На их второй этаж вела истёртая и шаткая деревянная и крытая наружная лестница. Но всё это неприглядие сразу терялось из виду, стиралось, когда подружка распахивала передо мной скрипучую и перекосившуюся дверь: из комнат навстречу мне лились задорные и разнообразные трели двух ярких щеглов в небольшой клеточке. А рядом в другой клеточке побольше жили и веселили душу чижи. Клеточки висели над окном и птички удивительным образом превращали неухоженное жилье в таинственное приключение, в сказку, где чуть открой дверцу облупленного старинного буфета, так оттуда выкатится волшебный клубочек и позовёт за собой.

Соловей

И чижики, и щеглы легко привыкают жить в клетке. Не то, что соловьи. Только японцы с их восточным терпением умеют уговорить соловья петь в неволе. У нас в России это было непринято. Соловьи поют от заката до рассвета в вольных росистых весенних рощах, упиваются звуками, цокают, переливчато звенят, серебряными колокольцами, обещают волшебную любовь всем-всем… Сколько в песне у них коленец! Однажды я насчитала двадцать два! Но это в урёме у реки.

В нашем белгородском саду соловьи не живут.

Им надо совсем иное. Не хвойный участок с соснами, можжевельниками и туями, а густой лиственный подлесок, светлый простор берёзовой рощи.

Гнездятся соловьи безалаберно. Вьют гнездо на земле, или в зарослях хмеля, или дикого винограда. Низко и где придётся. Поэтому так страшны соловьям одичалые кошки. Соловьиное гнездо — лёгкая добыча.

Что же, соловьи — признанные таланты, где им о жилье, презренном быте думать… Они всей большой душой и крохотным тельцем в искусстве. Напоминают кое — кого из моих знакомых очень талантливых людей. Осенённых божьей благодатью вечно пребывать в горних сферах под неустанной заботой своего ангела — хранителя… И нести в этот мир радость и вдохновение.

Посадила вдоль забора огромную лиану — княжич белый. Невозможной длины лиана, заплёл княжич и забор, и кроны деревьев за забором. Теперь жду соловьев.

Свиристели

А белгородской весной, когда снег ещё лежит, новым солнечным днём с голубого неба вдруг падает на мою старую берёзу переливчатое облако свиристелей. Свиристели, они и свиристят: поют переливчато и прекрасно непрекращающимся неземным звуком, более никем на земле не издаваемым. На грани и за гранью нежности!

Обклевав все берёзовые серёжки, облачко вмиг вспархивает — и до следующей весны!

Галантус (подснежник)

Прощай, зимушка-зима, малоснежная была!

Светит нам малышка-март, дав весне желанный старт.

Засинели небеса, птиц всё звонче голоса,

Стрелкой растопил снежок первый маленький цветок.

Элегантно так зовётся. К свету, солнцу, к жизни рвётся.

Он боится не успеть: зацвести, пожить, созреть.

И, рассыпав семена, каждый миг испить до дна.

Всё, отвьюжили метели, прилетели свиристели,

Жёлтогрудые синицы дни листают, как страницы,

Ищут, скоро ли про лето, но пока неясно это.

Тихим март взошёл ягнёнком, теплым ветром, пацанёнком,

Нежным запахом мимозы… в праздник навевая грёзы.

Все поверили ему, и понятно, почему.

Нас зима к земле пригнула, и отчаяньем дохнула…

Ах, тревоги и печали нас три месяца качали.

А надежда, хоть обманет, но к себе так сладко манит…

Дышит новизной рожденья каждый кустик, каждый миг.

И в порыве вдохновенья даже этот стих возник…

Дрозды

А на рябины прилетают дрозды.

Те самые — волшебники, певчие избранники России.

Но весной им не до песен. Оголодавшие, огромной стаей облепляют они мои гостеприимные рябины, сохранившие суховатые гроздья ягод для этих усталых путешественников. Из окна второго этажа с восторгом и умилением я наблюдала, как эти ловкие акробаты лазают по ветвям вверх и вниз головой.

За ягодами.

Громко ссорятся за гроздь.

Хватают добычу.

Отлетают в сторону, чтобы насладиться отбитым с бою.

Все деревья просто исчезли под коричневатой копошащейся крикливой массой дроздов. Длилось это удивительное и немного страшноватое зрелище минут сорок. Затем был дан сигнал. Птицы дружно взлетели и исчезли в небе.

Остались абсолютно ободранные рябины.

И густой ковёр просыпанных ягод под деревьями.

Сойки и совы

Знойным белгородским летом и осенью у нас идёт полив.

На земле, бетонных дорожках остаются лужи. Каждое утро, рано-рано, все лесные и дубравные птички прилетают пить и купаться.

Весело смотреть, как они плещутся… Новички боятся… Слетают боком и тут же вспархивают на ветки. Потом, приосмотревшись, быстро хватают клювиком воду… и тикать!

В саду много ягод. Птицам нравится. Но некоторые, например, сойки, ведут себя вызывающе. Ни с кем не делятся. Их на Урале зовут «ронжа». Они красивы, но очень нахальны. Хоть и забавны. Кричат резко и немелодично. Даже могут напугать, если сидишь, задумавшись.

«Вечером — пеночка нежно поёт.»

Ночью на мягких крыльях опускаются совы. Охотясь, они кричат. С непривычки можно спутать с тявканьем необычной собаки. Летают у нас, как ни странно, парами. Ловят мышей. И летучих тоже.

Вот и ночь. Всё стихло, только иногда резко вскрикивает козодой. Все спят.

Солнышко уж село.

За окном темно.

Жук, как оголтелый

Бьёт в моё окно.

Полетели мыши,

Крылья распустив.

Вечером уж слышен

Осени мотив.

Пропищала совка,

У неё дела.

Вышла на охоту.

Мышь подстерегла.

Мягкими крылами

Мчится меж ветвей.

Небо письменами

Пишет чародей.

Вон — Стрелец над домом,

В звёздной кутерьме

Прочитаю судьбы

И тебе и мне

Иволга и зелёный дятел. Эти незаметные яркие птицы

Иволга поет… А кто это слышал? Уже дошло до того, что иволгу невозможно увидеть, не то, что услышать.

Я видела её в своём саду только раз. Но хорошо запомнила яркую жёлтую окраску брюшка и спинки. Когда она летела, я зачаровано глядела ей вслед…Казалось, это яркая тропическая гостья случайно завернула к нам из Южной Америки. Позже я уточнила, что эта крупная птица — единственный представитель семейства иволговых, живущий в России. Остальные все живут в жарких странах.

И ещё. Мы привыкли говорить: «Лебединая верность». А недавно я узнала, что иволга тоже моногамна!

И пару разлучать — большой грех…

Питается же иволга гусеницами и ягодами, на зиму покидая нас ради Африки и тропиков Азии.

Гостит у меня в саду и другая птица, в существование которой не верит. Ну никто! Просто птица-призрак какой-то.

Вот послушайте, как я скажу:

— Большой зелёный дятел.

Верите? Думаю, что вы скажете в ответ:

— Ясно и ежу, что дятел бело-чёрный! С красной шапочкой на голове!

Так вот. Существует дятел ярко-зелёный, как попугай, с красной шапочкой! И величиной с лесного голубя! Он очень яркий и примечательный, но… его никто, ну никто не замечает… Вот чудеса! А живёт он везде: и в лесах, и на горах, лишь бы там водились муравьи, основная пища зелёного дятла. Видела этих дятлов и на горе Бештау в Пятигорске, и у себя в саду в средней полосе.

У нас на стене дома растет виноград — мускат. Всю осень и зиму два весёлых дятла прилетали есть этот виноград. До последней ягоды. Клевали долго и с упоением. Потом, опьянев от сока, дятлы с разудалыми хриплыми криками, кувыркаясь в воздухе, кое — как перелетали на сосну рядом с домом и лазали по ней вверх-вниз, или сидели, качаясь, пока хмель не выветрится. Потом, резко сорвавшись, очертя голову, они кругами улетали на деревья подальше. Потешно было наблюдать за ними. С теплом они вернулись в лес на свои хлеба.

Теперь уже осень, виноград поспел. Его много. Жду гостей из леса…

Виноград мускат и Зелёный дятел. Быль

В старой скворечне

Зелёный дятел живёт.

Хоть верь ты, хоть нет.

***

Плод труда сладок?

Что ж, винограда лоза

И дятла прельстит…

***

— Войду без стука!

Вновь муравейник грабит

Зелёный дятел…

***

Зимою морозы так сухо трещат

И путь заметает снег злой.

Но чёрным агатом, замёрзшей слезой

На лозах змеистых — мускат.

Он сладостью пьяной из леса манит

Своих долгожданных гостей.

Нахальные сойки со всех волостей,

Для них виноград как магнит.

Компанией шумною, пёстрым клубком,

Примчали, расселись, клюют.

Ругались, подрались, скучать не дают,

Вспорхнули, умчались за дом.

Но часто застенчивый гость дорогой

На лозах подолгу гостит.

Тропической зелени, странный на вид,

Дубравой спешит на постой.

Пронзительно пискнув, под крышу нырнул,

И к ягоде жадный подскок!

Осенней порой настоявшийся сок

Попробовал, даже кивнул.

За ягодой ягоду… вот уже писк

На хриплый срывается стон,

Хмель в голову стукнул ему, что же он?

Летит кувырком в тамариск.

То дятел зелёный, забавный чудак,

Поклонник лесных муравьёв.

Разрыл муравейник, поел и таков!

Да что нам до этих атак.

Смотри, как потешно он скачет в кусте,

Как, пьяный, кругами летит,

Сегодня подругу привёл, угостит

На славу её на дворе.

И вот Новый год! Каждый весел и рад:

Шампанское, гости и стол.

А дятел с подругой усевшись на ствол

За праздник поднимут мускат.