Стихийное бедствие

Ирина Мельникова, 2002

Телеведущая Ксения Остроумова приехала в небольшую азиатскую республику собрать материал для своей новой передачи. Ей обещали встречу с президентом, но обманули. Поездка явно не задалась: передача не получилась, вылет в Москву отложили, ребята из ее группы как сквозь землю провалились… Бывший разведчик Максим Богуш только что установил охранную систему в президентском дворце и понимал – ему будет непросто покинуть республику, ведь он слишком много знает. Вечером в баре гостиницы он увидел потрясающе красивую женщину. Они ушли вместе и провели незабываемую ночь. Но утром незнакомка исчезла, так и не назвав Максиму своего имени…

Глава 6

Юрий Иванович Костин поднялся рано утром и после обычного для себя завтрака — двух сваренных всмятку яиц и чашки кофе — заглянул в записную книжку и вышел в город. Он вернулся в «Мургаб» задумчивым и рассеянным, так что, когда Анюта заехала за ним на автомобиле, принадлежавшем миссии Красного Креста и Красного Полумесяца, большую часть пути они молчали. У ворот российского военного городка их остановили, но после разговора по телефону дежурный капитан на КПП дал знак солдату, и тот пропустил машину в массивные зеленые ворота с красной звездой на каждой створке.

Они подъехали к штабу дивизии. Костин вышел из машины и скрылся в здании, но вскоре появился в компании невысокого крепыша в камуфляже и с полковничьими звездами на погонах.

— Познакомьтесь, Анюта, это мой старый товарищ по Афганистану, полковник Горбатов.

Полковник расплылся в радостной улыбке и стал тискать ее ладонь, не сводя восхищенного взгляда с лица девушки.

— О-очень приятно! Горбатов. Из тех самых, про которых всю жизнь так и говорят: «Горбатова могила исправит!» Это, значит, по части любви к женщинам и того, что на радость нам дано! — Он звонко щелкнул себя по горлу и подмигнул Костину.

— Не обращайте внимания, Анюта, — улыбнулся Костин, — единственное, от чего он без ума, так это от своих бэтээров. Говорят, что даже питаться стал в последнее время, как и они, соляркой. Поэтому вроде им горючего стало не хватать. А в том, что полковник заводится с полуоборота, вы еще убедитесь. Периодически он обзывает бэтээры нецензурными словами, но однажды я видел, как он просил у них прощения. Поверьте, Анюта, это было еще то зрелище!

— Нет, вы посмотрите, каков мерзавец! Лучшего друга закладывает! — с негодованием в голосе воскликнул Горбатов и обратил умоляющий взор на Анюту: — Анюточка, милая, ради бога, не верьте этому проходимцу. Я ведь знаю его как облупленного. Просто он смертельно боится, что я вас отобью. А я сделаю это непременно. Хотите, начнем прямо сейчас?

Анюта рассмеялась и взглянула на Костина:

— А что, стоит попробовать, Юрий Иванович?

— Попробуйте, — развел руками Костин. — Он же вам заявил: «Горбатова могила исправит!» — и не отступит, пока кому-нибудь рога не наставит. Только скажи по правде, Володька, — Костин хитро прищурился, — сколько раз тебя этими рогами под нежное место поддевали, не помнишь?

— Все, я понял! — поднял ладони вверх Горбатов. — Гвардия не сдается, а приглашает всех отобедать в ресторан под названием «У трака»…

Ресторан оказался обыкновенной офицерской столовой, но очень уютной и чистенькой. Они расположились в дальнем конце зала и заказали сухое вино, фрукты и мороженое. Горбатов помешал ложечкой расплывшееся в вазочке розоватое месиво, бывшее недавно клубничным мороженым, и неожиданно серьезно посмотрел на Костина:

— Кажется, кое-кто окончательно спятил от местной жары. Пришел приказ — срочно привести в полную боевую готовность даже вышедшие из строя машины, те, что должны были отправить на металлолом. Одну старушку мы на днях подняли из руин. Утром я ее осмотрел, а после обеда уже слышу, меня отправляют на полигон, на испытания. С полным боекомплектом. — Горбатов печально вздохнул. — А я-то мечтал к маманьке забуриться на пару недель. Она у меня под Саратовом живет. Пять минут пробежаться — и Волга! Это тебе не местный арык, где глистов больше, чем самой аш два о! Водичка — как ладони у девочки! Обнимет тебя нежно, ласково и что-то шепчет, шепчет… — Он мечтательно улыбнулся и слизнул с ложки мороженое.

Костин посмотрел на него заинтересованно:

— Что-нибудь серьезное?

Горбатов пожал плечами:

— Не думаю. Просто начальство решило, что мы тут с жиру бесимся, вот и заставило потрясти курдюками.

Костин сделал глоток из своего бокала и вытер салфеткой губы.

— Володя, если позволишь, я хочу кое-что уточнить. Ты слышал о человеке по фамилии Рахимов?

— Сулеймен Рахимов? — удивленно переспросил Горбатов. — Официально считается, что он погиб. В прошлом году люди Арипова прижали его в горах. Там были крупные стычки, и пленных не брали. Мы не вмешивались, потому что приказов никаких не поступало. Поэтому наши танки простояли на приколе. А Рахимов якобы погиб при невыясненных обстоятельствах. Об этом сообщили проариповские газеты. — Он недоуменно поднял брови. — С чего ты им заинтересовался?

— Да ходят слухи, что он жив, — ответил Костин, — я услышал об этом сегодня утром.

Горбатов внимательно посмотрел на него:

— Кажется, теперь я кое-что понимаю. Наши генералы лишних телодвижений не совершают.

— Юрий Иванович, вы заметили? Прошлой ночью в городе было много войск, — произнесла тихо Анюта, — просто кошмар какой-то! Они до утра орали под окнами миссии и стучали какими-то железяками.

— Да, я заметил. — Костин пристально посмотрел на Горбатова. — Расскажи, что ты знаешь о Рахимове.

— Не строй из себя девочку, — усмехнулся Горбатов, — ты знаешь все лучше меня.

— А может, мне хочется услышать мнение других?

— Так кто же все-таки этот Рахимов? У нас в миссии почему-то стараются о нем не говорить, — встряла в разговор Анюта.

— Кость в горле Арипова, — мрачно посмотрел на нее полковник Горбатов. — Причем Арипов обзывает его бандитом, а Рахимов предпочитал называть себя патриотом — вождем оппозиции, если не отцом нации. Но по отношению к России он был настроен более лояльно, поэтому там, наверху, — он многозначительно закатил глаза, — уже, видно, что-то пронюхали, и вся эта суматоха с ремонтом техники неспроста.

— Говорят, до того, как сообщили о его смерти, он хотя и скрывался в горах, но доставлял Арипову немало хлопот, — опять подала голос Анюта. — Правда, до последнего времени никаких новостей о нем не поступало. Вполне возможно, что он и вправду погиб.

— Я думаю, у него хватило ума воспользоваться слухами о своей смерти, залечь на дно и основательно подкопить силы, — усмехнулся Костин.

— А может, он болел или был ранен? — Анюта обвела мужчин вопросительным взглядом.

— Вполне вероятно, — Костин переглянулся с Горбатовым. — И все-таки каковы твои соображения?

— Какие у меня могут быть соображения? — ответил тот уклончиво и посмотрел сквозь бокал с вином на Костина. — Просвечиваешь, поганец? И не стыдно тебе старинного кореша под монастырь подводить?

— Под монастырь? — рассмеялся Костин. — Я что, государственные тайны заставляю тебя выдавать? Или ты присягу давал на верность Арипову? По-моему, что ты, что я на одной флейте играем и заботимся, чтобы меньше крыс на наших границах плодилось.

— Ладно, не убеждай, — отмахнулся Горбатов, — и не считай меня идиотом. Мы с тобой подобных крыс вот так насмотрелись! — Он провел ребром ладони по горлу и наклонился к Костину: — В дивизии все повязаны специальным приказом. А по нему следует, что мы никоим образом не должны вмешиваться в местные дела и даже интересоваться ими. Наше дело — держать границу на замке. Здесь стоит только сунуть свой нос, как сразу окажешься в таком дерьме! Были у нас случаи, в основном с рядовыми. Их мгновенно выслали в Россию и на год или два засадили за решетку. Но даже это лучше, чем попасть в руки Садыкова. В команде Арипова он самый главный головорез — начальник охраны, бывший гэбист.

— Понятно, — Костин разлил остатки вина по бокалам, — что ж, прошу прощения. Я и не представлял, в какой вонючей дыре ты исполняешь свой гражданский долг.

— Вонючее не бывает, — вздохнул Горбатов и залпом прикончил содержимое своего бокала. — Прости, конечно, но я заметил: как только на горизонте появляешься ты — жди беды.

— Как раз наоборот, я появляюсь там, где случилась беда. Она всегда приходит первой. — Костин вдруг резко переменил тему: — Кстати, хочу тебя обрадовать. Твой любимый писатель, как его, Ташковский, остановился в одной гостинице со мной. Сегодня видел его в баре. Он пытался избавиться от похмелья с помощью сырых яиц и флакона шотландского виски.

Полковник досадливо махнул рукой и склонился к Костину.

— Думаешь, у меня сейчас есть время что-то читать? Признайся, Юрка, ты ведь не в отпуске, а?

— На кой ляд тебе знать это, Вольдемар? Возможно, у меня здесь личный интерес… — Костин покосился на Анюту.

— Я бы поверил, — усмехнулся Горбатов, — но ты слишком часто вешал мне лапшу на уши. Скажи только, ты нашел здесь то, что искал?

— Знаешь, очень боюсь, что нашел…

* * *

Садыков, видно, приказал особо не церемониться и прикончить его в первом же безлюдном переулке. Но наверняка не предупредил, с кем его громилам — водителю и охраннику — придется иметь дело. Поэтому они так неосмотрительно вывели Максима из машины: возможно, боялись, чистюли, испачкать сиденья. Схватка длилась четверть минуты. Еще одна минута ушла на то, чтобы оттащить к пересохшему арыку и сбросить вниз оба трупа, один с перебитым кадыком, второй — с неестественно вывернутой шеей. А через две минуты ровно Максим Богуш вел трофейную машину по направлению к российской военной базе. Теперь он чувствовал себя более уверенно: два конфискованных ствола радовали душу и приятно оттягивали карманы.

Толчея на улицах не позволяла ехать быстро. Полуголые мальчишки, рискуя быть задавленными, перебегали дорогу прямо перед автомобилем. Конные повозки, груженные дынями и арбузами, ишаки с сидевшими верхом на них аксакалами, женщины в парандже и с непременным узлом на голове, полуразбитые грузовики, на которых восседали местные джигиты, заросшие густыми бородами по самые глаза, одетые в овечьи папахи и пестрые ватные халаты… Все это создавало немыслимые пробки. Кругом стоял невообразимый шум. Словом, обычная для Ашкена суета. Максим даже засомневался, не приснились ли ему войска, заполонившие ночью ближние к дворцу улицы и площадь.

Нет, не приснились, подумал он, объезжая внезапно вынырнувшие из боковой улицы два бронетранспортера. Они перекрыли проезд, а выскочившие из них солдаты с автоматами на изготовку принялись что-то орать и размахивать руками, заворачивая потоки людей в обратную сторону. И Максим вдруг понял, что вся масса народа двигалась в одном с ним направлении — из города…

Предприняв массу ухищрений, он все же выбрался из Ашкена и, прибавив скорости, вздохнул с облегчением.

Дорога все время ползла вверх, петляла среди нагромождения камней, изъеденных ветровой эрозией скал и редких деревьев, с трудом цеплявшихся корнями за бесплодную почву. Но Максим знал, что через пару километров она нырнет в небольшую долину. По дну ее текла река, которая ниже по течению разбегалась на множество арыков и каналов, чтобы напоить тысячи и тысячи гектаров хлопковых полей. Но тут, в горах, она была еще полноводной и не загаженной удобрениями. В советские времена вблизи реки и на ее берегах располагались санатории для передовиков сельского хозяйства и пионерские лагеря.

Сейчас этого не было и в помине, только российская военная база разместилась на невысоком плато, с которого хорошо просматривались подходы к границе и небольшой участок территории Афганистана.

Изредка по краям дороги мелькали редкие полуразвалившиеся саманные домишки с разрушенными дувалами, из-за которых торчали скрюченные шелковицы и жалкие чинары. Жители крошечных кишлаков давно уже покинули эти края, предпочитая нищенствовать в городе, чем умирать с голоду в родных местах.

За все время движения Максим не заметил ни одного живого существа, кроме большой змеи, медленно переползавшей дорогу, да нескольких крупных птиц, паривших в белесом от жары небе.

Внезапно он увидел человека, чрезвычайно худого, всем своим видом напоминавшего сухую урючину, только с редкой седоватой бородкой. Он возился возле ветхой саманной хижины с плоской крышей — выносил из нее старые одеяла, потертые ковры, алюминиевую посуду и грузил все в тележку, запряженную маленьким невозмутимым осликом.

— Вы уезжаете отсюда? — спросил его Максим на местном наречии.

Человек взглянул на Максима. Он был не так уж и стар. Но Максим знал, что внешность местных жителей — весьма обманчивая штука. На вид ему около шестидесяти, а на самом деле могло оказаться сорок.

— Что тебе надо, шурави? — с легким оттенком презрения ответил человек. — Какое тебе дело, чем я занимаюсь?

Максим молча проглотил «шурави», вытащил из кармана пачку сигарет и протянул мужчине.

Тот с удивлением посмотрел на него, но пачку взял и сунул за пазуху.

— Переезжаешь? — опять спросил Максим и закурил.

Мужчина неохотно ответил:

— Переезжаю. — Он махнул рукой в сторону гор. — Рахимов идет оттуда, шурави. Это будет сильнее землетрясения.

— Так ты боишься Рахимова или землетрясения?

Мужчина пожал плечами.

— Кто его знает! — ответил он уклончиво и повторил: — Рахимов придет с гор после землетрясения.

— С чего ты взял?

Мужчина усмехнулся:

— Об этом знают все вокруг.

— А когда это случится?

Мужчина посмотрел на безоблачное небо, потом наклонился, взял щепотку пыли, потер ее между пальцев:

— Завтра или послезавтра, не позже.

Он подошел к ишаку, что-то тихо сказал ему, и тот медленно потащил меж камней повозку, груженную нищенским скарбом.

Максим растерянно проследил взглядом, как скрывается за камнями пыльный тюрбан его недавнего собеседника, и вернулся к машине.

У ворот базы его остановил рослый сержант, наверняка из контрактников, в камуфляже, бронежилете, каске, с полной боевой выкладкой.

— Назад! — приказал он и повел дулом автомата в сторону, показывая, где должен остановиться автомобиль.

— Что за черт? — рассердился Максим. — Что здесь происходит?

Сержант сжал губы и резко произнес:

— Я кому сказал — назад!

Максим открыл дверцу машины и вылез наружу.

Сержант отошел на пару шагов в сторону. Максим поднял голову. С вышек, находившихся по обеим сторонам ворот, прямо на него смотрели рыльца крупнокалиберных пулеметов.

— Что вам нужно? — грозно спросил сержант.

— Я — российский подданный, полковник в отставке Богуш Максим Александрович. Мне необходимо увидеться с командующим.

— Документы, — произнес сержант бесцветным голосом.

Максим достал паспорт. Сержант даже не сделал попытки подойти ближе.

— Бросьте его на землю.

Максим выполнил приказ.

— Теперь отойдите.

Максим медленно отступил на десяток шагов назад. Сержант подошел к паспорту и поднял его, не сводя глаз с Богуша. Он открыл документ, тщательно проверил и только тогда сказал:

— Все в порядке, товарищ полковник!

— Что же все-таки происходит?

Сержант передвинул автомат на плечо и подошел ближе.

— Да вот отцы командиры решили провести учения. Проверяют безопасность базы. Капитан наблюдает за моими действиями.

Максим хмыкнул и сел в машину. Сержант наклонился к окошечку, стрельнул у Максима сигаретку и почти по-дружески посоветовал:

— Въезжайте в ворота не слишком быстро. Пулеметы заряжены боевыми патронами. — Он сокрушенно покачал головой. — Непременно кого-нибудь угробят с этими х… учениями.

— Надеюсь, не меня! — усмехнулся Максим.

Лицо сержанта оживилось.

— Может, капитану всадят в задницу. — Он весело махнул рукой. — Проезжай!