Йокин в Москве

Ирина Костевич, 2015

Йокин – это плюшевый паучок. У него плохо с дисциплиной и логикой, но в остальном он хорош. В Москву Йокин попадает, чтобы спасти потерявшегося деда Мишу – любимого плюшевого медведя семьи. В основу книги легли документальные факты о похождениях паучка и его знакомстве с основными московскими медведями. В 2016 году повесть "Йокин в Москве" попала в "Длинный список" Всероссийского конкурса на лучшее произведение для детей и подростков "Книгуру". Автор – член Союза российских писателей.

Глава 7

Центральный детский магазин походил на лайнер в самом центре океана Москвы. Его иллюминаторы не светились — было поздно. Или?

— Как закрыт? Как «только в марте откроется»?! А мишку куда понесли? И что нам делать?

Маша так устала, что толком даже волноваться не могла. Охранник лишь смотрел в одну точку. Ему было абсолютно всё равно, чего там эта девочка собирается делать: «Слишком много людей вокруг! Слишком много…» Однако, всё же подсказал: можно зайти завтра к сотрудникам Музея детства. Эти люди готовят большую выставку, и все старые игрушки поступают туда.

— Слона, например, привезли. Большущего!

— А мишку?

— Медведей сюда центнерами тащат. Тут уже полтора года сбор игрушек старых идёт. Посылки! Курьеры! По утрам очередь. Конкурс! У нас же символом магазина будет плюшевый медведь.

Летел снег. Маша, сидя на скамейке меж двух сугробов, соображала. «Центнерами… конкурс… А куда девают тех, кто конкурс не прошёл?»

Йокин, сидя у Маши в варежке, начал проситься наружу, вытаскивая то одну, то другую лапку. Дружок тоже зашевелился в сумке. Идеи, как оказалось, переполняли не только их головы, но и пламенные сердца — ведь хорошая мысль всегда идёт именно от сердца. Так горячо, что и мороз нипочём. Устроившись у Маши на коленях, Йокин с Дружком заговорили:

— А так ли плохо, — (это Дружок), — если ваш медведь станет жителем музея и сможет порадовать большое количество людей — детей в прошлом и в настоящем?

— Это неплохо, если бы мы все вместе решили, что Миша будет служить в музее. И он был бы согласен, и мама. А так получается непонятно… — возразила Машенька.

— Его надо выкрасть! — (это Йокин). — У нас украли — и мы украдем!

— Красть почти никогда нельзя! — сказала Маша. — Только ради спасения чьей-то жизни. А Мише ничего не угрожает. Надо выяснить, почему он сюда попал.

— Собрать информацию, — картаво промяукал Дружок (он на морозе почему-то не ладил со звуком «р»). — Отпустите нас с Йокином в магазин, за ночь мы всё узнаем. Тогда и будем пр-ринимать р-решение. (Кот работал над собой!)

— Мы — разведгруппа! — обрадовался Йокин.

Маша разрешила. Попасть внутрь было несложно — мало ли в любом здании ходов и лазеек для юркого паучка и совсем небольшого игрушечного кота?

Будь внутри свет, Йокин бы восхитился увиденным. Но брести приходилось почти на ощупь, так что всей красоты они не увидели. Сильно выручала Муха Комнатная, летевшая с фонариком. Дружок, хоть и шёпотом, всё-таки не изменял себе: рассказал, что именно здесь впервые в Советском Союзе был пущен эскалатор в общественном здании.

— В 1957 году! — радостно уточнил кот, у которого внутри дат было столько же, сколько шерсти снаружи. А может, и больше. И ведь ничего такого на фабрике игрушек в голову Дружка не вкладывали. Всего набрался сам.

— Ну и где тот эскалатор? — возмутился уставший скакать по ступенькам паучок.

— Мы ж в разведке. Забыл? Неудобства необходимы, — пристыдил кот. А Йокин подумал о Рыбчике. Наверное, все коты скроены на один лад: воспитывают. «Эх, Рыбец, где-то ты сейчас…» То, что это Йокин скроен именно на тот лад, когда всем, вне зависимости от собственного характера, хочется его немножко воспитать — об этом паучок не подозревал. А ведь в большинстве случаев мы сами являемся причиной поведения окружающих.

Батарейки, натерпевшись холода, еле справлялись с обязанностями кормильцев лампочки. Свет тускнел, тускнел… Мутно осветив табличку «Музей детства», погас. Муха Комнатная ругнулась и, сев на что-то мягкое, принялась выбивать искру о корпус фонарика кремнем.

— А что это вы сейчас делаете? — послышался густой незнакомый шёпот.

— Огонь высекаю! — ответила Муха в том же стиле — негромко и солидно.

— Ух ты! — восхитился этот кто-то. — Какая прелесть! А зачем?

— Чтобы было светло! — Муха Комнатная начала немного злиться. Не любила пустых разговоров.

— Я сейчас помогу!

Поверхность под Мухой качнулась и куда-то её повлекла. Вскоре щёлкнуло, и вестибюль перед входом в «Музей детства» осветился сотней маленьких огоньков.

— Огоньки! Слон! Нас сейчас поймают! — запищал в восторге Йокин. Дружок, не церемонясь, дёрнул напарника за первую попавшуюся лапку и потащил прятаться. Муха же увидела, что сидит на плече небольшого, но всё же вполне увесистого слона, размером с человеческого толстяка.

— Вы из Африки? — решила уточнить Муха. — С Цэцэ, случаем, не знакомы?

— Ну что вы, голубушка, — засмеялся Слон. — Я совершенно местный слон. Африку знаю только в том смысле, что очертания этого континента напоминают мне голову печальной крысы с оторванным ухом. Вернее, с надорванным, ежели за второе ухо принимать Аравийский полуостров…

— Понятно, — вздохнула Муха Комнатная. — Не в курсе… А где тут медведи?

— Пройдёмте в зал, сударыня! Они пока не спят…

И Слон, слегка пригибая голову и помахивая ушами — просто так, подойдя к двери музея, распахнул её. Именно здесь через несколько месяцев раскинется экспозиция, посвящённая самым разным советским игрушкам. А пока те, кто уже вошёл в состав экспонатов, тихонько коротают время до открытия, знакомясь и рассказывая всякие истории. Историй было почти так же много, как и самих игрушек. Истории о взаимной любви детей и всех этих оленят, такс, кукол Оль и Наташ, медведей и собачек, истории о взрослении и… дальше по-разному. В этот тёмный час, когда строители, оформители и работники музея отправились по домам, некоторые из игрушек вышли из палаток и собрались в кружок у мерцающего лампочками лунохода. Их разговоры то и дело заглушались звуком «пиу-пиу». Но так уж устроены советские луноходы: если светятся, то не молчат.

Прибывших приняли спокойно. Подвинулись, освободили место у огня. Слон даже заходить не стал: уж слишком крупный!

Йокин весь оброс глазами — так ему казалось. Вот-вот, и увидит деда Мишу! А Дружок тем временем разглядывал вообще всех: интересно!

— Тогда вы будете вот за ним! — лисёнок стрельнул косыми ярко-зелёными глазами в сторону медведя. Большого, старого, коричневого советского медведя. Сильно-сильно похожего на деда Мишу. Но только с другим оттенком шерсти. — У нас все новенькие о себе рассказывают! А этого час назад привезли. Из Домодедово.

Конец ознакомительного фрагмента.