Из жизни непродажных

Ирина Волчок, 2020

Независимая пресса – это миф, в который никто не верит. Никто, кроме тех, кто умеет быть независимым. Несмотря на преследования, финансовые трудности, непонимание успешных приятелей, несмотря на явные угрозы, сфабрикованные обвинения и выстрелы из-за угла. Непродажным жить трудно. И было бы совсем невозможно, если бы именно у таких людей не было могучей поддержки настоящей любви, настоящей дружбы и настоящей веры в справедливость.

Глава 4

— Ау, я пришла! Фу, Олежка, что ж ты так надымил! — с порога закричала Лана.

Олег вышел в прихожую, поцеловал жену, помог снять куртку.

— Это что у тебя за письмо? Я почту вроде всю забрал.

— А, не знаю, в ящике лежало, и адреса обратного почему-то нет. — Лана оторвала край толстого большого конверта, вытащила из него пачку фотографий — и упавшим голосом прошептала: — Олег… Что это? — Она быстро перебрала снимки. — Что это, Олег?

Фотографии отображали любовную игру пышногрудой брюнетки и поджарого мужчины, в котором Олег… вдруг узнал себя!

— Так вот почему ты меня приревновал… Потому что сам… — тусклым, как в трансе, голосом проговорила Лана.

— Не было этого. Никогда, — сказал Олег.

И так он это сказал, что Лана очнулась от транса и посмотрела на мужа совсем с другим выражением. Потом с опаской потянула из его руки один снимок, другой, третий…

— Но ведь это ты, без сомнения! Твой шрам на спине, и вот… родинка на бедре. Ты это, Олег… — Она смотрела в глаза мужу растерянно.

— Да. Это я, — так же растерянно ответил Олег.

— А женщина?..

— Женщину я не знаю.

Лана совершенно растерялась. За все пятнадцать лет их брака и мысли не было о том, что кто-то может изменить. Их отношения всегда были тёплыми и доверительными. Скажи ей Олег, что он влюбился, она бы в первую очередь подумала, как ему помочь, а уже потом — что это, собственно, значит для нее. И уж никак не сочетались с образом Олега отношения того уровня, который называется «ничего личного, просто секс». Ее вдруг повело в сторону, стало темно…

— Лана, Лань! — звал ее Олег откуда-то из-за ватной стены.

Потом пошёл дождь, и она открыла глаза. Белое как мел лицо Олега, стакан с водой дрожит в его руке, вода льётся на пол…

— Я что, упала?

— Ф-фу, слава богу, очнулась. Давай я отнесу тебя в постель и вызову «скорую».

— Ой, нет, не надо! Уколы делать будут, — по-детски испугалась Лана.

— Ну, хорошо-хорошо, сядешь в кресло хотя бы. — Олег поднял ее на руки, отнёс в комнату. — Вот так, садись. Как ты себя чувствуешь?

— Ничего… только ноги ватные и голова немного кружится.

— В лучших домах Лондона дамам в случае обморока подносили бренди… — Олег достал из бара пузатую бутылку, налил из нее немного коньяку в толстый стакан. — Выпейте, леди…

Она проглотила жгучую жидкость. В голове сразу наступила ясность, и тут же туда пришла мысль.

— Принеси, пожалуйста, снимки, они там валяются.

— Да ну их!

— Мне самой сходить?

Олег вздохнул с досадой, но пошёл исполнять приказ жены. Она взяла фотографии, внимательно просмотрела все.

— Олег, а тебе ничего не показалось в этих снимках знакомым?

— Да говорю я тебе, не было этого! Не было!

— Было, — твёрдо сказала Лана. Олег негодующе охнул и приготовился что-то говорить, но она остановила его: — Нет-нет, помолчи и послушай меня. Вот, смотри: это наш номер в отеле на Кипре… А вон — смотри-смотри — валяются мои туфли. И еще — видишь? Это же моя сумка, я ее перед поездкой в ГУМе купила!.. — Она вскочила, кинулась к письменному столу, пошарила в ящиках и вернулась с лупой.

— Чёрт! Это нас с тобой кто-то снимал… А потом… эту бабу вставил вместо тебя?! Чёрт!!!

Олег так резко сгрёб в свои объятия Лану, что не устоял и упал в кресло, но рук не разжал. Они вдвоём оказались в тесном пространстве между подлокотниками и замерли там, крепко обхватив друг друга. Потом Лана прошептала, щекоча губами его щеку:

— Кто-то хочет нас поссорить… Кто?

— Главное — зачем? — вопросом на вопрос ответил Олег, почему-то вспоминая недавнюю встречу с другом юности.

* * *

«Кто-кто-кто, зачем-зачем-зачем», — стучал по подоконнику нудный ноябрьский дождь.

— Олежка, а может, нам просто кто-то завидует — да и все дела? — задумчиво глядя на монитор, где уже минут двадцать текст висел, застряв на полуслове, спросила Лана.

— Тогда это бабские штучки, — хмуро ответил Олег и, чуть оживившись, с надеждой добавил: — Хорошо бы…

— А если не бабские — то что? — Лана повернула крутящееся кресло так, чтобы оказаться лицом к мужу.

— Да знаешь, Лань, я и то каждый день удивляюсь, что мы еще живы-здоровы и газета выходит. Людишек-то цепляем… не бедных.

— Они сами виноваты! И потом — мы не голословно же… Факты приводим доказуемые!

— А то я не знаю…

Помолчали. Олег шуршал газетой, Лана мягко щелкала компьютерной клавиатурой. Из детской доносились взвизги Тимки и ломающийся голос Платоши: мальчишки возились в своём «спортзале».

«Кто-кто-кто, зачем-зачем-зачем», — шелестел за окнами дождь.

Лана вдруг снова развернула кресло на сто восемьдесят градусов, уставилась на мужа и с изумлением сказала:

— Нет, ты представляешь, какую работу надо было провернуть, чтобы сделать эти снимки? Ведь эта женщина позировала, а кто-то снимал… А потом корячился в фотошопе…

— Я думаю о другом: сколько времени они следят за нами. На Кипре мы были в мае, а теперь ноябрь…

— Фу, гадость! — Лана даже передёрнулась от отвращения. — Все воспоминания испохабили.

— Да, Кипр теперь закрытая тема… — грустно подтвердил Олег.

Пятнадцать лет назад

Счастье — эмоциональная категория. Анализу лучше не подвергать. Если Лане говорили комплименты о ее отношениях с мужем, она тайком скрещивала пальцы. «Тс-с!» — предупреждало что-то на генном уровне. Боги завистливы, люди поняли это еще в древние времена.

Ее подсознание предостерегающе прижимает палец к губам с момента встречи с Олегом.

— Уважаемые коллеги, думаю, все вы читали материалы Олега Дмитриевича, — сказала Людмила Васильевна, молоденькая и ироничная преподавательница истории журналистики. Сейчас-то ее ироничность спрятала иголочки, уступив место волнению. — Он недавно вернулся с Кавказа, из горячей точки, и пережил там опасное приключение.

Известный журналист Камнев стоял перед ними, первокурсниками журфака МГУ, в джинсах и чёрной водолазке и хмурился. Когда Людмила Васильевна объявила, что он проведёт с ними мастер-класс, он даже поёжился — от неловкости, поняла Лана. Высокий, светлые волосы коротко подстрижены, глаза то ли серые, то ли зелёные… «Обалдеть какой мэн!» — прошептала Ланке на ухо Лялечка, самая раскованная девчонка на их курсе.

На первый вопрос о кавказских приключениях Олег сказал: «Позже. Спрашивайте о том, что касается профессии». И стал говорить о задачах журналистики, о ее возможностях… Потом кто-то задал один вопрос, кто-то второй… и они посыпались как камешки с горы. И вот наконец Олег начал рассказывать в лицах, как его пытались похитить чеченские боевики и как его отбили наши бойцы. Он чуть запнулся, подбирая слово поточнее, и в этот короткий миг прозвучал вопрос:

— Олег Дмитриевич, а вы женаты?

Конечно, это Лялька! Лана повернулась к ней, с досадой прошептала:

— С ума сошла? Дай ему дорассказать хотя бы!

Но Лялька уже встала, картинно поправила холеной ручкой свои темно-рыжие волосы и спокойным, сладким голосом, не обращая внимания на замешательство Олега, продолжила:

— Я спросила потому, что вдруг представила, как трудно быть вашей женой. И все-таки позавидовала ей…

— Совсем наглость потеряла, — диагностировал кто-то из парней.

Аудитория зашумела. Но Лялька продолжала стоять, ожидающе и зазывно улыбаясь Олегу.

— Очень своевременный и не менее тактичный вопрос, Коростылёва, — подала голос с задних рядов преподавательница. — Олег Дмитриевич, вы вправе не отвечать на него.

Олег вдруг засмеялся:

— Что вы, Людмила Васильевна, как не ответить человеку, продемонстрировавшему коллегам такой эффектный журналистский приём? — Он забавно помотал головой. — Оказывается, вот как чувствуют себя те, у кого мы берём интервью. Даёшь человеку говорить свободно, сидишь с восторженно-обалдевшим лицом… Человек расслабится, разговорится о своём, даже расхвастается, а ты ему — бац! — свой главный вопросик. На который, задай вы его в лоб, он бы фиг ответил… — Он сделал паузу и, глядя на Ляльку, сказал: — Нет, девушка, я не женат. Почему — не знаю, некогда как-то было… — И тут он почему-то быстро глянул на Лану.

А через два дня она столкнулась с ним, выходя из аудитории. Он вдруг покраснел и сказал:

— А я к вам. Может, сходим куда-нибудь?

Томная красотка Лялька стала тележурналисткой и теперь демонстрирует зрителям одного из популярных телеканалов испытанный на Олеге приём, как, впрочем, и много других. Но Олег запомнил ее не потому, что она поставила его в идиотское положение перед студентами. Он ее запомнил и был ей благодарен, потому что не будь ее дурацкого вопроса, он мог бы не увидеть свою Ланку. Он помнил, как азартно рассказывал о своём спасении в чеченских горах, мысленно удивляясь, как похоже это было на сцену из крутого боевика, но ведь все так и было! И он именно об этом хотел сказать, как вдруг его перебил томный девичий голос. Он машинально посмотрел в ту сторону, откуда голос прозвучал, и… увидел белокурую девчонку, которая с досадой смотрела на встающую соседку.

Олегу не требовалось анализировать своё отношение к жене. Оно просто возникло в тот момент — и ничуть не изменилось за все эти годы. Очень немногие люди на планете могут с полным правом сказать о своих спутниках «моя половинка». Олег был из их числа.

Они спорили. Они ссорились. Но разве человек всегда в ладах с самим собой?