Круги на воде

Ирина Корсаева, 2020

В обычном районном городке Акшинске преступления совершаются и расследуются обычными людьми. Может ли предположить ничем не примечательный следователь-криминалист Анна Чернышова, что работа по обычному убийству прошлых лет выведет на самого кровавого маньяка России? Чем определяется успех расследования уголовного дела: случайной удачей или многодневной незаметной работой обычных людей? Отражается ли преступление только на своих жертвах или его последствия затрагивает, казалось бы, совсем непричастных, расходясь как круги на воде? На все эти вопросы предстоит ответить читателю, ознакомившись с одним из расследований следователя Чернышевой и ее коллег. Таких, как мы с вами. Содержит нецензурную брань.

2003. Лена Зенкина

— Ты поняла, дичь?, — Ленка Зенкина нависла над однокурсницей, которая забилась в дальний угол парты. Ленка специально выбрала эту девку — самую красивую и самую обеспеченную.

— Ты чё там про меня говорила, кобыла? С кем ты там меня видела? — девка что-то лепетала, вжималась в стенку и теребила концы длинных прямых черных волос красивыми наращенными в салоне ногтями.

— Чё ты врать тут пытаешься мне, я все про тебя знаю. А ты знаешь, кто мой отец, дичь? Я ему скажу, он тебе ноги вырвет, и другой стороной вставит, — Ленка уже и забыла, что решила просто развлечься, ей уже реально казалось, что эта ухоженная второкурсница распустила о ней сплетни.

Она возбужденно выкрикивала в лицо задавалы угрозы, приправленные матами, и перешла к описанию расправ, которые учинит ее папашка. Как в театральном кружке, в который Ленка ходила в детстве, она полностью растворилась в своей роли, выделяла модуляциями открытые гласные, слегка растягивая каждую букву"а". Зрители окружили ее, двадцать пять девочек и два мальчика-ботана.

Учиться в этом дерьмовом, единственном в городе, технаре было отстойно. В школе было еще отстойнее, идти в фазанку не хотелось, там учились одни дебилы, а Ленка закончила девять классов без троек. Сидеть просто дома было западло. Пошла, куда взяли, на технологию мяса. Как будто кто-то будет работать по такой беспонтовой профессии. Нет, Ленка еще в школе отучилась в УПК на бармена, вот только до восемнадцати лет на работу ее брать никто не хотел. Так что пока она тут, в технаре потусуется, учится она на четверки, тут много не спрашивают, даже стипуху платят, да и мамка задрала:"Получи профессию, получи профессию", много она своей профессией заработала?

— Зенкина, что здесь происходит? — в класс зашла преподша, — что ты орешь, и что у тебя вообще, за внешний вид?

— Да пошла ты, — Ленка направилась к выходу.

— Зенкина, звонок был для кого? Ты куда собралась?

— Я щас позвоню, и за мной приедут. Где моя труба? О, я трубу забыла! — пока какой-нибудь дирек не остановил, Ленка побежала к выходу из технаря.

Никакой мобилы у нее не было, где бы мать взяла такие деньги. А папашка, как освободился, ни разу к ней не пришел. Она даже не знает, с кем и где он живет.

Днем потусить не с кем, и Ленка отправилась домой, Валька уже должна прийти со школы, с ней можно и пойти куда-нибудь. По-тихому добрела до остановки, когда подъехал автобус, Ленка в него не села, в этом — автобусе противная кондукторша, не отстанет, пока не заплатишь, а водила может и за шкиряк из автобуса выкинуть. Платить не хотелось, курево заканчивалось, стоять и ждать следующий автобус скучно. Ленка достала тоненькую сигарету из розовой пачки, закурила на ходу. По пути оглядела свое отражение в стеклянной двери магазина: короткий топ с титаником, короткая джинсовая юбка с широким поясом, кеды на платформе, в руке сигаретка, помада алая — шикардос. Сумка только стремная, купленная на китайском рынке, как и вся ее одежда, но за тряпки она особо не переживала, а сумка в глаза бросается.

Ну ничего, когда-нибудь и у нее деньги будут, подцепит она мужика при бабосах, он ей накупит всего, а она и мамке денег даст, пусть тоже себе всего накупит. Ну, а не найдет мужика, сама в баре заработает, пошли они, эти козлы.

Сумку она оставила дома, ключи с брелоком-сердечком сунула в карман и пошла к Вальке:

— Сима, сеструха, привет!

— Привет, Сима! — у Вальки тоже дома никого не было.

— Сим, дай пожрать и собирайся, погуляем.

Ленка по-хозяйски открыла холодильник, нашла тети Маринины котлеты. Греть было в ломы, жуя котлету, она вернулась в комнату. Валька уже накрашенная стояла в короткой джинсовой юбке с широким ремнем и в лифчике. Поглядев на Ленку, вытащила из кома в шкафу короткую футболку, почти такую же, как у Ленки, только не серую, а белую и с Лео:

— Блин, гладить надо.

Ленка хихикнула:

— Сима, ты капец, — кусок котлеты чуть ли не из носа вылетел, — нас же вообще никто не отличит.

На самом деле они с Валькой не были сестрами, они просто соседки, Валька учится еще в девятом.

— Куда пойдем?

— Давай в парк.

— Да ну, Сима, там стремно днем, нет никого, пиваса никто не нальет, и сегодня вторник, дискотека не работает, — Ленка поморщилась, настроение стремительно портилось, вроде, уже и идти никуда не хотелось, но и дома делать было совсем нечего.

— Тогда давай, Кольку с собой позовем.

— Достал чмошник этот, Колька твой, мы с ним погавкались."Мама сказала: на выходных будем сажать картошку", — Ленка опустила уголки рта вниз и загнусавила, зло и похоже изобразив двоюродного Валькиного брата Кольку, — У него тоже бабла никогда нет. Ладно, пошли так, тусу найдем.

Прогулка вышла такой же стремной, как и весь сегодняшний день. Они сходили в парк, на площадь, потом на пятак на спортивной площадке около школы. Там кучковались одни соски, у одной Ленка отобрала банку пива — дешевую и горькую"Балтику девятку", но банка была почти пустая. Ленка пыталась стравить малолеток, чтобы хоть как-то развлечься, но они, завидев их с Валькой, очень быстро свинтили.

Кафешки днем почти все не работали, время тянулось мучительно медленно. Еще даже не стемнело, когда трезвая и злая Ленка шагала дворами в сторону дома. Рядом гундела Валька, предлагая подождать пока откроется"Весна" — центровое кафе на районе. В последнее время Ленку все злило: злила мать — алкашка, изображающая из себя порядочную, злила их однушка в занюханой пятиэтажке без балкона — бывшей общаге, злили необходимость торговаться с китайцами из-за каждой шмотки, прыщавый Колька и короткие перепихоны с ним.

Раньше Ленка была не такая, веселая и активная, душа любой компании, ее знали не только на районе, но и в городе. Теперь она становилась веселой и доброй, только после пары литров пива. Пацаны говорили, что для настроения лучше курнуть, но она коноплю не курила, насмотрелась на травокуров, свои мозги ей были дороже.

— Эй, мадам, окурок свой подними! — какой-то старый мужик в фирмовых джинсах и черной рубашке около сотого Крузака окликнул ее.

— Подними, сказал! Тут дети играют!

О, цепуру на шею нацепил, тачку купил, думает, крутым стал:

— Иди, на, дедуля! — Ленка для убедительности подняла средний палец. Дедок неожиданно схватил ее за шею, приложил затылком к машине.

— Тварь, ты сейчас нагнешься, поднимешь свой бычок из песочницы и отнесешь в урну.

Ленка попыталась расцарапать козлу харю, но никак не могла дотянутся, рука сжала ее горло крепче.

Валька, молодец, не растерялась, завизжала, как будто всю жизнь тренировалась. Мужик швырнул Ленку, она больно проехалась коленями по асфальту. Потом она еще чуток покричала в кодовый замок подъезда, да Валька испугалась и увела домой.

— Чтоб меня, да на моем районе, какой-то жмот душил! Да он не жилец, Валька, я тебе базарю, не жилец!

Она осталась ночевать у Вальки на диване, на грязном покрывале. Тетя Марина — хорошая тетка, добрая, с Валькой никогда их не ругает, готовит — закачешься, жратвы у них дома всегда навалом, настоящей, домашней. Валька, дурища, счастья своего не понимает. Одно плохо, тетя Марина постоянно на дежурствах, в выходные готовит, а потом прибухивает с ее, Ленкиной, мамкой. Это потому что муж ее, чмо безрогое, их бросил и ушел жить к малолетке. Потому что тетя Марина уже старая, ей уже 35 лет было в этом году. Вроде, дядя Сережа с малолеткой своей еще дитя родили. Тетя Марина, как его вспомнит, так слезы у нее все катятся-катятся, как будто сами по себе, поэтому они с Валькой про дядю Сережу никогда не говорят, даже когда тети Марины рядом нет.

— Валь, — Ленка оторвала голову от засаленной думочки, — а ты вот свою жизнь как-нибудь представляешь? Ты как жить хочешь?

— Я, — Валька запнулась, попыталась в темноте вглядеться в Ленкино лицо, не издевается ли?

— Я, Лен, замуж хочу, чтобы муж был высокий, красивый, чтобы работал и не пил, конечно.

Ленка, прихватив покрывало, переползла к Вальке на кровать, улеглась рядом.

— Двоих детей хочу, чтоб на мужа были похожи, беленькие, я, знаешь, как их одевать буду? И любить, и на кружки всякие водить. И всех-всех кормить вкусно. Я вообще, поваром хочу быть, чтобы вообще, всех вкусно кормить.

— Нет, Валька, на мужиков нечего надеется, козлы они все, как папашка твой. Мужиком нужно попользоваться, деньги от него получить, подарки, лучше квартиру, там, или машину, пока молодая. А жить одной. А то потом станешь старой и толстой, и все, никому ты будешь не нужна.

— А как же дети, Лен?

— А чтоб детей родить, муж не нужен. Захочешь ребенка — сама родишь. Только надо, чтоб у тебя уже все было, чтоб нищету не плодить.

Ленка обняла подругу:

— А знаешь, я ведь в детстве врачом хотела стать, хирургом, — она зыркнула на Вальку, но та не хмыкнула, не прыснула. Ленка вздохнула, зажмурилась и продолжила:

— Сейчас и не поверит никто, но я же до седьмого класса отличницей была. Тогда еще бабуля жива была. Она меня любила, во всем поддерживала, и в музыкалку меня водила, на театральный, пока еще ходить могла. Я тогда не знала, кем я хочу больше быть — актрисой или врачом. Баба говорила, что надо в медицинский поступать — уважаемая профессия."Из тебя, говорила, Лена, хороший хирург получится, ты на виду любишь быть, там ты самореализуешься". А баба у меня была педагог, она знала, что говорила. Ты только не говори никому.

И они вдвоем, притихнув, долго смотрели как за окном ветер раскачивал невидимые ветки, отчего одинокий фонарь во дворе причудливо менял формы, двигаясь, как живой, и такой же маленький фонарик жил и бился на предательско-блестящей радужке Зенкиной Лены.